| Мікалаевіч | Дата: Понедельник, 15 Апреля 2013, 00.14.05 | Сообщение # 2 |
Группа: Поиск
Сообщений: 1300
Статус: Отсутствует
| ...
В деревне Малый Тростенец, что под Минском, во время фашистской оккупации находился лагерь смерти. По разным подсчетам в нем погибли от 170 тысяч до 205,5 тысяч человек. Но на этом месте массовой гибели людей до сих пор нет мемориального комплекса. Немецкий историк и писатель Пауль Коль, который 25 лет исследует историю лагеря смерти «Тростенец», считает, что причиной тому может быть нежелание белорусов говорить о коллаборационизме в годы Второй мировой войны.
-- Меня не удивляет, что в Тростенце до сих пор не стоит подобающий памятник, и что основную часть территории, на которой находился лагерь смерти, и где захоронены десятки тысяч людей, никак не обустроена, -- говорит Пауль Коль. -- Малый Тростенец в 1943 году был преобразован в так называемую оборонную деревню. Это, если можно так сказать, образцовая нацистская деревня. В Тростенце было 55 крестьянских дворов. Получается, те, кто проживал в этой деревне, не могли не быть коллаборационистами, не могли не сотрудничать с национал-социалистами.
А весь Тростенец -- и место расстрела в Благовщине, и печь в Шашковке, и лагерь в Тростенце составляли имение СС «Тростенец». До войны это был колхоз им К. Маркса. И вот как раз этот бывший колхоз был преобразован немцами в имение СС, в котором велись сельскохозяйственные работы, и которое было предназначено для обеспечения провизией сотрудников СС в Минске.
Таким образом, Тростенец был местом уничтожения, интегрированным в систему организации СС. Руководил ею оберштурмбанфюрер СС Эдуард Штраух, командир полиции безопасности и СД. Кстати, Вильгельм Кубе никоим образом не был связан с Тростенцом, поскольку он являлся главой гражданской администрации и не имел отношения к делам СС.
Штат минского подразделения СС, имеющего отношение к Тростенцу, составлял примерно около одной тысячи человек. Но из этой почти тысячи только 90 являлись по национальности немцами или австрийцами, остальные 900 человек были коллаборационисты – белорусы, украинцы, литовцы, латыши.
Соответственно, соотношение между собственно немецким штатом и, условно говоря, «местными», составляет 1 к 10. Можно утверждать, что немцы физически не были в состоянии уничтожить в Тростенце десятки тысяч людей без помощи коллаборационистов.
Свои слова о статусе Малого Тростенца как оборонной деревни и о пропорции в рядах минского СС -- 90 немцев и 900 коллаборационистов, я могу подтвердить документами. Здесь нет моих домыслов, моих предположений.
Эти 900 человек советских коллаборационистов составляли военное формирование в рамках СС, в частности, полицейские команды, так называемые охранные части полиции порядка (Schutzmannschaft). К слову, в Музее Великой Отечественной войны в Минске есть снимок, на которой запечатлена табличка-указатель, и на ней написано по-немецки «Оборонная деревня Малый Тростенец», а внизу, чуть мельче – «Полицейская команда». А эти полицейские команды всегда состояли из местного населения.
Коллаборационизм на примере оборонной деревни Малый Тростенец и коллаборационизм местного населения в рядах СС являются, пожалуй, теми двумя причинами, из-за которых территория Тростенца остается заброшенной.
-- Это спорное утверждение: ведь речь в данном случае идет об увековечивании памяти невинно погибших людей, а не о памятнике Тростенцу как таковому…
-- Совершенно верно! Те камни, которые там стоят, напоминают о жертвах, но, чтя память жертв, мы невольно вынуждены вспоминать и том, кто были преступники, которые систематически уничтожали людей. Соответственно, следующий вопрос – кто уничтожал? И ответ – в немалой степени коллаборационисты. Но поскольку в отношении Тростенца правду говорить не хотят, именно поэтому стараются придать его забвению.
-- Как вы сами узнали о Тростенце?
-- В первый раз я посетил это место 24 года назад. Я был первым немцем, кто побывал на территории Тростенца, первым немецким журналистом. В 1985 году территория выглядела точно также, как сейчас: повсюду мусор, и единственно, что изменилось за эти десятилетия, -- появились три мемориальных камня: на месте барака в лагере смерти, в деревнях Шашковке и Благовщине.
Большой обелиск, установленный в Большом Тростенце -- это полная нелепость, потому что в Большом Тростенце никакого лагеря не было. Понятно, что обелиск надо было куда-то поставить. Он хорошо виден с автострады. Однако он ничего общего не имеет с историческим Тростенцом.
-- Много ли в Беларуси было оборонных деревень?
-- Я не могу точно сказать, сколько их было, у меня есть список 1943-1944 гг., где речь идет о пяти, но их было гораздо больше.
Создание оборонных деревень было частью плана обороны против партизан. Партизаны часто проживали на территории деревень. Когда партизаны оставались в деревнях, местное население либо с энтузиазмом встречало их, будучи готовым вместе бороться против захватчиков, либо, наоборот, просило их поскорее покинуть территорию деревни, чтобы не понести наказание со стороны оккупационных властей.
И тогда немцы пришли к выводу, что они будут создавать оборонные деревни, в которых будут жить верные нацистам белорусы, которые будут немедленно докладывать, если в деревне или окрестностях появятся партизаны. И таким образом планировалось лишить партизан надежной опоры, поскольку именно опираясь на деревни, партизаны могли успешно вести действия против немцев.
Из деревень, которым предстояло стать оборонными, эвакуировали всех крестьян, которые считались ненадежными. Куда их девали, сказать не могу. В этих деревнях могли проживать только белорусы - убежденные сторонники национал-социализма. Крестьяне получали форму, винтовки, патроны и очень много водки, а также проходили военную подготовку.
Но главное – крестьяне получали в собственность землю и скот. Это очень важно, поскольку именно это стало притягательным для многих крестьян, и стимулировало их вступать в ряды населения оборонных деревень. Людям говорили, что это их частное владение. Что ты с него соберешь, останется в твоем распоряжении.
После всех историй с коллективизацией, с колхозами крестьяне были рады, наконец, получить хоть какой-то кусок земли и собственный скот. Так что, многие согласились на то, чтобы стать крестьянами оборонных деревень вовсе не по идеологическим причинам, а потому, что они думали, что наконец-то у них появится собственность.
Малый Тростенец – это один из примеров оборонных деревень. У меня есть подробное описание торжественной церемонии присвоения какой-либо деревне статуса оборонной. Организовывался праздник, на который выделялось много водки, было много музыки, приезжал специально музыкальный оркестр, крестьянам выдавали форму…
Таким образом, создание каждой оборонной деревни становилось большим праздником. Организация оборонных деревень была возложена на отдел сельского хозяйства вермахта Германии.
-- Во время своего первого приезда в СССР Вы пытались встретиться с местными жителями, расспросить их о Тростенце?
-- Да, я был в Малом Тростенце, разговаривал с крестьянами, но я никому не собирался причинять вреда и формулировал свои вопросы как можно более безобидно. Например, я спрашивал, с каких пор люди здесь живут, и некоторые отвечали, что они прожили здесь всю войну. И я интересовался, до конца ли войны они здесь оставались. Я принимал это к сведению, но для меня это было подтверждением того, что люди, которые стояли передо мной, должны были быть коллаборационистами, иначе они не могли бы остаться здесь во время войны.
-- Сколько человек по Вашим оценкам погибло в Тростенце?
-- Официальная цифра, которая была сообщена Государственной чрезвычайной комиссией по расследованию 14 августа 1944 г., составляет, как известно, 205 500 человек. Но я и другие немецкие историки убеждены, что количество жертв было меньше, приблизительно около 170 тыс. человек.
Естественно, что речь не идет о том, так ли это важно, больше жертв было или меньше, потому что и одна жертва это уже слишком много. Но речь о том, чтобы составить себе хотя бы приблизительное представление, из чего эта цифра складывается. Документально подтвердить эту цифру никак невозможно.
-- В таком случае, на чем она основывается?
-- На совершенно не пафосном подсчете. Метод подсчета, естественно, не предполагает никаких возвышенных вещей, это выглядит достаточно натуралистично, но его используют, чтобы получить какое-то представление о том, как это могло выглядеть, и исключить спекулятивный подход.
У меня есть документы Государственной чрезвычайной комиссии по расследованию, в которых говорится о 34 могилах в урочище Благовщина. И в документах комиссии даны точные данные по всем 34 ямам – длина, ширина, глубина. Соответственно мы можем посчитать объем тех ям, которые были обследованы комиссией. Приблизительный подсчет показывает, что в местах массовых захоронений может быть 140-160 тыс. жертв..
К убитым в урочище Благовщина добавляются еще сожженные в Шашковке. Там вообще нет никаких оснований для проведения подсчетов, поскольку людей сжигали, и пепел тут же развеивали.
Для проверки этих подсчетов мы ведем подсчет людей, которые были доставлены транспортом в Малый Тростенец. Подсчеты по обеим методикам дают примерно одинаковые цифры с расхождением (плюс-минус) в 10 тыс. человек.
Повторюсь, никоим образом не хочу сказать, что 170 тыс. человек -- это менее безобидная цифра, чем 205,5 тыс.
-- Посмотрите, что получается. Там цифра меньше, здесь цифра меньше, уничтожением людей занимались в основном коллаборационисты – соотношение немцев и бывших граждан СССР, по Вашим данным, составляет один к десяти. Не являются ли подсчеты такого рода стремлением уменьшить вину нацистов?
-- Я могу однозначно ответить, что все происходившее остается единоличной виной нацистов. Германское правительство экономические, финансовые круги, в целом Германия давно планировала нападение на Советский Союз. Как в германских правительственных органах, так и в военных кругах не было сомнения в том, что войне с Советским Союзом, уничтожению Советского Союза быть. Это было и намерением, и планом, и ожидали только выгодного момента для того, чтобы начать его реализовывать.
Да, в странах Восточной Европы, в Венгрии, Болгарии, Румынии были те, кто сотрудничали с нацистами, были заняты в общественном производстве, были люди, которые говорили, что они не прочь помочь Германии в войне против Советского Союза. Но это вторично. Первично -- это вина немцев и их инициатива в развязывании войны. Планы готовились с конца первой мировой войны после капитуляции Германии 1918 г. Военные круги Германии жаждали мести, они только и искали возможности взять реванш.
-- Исследования, касающиеся Тростенца, будут опубликованы?
-- Да, но это будет не роман, а сборник документов. Я вел расследование, собирая документы о Тростенце, в самых разных архивах, и мне сложно точно сказать, сколько папок с архивными документами находится у меня дома. И сейчас я как раз готовлю сборник документов, посвященный Тростенцу. Я работал и в минских архивах, но без особого успеха. Возможно, мне как иностранцу, тем более с Запада, не хотели показывать все. Около 90% моих материалов я нашел именно в немецких архивах.
Сборник выйдет примерно через два года. Материал уже собран, но мне нужно над этим еще поработать, чтобы подготовить его к печати.
И чем больше я работаю над темой Тростенца, тем менее ясной для меня она становится. Устанавливаешь два факта, оказывается, они противоречат друг другу. Ищешь выход -- он приводит тебя к следующему противоречию.
Например, кто был комендантом лагеря, и кто был комендантом имения СС? Все вместе это имение СС, часть его – это лагерь. В лагере должен быть комендант. Это тот же человек или два лица?
На территории Германии прошел ряд судебных процессов по Тростенцу. И каждый из тех, кого считают комендантом, говорил, что он был только управляющим имения. Наказывать его не за что: что такое управляющий имения? А, может быть, он был как раз комендантом трудового лагеря в этом имении? А, может, действительно он был управляющим по хозяйственным вопросам, по земледелию?
Приходится работать с массой документов, подгонять друг к другу кусочки мозаики. При этом конкретных документов, которые фиксировали бы факты, не так уж и много.
Справка «Завтра твоей страны».
Пауль Коль родился в 1937 г. в Кельне (Германия), изучал театральное дело и германистику в Кельне и Вене, работал переводчиком в Брюсселе, драматургом и режиссером в театрах Берлина. С середины 80-х гг. исследует историю германской группы армий «Центр», злодеяния вермахта и полиции на оккупированной территории Беларуси, историю Минского гетто, лагеря смерти «Тростенец».
...http://www.zautra.by/art.php?sn_nid=4366&sn_cat=17
...
|
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 16 Апреля 2013, 16.05.15 | Сообщение # 8 |
Группа: Админ
Сообщений: 65533
Статус: Присутствует
| Для общей информации.
ПОД НЕМЦАМИ
Воспоминания, свидетельства, документы
Историко-документальный сборник Составитель К. М. Александров
Скрипториум Санкт-Петербург 2011
Глава I. БЕЛОРУССИЯ.....................................................................................11
Е. Ф, Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией
и коллаборация местного населения
Оккупация Белоруссии немедкой армией и коллаборация местного населения1
Подготовительный период на территории оккупированной Польши
Хотя подготовка к войне против Советского Союза держалась нем цами в строжайшей тайне, однако для всех было ясным, что немец ко-советский флирт рано или поздно окончится. Чтобы скрыть свои действительные планы, немцы в продолжение всего 1940 года уси ленно поддерживали даже среди своего населения и армии иллюзию о добрососедских отношениях с большевиками2.
Только в начале 1941 года мало-помалу настроение стало меняться, и в немецкой прессе все чаще и чаще проскальзывали нотки, крити кующие в очень сдержанной форме коммунистическую систему как таковую. Официально поддерживалось мнение о самых дружествен ных отношениях с Советским Союзом. Однако одновременно с такой официальной позицией немецкой прессы уже в конце 1940 года по линии немецкой разведки (Абвера) среди белорусской и украинской эмиграции прощупывались настроения по отношению к больше викам. Акция эта проводилась, конечно, под всякими предлогами и очень осторожно3.
В начале 1941 года положение резко изменилось. С запада на вос ток стали перебрасываться немецкие войска беспрестанной верени цей. Переходы обычно совершались ночью. Это не могло не обра тить [на себя] внимания опытного глаза. Всем стало очевидным, что приближается момент схватки. Такое передвижение войск, однако,
10
Глава I. Белоруссия
маскировалось тем, что «это измученные воинские части с западно го фронта направляются на восток для переформирования и отдыха». Параллельно, однако, с этим представители Абвера в лице майоров Герулиса4 и Козловского5 проводили среди белорусов и украинцев, находящихся на оккупированной немцами польской территории, вербовку людей (добровольцев) в разведывательные группы с целью переброски их на территорию, занятую войсками Советского Союза. Все это делалось, безусловно, в большом секрете, при помощи впол не проверенных антикоммунистов — представителей белорусских и украинских организаций. Завербованные добровольцы направлялись в район города Остроленка, недалеко от Ломжи, где была устроена немцами специальная школа разведки.
Среди белорусов были набраны три такие группы численностью по 10-12 человек каждая, которые в ночь с 20 на 21 июня 1941 года и были переправлены через так называемую «зеленую границу»6 в район города Белостока. Насколько мне известно, первые две группы были сейчас же обнаружены советской пограничной охраной и унич тожены, третья же спаслась, потеряв убитыми лишь одного челове ка. Фактически и эта группа впоследствии попала в руки советского НКВД к вечеру 21 июня, но была освобождена 23 июня из белосток-ской тюрьмы уже немецкой армией, занявшей город Белосток. Здесь надо, кстати, отметить, что вся эта акция проводилась немцами весьма неумело, но передать ее в руки самих украинцев и белорусов для са мостоятельного проведения немцы не соглашались. В результате по гибли лучшие люди, а армия не получила желательной пользы.
Во время этого подготовительного периода на немецкой стороне очутились те белорусы, которые бежали в самом начале войны перед наступлением Красной армии, так как не верили в возможность внут ренней перемены большевиков, о которой в то время очень много го ворилось и о которой, к сожалению, некоторые политики мечтают еще и сегодня. Позже присоединились к ним и те, которые вскоре после оккупации большевиками Западной Белоруссии, убедившись воочию в лживости советской пропаганды, бежали через «зеленую границу» на сторону немцев, испытав частично «прелести» советской действи тельности на своей собственной шкуре7.
Политика немцев в то время [по отношению] ко всем неполякам, находившимся на оккупированной польской территории, была вполне корректна. Русские, украинцы, белорусы, а также и другие угнетае мые большевиками (а ранее и поляками) национальные меньшинст ва имели возможность организовать свои национальные комитеты,
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией..
11
с которыми официальные оккупационные немецкие власти вполне считались и всячески их поддерживали. Например, при выдаче про довольственных карточек все национальные меньшинства, имеющие удостоверения своих национальных комитетов, получали рацион точ но такой же, как и все немцы. Поляки получали продовольственный паек значительно меньший и получали его значительно позже.
Таким образом, у русских, украинцев и белорусов не было ника ких оснований жаловаться на свое положение. Оно было несравненно лучше, чем положение поляков, не говоря уже о евреях.
Белорусы, находившиеся на территории Польши, оккупированной немцами, вынуждены были из-за большевиков оставить свою родину, многие из них потеряли при этом свои семьи, которые были аресто ваны большевистским НКВД сейчас же по «освобождении» Западной Белоруссии «доблестной» Красной армией8. Кроме того, все время через разного рода перебежчиков наплывали сведения из Белоруссии о непрекращающемся там терроре, непрестанных депортациях в Си бирь не только интеллигенции, но и зажиточного крестьянства. Анти большевистское, стало быть, настроение у этих людей было вполне обоснованным, определенным и принципиальным. Немцы в скором времени убедились, что в этих людях они могут иметь себе верных союзников в борьбе против Советского Союза, в чем фактически и не ошиблись.
Еще большее доверие к себе со стороны всех антикоммунисти ческих элементов немцы сыскали своей политикой по отношению к военнопленным белорусам и украинцам, попавшим в плен вместе с солдатами польской армии. Они стали, как известно, освобождать этих военнопленных из лагерей и направлять их на всевозможные ра боты, приравняв их почти полностью в правах до немецких рабочих. Для этой, однако, акции необходима была помощь со стороны нацио нальных организаций, которые могли бы установить безошибочно принадлежность военнопленного к той или иной национальной груп пе. В связи с этим в Берлине были организованы национальные пред ставительства, или так называемые «фертрауэнсштелле»9, — белорус ское, украинское, грузинское и другие, в обязанности которых входила и проверка освобождаемых военнопленных. Эти «фертрауэнсштелле» хотя и были по своей внутренней структуре учреждениями чисто на циональными, но в связи с той функцией, которую они исполняли, они являлись по существу вспомогательными органами немецкой службы государственной безопасности и потому находились всецело на бюд жете Гестапо.
12
Глава I. Белоруссия
Одновременно с этим понадобилась, конечно, и пресса для обслу живания, с одной стороны, освобождаемых военнопленных, а с дру гой — для пропаганды среди тех, кто еще продолжал оставаться в плену. Для этой цели, по настоянию белорусского представительства, в конце 1939 года была организована белорусская газета «Раница»10. Весь расход по печатанию этой газеты приняло на себя «Немецкое издательство» («Дойче ферлаг»), но на оплату редактора и хотя бы одного сотрудника газеты средств не было. Только после долгих уси лий профессору Г. Менде", работавшему в то время в Восточном ми нистерстве, удалось откуда-то добыть средства на оплату жалованья работникам газеты.
Таковы, в основном, некоторые мероприятия, которые были прове дены немцами среди белорусов, находившихся на территории Поль ши, оккупированной немецкой армией.
Оккупация немецкой армией Западной Белоруссии и настроение местного населения по отношению к оккупантам в первой фазе оккупации
Испытав на себе весь гнет двадцатилетней польской оккупации, широкие белорусские массы с известного рода облегчением встре чали «освобождающую» их в сентябре 1939 года советскую армию; более же левые элементы и молодежь проявляли даже неподдельный энтузиазм, надеясь на более свободную жизнь и широкие возможнос ти для созидательной национально-государственной работы. Однако в скором времени все они горько разочаровались: вместе с освобожда ющей от поляков Красной армией пришло освобождающее от всего, вплоть до самой жизни, советское НКВД. Начались беспрестанные аресты не только всех так называемых врагов народа и разного рода «контрреволюционеров», но одновременно и всего сознательного белорусского актива, не исключая вполне просоветски настроенных элементов. За первой волной арестов наступали следующие — от «буржуев» и «капиталистов» НКВД постепенно переходило вниз к так называемый «кулакам», т. е. просто зажиточным крестьянам, затем к «подкулачникам» и, наконец, к «середнякам». Все эти жертвы бесцере монным образом, без суда и следствия, грузились целыми эшелонами в товарные вагоны и вывозились в неизвестном направлении, о дальней шей судьбе которых больше никто ничего не слышал и не знал.
После присоединения Западной Белоруссии к БССР, которое на ступило уже в декабре 1939 года, советизация оккупированной
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией.
13
территории начала проводиться ускоренным темпом. На собраниях и митингах стали все чаще и чаще подниматься вопросы о коллективи зации крестьянских индивидуальных хозяйств12, а всякая оппозиция вызывала немедленную реакцию со стороны органов НКВД, «черные вороны» которого забирали оппозиционеров в застенки, откуда уже они не возвращались. Всюду царил полный произвол, а то, что назы валось «революционным правосудием», похоже было на самый гру бый бандитизм.
Все это вместе взятое, конечно, вызвало колоссальное недовольство в широких белорусских массах, и потому во время объявления германско-советской войны 22 июня 1941 года все симпатии населения Белорус сии были на стороне немцев, которых народ помнил еще с Первой мировой войны 1918 года.
Первая фаза оккупации
Пережив весь кошмар советской действительности, население За падной Белоруссии желало за всякую цену освободиться от власти ненавистного НКВД и потому с нетерпением ждало немцев. Однако действительность после занятия немцами территории Западной Бело руссии оказалась несколько иной. Фактически во многих местах на смену большевикам пришли не немцы, а вновь поляки, которым уда лось удержаться на этой территории при советской власти. Немецким военным властям нужны были люди, знающие местные условия для самоуправленческого аппарата. Поляки эти условия знали и, кроме того, имели почти весь административный аппарат готовым. Боль шинство из них при этом происходило из Галиции, где в свое время [они] оканчивали австрийские школы и потому в совершенстве вла дели немецким языком. Среди немецких передовых воинских частей было очень мало людей, знающих славянские языки и разбирающихся в местных национальных соотношениях, а потому они при налажи вании местного административного аппарата воспользовались поля ками, которые предложили им свои услуги. Воспользовавшись сво им положением, поляки, в первую очередь, приступили к сведению счетов с белорусской интеллигенцией и сознательным деревенским активом, в которых они видели своих политических врагов. Нача лись систематические доносы и обвинения всех белорусов в комму низме. Расправа была очень короткой: все они либо расстреливались самой же польской полицией якобы за принадлежность к коммунисти ческим подпольным группировкам или за попытку к побегу, или же
14
Глава I. Белоруссия
уничтожались немецким СД на основании ложных обвинений, со стряпанных польской полицией и администрацией. Таким образом, за первые два месяца оккупации немцами Западной Белоруссии погибли сотни [представителей] белорусской интеллигенции и тысячи [пред ставителей] деревенского актива.
Положение было спасено лишь спустя два месяца приехавшими вмес те с немецкой армией белорусами, ушедшими в свое время на Запад. Они заняли все административные посты в столице Белоруссии — городе Минске, власть комендатуры которого распространялась частично и на территорию Западной Белоруссии. Столкнувшись с таким печальным яв лением, они приложили все усилия к тому, чтобы разъяснить немцам ис тинное положение вещей и прекратить польскую провокацию. Давалось это, однако, нелегко, так как за это время местные немецкие коменданты уже успели обзавестись симпатиями среди местных полек, которые и продолжали свое подлое дело. В конце концов, однако, высшее немецкое командование поняло тактику поляков и во многих местах дало возмож ность белорусам заменить польскую полицию и польский самоуправлен ческий аппарат своим, белорусским. Конечно, в таких случаях обычно происходили перегибы в другую сторону и не менее дикая расправа с по ляками, среди которых [по]падали[сь] и невинные жертвы. Но это была совершенно натуральная реакция на все безобразия, чинимые поляками над невиновным белорусским населением.
Надо не забывать при этом, что бежавшие в свое время на Запад польские помещики, имея поддержку со стороны польского само управленческого аппарата, стали массово возвращаться обратно и, ко нечно, восстанавливать свои разрушенные большевиками поместья, сваливая всецело вину за разграбление на белорусских крестьян.
Дабы окончательно ликвидировать польскую провокационную де ятельность, белорусский актив обратился с воззванием ко всему бе лорусскому населению [насколько это] возможно теснее включиться в работу с немцами, чтобы этим путем уберечься от польской и боль шевистской провокации.
Таким образом, на некоторое время положение было стабилизиро вано, и повседневная жизнь вошла в нормальнее русло.
Вторая фаза оккупации
Население было довольно, что наконец освободилось и от поля ков и от большевиков, а управление перешло, хотя и не целиком, в свои белорусские руки. В скором времени весь административный и
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией.
15
самоуправленческий аппарат был налажен, а немцы не чинили пре пятствий в развитии белорусской национальной культуры и искусства. Начали постепенно организовываться белорусские школы и всевоз можные специальные курсы, амбулатории и больницы, стала работать кооперация, было восстановлено социальное страхование, пущены в ход некоторые промышленные предприятия.
Все это относится к тому короткому периоду времени, когда терри тория Белоруссии находилась под управлением 7-го отдела военных фельдкомендатур. Продолжалось это, однако, недолго. Через непол ных три месяца военное управление вместе со своими комендатурами должно было продвигаться далее на Восток, а на его место прибыл так называемый «цивильфервальтунг»13 во главе с генеральным комисса ром Белоруссии, гауляйтером Кубе14, который в сопровождении свое го многочисленного аппарата в сентябре 1941 года прибыл в столицу Белоруссии — Минск.
С этого момента вся территория Белоруссии была административно разделена на так называемые «гебиты» (округа)15, общим количеством 42 или 43, причем в это число вошли и некоторые районы Смоленской области. «Цивильфервальтунг», однако, занял только часть территории Белоруссии, а именно западную — до р. Березина. Далее на восток была уже прифронтовая полоса, которая осталась под управлением полевых комендатур. Однако такое деление Белоруссии было в скором времени нарушено. В связи с одновременной организацией генерального комис сариата16 «Украина» и назначением туда гауляйтера Коха17 произошло новое административное деление Белоруссии. Дело в том, что этому сумасброду Коху хотелось, видите ли, ездить из Кенигсберга в Киев «своей территорией», и потому он потребовал, чтобы вся полоса [терри тории] Белоруссии вдоль железной дороги Граево — Белосток — Брест и далее на Киев была включена в границы, подведомственные гене ральному комиссариату «Украина». Это сумасбродное желание Коха было Берлином удовлетворено, и таким образом весь Белостокский ок руг вместе с городом Гродно был включен в состав Восточной Пруссии, а часть Брестского и Пинского округов— в состав генерального ко миссариата «Украина». Таким образом, белорусская территория очути лась под административным управлением 4-х совершенно различных административных структур: гражданского управления генерального комиссариата «Белоруссия»; генерального комиссариата «Украина», возглавляемого Кохом; государственного аппарата Восточной Пруссии и военного управления, находящегося под верховным командованием обербефельсгабер геересгебит «Митте»18.
16
Глава I. Белоруссия
Перед белорусским активом стояла очень трудная задача, так как все эти административно-оккупационные аппараты, хотя и были офи циально подчинены Берлину, практически, на местах, пользовались неограниченными полномочиями по отношению к местному населе нию. Во главе гражданского управления Белоруссии и Украины, кро ме того, стояли люди совершенно случайные, не знакомые не только с восточной проблемой, но и не имеющие за собой административного опыта, окруженные такими же случайными людьми из своего адми нистративного аппарата. Наибольшим, однако, злом было то, что люди эти (вчерашние кельнеры и портьеры) были заражены манией величия, они усвоили только одну аксиому из гитлеровского «талмуда», а имен но ту, которая признавала их «юберменшами». Все не-немцы были, по их мнению, чем-то низшим, «унтерменшами»19, не достойными часто даже их внимания.
Во главе округов («гебитов») были поставлены часто полуграмот ные вчерашние фурманы и кельнеры, а то и просто обычные немецкие мужики («бауэры»20) — это относится к Слуцку и Барановичам, — у которых от полноты власти буквально закружилась голова.
Наладить работу с такой публикой было очень трудно. Все они были слишком напыщенны и самоуверенны для того, чтобы прислушивать ся к голосу местного самоуправленческого аппарата. Всякие замеча ния или протесты по адресу их бестолковых и преступных действий, которые делались бюргермайерами21, начальниками районов прини мались как выражение нелояльности к немцам вообще. Таких людей обычно устраняли, а на их место часто выдвигались люди бесхребет ные, но умевшие потворствовать всяким несуразностям гебитскомис-саров, а одновременно беспокоящиеся за свое личное благополучие и обогащающиеся за счет местного населения. Все это, конечно, спо собствовало нарастанию недовольства среди местного населения, ко торое очень умело использовалось большевистской агентурой.
Удивительно было то, что гебитскомиссары, будучи официально подчинены генеральному комиссариату, в большинстве случаев со вершенно не считались с его мнением, а действовали на местах совер шенно самостоятельно. Возможно, здесь была двойная игра: с одной стороны, генеральный комиссариат соглашался с логическими дово дами представителей белорусских организаций и делал вид, что от дает соответствующие распоряжения своим подчиненным, а с другой стороны, молчаливо поддерживал политику своих комиссаров, видя в ней корысть или для себя лично, или для немецких интересов. Тако во было положение на хозяйственном, так сказать, отрезке. Еще хуже
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией.
17
обстояло дело в политическом секторе. Здесь действовали совершен но независимо [друг от друга] такие факторы, как: гебитскомиссар, отдел 1с фельдкомендантуры, СД, ГФП и жандармерия. Все эти ин ституции хотели, в первую очередь, выслужиться перед начальством и добыть наиболее выгодное положение для себя лично, конкурируя зачастую со своими же институциями.
Таким образом, часто создавалось прямо невыносимое положение: трудно было работать и нельзя было уйти, так как пример с поляками был памятен всем. Надо было очень искусно лавировать, чтобы не впасть в немилость одному из вышеперечисленных немецких орга нов, так как в этом последнем случае все они уже действовали согла сованно для поддержания немецкого престижа.
На совещании белорусского актива в Минске в сентябре 1941 года было постановлено всю территорию Белоруссии разделить на округа и послать в каждый округ своих представителей, которые бы были активно и тесно связаны с администрацией этого округа. Для запад ных областей республики не представлялось это трудным, так как здесь жизнь была уже относительно налажена, а пушечного гула и бомбежки не было слышно. В самом Минске было оставлено более всего работников во главе с доктором Ермаченко22 как председателем Белорусского комитета самопомощи, ксендзом Годлевским23 как ру ководителем народного образования и профессором] Ивановским24, бюргермайстером города Минска.
Барановическая область была в ведении бывшего посла польского Сейма Юрия Соболевского25; Новогрудская — в ведении бывш[его] сенатора польского Сената Василия Рагуля26; в Лидский округ был послан инж[енер] Климович; на территорию, отошедшую к Восточ ной Пруссии, были посланы Ф. Ильяшевич27 и Лукашин как бюргер-майстер города Белостока; в Пинском округе был М. Василевский; в Слуцком округе — Бахман и Хихлуша.
На выезд в восточные области охотников было мало, так как там фактически шли еще бои. В Борисовский округ были сперва направ лены Маркевич и Вишневский, но они вскоре оттуда бежали, так как не смогли справиться с возложенной на них задачей. Затем были по сланы туда С. Станкевич28, Наронский29 и Б. Щорс, которым и удалось организовать весь Борисовский округ. В Витебск были отправлены В[севолод] Родзько30 и Михаил Рагуля, в Смоленск — Островский31, Витушко32 и Касмович33. Наибольшую роль в организации администра тивного аппарата на территории генерального комиссариата сыграл док тор Ермаченко. На востоке наибольшую организационную деятельность
18
Глава I. Белоруссия
проявил профессор] Островский, который постепенно организовал Смоленскую, Брянскую и Могилевскую области, находящиеся в сфере военного управления обербефельсгабер геересгебит «Митте».
С началом деятельности «Белорусской самопомощи»34 положение на местах стало мало-помалу налаживаться, и настроение на местах (среди местного населения) было всецело на стороне немцев. Однако уже в конце 1941 года, а в некоторых местах несколько позже, оно сильно изменилось не в пользу немцев. Этому способствовали многие факторы, важнейшими из которых [являются] следующие:
1. Оставшиеся в тылу немецкой армии военнопленные красноар мейцы частично разбрелись по деревням и пристроились там одни как «зятья», другие — как рабочие-«приписники». Они, естественно, были довольны тем, что война для них уже окончилась и воевать за советский режим никто их не заставит. Но вот вдруг кому-то из не мецких сумасбродов пришло в голову, что этот элемент может быть со временем опасен для немцев, и потому [они] решили всех находя щихся в деревнях красноармейцев (военнопленных), не связанных с данной местностью, изъять из деревень и заключить в лагеря воен нопленных. Конечно, в результате этой необдуманной акции удалось забрать очень немногих, остальные ушли в леса и положили начало столь прославившейся впоследствии партизанщине.
2. Нечеловеческое обращение немцев с советскими военнопленны ми, которых часто на глазах населения пристреливали по дороге35, как это имело место повсюду, где только проходили толпы конвоируемых немцами военнопленных.
3. Дикая, бесчеловечная расправа над евреями36, которые, спасая свою жизнь, также уходили в леса, где уже их ждали прятавшиеся от местного населения, не успевшие эвакуироваться коммунистические партийные работники.
4. Дикая расправа частей СС над мирным населением вплоть до сжигания деревень вместе с находящимися там жителями — старика ми, женщинами и детьми — во время так называемых очисток мест ности от партизан37.
5. Грубое и бестактное отношение разных «крайсляндвиртов»38 и жандармерии к местному населению.
Все эти акции происходили в Белоруссии не одновременно. В од ной местности они уже имели место в конце 1941 года, в других мест ностях — в начале 1942 года, а в некоторых значительно позднее, но все они имели место повсюду в Белоруссии и послужили главным фактором, способствовавшим развитию партизанщины и озлоблению
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией.
19
мирного населения. Здесь надо объективно констатировать: партизан щину в Белоруссии создали не большевики и не НКВД39, а только и исключительно немцы.
Отношение немцев к колхозам и колхозникам
Уходящая на восток Красная армия имела задание — сжигать и взрывать фабрики, склады с запасами продовольствия, имущество колхозов и т. п. Местное же население — крестьянство, не желавшее эвакуироваться, — всячески старалось сохранить от уничтожения колхозное добро, что ему в значительной степени и удавалось.
По приходе немецкой армии крестьяне сразу же приступили к рас пределению сбереженного ими колхозного имущества между собой. В результате все, что было в колхозах, в кратчайший срок очутилось на крестьянских усадьбах. Немцы же посчитали колхозное имущество за военные трофеи и потому приказали колхозникам все забранное ими с колхоза возвратить на колхозный двор, чтобы впоследствии самим воспользоваться всем этим добром. Колхозники это распоряжение или исполняли неохотно, или вовсе не сочли нужным его исполнять. В ответ на это со стороны немцев последовали обыски и реквизиции, при которых вместе с колхозным добром зачастую забиралось и лич ное имущество колхозников. Одновременно с этим в удостоверени ях, выдаваемых немецкими властями местному населению деревень (быв[шим] колхозникам), делалась отметка (напечатанная на русском и немецком языках): «Покидать пределы колхоза строго воспрещает ся!» Таким образом, крестьянин и здесь почувствовал, что его насиль но заставляют пребывать в этом ненавистном ему колхозе, от которого он так жаждал избавиться. Желая сохранить колхозную организацию, немцы преследовали в данном случае ту же самую цель, что и больше вики: держать деревню в своих руках и организованным порядком вы качивать сельскохозяйственные продукты для нужд немецкого рейха.
Структура и способ организации административно-самоуправ ленческого аппарата во время немецкой оккупации Белоруссии
Структура и способ организации административного аппарата в Белоруссии во время немецкой оккупации был не везде одинаков. Наибольшая разница была между структурой генерального комисса риата под управлением немецкого «цивильфервальтунга» и военным управлением геересгебит «Митте».
20
Глава I. Белоруссия
Каким был немецкий план организации административных уч реждений на оккупируемой ими территории, мне не известно, но я уверен, что если Берлин в свое время, приготовляясь к войне против СССР, и разработал какой-то план, то впоследствии на местах его при шлось значительно изменить. Дело в том, что, как известно, первые административные местные учреждения организовывались всюду во енным управлением армии (так называемыми 7-ми отделами фельд-комендатур) одновременно с занятием данной территории войсками немецкой армии.
Гражданское управление, или так называемый «цивильфервалыунг», пришло на эту территорию лишь спустя три месяца, когда было уже все организовано по известному шаблону, установленному белорусским ак тивом. Прежнее советское административное деление целиком сохранить не удалось, так как территория военных фельдкомендатур (дивизий) не соответствовала в административном отношении гражданскому де лению. Советы, как известно, в 1940 году разделили всю террито рию Белоруссии на 10 областей, а каждую область на 15-20 районов, с 17-25 сельсоветами (волостями) в каждом районе. Прежнее польское административное деление в Западной Белоруссии— на воеводства (округа), поветы (уезды) и гмины (волости) — нигде во время немец кой оккупации восстановлено не было, так [как] советское было бо лее удобным и целесообразным. Польское административное деление было более крупным, и отдельные местности были расположены иног да на значительном расстоянии — до 40 километров — от ближайшего административного центра (повета); советские же районные центры были расположены так, что расстояние каждого населенного пункта от районного центра не превышало 20-ти километров. Областное, однако, деление восстановить было невозможно, так как во время войны окку пируемая территория делилась на административные округа, соответ ствующие военным соединениям — полкам, дивизиям, корпусам.
Таким образом, во время военного управления территория была поделена фактически на военные округа («бецирки»40), которые не совпадали ни с прежними польскими границами воеводств, ни с со ветскими областными границами, ни, в конце концов, с немецкими «гебитами» позднейшего гражданского управления. Осталось зато не нарушенным районное и волостное (сельсоветское) деление, что зна чительно облегчило организацию всего административного аппарата.
Первым таким округом («бецирком»), с площадью равной прибли зительно советской области, был Минский округ, организованный в то время управляющим этого округа — профессором] Р. Островским.
Е. Ф. Колубович. Оккупация Белоруссии немецкой армией.
21
Для первоначальной быстрой организации всей этой территории, за нимавшей 21 район с 395-ю сельсоветами (волостями) в них, Остров ский воспользовался своими прежними связями в городе Минске, со хранившимися еще со времен Первой мировой войны. Из этих людей, а частично из привезенных с собой из Западной Белоруссии, и были Островским организованы кадры начальников районов. Понадобился, таким образом, всего лишь 21 человек, который был в один день раз везен на автомашинах во все районы данного округа. В обязанности начальников районов, знающих местные условия и людей, входило организовать в течение одной недели все волости района и сделать все необходимое для создания условий для нормальной жизни местному населению. После того как районные и волостные управления были сформированы, все руководители районов и волостей были созваны в Минск на совещание, где и были разработаны инструкции для линии деятельности в соответствии с новыми военными условиями.
Окружное и районные управления состояли из отделов по специаль ностям: административный отдел; отдел общественной безопасности (полиция), состоящий из трех подотделов — уголовного, политического и службы порядка; продовольственный отдел; отдел здравоохранения; культурно-просветительный [отдел] с подотделом народного образова ния; дорожно-строительный и транспортный отдел; финансовый [отдел]; сельскохозяйственный [отдел] с подотделом ветеринарным; [отдел] ре гистрации населения и записей актов гражданского состояния; земель ный отдел; строительно-архитектурный [отдел] и учетно-статистический отдел. Специалистов, за исключением администраторов и полицейских, для всех этих отделов на местах нашлось вполне достаточно. Причем некоторые ответственные должности в окружном и районных управле ниях были заполнены бывшими членами компартии, изъявившими со гласие работать в новой системе, если о них имелись хорошие отзывы со стороны местного населения. И надо отдать [им] справедливость: почти все бывшие члены компартии в новой системе работали вполне честно и принесли большую пользу. Во вторую очередь, после организации адми нистративного аппарата, были организованы Белорусский банк, коопера тивный союз, а также окружная и городские кассы.
Институт судей временно не был восстановлен. Судебные функции по уголовным делам исполнялись административными органами и кри минальной полицией как первой инстанцией и аналогичными органа ми в окружном управлении как высшей инстанцией, решения которой утверждались военной немецкой комендатурой или военно-полевым судьей. Все гражданские дела были временно приостановлены.
22
Глава I. Белоруссия
Во всей этой довольно удовлетворительно функционировавшей административной системе наибольшую трудность представляло отсутствие опытных, политически проверенных администраторов, т. е. начальников районов и начальников полицейских учреждений. Второй не меньшей трудностью было отсутствие административных и полицейских законов, а также закона о семейном праве. Все совет ские законы, конечно, [были] абсолютно не применимы в условиях новой системы; немецкие же законы также не всегда соответствовали местным условиям и обычаям, а вдобавок их не было в белорусском или русском переводе. Вполне понятно поэтому, что отсутствие таких законов создавало трудности в работе опытных администраторов и полицейских, не говоря уже о тех, кто впервые выполнял эти функции временно, по необходимости.
Такая административная система (структура) была заведена впервые только на территории Минской фельдкомендатуры, а на территориях других фельдкомендатур — как на восток, так и на запад — окружных управлений организовано не было. Там каждая ортскомендатура орга низовывала местное управление по-своему. В одной местности была введена прусская система, в иной баварская — в зависимости от того, из какой местности происходил ортскомендант. В иных работали по старой советской или по старой польской системе.
В таком положении административный аппарат находился во время передачи его военными фельдкомендатурами немецкому гражданско му управлению («цивильфервальтунг») в сентябре 1941 года. Граж данское немецкое управление приехало на территорию Белоруссии с готовым административным аппаратом и совершенно иным админи стративным делением. Вся территория Белоруссии, как известно, была разделена на так называемые «гебиты» — несравнимо меньшие, чем бывшие области, и большие, чем польские уезды. Без изменения осталось лишь районное и волостное распределение, и поэтому но вая система не внесла больших изменений в уже существующую; так основное деление на районы и волости осталось прежним.
На первых порах в состав генерального комиссариата «Белорус сия» вошли только следующие «гебиты»: Минск, Слуцк, Барановичи, Новогрудок, Слоним, Лида, Вилейка, Глубокое и Ганцевичи. Во главе этих «гебитов» и стали немецкие гебитскомиссары со своим админи стративным персоналом. В сфере влияния военного управления гее-ресгебит «Митте» заведенная административная структура фактичес ки осталась та же, за незначительным изменением: в каждом районе были введены так называемые «крайсляндвирты», в задание которых
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
Шучу. Иоффе этого допустить не мог.