Итак, я уже, после "мандатной" комиссии, зачислен на учебу в Спецшколу ВВС. Буду жить в Интернате, подчиняясь всем правилам казармы. Мой класс – взвод располагался в двух комнатах на двухъярусных кроватях. Комнаты, почему-то, назывались кубриками. Как поступившему вновь выдали, подобрав, достаточно поношенную форму: китель и брюки навыпуск с голубым кантом, туфли и фуражку, тоже с голубым околышем и «крабом»- кокардой.

Наши 9-е классы входили во вторую роту. 8-е классы – это третья рота и 10-е,соответственно, первая рота. Я поступил в 9-й класс и «влился» в коллектив, проучившийся уже год в этих военизированных условиях.

Мы, а также суворовцы и музыканты-воспитанники, занимались по программе обычных средних мужских школ ( тогда было раздельное обучение) с добавлением специальных военных дисциплин. Правда, в отличие от нас, они начинали учёбу с пятого класса. Нам, кроме общевойсковой подготовки ( строевой, пехотной и стрелковой) давали основы воздухоплавания, аэродинамики, конструкции самолетов и двигателей, паращютизма, теории пилотирования. Конечно, изучалась история мирового развития авиации (конечно, с приоритетом российской и советской и т.д.).

После обеда был отдых, а затем самоподготовка в классе под контролем воспитателя- офицера или одного из преподавателей. Гражданские учителя были тоже в военной форме, но без погон. Иногда преподавали и в гражданском. Этот распорядок позволял лучше усваивать материал – по успеваемости мы делили первое место с суворовцами среди школ города.

Кто видел сериал «Кадеты», то наша жизнь, с показанной там, почти совпадает. Только время было послевоенное и порядки были построже. Так, за курение стригли наголо в присутствии замполита подполковника. А за «самоволку» одевали в Х/Б, хлопчатобумажное - заношенное и не по размеру обмундирование. В таком уже никуда не побежишь. Иногда оставляли без ужина за провинности : на построении выводились провинившиеся, озвучивалась причина, а остальным давалась команда «Направо, в столовую, шагом марш !». Конечно, совсем без еды не оставались, были свои хитрости: друзья приносили, уговорив поварих, бутерброды и т.п.
Интернатовские завидовали «городским». Они, по договоренности родителей с начальством, могли не жить в интернате, а после самоподготовки уходили домой. Могли в городе посмотреть кино и т.д. Они имели «особые» увольнительные.
Учились, в основном, хорошо, но как все мальчишки, иногда « шкодили» , выводили из себя некоторых «нелюбимых» учителей. Получали взыскания, внеочередные наряды. Иногда получали и «весомую плату», как-то: от преподавателя « авиадела», списанного летчика с ампутированной рукой, который мог дать и подзатыльник своим тяжелым " резиновым"протезом.
Достаточно часто пользовались мягкотелостью некоторых учителей. Так, хорошо «успевающие» у немки, могли сбежать с урока на крышу школы, через чердак или по пожарной лестнице, и позагорать на солнышке. Ну, а на плохо успевающих, она могла и доложить воспитателю.
На утренние подъемы приходили воспитатели и преподаватели согласно графику. Тут уж, придумывали разные розыгрыши, чтоб слегка напугать или «пошутить», насладится замешательством учителя или вместе посмеяться возникшей ситуацией. То, кто-то не поднимался, якобы заспался, тогда ответственный за подъем вынужден лично будить, тянул одеяло, а там оказывалась кукла из шинелей с размалеванной рожей и т.п. Или все враз прыгали со второго яруса кроватей, как пираты на абордаж, с гиком, шумом, зимой – в подштанниках, со свистом и сразу «исчезали» на плац школы, на обязательную физзарядку, «оглушив» тем самым ответственную за подъем. С мужчинами были осторожнее.
Первые недели я был освобожден от строевой, физкультуры, очередных нарядов. Была рассечена голень левой ноги. А дело было так. Когда мы ехали поездом («500-веселым» ) с братом Сашей из Петухово в Свердловск, на начало учебного года ( он на начало очередного семестра в институт, я - в спецшколу), была теплая, даже жаркая погода.Поезд шел ни «шатко, ни валко», часто останавливался. На одной остановке люди увидели колодец и кинулись попить водички. Я тоже, схватив кружку, побежал со всеми, сумел прорваться к ведру, напился и, зачерпнув воды для Саши, побежал через пути к своему поезду.
А он, гукнув, сдвинул ударом состав и стал набирать скорость, Я чувствую, что к своему вагону уже не успею, другие тоже цеплялись за поручни и садились в любой. И я тоже, боясь расплескать воду, схватился одной рукой, но успел поставить ногу на ступеньку, как меня втянули в тамбур какого-то вагона. При этом я сильно ударился ногой об окованную железом ступеньку лестнички. Прошел по вагонам к своему, подал остатки воды брату и тут почувствовал сильную боль и увидел, что штанина в крови. Перевязали какой-то тряпкой рану и, в таком виде я прибыл на учебу в свою, 11-ю Спецшколу ВВС.
Учился, как и многие ребята, неплохо. Фотографией продолжал заниматься. Как-то попался в руки самоучитель скорописи, стенографии по системе Соколова. Появилось новое увлечение. Увлек им одного друга ( Володю Белкина) и мы с ним совершенствовались в этом письме, даже переписывались с ним, когда уже учились в высших учебных заведениях ( он - в Ленинграде, а я - в Риге). Особого практического смысла в этом, для нас, не было, но тогда было интересно, хотелось проверить себя - смогу ли я освоить эту «премудрость».
На входе в школу была широкая лестница (портал с площадкой).

На ней, иногда, фотографировались - помещались ученики и преподаватели с администрацией.
На открытой веранде второго этажа лежал фюзеляж с кабиной какого-то связного самолета, а в вестибюле – два больших авиационных звездообразных двигателя. Это сразу давало понять, что мы «прикасаемся» к авиации и возникало необъяснимое чувство гордости.
Постепенно я втягивался в режим, уже не выглядел заморышем, получил 3-й разряд по бегу, носил спортивный значок, был этим горд. В школе занимались в разных кружках : авиамодельном, танцевальном, музыкальном. Увлекались чечёткой, виртуозно плясал "степ" Петька Месяц, с легкостью применяя при этом "сальто". Был свой духовой оркестр, руководил им престарелый капитан-алкоголик, но ребятам нравился, умел увлечь и быстро научить.
В пении соло, природным басом, поражал всех Боря Штоколов ( он учился годом раньше) и в 1949-м году по указанию Маршала Жукова, который присутствовал на выпускном вечере, был направлен в Консерваторию.

Так Боря и не стал летчиком, но достиг самой вершины мастерства – стал главным басом Советского Союза. Жаль, он покинул нас уже, ушел из этой жизни.
Перед праздниками мы тренировались, чтоб участвовать в Парадах. Запомнился один случай, когда на ночной Генеральной репетиции, лошадь Жукова, поскользнулась на трамвайном рельсе, и Маршал свалился с неё , загремев наградами на своем тяжелом мундире. Я три раза проходил на парадах, которые принимал Маршал Советского Союза Жуков, который в то время командовал Уральским Военным Округом.
Школа организовывала экскурсии, встречи. Был на встрече со сказочником Бажовым, в доме купца Ипатьева, в подвале которого была расстреляна царская семья. Сейчас на этом месте сооружен «ХРАМ НА КРОВИ». Подвал сохранен.

В 2006-м году я с сыном Игорем посетил Петухово, семью брата Саши в Екатеринбурге. Племянница Лена с дочкой Катей, устроили нам экскурсию по «теперешнему» Свердловску - Екатеринбургу.