| Nestor | Дата: Среда, 10 Марта 2021, 08.38.23 | Сообщение # 1 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| СОВЕТСКИЕ ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ В НЕМЕЦКОМ ПЛЕНУ (1941-1945)
Популярный очерк.
3. Взаимодействие вермахта с СС в обращении с пленными. Казни пленных
Широкая аудитория, интересующаяся историей немецкой агрессии против СССР, наслышана о директиве ОКВ от 6 июня 1941 г. № 44822/41 от 6 июня 1941 года «Указания об обращении с политическими комиссарами» (в литературе его обычно называют приказом о комиссарах), который предписывал бойцам вермахта выявлять и незамедлительно по пленении казнить плененных политработников, партийных и советских функционеров и активистов, а также евреев. В основе этой директивы лежали Заметки для доклада Глав-ной Ставки фюрера от 12 мая 1941 года «Обращение с захваченными в плен политическими и военными русскими руководящими работниками». Эти распоряжения возлагали на вермахт несвойственные для армии функции политической полиции и палачей. Они появились не вдруг, а в результате долгого давления на армейское командование со стороны СС и других инстанций, ведающих идеологией и обеспечением госбезопасности.
По оценке немецкого историка Ф. Рёмера жертвами директивы от 6 июня стало порядка 10 тыс. чел. В действительности это очень малая часть общего количества советских плен-ных, казненных вермахтом и СС.
17 июля начальник PCXА (Главного управления имперской безопасности), группенфюрер СС Рейнхард Гейдрих издал «особый приказ № 8» с «директивами относительно чистки лагерей военнопленных, в которых содержались русские». Согласно этому приказу «айнзацкоманды полиции безопасности и СД» должны были «отбирать» и ликвидировать большие, строго определённые группы военнопленных.
Остановлюсь на правовом аспекте. Согласно международному военному праву, нелегитимная казнь пленного является тяжким военным преступлением. Высшая мера наказания может выполняться лишь по приговору суда за совершение тяжкого преступления (на-пример, за убийство гражданского пленным, находящимся в бегах). Практически эта нор-ма вермахтом вовсе не соблюдалась. Убить могли любого пленного в любой момент, не неся за это никакой ответственности.
Началась эта противоправная практика буквально с самых первых часов войны, когда на-ступавшие части расстреливали добровольно сдававшихся в плен. Мотивом являлось раз-дражение за ожесточенное сопротивление, понесенные серьезные потери. Кроме того, принятие в плен и отправка в тыл требовали времени и отнимали личный состав на кон-воирование. В засвидетельствованных отдельных соответствующих случаях число жертв составляло порядка многих десятков, в пределах до сотни человек. Но их общее число только за один 1941 год явно составляло не одну тысячу. При том пленных перед казнью нередко подвергали самым чудовищным пыткам.
Далее надо вкратце остановиться на порядке регистрации пленных. Первоначально они направлялись с мест пленения в штабы воинских частей, оттуда на армейские сборные пункты пленных (АСПП), затем в дулаги и оттуда, наконец, в шталаги. В АСПП пленные учитывались только количественно, «по головам», как личности они еще не существова-ли. В дулагах составлялись их именные списки, по которым велся их учет на время до по-ступления в шталаги, где они получали регистрационные номера, которые выбивались на металлических бирках – личных опознавательных знаках (ЛОЗах, Erkennungsmarken (EM)). На пленных, переводившихся с оккупированной советской территории в генерал-губернаторство и рейх, заводили также персональные карты (ПК I). С 1942 г. ПК стали заводить и на заключенных шталагов на советской оккупированной территории.
Исполнение «приказа о комиссарах» начиналось с момента их поступления в плен. Пер-воначально этим занимался вермахт, но для пресечения случаев уклонения от исполнения и большей эффективности был издан приказ Гейдриха № 8, по которому выявление ко-миссаров, евреев и партийно-советского актива вменялось айнзатцгруппам, тайлькоманды (подразделения) которых для исполнения этой миссии командировались в АСПП, дулаги и шталаги. Типично на территории лагерей сооружались специальные загоны, в которые помещали обреченных по приказу № 8, которых расстреливали по мере наполнения. Каз-ни организовывались сотрудниками айнзатцкоманд, практически исполнялись обычно добровольцами из охраны лагерей.
Кроме того, с первых недель войны, согласно свидетельским показаниям, партиями по 300 чел. обреченных по приказу № 8 стали отправлять с интервалами в 3-4 недели в концлаге-ря. За период между прибытиями партий все их участники погибали.
В больших количествах пленные расстреливались также на этапах.
Так, вечером 20 октября 1941 г. офицер Смоленской комендатуры сообщил в 335-й поли-цейский батальон, что из Вязьмы в Смоленск следует 30 тыс. советских военнопленных, которых нужно охранять в связи с возможностью побегов. Команда добровольцев была разделена на семь групп, которые на грузовой машине отправились на дорогу Смоленск -Вязьма, чтобы перехватить колонну и сопровождать её. При этом команда получила при-каз беспощадно применять оружие. Каждому солдату, кроме имевшихся у него 30 патро-нов было выдано ещё 60 и при этом указано, что возвращаться они должны только с 10 патронами. Следовательно, было дано прямое задание расстреливать военнопленных без всякого повода. Тем более что инструкции в отношении обращения с военнопленными в основном заключались в том, что каждый солдат имел право стрелять в военнопленного, который пытался бежать. Но, несмотря на то что никаких попыток к побегам не было при движении колонн через Смоленск, солдаты стреляли в военнопленных без всякого разбо-ра. Стреляли также и из домов, где располагались авиационные части. В пути до Смолен-ска расстреляли 3 тысячи человек. По приходу в Смоленск колонну погнали к вокзалу. Неожиданно застрочил пулемёт. Среди военнопленных возникла паника. Командир 3-го взвода 3-й роты 335-го батальона лейтенант Хальберт приказал стрелять. В эту ночь в го-роде было расстреляно не менее 5 тыс. человек. А всего в общей сложности из того этапа 8 тысяч из тридцати.
По шталагам до нас дошли ЛОЗы, ПК, документы по статистической отчетности о нахо-дившихся там пленным, другая разнообразная документация. Отсюда мы можем получать достоверное и более менее полное представление о том, кого персонально, когда, за что, при каких обстоятельствах и в каких количествах казнили. А соответствующие сведения по убийствам, совершавшимся до поступления в шталаги, предельно скудные.
Следует заметить, что расстрелы советских пленных в таких больших масштабах начались не сразу с началом войны. Решающую роль в этом сыграл провал операции «Барбаросса», который осознан наиболее серьезными стратегами вермахта несколькими месяцами ранее того, как он фактически произошел и стал очевидным. Так, 8 августа начальник генштаба вермахта Ф. Гальдер записывает в своем дневнике: «Поведение противника означает пол-ный провал представлений и планов нашего командования»; наконец, 11 августа он вы-нужден сделать исключительно важное признание: «Общая обстановка показывает все очевиднее и яснее, что колосс Россия... был недооценен нами. Это утверждение распро-страняется на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения, и в особенности на чисто военные моменты».
Узловыми пунктами плана молниеносной войны был захват Москвы и Ленинграда до на-чала осенней распутицы, т. е. до октября. Учитывая темпы предыдущего наступления, становилось ясно, что выполнить план в намеченный срок не выйдет. Так, авангард не-мецких войск вступил в окруженный Смоленск 15 июля с юга, а овладение северной его заднепровской частью завершилось в самые последние дни месяца. В целом же «перева-ривание» содержимого смоленского котла заняло месяц. Образовать «мешок», как преду-сматривалось планами, сумели быстро, но переработка его содержимого заняла значи-тельно больше времени и отвлекло гораздо больше ресурсов, чем предусматривалось. А созданный позднее вяземский котел отнял еще больше времени и отвлек соответственно еще больше ресурсов. В результате приблизиться к Москве сумели к началу осенней рас-путицы, блокировавшей перемещение всей колесной техники, а тыловые склады оказа-лись удаленными от линии фронта на более 500 км. Отсюда образовался тяжелый кризис наступавших немецких войск.
Что же касается пленных, то отношение к ним в обстановке, когда бойцам вермахта на линии фронта под Москвой начали выдавать хлебный паек весом 300 граммов, а горячую пищу не каждый день, ужесточилось самым критическим образом. На их питании пре-дельно экономили изначально. А тут стало их попросту вовсе нечем кормить. Явно этим объясняется начало в то время их массовых расстрелов в таких больших масштабах, каких не было раньше.
В период с 21 по 28 сентября 1941 года 2-я рота и конное подразделение 306 батальона полиции порядка (Зипо) осуществили расстрел 6000 советских военнопленных шталага 307 С Калилув в Гусинке. Это были в основном выявленные коммунисты, а также люди с внешностью, похожей на азиатскую или еврейскую. Сначала их заключили в особо охра-няемую часть лагеря. На основании приказа главнокомандующего сухопутными войсками от 8.6.1941 и оперативного приказа № 8 от 17.7.1941 по инициативе командира СС и по-лиции Глобочника в письменной форме под кодовым обозначением «Акция "Куриная ферма"» («Aktion Huhnerfarm») было дано распоряжение ликвидировать этих пленных. Приказ под грифом государственной секретности был отправлен в штаб батальона в Люб-лине. Полицейским во время оглашения приказа было сообщено, что с прокормом совет-ских пленных возникли трудности и что такую массу пленных просто не прокормить.
В ноябре того же года тот же батальон расстрелял 780 советских пленных в шталаге 325 Замостье.
Порядок содержания пленных в лагерях был неимоверно жестоким. Расстреливали за ма-лейшие провинности и вовсе без оных. Уже после войны на следствиях бывшие охранни-ки лагерей хвастались количеством лично убитых ими пленных. В ряде лагерей было тра-дицией перед началом утренней поверки на плацу стрелять из пулеметов с вышек по вы-строившимся. Постольку в исторической литературе, особенно советского периода, шта-лаги часто называли концлагерями. Хотя между ними была достаточно значительная раз-ница. Несмотря на чудовищную смертность, шталаги специально не предназначались для массового уничтожения, как концлагеря. Т. е. в общем случае, в 1941 г. в шталагах не производились массовые расстрелы, там умирало множество людей от голода, холода, ран и болезней, тогда как с конца того года расстрелы пленных стали систематически испол-няться в лагере массового уничтожения Хелмно (Кульмгоф) в оккупированной Польше. До весны 1942 г. в шталагах погибло более 3 млн. советских военнослужащих, между тем как историками установлено, что в концлагеря было отправлено всего более 100 тысяч со-ветских пленных (т. е. порядка 2% их общего количества), из них минимум 33 тысячи на уничтожение незамедлительно по поступлении, а общее количество пленных, убитых в концлагерях, не установлено даже примерно. В т. ч. из лагерей оккупированного СССР в октябре 1941 г. было отправлено в 9 концлагерей 26 тысяч чел., из которых к апрелю 1943 г. в живых оставалось порядка 2 тысяч.
Наивно полагать, что в середине августа главнокомандование вермахта не предвидело уд-ручающей перспективы. Оно прекрасно представляло, что взять Москву и Ленинград бу-дет намного труднее, чем города, занятые ранее. Для этого потребуется намного больше ресурсов и усилий всех, в т. ч. в значительной мере тыловых, служб. Успех операции «Тайфун» по взятию Москвы, находившейся тогда еще в разработке, уже оказался под большим вопросом. А пленные для вермахта были ценнейшим трудовым ресурсом. Их использовали во фронтовом тылу на выполнении множества разнообразных работ. Они восстанавливали разрушенную инфраструктуру, восстанавливали дороги, строили воен-ные сооружения, использовались в работе на разных предприятиях. Как отмечалось, большинство их было нетрудоспособно, находилось в лагерях, но трудоспособное мень-шинство образовывало в своей совокупности тоже громадную численность, что служило несомненно большим подспорьем.
Что же касается СС, то у этой спецслужбы на этот счет были другие представления. У эсэ-совцев не было сомнений в успехе молниеносной войны. Население СССР представляло для них человеческий мусор, в значительном своем большинстве недостойный жизни. Еще задолго до начала агрессии руководство СС оказывало давление на вермахт с целью получения максимального числа пленных в свое распоряжение. Надо учитывать, что в ру-ках СС находился мощный производственный комплекс, приносивший громадную при-быль. К началу войны руководству СС удалось «продавить» «Указания об обращении с политическими комиссарами», 17 июля - директиву № 8 («приказ о комиссарах»), позво-лившие, в грубейшее нарушение международного военного права, получать в свое распо-ряжение пленных и распоряжаться их судьбами.
По Женевской конвенции, вермахт не имел никакого права передавать пленных СС (точ-нее, СД – Sicherheitsdienst, служба безопасности. Гестапо было подразделением СД, дей-ствовало только на территории рейха, а на оккупированной территории только СД, геста-по не действовало). Поэтому еще в 1940 г. отработали процедуру. В персональных картах пленных писали: «Освобожден из плена и передан СД / гестапо)». За освобожденных из плена вермахт ответственности не нес, перекладывая ее на СС.
Но общее количество передававшихся по директиве № 8 составляло сущий мизер по срав-нению с тем числом, которое хотели получать эсэсовцы. А именно, по многим сотням ты-сяч на работы и на массовое уничтожение. Формулировка «освобожден из плена и пере-дан СД / гестапо)» позволяла снимать это затруднение. Потому что передача СД не обяза-тельно предполагала конкретную виновность и предполагала казнь.
Тем самым создавалась принципиальная возможность «индустриального» массового уничтожения переданных и образовывался вопрос о практической его реализации.
15 августа Г. Гиммлер посетил Минск, где осмотрел лагерь военнопленных и еврейское гетто. Присутствовал на массовом расстреле евреев, во время чего упал в обморок. Счита-ется, что по этой причине его осенила мысль придумать и использовать более щадящий нервы способ казни. Действительная подоплека, однако, была явно другой. Дело в том, что расстрел, как способ казни, занимает много времени и достаточно трудоемок. Между тем, еще с 1939 г. в рейхе по плану «эвтаназии» начало выполняться убийство психиче-ских и других неизлечимых больных ядовитыми газами. В «технологическом» аспекте во-прос был лишь в подборе наиболее эффективного газа и обеспечении герметизации поме-щений для убийства газами.
Самый первый опыт был произведен в подвале 11-го блока лагеря военнопленных СС Ос-венцим 3-5 сентября. Газом Циклон Б там было убито 600 чел., в большинстве пленных советских офицеров. Эксперимент продлился несколько часов, из-за того что в те дни бы-ло сильное похолодание, а подвал герметизирован недостаточно плотно, но в целом ре-зультат признали положительным. Через несколько дней после того в могилевский лагерь военнопленных прибыли закрытые автофургоны грузоподъемностью 5 и 7 тонн, в кото-рых для убийства первоначально использовался тоже Циклон Б. В пятитонку помещалось до 60 чел., в семитонку - до 80-ти, а смерть с начала подачи газов наступала через 20-25 минут. 18 сентября 200 пациентов психиатрической больницы Новинки, находившейся в предместье Минска, были загнаны в небольшую баню, в которую по трубам подали вы-хлопные газы автомобиля. Из-за недостаточно плотной герметизации казнь тоже заняла несколько часов, но опыт Могилева показал, что выхлопные газы вместо Циклона Б ис-пользовать для убийства в душегубках предпочтительнее.
Таким образом был открыт технический способ «индустриального» быстрого массового убийства – душегубки и газовые камеры. Но на тот момент оставался еще вопрос об «ин-дустриальной» утилизации огромного количества трупов. Технический принцип был оче-виден: крематории достаточно большой мощности. Оставалось только их спроектировать, построить и ввести в строй, что требовало не слишком большого времени, но было при этом достаточно сложной и дорогостоящей технической задачей. Задолго до того уже бы-ли введены в эксплуатацию крематории в ряде немецких концлагерей, но производитель-ность их далеко не отвечала вновь появившимся требованиям. Так, например, крематорий концлагеря Маутхаузен Гузен в ноябре 1941 г. позволял сжигать лишь по 50 трупов в су-тки, тогда как требовалось минимум многие сотни.
Кроме того, оставался вопрос об оптимальном размещении лагеря «индустриального» уничтожения пленных.
Еще в январе 1941 г. СС запланировал строительство лагеря на 100 тысяч ожидавшихся советских пленных в Освенциме-Биркенау. По мере реализации проекта «аппетиты» СС росли. На начало октября планировалось размещение уже 125 тыс. До того времени уже был построен для лагеря первый крематорий, хотя с начала войны пленных туда поступа-ло сравнительно мало – партиями по 300 тыс. по разу в пару недель, итого в общей слож-ности до двух тысяч, но в живых они там оставались недолго. Как правило, к прибытию очередной партии из предыдущей никого. В связи с ожиданием поступления значительно бОльшего числа пленных к 21 октября был закончен проект строительства крематория на 1440 трупов в сутки, а 4 ноября – строительная смета.
Но с этим было еще одно затруднение. Гитлер был ярым противником заноса в рейх «большевистской заразы», даже на уничтожение. Как помним, план «Руссенлагер» преду-сматривал ввоз максимум 790 тыс. пленных с использованием большинства из них на раз-личных работах. Между тем, в начале декабря по данным вермахта в его плену находи-лось уже 3,3 млн. советских пленных. Операция «Тайфун», а вместе с ней и «Барабарос-са», как известно, к тому времени уже успели провалиться, в шталагах разразился поваль-ный тиф, что не было бы само по себе критично для вермахта, но между тем тогда каждый второй больной в лазаретах немецкой армии лечился от сыпного тифа (со смертностью от него до 30%), которым заражались от пленных, что не могло не вызывать серьезных обес-покоенностей у главнокомандования германской армией.
В такой обстановке в середине ноября 1941 г. инженер эрфуртской фирмы «Топф и сыно-вья», специализировавшейся по строительству крематориев, Курт Прюфер был вызван в Берлин, где его посвятили в плен строительства огромного кремационного комплекса в Могилеве. Как помним, там впервые в оккупированном СССР с начала сентября 1941 г. начали использоваться для казни душегубки. Смету на строительство крематория строи-тельное управление СС утвердило 4 декабря, а 30 декабря 2 из четырех предусмотренных проектом печей прибыли на место эксплуатации в Могилев. На этом реализация проекта заморозилась. В августе 1942 г. на нем был поставлен крест, а весной 1943 г. печи из Могилева перевезли в Освенцим. Притом отмечалось, что в процессе их эксплуатации в Мо-гилеве в их кладке образовались трещины, что потребовало выполнения соответствующих ремонтных работ.
При определенных отличиях в конструкции (печи в Освенциме топились коксом, а в Мо-гилеве дровами) производительность печей была одинаковой. В обоих местах их было по паре, каждая из которых позволяла сжигать по 1440 трупов в сутки. Так что, если бы план строительства кремационного комплекса в Могилеве удалось выполнить полностью, это позволило бы сжигать в сутки, соответственно, 2880 трупов. Всего там имелось менее де-сятка душегубок вместительность в среднем по порядка 70 чел., что в принципе позволяло обеспечивать загрузку всех (включая две непоставленные) кремационных печей.
В Могилеве находилось два лагеря – военнопленных, где погибло, по разным оценкам, от 40 до 50 тыс. чел., и гражданских, жертвами которого стали 79 тыс. чел.
Таким образом, на конец 1941 г. явно ставилась задача «индустриального» уничтожения советских пленных главным образом в Могилеве и Освенципе, и она оставалась на пове-стке дня по середину 1942 г.
20 января 1942 г. состоялась историческая Ванзейская конференция, с которой связывают начало масштабного холокоста. На ней были принята программа кардинального т. наз. решения еврейского вопроса.
Спустя немного месяцев после этого вопрос о массовом уничтожении советских пленных утратил прежнюю актуальность. К тому времени три четверти из них, более 3 млн. погиб-ло в шталагах, в живых осталось 1,1 млн. Ожидать столь же крупного поступления плен-ных, как в 1941 г., уже не приходилось, и столько по факту и не оказалось. Без ввоза большого их количества на работы в рейх стало обходиться невозможно, а прокормить такое количество подневольных рабов представилось более легкой и простой задачей. И хотя огромная гибель советских пленных вместе с тем не прекратилась, размеры ее по сравнению с 1941 г. сократились на порядок.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 10 Марта 2021, 08.39.01 |
| |
| |
