Всё пространство было заросшим какими-то дудками, в рост человека. Дудки цвели желтыми цветами, а когда они отцветали, то пух летел по всему селу, набиваясь в каждую щель.

Там–то мы и играли в «казаков–разбойников». При дефиците воды, особенно питьевой, люди собирали с крыш (если была под кровельным железом) дождевую воду. Деревянные бочки и оцинкованные вёдра с тазиками (шайками) были атрибутом каждого двора.
Мы решили выкопать колодец.

Отец пригласил Кешу. Это был человек средних лет, коренастый, с сильно развитой мускулатурой. Почти в каждом дворе пользовались его услугами.

Он, как бы это сказать, был отсталым в умственном развитии. Но был уважительным, тихим. Физически был силён, привыкшим к тяжёлым работам, этим и зарабатывал на жизнь. Его кормили, многие давали ему одежду. Плату деньгами он просил давать мелкими деньгами, рублями. Купюры большего достоинства он не понимал, говорил, что его тогда обманывают.
За домом, в огородике он вырыл нам яму, соорудили из нетолстых брёвен сруб, опустили его, и... колодец–готов.

Вода оказалась горько-солёной, годилась только для технических целей. Пить же, воду брали, кроме дождевой, с водокачки на железной дороге, которую заливали в паровозы. Говорили, что вода ишимская, мягкая, речная, с реки Ишим. Кто мог, то привозил воду ключевую из источников с озера Доможирово, километров за шесть-семь.
Кто-то из местных руководителей привлек Кешу к «централизованному» обеспечению водой нескольких улиц, прилегающих к озеру Шустикову. Собственно, не менее трети нашего села пользовалась Кешиной водой.

Из громадных квадратных, глубоких ям вода подавалась по деревянному жёлобу на берег, в большой бак-цистерну. Вначале вручную, а затем и насосом.
Вода продавалась по две копейки за ведро, отрывались талоны билеты. Люди стояли в очереди с утра, чтоб получить более чистую воду. Кеша, фактически один, отрывал яму за ямой, отыскивая в озере водоносные слои.

Он же, Кеша, обеспечивал нуждающихся лучшими дерновыми пластами для покрытия крыш сараев, да и домов-землянок, когда строилось что-то новое или перекрывались старые крыши.

У него был особый инструмент, разные лопаты с какими-то изогнутыми держаками, специальные, кирки, ломы и т.п. Он умел подобрать крепкий дёрн на солончаках, готовил пласты по заказу или впрок, для продажи.

Все были довольны качеством его труда и его честностью, непосредственностью. К сожалению, его состоянием пользовались некоторые непорядочные жители. Большинство других–его защищали.
В войну его свели с появившейся откуда-то Катей–Дурочкой, « Катькой Базарной», которая сидя на базаре в лохмотьях, кричала непристойности. Привлекала этим людей и собирала подаяние. Кто-то давал им кров, Кеша подрабатывал за еду, на их карточки хозяева получали положенное им довольствие. Так и пробавлялись они.
Я встречал его, будучи взрослым, и меня и других поражала его память. Он узнавал и говорил, чей ты сын, кто ещё есть в семье и что у кого случилось за время войны или в последнее время. Помнил годовщины свадеб, похорон, других событий и во-время появлялся, обходя дворы.

Всегда помолится, пожелает всего доброго.

Божий был человек.