| Геннадий | Дата: Воскресенье, 01 Ноября 2015, 11.22.34 | Сообщение # 215 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26518
Статус: Отсутствует
| "... Шёл апрель месяц 1945 года, мы обжились в лагере и стали больше доверять друг другу. В шестом бараке жили советские чиновники: прокурор, судья и другие начальники. Однажды переводчик привёл полицейского Бориса, который раньше работал в нашем лагере и он сказал охране: "Я знаю многих, кто делал подкоп и готовил побег в Швецию, я их выведу на чистую воду!". Начальник полиции, старший лейтенант, под видом проверки бараков обошёл бараки и в шестом сообщил зачем появился полицейский Борис. Вечером один из пленных, хорошо его знавший, пригласил его зайти в шестой барак, он согласился, но живым он оттуда уже не вышел. В бараке состоялся суд по всем законам СССР, был и прокурор и защитник. Его, как изменника Родины, присудили к высшей мере наказания, к смертной казне через повешенье. Приговор привели в исполнение ночью, отвели под руки в туалет и там повесили. Утром, пока мы стояли на площади, немцы искали по баракам Бориса, а нашли его в туалете. Привели собаку, но она след не взяла. В бараки нас загнали только перед обедом, ни завтрака, ни обеда нам не дали, выдали только ужин, правда с дневной нормой хлеба. После этого дня нас опять стали брать на работу. Пленные, работавшие на строительстве туннеля обратили внимание, что их заставили бурить шпуры в начале тоннеля. Вскоре, один из норвежцев, работавших каким-то начальником, сказал, что в тоннель загонят русских пленных и подорвут вход, чтобы они все там умерли. Эта весть сразу же облетела весь лагерь. Кто верил этому, а кто и нет. Утром, на поверке, чтобы нас успокоить, комендант лагеря через переводчика сообщил нам, что на наш лагерь ожидается налёт английской и американской авиации, так как немецкое командование несёт за нас ответственность, во избежании потерь, необходимо провести тренировку и всем спрятаться в тоннеле. В это время прозвучала сирена и переводчик дал команду: "Колонной, бегом в тоннель!" Но не один пленный не тронулся с места. Комендант лагеря заорал и вызвал человек десять охранников, они стали нас избивать и гнать в тоннель. Тогда начальник лагерной полиции старший лейтенант Петлин Василий подошёл к переводчику и сказал, что весь лагерь знает, что их хотят замуровать в тоннеле, так как видели, что пленные бурили шпуры у входа в тоннель по всей окружности. Переводчик перевёл всё это коменданту, тот что-то кричал, а потом крикнул солдатам и те прекратили нас избивать, подошли к коменданту и все вместе вышли из лагеря.
Через фиорд мы увидели, что норвежцы вывесили на своих домах свои национальные флаги. Нам дали команду разойтись по баракам, позавтракали, обед выдали тоже вовремя, но нас всё время мучил вопрос: почему норвежцы вывесили свои флаги?
VIII. НОРВЕГИЯ. ПУТЬ НА РОДИНУ.
Четвёртый день нас не выводили на работу. Утром первого мая несколько норвежцев подошли к воротам лагеря и говорят: "Гитлер капут! Победа!" и попытались открыть ворота, но немцы им не дали. Второго мая мы увидели, что на вышках вокруг лагеря уже нет часовых, мы подошли к воротам и позвали начальника караула, с ним поручили говорить начальнику лагерной полиции старший лейтенант Петлин. Начальник караула пояснил, что комендант лагеря сердится, что мы не выполнили его приказ и не пошли в тоннель, поэтому не разрешает снять охрану лагеря. Мы начали кричать и возмущаться, к воротам подошла группа немецких солдат, человек двадцать, и один из них зашёл в караульное помещение, вынес ключи, открыл ворота и, показав на дорогу, сказал: "Ком!". Мы боялись выходить за ворота, думали что это провокация, но когда из караульного помещения вышли солдаты с автоматами через плечо и пошли в казарму, а начальник караула повесил замок на караульное помещение и тоже ушёл, мы осмелели и вышли из лагеря. Некоторые из тех, кто работал в порту, пошли в порт, а вечером принесли с собой в лагерь большую рыбу. Третьего мая в лагерь пришла группа Красного Креста Норвегии и Швеции и объявила, что все пленные должны снабжаться продуктами по второй норме советских солдат и составили примерный перечень продуктов. Начальник лагерной полиции Петлин, взяв от каждого барака по два человека, пошёл на склад и принёс оттуда каждому по сто граммовому брикету сыра, десять сигарет, пачку табака и пол буханки хлеба. Когда нам стали всё это выдавать, нам даже не верилось в то, что происходит, но это было так. Сразу многие, в том числе и я, ринулись в порт и, у подъехавших на катере норвежцев, стали просить рыбу. Они на пальцах показали: две сигареты - одна рыба. Весила она килограмма четыре - пять. Я тоже выменял, сварил и добавлял её и к обеду и к ужину.
Не обошлось и без потерь. Наш друг, Долбёжкин Михаил, знакомый мне ещё по Рославлю, со своим другом земляком записался в Русскую Освободительную Армию и его вместе с другими добровольцами перевели в лагерь Бубик, откуда перевели всех пленных в другие лагеря, а туда направляли только добровольцев.
Записался в РОА и лагерный врач Спиридон. Числа десятого мая он пришёл в лагерь в гости к знакомому, но его жестоко избили. Один из пленных объяснил, что когда они готовили побег, подготовку возглавлял майор (фамилию он не назвал) и младший лейтенант Богоявленский Михаил, Спиридону поручили достать снотворное, чтобы вечером подсыпать в пищу охране, чтобы можно было забрать у них оружие. Но немцы обо всём узнали и, по рассказам норвежцев, майора и Мишку казнили за лагерем на горе, ударами кайла в грудь. Я предложил найти их трупы и похоронить, но он ответил, что они уже ходили, но ничего не нашли, по-видимому, трупы похоронили где-то в другом месте.
Примерно недели через две в лагерь приехал представитель командования Советской Армии и приказал оформить списки всех военнопленных по армейскому принципу (разбить всех на отделения, взводы, роты и т. д. офицеров и младших командиров оформить на соответствующие должности командиров отделений, взводов, рот). Когда он предложил назначить ответственного за эту работу почти все предложили старшего лейтенанта Петлина. Он переспросил: "Не ошибаетесь ли Вы поручая ему эту работу?" Многие пленные стали выступать в его защиту. Смысл всего сказанного сводился к тому, что хоть Петлин и был начальником лагерной полиции, но это была только маскировка. Выслушав доводы пленных, представитель сказал: "Если это так, то быть по-вашему!" На прощание он сказал: "Скоро придет пароход и Вы все вернётесь на Родину" и уехал. Мы долго спорили, куда нас повезут, одни говорили, что в Мурманск или в Архангельск, другие утверждали что в Ригу или в Ленинград, были и другие варианты.
И вот объявили сбор, мы в лагере построились повзводно в соответствии с составленными списками и двинулись в порт. Получили питание на одни сутки и погрузились на пароход. Вечером пароход вышел из порта. Нам разрешили находиться на палубе и я по заходу солнца определил, что мы плывём на северо-восток, многие сразу решили, что везут нас в Мурманск или в Архангельск. Один пожилой солдат сказал, что везут нас прямо на Соловки. Я впервые услышал это слово и ничего не понял, тогда этот солдат разъяснил мне, что это острова, куда ссылают преступников и врагов народа, там они умирают от голода и болезней или их расстреливают, мало кто из них освобождается.
Я сильно расстроился, думал неужели и меня считают преступником и стал перебирать в памяти всю свою жизнь в колхозе, на фронте и в плену и никак не мог понять, почему я должен сесть в тюрьму да ещё такую жестокую. Увлёкшись разговором, мы и не заметили, как прошла ночь, пароход повернул и мы плыли уже по фиорду. Перед нами показался порт в который и направился наш пароход.
После того как мы причалили, поступила команда повзводно сойти на берег и построиться на портовой площади. На берегу мы встретили нескольких пленных и спросили у них какой это порт. Они сказали нам, что это порт города Нарвик. Тут же, на берегу мы увидели много английских моряков и некоторые горячие головы решили, что нас передадут англичанам.
Закончив построение, старший лейтенант Петлин подал команду: "Равняйсь! Смирно!" и приложив руку к козырьку фуражки рапортовал какому-то представительному мужчине в шляпе и одетому в добротный плащ. Что докладывал Петлин, нам слышно не было, но после его доклада мужчина стал говорить с нами, он сказал, что является послом СССР в Норвегии, назвав свою фамилию (я её уже забыл), поздравил нас с победой над Германией, пожелал успешно вернуться на Родину и много-много другого. В конце своей речи он сказал, что если у нас будут возникать какие-нибудь недоразумения или конфликты, то чтобы обращались к нему.
Пришли сопровождающие и отвели нас в бараки, где накормили и предложили отдохнуть после ночи, проведённой на пароходе. В бараках стояли аккуратно заправленные кровати с одеялами и подушками. Некоторые хотели сходить в город, но на воротах стояли дневальные и не выпускали никого за пределы лагеря. Старший лейтенант Петлин вызвал их командира, и пришедший начальник караула пояснил, что завтра у нас будет работать комиссия и после комиссии можно будет выходить в город. Мы успокоились и разошлись по баракам.
Утром, как обычно, прозвучал армейский сигнал "Подъём!". После зарядки и туалета нас пригласили в столовую на завтрак. Мы по одному подходили к окошку и получали суп, хлеб и чай, садились за стол и ели. Я вспомнил, что так по-человечески я ел только года три-четыре назад и был очень рад, что жизнь налаживается.
После завтрака нас повзводно стали уводить на комиссию. Нас привели к какому-то одноэтажному зданию, на фасаде которого висело шесть или семь флагов, в том числе и наш флаг СССР. Около здания стояло три стола буквой "С", а внутри стоял стул, за столами тоже стояли флаги. К строю подошёл человек в гражданской одежде и объявил, что сейчас каждый из нас, по одному, должен подойти к стулу и ответить на вопросы комиссии. Комиссия состояла из семи человек, по одному от США, Англии, Швейцарии, Норвегии, Швеции, от СССР был полпред Виноградов и ещё был представитель от Красного Креста.
Мы, переговариваясь, друг с другом, гадали, какие же вопросы нам будут задавать. Вот подошла и моя очередь, я подошёл к стулу и стал сзади его, полпред СССР сказал: "Пожалуйста, садитесь" и я сел на стул. После этого человек, одетый в чёрный костюм (как я позже узнал - это был шведский представитель Красного креста) задал мне по-русски первый вопрос: "Желаете ли Вы возвратиться на Родину?". Я ответил: "Да!". "Откуда Вы родом?" спросил он. Я назвал свой домашний адрес. Судя по всему, они сверили его по документам (по видимому мой адрес был также записан у них в бумагах) и спросили: "Вы жили на Украине? Какая у Вас национальность?". "Украинец" - ответил я - "у меня и отец, и мать, и дедушка, и бабушка - все украинцы!". Далее последовал вопрос: "Не боитесь, что после возвращения домой Вас будут судить как изменника Родины за то, что вы сдались в плен?" Я ответил, что в плен меня забрали как гражданское лицо, руки я не поднимал и в плен добровольно не сдавался. После этого комиссия что-то шепотом переговорила между собой и председатель комиссии, швед, сказал: "Желаю Вам счастливого пути и счастливо добраться домой!" Эти долгожданные слова после трёх лет плена так на меня подействовали, что глаза мои наполнились слезами и я чуть было не заплакал. Я сказал: "Спасибо!", но голос мой дрожал и наш представитель стал меня успокаивать: "Не волнуйтесь, скоро вы поедете домой!"
Заседание комиссии длилось три дня, всё это время мы жили спокойной, размеренной жизнью. Мой земляк Боднар Иван (он правда из Христиновки) рассказывал мне, что из их взвода Носов отказался от возвращения на Родину и его забрали то ли американцы, то ли англичане.
На третий день утром, когда закончилось заседание комиссии, нас накормили и выдали сухой паёк на сутки. Через несколько часов нас построили повзводно и перед строем выступил какой-то человек, говорящий по-русски, который сказал небольшую напутственную речь в заключении которой сказал, что все мы являемся советскими солдатами и поэтому должны вести себя достойно и пожелал нам счастливого пути. Подали команду и мы повзводно пешком пошли на железнодорожную станцию Нарвик. Там нас распределили по вагонам. После окончания посадки железнодорожники проверили состав и мы тронулись в путь. Нас удивляло то, что мы ехали без охраны, общаясь между собой мы надеялись, что действительно пришла долгожданная свобода. Примерно через час пути мы проезжали по мосту через глубокое ущелье (глубиной метров 300-400) многие боялись, но состав на малой скорости благополучно преодолел это препятствие.
Утром остановились на какой-то станции. Когда рассвело, мы пошли к зданию вокзала и скорее догадались, чем прочитали, что название станции Буден. На этой станции мы простояли весь день и всю ночь. Многие ходили по городку и возвращаясь, рассказывали об увиденном. Я в город не ходил, был только на вокзале и на привокзальной площади. Многие жители и мужчины, и женщины, завидя нас обязательно приветствовали по-шведски, а мы отвечали им по-русски.
Вечером начальник поезда нас предупредил, чтобы мы никуда не отлучались, потому что ночью поедем дальше, если кто-то отстанет или уйдёт умышленно, то будет привлекаться к ответственности как дезертир.
Ночью нас перевезли на станцию Лулео. По команде мы вышли из вагонов и пешком проследовали в порт, где нас уже ждал гражданский пароход. Нам объявили, что на нём мы отправимся на Родину. В ожидании погрузки снова разгорелся спор о том, куда нас повезут. Одни говорили - в Ленинград, другие - в Таллин, мотивируя тем, что Таллин ближе, а находились и такие, которые утверждали, что нас отправят в Ригу. Кто-то предложил спеть песню для шведов и я затянул: "Ой при лужку, при луне, при знакомом поле…" меня дружно поддержали другие и сразу напротив нашего взвода стали собираться шведы. Когда песня закончилась, из толпы шведов раздались голоса: "Катюша!.., Катюша!.". и я запел "Катюшу". Как же мы были удивлены, когда многие шведы стали петь вместе с нами.
Здесь же в порту на лодке плавали две девушки и когда мы закончили петь, они затянули песню про Москву и мы с радостью слушали:
…Кипучая, могучая, никем непобедимая,
Страна моя, Москва моя, ты самая любимая!..
Но появилось начальство и сообщили что вскоре начнётся погрузка и поэтому необходимо упаковать вещи, так как на море возможна болтанка и вещи могут растеряться. В это время из толпы появился толстый швед с бокалом пива и стал кричать: "Дружба!, дружба!..". и залпом выпил бокал пива. Колонна пришла в движение и направилась к пароходу, а шведы стали расходиться.
Когда мы поднялись на пароход, то я в трюм не пошёл, а разместился на палубе, где уже сидели часть освобождённых. Мимо проходил гражданский моряк и мы наперебой стали спрашивать его куда же нас повезут. Он назвал город Оулу, такого города никто из нас не знал (как позже оказалось, он находился в Финляндии). К вечеру мы отчалили от причала, сначала плыли по фьорду, а затем вышли в открытое море. Плыли четырнадцать часов, в том числе и ночью, я даже пожалел, что устроился на палубе, так как ночь была холодная. Часов в семь утра нас выгрузили с парохода в порту и мы пешком пришли на станцию Оулу. Наш командир роты, старший лейтенант Петлин, отправился на станцию и узнал, что русского представителя ещё нет и придется ждать дня два-три. Но что-то его насторожило в этой ситуации. Среди нас был старший сержант (фамилию его я забыл) по национальности карело-финн, в совершенстве владевший финским языком, решили, взяв его на станцию переговорить по телефону с советским консулом в Хельсинки. Договорились, что вначале с финнами будет разговаривать Петлин. На вокзал нас пришло человек семь, Петлин попросил, чтобы срочно, в нашем присутствии, вызвали советского консула в Хельсинки, работники станции вызвали Хельсинки и стали разговаривать по-фински, так, что мы ничего не понимали. Вдруг старший сержант подошёл к столу, попросил по-фински трубку. Разговаривавший с недовольством дал ему трубку. После окончания разговора старший сержант сказал нам, что пообещали отправить нас в СССР в течении трёх часов. Стоявшие рядом финны стали с ним разговаривать, а один подошёл и стал внимательно рассматривать его ухо (как позже мне объяснили, что финны носят одну серёжку в ухе).
По видимому наш разговор подействовал и к обеду нас уже отправили в путь. Железная дорога через Финляндию пролегала среди лесов и большого количества озёр, по некоторым из которых даже плавали катера. На рассвете нас остановили на какой-то станции, где мы простояли более часа. Петлин ушёл узнать в чём дело и вернувшись доложил, что происходит передача состава, так как следующая станция находится уже на территории Советского Союза. Мы все столпились у окон и дверей, чтобы не прозевать момент пересечения границы. И вот, наконец, свершилось! Мы увидели пограничные столбы и пограничников в зелёных фуражках. Нашей радости не было предела! Наконец-то дома! Вдруг один из солдат закричал: "Это же станция Лужайка! Я здесь служил и принял первый бой с немцами и финнами.
IX. НА РОДИНЕ. СНОВА В АРМИИ.
Наш состав прибыл на станцию Выборг, там его перегнали в какой-то тупик, отцепили паровоз и выставили охрану из пограничников. Подали команду на выход со всеми вещами. Подошли командиры пограничников и капитан пограничной службы произнёс небольшую речь, поздравив нас с прибытием на Родину, а в конце речи предложил у кого имеется боевое или холодное оружие - добровольно сдать его, в противном случае скрывшие оружие будут привлекаться к ответственности в уголовном порядке. К нему стали подходить солдаты и сдавать пистолеты и финки. Один из солдат остановился возле капитана и что-то рассказал ему. Он послал двух пограничников и они привели одного из бывших военнопленных. Капитан объявил: "Кто ещё служил у немцев и в РОА прошу добровольно выйти из строя!", но таких больше не оказалось. Арестованного посадили в пустой вагон, находящийся через двое путей от нашего состава и поставили двух пограничников часовыми. Начался досмотр личных вещей, проверяли вещмешки и лишние вещи заставляли сдавать(у многих было постельное бельё, одежда и другие товары, у меня был выменянный на сигареты английский костюм, который мне оставили). Вскоре подъехала кухня и нас накормили. Между нашим составом и путями, на которых стоял охраняемый вагон с власовцем медленно двигался состав, власовец неожиданно выпрыгнул из вагона и лёг под колёса идущего поезда и погиб у нас на глазах. Все стали обсуждать это происшествие. Один из пограничников рассказал, что он был москвич 1922 года рождения, не женат, и добавил: "Собаке - собачья и смерть!" Один из пожилых солдат сказал: "Этим он спас своих родителей от преследования". Я этого слова не понял и переспросил его: "Что это значит?" Он сказал, что этого он и своему врагу не пожелает.
Ночь проспали в вагонах на путях под Выборгом, утром как всегда подъём, построение, завтрак, получили сухой паёк на сутки и часов в девять посадка в вагоны и в путь. Ехали через Ленинград. На город было страшно смотреть, кругом одни руины. На вокзале была остановка только для замены паровоза и мы тронулись дальше. Когда проезжали бывшую линию фронта, то видели изрытую снарядами и окопами землю, на сколько видел глаз, только кое-где одиноко стояли стволы деревьев без листьев и веток.
Сделали остановку в Чудово, один из солдат сказал, что мы едем на Москву, а сам он был родом из Калинина. На станции Бологое он и старший лейтенант Петлин дали телеграммы: солдат - родным в Калинин, а Петлин - жене и родителям в Москву. В Калинине остановки почему-то не было. Солдат увидел своих родителей и успел только поприветствовать их и помахать им рукой, мы всем вагоном переживали за него.
Ночью прибыли в Москву на какую-то товарную станцию, до утра нам запретили удаляться от состава. Вскоре прибыл майор, сказал, что он назначен ответственным за наш состав и категорически запретил даже выходить из вагонов. Петлин написал на бумажке номера телефонов и передал железнодорожнику, чтобы тот позвонил его родителям и сообщил где он находится. Вскоре приехали его отец и мать, майор разрешил им свидание. Мы из вагонов наблюдали их встречу и радовались за них. Вскоре приехала жена и мы были удивлены тем, что он к ней даже не подошёл, она постояла некоторое время, потом заплакала и ушла.
Объявили построение на обед, встал в строй и Петлин. Мы сразу засыпали его вопросами, что рассказывали родители о жизни в Москве и во всей стране. Он сказал: "Всё хорошо, жизнь потихоньку налаживается, только моя жёнушка вышла замуж и я её выпроводил несолоно хлебавши"..."
http://iremember.ru/memoirs....seevich
Фамилия Петлин
Имя Георгий
Отчество Маркович
Дата рождения/Возраст 06.04.1918
Дата и место призыва __.__.1936
Воинское звание ст. лейтенант
Причина выбытия попал в плен (освобожден)
Название источника информации ГАРФ
https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=79497212
https://www.obd-memorial.ru/html....ties=19
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
