| Nestor | Дата: Среда, 25 Января 2017, 16.59.59 | Сообщение # 1 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| «УЗНИКИ ЛЕЙНО»
1
23 апреля 1945 года премьер-министр Финляндии Ю.К.Паасикиви встретился с президентом страны. В самом начале беседы Маннергейм озабоченно поинтересовался, что может сказать премьер-министр по поводу распространившихся в городе слухов об аресте двухсот русских эмигрантов, якобы увезенных скованными попарно на базу советских войск в Порккала. Паасикиви, узнавший о встревоживших столицу событиях накануне встречи, подтвердил, что слухи не беспочвенны. Вот только арестовано не 200 человек, а 20. И находятся они не в Порккала, а в Москве.
Рассказал премьер-министру о случившемся Юрьё Лейно, ставший за несколько дней до этого министром внутренних дел страны. В гостиницу «Торни», где размещалась Контрольная комиссия, новоиспеченный министр был вызван поздно вечером 20 апреля. Генерал-лейтенант Г.Савоненков, заместитель Жданова, вручил ему письмо, подписанное председателем комиссии. Это было фактически требование о задержании и передаче советской стороне 22 человек, «виновных в совершении военных преступлений, проводивших по заданию немцев шпионскую и террористическую деятельность против Советского Союза». Для коммуниста Юрьё Лейно, зятя О.В.Куусинена, поручение Жданова было своего рода проверкой его исполнительности и верности советским товарищам.
В ночь с 20 на 21 апреля 20 человек из представленного списка (двое успели, видимо, покинуть Финляндию) были задержаны и переданы Контрольной комиссии. Ночной операцией и действиями финской полиции руководил подполковник МГБ А.Федоров. В хельсинкском аэропорту Малми, куда задержанных привезли попарно скрепленными наручниками, их ожидал председатель Контрольной комиссии А.Жданов. Никаких допросов не проводилось, через несколько часов арестованные оказались в Лубянской тюрьме.
2
Из «узников Лейно» – так эту двадцатку стали называть – десять человек являлись гражданами Финляндии, у девятерых были нансеновские паспорта и только один был гражданином СССР. Это Александр Калашников, бывший военнопленный, не пожелавший вернуться в Советский Союз после Зимней войны. В числе финляндских граждан имелись как урожденные граждане, так и подданные в прошлом Российской империи, получившие гражданство Финляндии.
Унто Боман (по возвращении из СССР – Парвилахти) выглядел в этой компании инородным элементом. Он, служивший во время войны офицером связи в Берлине, не владел русским языком и никак не соприкасался с эмиграцией. Следователям было трудно в чем-либо его обвинить. Этим, видимо, и объясняется мизерный срок. Особое совещение приговорило урожденного гражданина Финляндии Унто Бомана к 5 годам заключения за «оказание помощи международной буржуазии за границей».* Столь же малый срок получил по ст. 58 Ричард Дам, финский гражданин немецкого происхождения. По окончании срока их выслали в Игарку – в Финляндию они смогли вернуться в 1954 году.
Обвинения остальным «узникам Лейно» обосновать было проще. Речь не шла об ответственности за военные преступления, хоть этим и мотивировала требование о выдаче Контрольная комиссия. Таких материалов у следствия попросту не имелось. Сам по себе факт службы в финской армии (обычно в качестве переводчиков) нельзя было считать преступлением, иначе к ответственности нужно было бы привлечь почти всех бывших подданных Российской империи, проживавших в Финляндии. Особому совещанию для вынесения приговора достаточно было наличие сведений об участии в деятельности какой-либо эмигрантской организации. Жаловаться на отсутствие такой информации следователям не пришлось. Государственная полиция Финляндии передала Контрольной комиссии не только людей, указанных в списке, но и папки с их личными делами, где аккуратно и подробно было зафиксировано, чем арестованный занимался в Финляндии и что им когда-либо было написано или сказано.
Среди этой двадцатки старшим по возрасту и воинскому званию был военный юрист С.Ц.Добровольский. 64-летний генерал входил в число лиц с нансеновским паспортом. Активный деятель РОВСа, одно время его представитель в Финляндии, Добровольский не питал, по воспоминаниям встречавших его в тюрьме, иллюзий относительно своей судьбы. Приговоренный к высшей мере, он отказался подавать прошение о помиловании. Приговор, видимо, все же не был приведен в исполнение. По некоторым сведениям, генерал умер в тюремной камере в 1947 году.** За членство в РОВСе был осужден на 10 лет и Владимир Бастамов. Десятилетний срок был определен Дмитрию Кузьмину-Караваеву, тоже члену РОВСа, принимавшему активное участие в деятельности общества «Русская колония в Финляндии».
За участие в работе организации «Звено», образованной в 1936 году, ее председатель Федор Пира был приговорен к 15 годам заключения. Петр Быстреевский, секретарь этого объединения гельсингфорсской молодежи, скончался от истощения во Владимирской тюрьме в 1949 году. Активисты близкого РОВСу «Звена» Игорь Веригин и Андрей Сумбаров тоже оказались в СССР. Оба они после отбытия десятилетнего срока приняли советское гражданство. Дмитрий Дараган, выступавший с докладами на заседаниях «Звена», получил за активность на лекторском поприще 15 лет. Сын генерала Добровольского Северин Добровольской, один из активнейших членов правления «Звена», не попал в список Контрольной комиссии. Не повезло, в отличие от него, 26-летнему Василию Максимову, самому молодому «узнику Лейно», которого арестовали по ошибке. Его спутали с однофамильцем, покинувшим страну в 1944 году. Не зря говорится: был бы человек, а статья найдется. Василий Максимов вернулся в Финляндию через десять лет.
Тюремно-лагерная эпопея Попперов, тоже попавших в список Контрольной комиссии, закончилась в 1956 году. Борис, старший из двух братьев, жил в 30-е годы в Бельгии, в Финляндию вернулся перед Зимней войной. МГБ подозревало его в связях с НТС. Младшего брата, Георга Поппера, арестовали, по мнению русских старожилов, «совсем по недоразумению».
Не избежали «меча советского правосудия» и бывшие члены «Союза младороссов», организации, обвиняемой частью эмиграции в поддержке советской системы. Во время войны (в том числе Зимней) младороссы сочувствовали СССР и прекратили свою деятельность, чтобы не мешать Советскому Союзу в достижении победы. Бывший член «Союза младороссов» Юрий Нарбутин, приговоренный к десяти годам заключения, умер в 1951 г. во Владимирской тюрьме. Барон Максимилиан Лоудан, имевший в прошлом отношение к этому союзу, прожил после ареста два года. Он работал водителем в посольстве Румынии – уже одного этого обстоятельства было бы достаточно для десятилетного срока. За примером далеко ходить не надо. «Узник Лейно» Владимир Кузнецов, умерший в лагере в 1947 г., не состоял в эмигрантских организациях, но его жена, к несчастью, работала машинисткой в посольстве Японии.
Черной неблагодарностью отплатили спецслужбы СССР Степану Петриченко, одному из руководителей Кронштадтского восстания. В 1927 году он был завербован советской военной разведкой и по ее заданию внедрился в структуры РОВСа в Финляндии. Во время войны Петриченко за враждебную к государству деятельность был, как и многие финские коммунисты, посажен в тюрьму. После подписания перемирия бывший кронштадтский моряк вошел в инициативную группу по образованию Русского культурно-демократического союза, просоветской организации, создание которой одобрила Контрольная комиссия. Несмотря на заслуги перед советской властью, он оказался в числе лиц «виновных в совершении военных преступлений». Когда в 1947 году в Соликамский лагерь Пермской области, где Степан Петриченко отбывал десятилетний срок, пришло распоряжение этапировать заключенного во Владимирскую тюрьму, в списке живых он не значился.
Натурализованный гражданин Финляндии, бывший капитан артиллерии российской армии Кирилл Пушкарев к 1945 году отработал 25 лет в русском отделе Сыскной полиции Финляндии. Решением Особого совещания он был приговорен к 20 годам лишения свободы. Выпустили его до окончания срока. Подорвавший здоровье в заключении Кирилл Пушкарев по возвращении в Финляндию был помещен в больницу.
Родившийся в Петербурге в семье финляндских шведов Борис Бьеркелунд выехал из Советской России в Суоми как гражданин этой страны. 18 лет местом его службы был Генеральный штаб Финляндии. Последние годы до ареста он занимался бизнесом: владел антикварным магазином. Урожденный гражданин Финляндии, приговоренный к 10 годам заключения по нескольким пунктам 58 статьи, Борис Бьеркелунд был в 1950 г. осужден в лагере еще на пять лет по обвинению в антисоветской агитации. Дополнительный срок отсидеть ему не пришлось.
11 человек из «узников Лейно» в 1954–1956 гг. вернулись в Финляндию. Шестеро умерли в годы заключения, двое остались в Советском Союзе. О том, что случилось с бывшим военнопленным Александром Калашниковым, никто из возвратившихся ничего сказать не мог.
Правительство Финляндии сформировало комитет по определению размера компенсации вернувшимся. Перенесенные каждым страдания оценили в 7,5 млн. марок. При рассмотрении на правительственном уровне сумма была сокращена до 5 млн. (50 тыс. современных финских марок)*** на каждого человека. По воспоминаниям Бориса Бьеркелунда, столько денег выплатили на самом деле лишь ему, потерявшему значительно большую сумму, чем компенсационная выплата, в результате незаконной конфискации советскими властями антикварных ценностей. Остальные получили на 200–300 тысяч меньше, чем он. Правительство согласилось на компенсацию с условием, что ее получатели обязуются не предъявлять в будущем судебных претензий к государству.
3
Передача представителям советской стороны двадцати человек вызвала беспокойство и смятение среди русской диаспоры. Было неясно, почему именно эти люди попали в список Контрольной комиссии. В русском обществе с тревогой ожидали новых арестов. Архитектор И.Н.Кудрявцев вспоминает атмосферу того времени: «Среди русских стали ходить тревожные слухи о том, что готовится список об аресте второй "партии". Особенно удручающими были вести о том, что некоторые семьи русских посещаются советскими агентами, которые проводят допросы и требуют письменных характеристик поведения и деятельности определенных лиц за последние годы. Это привело к тому, что многие русские, из осторожности, срочно перебрались в Швецию».****
Родственники долгое время не имели никакой информации о судьбе близких. Многие думали, что арестованные находятся на базе советских войск в Порккала или в одной из тюрем Финляндии. Ситуация прояснилась летом 1946 года, когда нелегально отправленное из лагеря письмо дошло в Хельсинки. Министерство иностранных дел Финляндии попыталось осторожно выяснить судьбу вывезенных в СССР граждан. На его запрос о сроках заключения, месте нахождения, состоянии здоровья и о возможностях переписки с живущими в Финляндии родственниками Москва лаконично ответила, что сведения о военных преступниках и шпионах не предоставляются.
Летом 1947 года финское правительство единогласно решило, что в апреле 1945 г. министр внутренних дел не мог не выполнить требование советских представителей. Годом позже Конституционная комиссия парламента осудила Юрьё Лейно за передачу Контрольной комиссии граждан Финляндии без официальной санкции правительства. При этом все же были учтены смягчающие вину обстоятельства. Министр признал ошибочным то, что не представил этот вопрос официально на рассмотрение правительства, а лишь информировал о случившемся на вечернем заседании, не запротоколировав свое сообщение. Объяснения были приняты, но время Лейно прошло. Вскоре он был отправлен в отставку, пошатнулось положение бывшего министра и в компартии, распался и брачный союз с Херттой Куусинен.С его воспоминаниями, написанными в 1958 году, успели вовремя ознакомиться соответствующие представители СССР. Им, как и местным коммунистам, очень не понравилось, как он описал деятельность Контрольной комиссии. Незамедлительно было оказано жесткое давление на правительство Финляндию, чтобы уже отпечатанные экземпляры книги Юрьё Лейно попали не в руки читателей, а в топку котельной.
Требование Контрольной комиссии о задержании и передаче ей указанных лиц было сделано со ссылкой на статью 13-ю Соглашения о перемирии. Советская сторона произвольно трактовала содержание подписанного соглашения. Граждане страны, в соответствии с конституцией Финляндии, находились под защитой государства, их нельзя было выдавать представителям иностранной державы. Тем более что финские власти не получили возможности провести расследование по обвиненям, предъявленным комиссией Жданова. Что касается владельцев нансеновских паспортов, то их, в соответствии с международным соглашением, государство обязано было защищать наравне со своими гражданами.
Современный финский историк Пекка Невалайнен, касаясь тех событий, соотносит их с подобными эпизодами из истории послевоенной Европы. Передача Финляндией «узников Лейно», по его мнению, не была явлением исключительным. Он напоминает, что в те годы многие русские эмигранты, жившие в странах Восточной Европы, оказались не по своей воле в Советском Союзе. Передавали русских беженцев в руки советских представителей также американцы и англичане.
Если сравнение с действиями союзников – в данном случае явная натяжка историка, то его ссылка на подобную практику в Восточной Европе не лишена, при всех имевшихся отличиях, оснований. Положение Финляндии времен Контрольной комиссии было настолько нестабильным, что сохранялась реальная угроза оккупации страны Красной армией. Эти опасения вынуждали финнов смиряться с диктатом Жданова. История с «узниками Лейно» была своего рода проверкой прочности положения финских коммунистов и серьезным предупреждением руководству Финляндии, которому предстояло еще провести судебный процесс над «виновниками войны» – бывшим президентом страны Ристо Рюти, министром иностранных дел военных лет социал-демократом Вяйнё Таннером и шестью другими политиками.
«Русская мысль», Париж,
№ 4371, 5 июля 2001 г.
* Как сообщила 4.11. 2003 газета «Хельсингин саномат», Генеральная прокуратура Российской Федерации реабилитировала осенью 2001 г. гражданина Финляндии Унто Парвилахти.
** По сведениям П.П.Базанова, имевшего возможность ознакомиться с личным делом генерал-майора Северина Цезаревича Добровольского (10(22).09.1881–26.01.1946) в Архиве Управления Федеральной службы Безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, «Военный трибунал Московского Военного округа 27 ноября 1945 года на основании статьи 58-4 УК РСФСР приговорил его к высшей мере наказания. Добровольский был расстрелян 26 января 1946 г.». – Базанов П.П. Северин Добровольский и его журнал «Клич» // Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами. Сборник научных трудов. Санкт-Петербург, 2004. С. 84–95.
*** В результате денежной реформы 1963 года была введена новая марка, стоимость которой соответствовала 100 дореформенным маркам. С 1 января 1999 года был зафиксирован курс обмена финской валюты на евро: 1 евро к 5,94573 финляндским маркам. Финляндия перешла на евро в 2002 году.
**** Воспоминания И.Н.Кудрявцева. Публикация Наталии Башмакофф // Studia Slavica Finlandensia, Tomus XIII, 1996.
Литература
Björkelund Boris. Stalinille menetetyt vuoteni. Elämäni vaiheet 1945–1955. Porvoo, 1966.
Кронштадтская трагедия 1921 г. Документы. Книга 2. Москва, 1999.
Leino Yrjö. Kommunisti sisäministerinä. Helsinki, 1991.
Martelius Juha. "Leinon vankien" pidätys ja luovutus Neuvostoliittoon. Teoksessa Turvallisuuspoliisi 75 vuotta. Helsinki,1994.
Nevalainen Pekka. Viskoi kuin Luoja kerjäläistä. Venäjän pakolaiset Suomessa 1917–1939. Suomalaisen kirjallisuuden seura. Helsinki, 1999.
Paasikiven päiväkirjat, ensimmäinen osa, 28.6.1944 – 24.4.1949, WSOY, Juva, 1985.
Parvilahti Unto. Berijan tarhat. Havaintoja ja muistikuvia Neuvostoliitosta vuosilta 1945–1954. Helsinki, 1957.
http://www.kolumbus.fi/edvard.hamalainen/docs/uzniki.htm
Будьте здоровы!
|
| |
| |
