Геннадий | Дата: Четверг, 28 Ноября 2013, 21.16.32 | Сообщение # 11 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26517
Статус: Отсутствует
| "... Самое значительное для меня событие произошло в апреле 1944 года. Закреплённый за командой власовец явился в барак в немецкой форме, без эмблем РОА. На вопрос, как дошёл до этого, ведь в прошлые свои вояжи он представлялся русским «освободителем» России, он ответил, что прибыл из Польши, а там, как увидят власовца, то непременно убьют. Поэтому он и одел немецкую форму. Поговорили по душам. Мы о том, что тот, кто хотел уйти к Власову, — «далеко ушёл». Сейчас любителей уже нет, так как немцев гонят на Запад, и гонят успешно (мы знали об этом от французов). А ему посоветовали больше не ездить, а спасать свою шкуру. Он кого — то ударил, мы напёрли. Кончилось тем, что он убежал к полицаям и через несколько минут в сопровождении нашего «пастуха», полковника Пуртова, покинул лагерь. На следующий день нас девять человек на работу не повели...
Только потом, когда нам сообщили, что мы направлены в «зон — дергаупт», до нас дошло: ничто не проходит бесследно...
При построении всегда вызывали номера военнопленных для направления на работу в иные места, т.е. не на завод. А тут команда ушла, а мы остались, никуда нас не повели. На следующий день всё повторилось. На третий день явились семь солдат, пересчитали нас, взяли какие — то бумаги и повели на вокзал...
Так в отдельном купе через вокзал Ганновера мы прибыли в базовый лагерь Фаллингбостель.
В числе девяти были два майора, Пенов и Горбань. Кадровые офицеры, они оказались знакомыми по службе с переводчиком в базовом лагере. На следующий день он сообщил им, что видел наши документы в штабе, все мы направлены в «зондергаупт», отправка в пятницу. Оказывается, в системе лагерей существовали два репрессивных органа – «зондербарак» и «зондергаупт».
«Зондербарак» и «зондергаупт»
Назначенные в «зондербарак»» отправлялись на три месяца в штрафной лагерь. Если выживали, то возвращались в свою рабочую команду. Нередко при этом в куртку сзади вшивали красную или жёлтую мишень. Встречал я пленных и с двумя мишенями. Вшитая сзади мишень означала, что владельца её необходимо использовать только на тяжёлых работах и в дневное время, а при малейшем подозрении можно стрелять. Мы считали, что те , кто ещё без мишени, представляют для немцев рабочий скот, который может ещё что — то тянуть, а с мишенью не жалко и убить.
Люди же, назначенные в «зондергаупт», из лагеря исчезают бесследно, назад не возвращаются. Как говорил переводчик, так и вышло. В пятницу погрузили нас в крытые брезентом автомашины. До погрузки срезали пуговицы на брюках, из обуви заставили вынуть шнурки. Конвой — один на один (о пуговицах, шнурках и количестве конвоя, очевидно, была такая инструкция). Нам казался достаточным лишь конвой, да и то числом, в четыре раза меньшим. Ехали долго, часа четыре, на пароме переехали речку. Наконец, прибыли в базовый концлагерь Нойенгамме. Машина в лагерь не заезжала...
КОНЧИЛСЯ ПЛЕН.
Начался ужас, выход из которого один, — в трубу крематория. В отличие от лагерей военнопленных, где содержались солдаты одной армии, — русской, французской или ещё какой, в концлагере — все вместе. Это — люди, неугодные режиму, которые заведомо не должны возвратиться в общество, не должны стать свидетелями. Военнопленных не очень много, а чаще всего политические противники нацистского режима всех национальностей.
Но хватало и бандитов, спекулянтов, воров и т.д. Помимо номеров, пришитых на куртках и брюках, были ещё и винкели — опознавательные знаки, — у русских военнопленных — красный прямоугольник, у политических — красный треугольник, с чёрным — саботажники, были и зелёные (уголовники).
У всех заключённых на голове обязательна стрижка «автобан», её периодически обновляли. Сначала стригут волосы на голове машинкой, оставляющей волосы длиной 1 — 2 см, а в середине, от лба до затылка, другой машинкой, на низком срезе, простригается полоса. Потом она периодически подновляется, а крайние от неё волосы вырастают много длиннее.
Форма полосатая: и брюки, и куртка; на голове полосатый берет, на ногах — ботинки на деревянной подошве. Это — всем. Но была и элита. И не только из числа лагерной администрации. Ходили в отличных цивильных костюмах, однако на спине был вшит полосатый лагерный прямоугольный лоскут.
В рабочих командах, как в бараках, так и на работе, стремились изолировать русских друг от друга, месяцами, бывало, не услышишь русского слова...
«Выход» — через трубу крематория
Разгрузили нас у ворот, поставили лицом к колючке, друг от друга метрах в восьми. По одному вызывали в контору, сличали физиономии.
В это время к воротам подъехала крытая машина, из неё с руганью вытолкнули на асфальт 6 — 8 человек русских, один из них пожилой, на одной ноге. Рабочие крематория рассказывали на следующий день, что все они были зверски замучены. Тот, что был с одной ногой, якобы был генерал — майором Красной Армии...
После осмотра физиономий последовали: стрижка «автобан», фотографирование с номером на груди, снятие отпечатков пальцев. Здесь я уже стал номером 29554. Разница в номерах вроде и небольшая, а смысл огромный. Военнопленные, если останутся живы, могли возвратиться домой, узники же концлагерей должны были исчезнуть.
Концлагерь Нойенгамме расположен на каком — то, видно, окаменелом острове. Стандартная колючка, изоляторы высокого напряжения, вышки. Снаружи по периметру дополнительные посты, в т.ч. с собаками. Думаем, что в лагере проходили обучение молодые, начавшие службу в «СС», и их на нас натаскивают. Похоже, что среди них были и русские. Старожилы из лагерной обслуги говорили, что в чёрных пилотках были именно они. Довольно правдоподобно насвистывали нашу «Катюшу» и другие песни...
От входа, куда нас ввели, по правую сторону, не очень далеко, был расположен крематорий. Прямо вдаль и влево — 17-й карантинный блок, куда нас и поместили. Старший блока, бывший видный руководитель компартии Чехословакии, провёл с нами вводную беседу:
— Здесь мало говорят, но много думают.
— В ближайшее время кое — кого могут повесить. Вообще, примерно в месячный срок формируется рабочая команда, и на «транспорт», т. е. на отправку.
Сам лагерь не был рабочим, он оформлял и снабжал работниками нужды великой Германии. Так я попал в рабочий филиал лагеря «Дритте – Брауншвайг».
Ещё до отправки произошёл неожиданный случай. Несмотря на строгий запрет выходить из барака в тёмное время суток (соблюдалось затемнение), ночью, в темноте, в комнате появился посетитель. Назвался русским, попавшим в плен в 1941-м году. Он заявил о том, что двое из нашей комнаты, западные украинцы, дали согласие служить в «СС». Предупредил, что лагерная подпольная организация советует им отказаться (мол, поколотят лишний раз и будут они ждать окончания войны, как все). Если не одумаются, то, пока будут оформлять, на работе их постараются убить или покалечить, а уж в ревире — дело проще, там просто отравят. Нас, вновь прибывших и ошарашенных концлагерными порядками, это посещение удивило и обрадовало. Что было дальше — осталось неизвестным.
Добавлю ещё, что чех — старший по 17-му блоку, к русским относился хорошо, всегда давал добавку баланды, похоже, с согласия других заключённых.
Запомнился один норвежец, член компартии, несколько раз посещавший нашу страну, как один из руководителей Коминтерна.
В бараках спали на обычных двухъярусных койках.
Удивило общение всех наций, многие даже доставали газеты, читали и делились с нами прочитанным. Это, оказалось, было последним общением. В рабочем лагере была полная изоляция русских друг от друга и в бараках, и на работе...
«Дритте – Брауншвайг» — огромный металлургический комбинат, металлообработка, химия. По территории комбината проходила автомобильная эстакада. От полотна проезжей части до поверхности земли — метров пять. Проёмы заложены кирпичом, таким образом получаются блоки — помещения человек на 800. Со стороны дверей небольшой двор, огороженный забором из колючей проволоки под током высокого напряжения, вышки. Лагерь в заводе. Тут жили и работали. Металл, бетон, «СС» — год не видел ни листочка, ни зелёной травки. Не знаю, один ли наш лагерь был на территории завода, или были ещё и другие.
Слева от входа — эстакада, справа — колючка. Недалеко от эстакады возвышалась кирпичная труба, но не круглая, а прямоугольная (квадратного сечения). В трубе — крюк, на нём вешали. Дальше — блоки. Первый, как я писал, примерно человек на 800, работал 12 часов, за ним три такие же. Работали посменно. Тут же умывальник, ревир, мертвецкая.
У входа — магазинчик для солдат «СС» и возвышение для вешания. Комендант — в чине фельдфебеля (по ихнему какой — то «фюрер»), арбайтсдинстфюрер — унтер — офицер, но тоже «СС» — овский «фюрер». Он отвечал за работы. Старший в лагере — из заключённых, немец, с зелёным винкелем, ст. рабочий — форарбайтер, вроде грек с чёрным винкелем рядом с номером. Наша команда носила название — «блокбрехер», т.е. ломали блоки.
На работу шли по подземному туннелю, начинавшемуся прямо от лагеря. Своего крематория в лагере не было, раз в неделю — две приезжал трейлер с тележкой. Умершие или задушенные лежали голыми в мертвецкой. На лбу и на груди чёрной краской написаны номера, но не лагерные, а другие. Когда вешали, номера с куртки и брюк отрывали. Вешали всегда или поляков, или русских. Если построили на работу, но не повели, значит, ждут возвращения с работы тех, кого должны сменить. Это делалось для того, чтобы все узники лагеря видели процедуру казни. Петлю на шею обычно надевал «полосатик», чаще всего немец. Кто-нибудь из них и опору из-под ног выбивал. Полное самообслуживание.
В ревире можно было болеть не более двух недель: или на работу, или шприц.
Работали малыми группами. В нашей команде капо (старший) был поляк, не политический (не коммунист). Дружественным не был, но и жестоким тоже. Всю работу организовывали немецкие мастера. В нашей команде было человек 100. Работали при машинах, ломавших из штамма чушки, которые после нагрева в газовых печах шли в команду «шмиды» (кузнецы), из них прессовали заготовки зенитных снарядов. Вот так и работал концлагерь этого завода.
Люди вырабатывались быстро, особенно в команде «шмиды». Во время бомбёжек часто прокатные станы опутывались лентами прокатываемого металла. Говорили, что тревоги использовались для диверсий. Ведь работали подневольно вся Европа и, частично, Азия. Бомбёжками завода союзники давали нам отдых.
Однажды, при работе вне завода, днём, налетели самолёты. Нас загнали в тюрьму, напрессовали в одиночки, как селёдку. Сидели по очереди, так было тесно. Потеряли чувство времени..." http://www.pereplet.ru/podiem/n6-07/Uznik.shtml
С уважением, Геннадий Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
|
| |