|
Фильтрационные и спецлагеря НКВД (СМЕРШ)
|
|
| Nestor | Дата: Пятница, 22 Февраля 2013, 21.50.11 | Сообщение # 271 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Решили при отходе немцев укрыться в бетонированном подвале.
В ночь на 25 апреля 1945 года мы не спали. Судя по грохоту разрывов и автоматному огню, бой шел совсем рядом. Несколько подвыпивших немецких солдат зашли к нам в сарай. Я слышал, как они говорили, что надо скорее уходить. Один из этих солдат, увидев нас, спросил своих товарищей: "Что делать с этими свиньями русскими? Неужели их так оставим? Я брошу гранату". К счастью, другой возразил: "Не надо, и так много пролито крови". И споря, они ушли. Я понял, что уходят последние немцы, и теперь возможно появление власовцев. Крикнул: "Товарищи, пора вниз!" И все спешно спустились в бетонированный погреб.
С минуту на минуту мы ожидали появления этих бандитов, которые могли расстрелять нас или забросать гранатами. Как мы хотели в этот момент иметь оружие. Хотя бы две-три винтовки с патронами. Мы бы не стали прятаться, а достойно встретили бы этих изменников. Но наши руки были пусты. Так прошло несколько тревожных часов, во время которых мы чувствовали себя между жизнью и смертью. Стрельба наверху постепенно затихла, и, наконец, наступил рассвет. Один из нас вышел осторожно посмотреть, что творится наверху. Скоро он вернулся с радостным криком: "Американцы пришли, мы свободны!"
http://iremember.ru/artille....28.html
Американцы длинными колоннами грузовиков вывозили пленных немецких солдат на запад. Однажды колонна остановилась, и кузов ближайшего грузовика оказался рядом с окном дома, в котором я жил. Окно было открыто, и около него сидела Роза с каким-то шитьем. Один из пленных немецких солдат сказал Розе: "Привет Родине". "Привет", - холодно ответила Роза и поспешно закрыла окно.
Так прошло десять или двенадцать дней житья в Бюсингене. Отдохнув, наша команда решила, что надо продвигаться в сторону города Ильм на Дунае, в округе которого мы находились. Там по слухам американцы собирали бывших советских пленных для отправки на Родину. Я стал уходить из Бюсингена, прощаться с хозяевами, благодарил их за гостеприимство. Фрау (хозяйка) вдруг прослезилась, поцеловала меня (немки очень сентиментальны) и сказала: "Твои товарищи - хорошие люди, но ты, Михель, лучше их всех. В наших газетах писали, что когда вы вернетесь в Россию, Сталин вас всех пошлет в холодную Сибирь работать под землей в угольных шахтах. Мы советовались с мужем и решили предложить тебе остаться у нас совсем. Мы достанем тебе немецкий паспорт, женим на Розе и дадим тебе две коровы". Я был растроган. Подумать только, две коровы и Розу в придачу! Поблагодарил, но отказался, сказав, что я русский, и что бы ни случилось, мое место в России.
Мы всей компанией отправились в путь и к вечеру остановились в небольшой деревне, где бургомистр развел нас на постой по домам. В этой деревушке мы пробыли не долго. Узнали, что неподалеку располагается какая-то воинская часть американской армии, которая уже отправила на грузовых машинах бывших пленных в сборный лагерь в Ульме. Я с несколькими товарищами отправился в эту воинскую часть. Нас принял какой-то американский майор. Я отрекомендовался как старший лейтенант советской армии, представляющий группу бывших пленных, желающих быть отправленными в сборный лагерь. Я говорил по-немецки, переводчица, молодая немка, переводила майору на английский, а мне с английского на немецкий. Майор держал себя довольно надменно, с усмешкой глядя на наш обтрепанный вид. Сам сидел, а нам даже не предложил сесть. Сказал, что завтра утром в деревню, где располагалась наша группа, пришлет грузовики, которые перебросят нас в лагерь, где будут нас кормить, и где мы получим одежду и обувь. Во время переговоров переводчица очень волновалась и путалась, начиная говорить мне по-английски, так что приходилось поправлять ее: "Biette deitsch (пожалуйста, по-немецки)". Майор сдержал свое слово, и на следующее утро на грузовых автомашинах нас перебросили на довольно большое расстояние, в город Ильм в верховьях Дуная. Мы прибыли туда 12 мая 1945 года. После некоторых поисков мы нашли, наконец, и лагерь, который был организован американским командованием и располагался в бывшем немецком кзрменном городке. Светлые и просторные жилые корпуса окружали больший плац. Тут были также столовая, кухня, склады и другие подсобные помещения. Нам предложили вымыться под горячим душем, а затем выдали каждому две пары трофейного трикотажного белья, американское диагоналевое светло-зеленое обмундирование, брюки навыпуск, рубашку с нагрудными карманами и прочные желтые кожаные ботинки. Все это было не новое, но дезинфицированное и находящееся в хорошем состоянии. Мы с удовольствием вымылись и сбросили с себя немецкое тряпье, к тому же еще и меченое в нескольких местах большими буквами SU. Каждый из нас получил койку с постельным бельем и два серых байковых одеяла, немецких, солдатских. На чердаке казармы раньше располагался немецкий склад обмундирования. Он был уже разграблен. Но все же я нашел там еще добротную и почти новую французскую зеленую солдатскую шинель. Это было очень кстати, так как моя отечественная шинель совершенно износилась и оборвалась. Мне пришлось ее с сожалением бросить.
http://iremember.ru/artille....29.html
В подвале казармы при немцах, видимо, помещалось увеселительное пивное заведение. Об этом свидетельствовали расписанные и размалеванные стены различными картинками с шуточными и нешуточными надписями. Здесь были изображены и фривольные сценки с обнаженными красавицами. Одна картина, исполненная цветными карандашами, была весьма многозначительна. Она изображала отъезд эшелона с солдатами из Ульма на восток. Эшелон провожал ангел-хранитель, который благословлял отъезжающих и, согласно надписи, гарантировал им удачу и неприкосновенность. В перспективе был изображен другой удаляющийся эшелон, который в конце пути поджидал черт с большими вилами на фоне пожара. И большая надпись гласила: "На восток, к черту!" Тут уж, как говорится, не убавить, не прибавить.
В этом лагере нас, советских бывших военнопленных, постепенно собралось около тысячи. Организовалось два батальона, во главе которых встал майор Быков. Нас, офицеров, распределили по ротам и взводам. Приказано было нашить на рукава красные угольники, количество которых соответствовало офицерскому званию, как это было принято в советской армии до введения погон. Появился даже свой духовой оркестр, который попал в плен и, желая целиком сохраниться, организовал в каком-то лагере сапожную мастерскую. А в свободное время играли на своих трубах. Несколько раз наши "ульмские батальоны" стройными рядами, с большим красным знаменем и духовым оркестром впереди выходили на прогулку по городу и городскому парку.
Кроме нас, советских, в этом лагере помещались еще поляки, чехи, словаки и югославы. Но они располагались в других корпусах, и мы с ними мало общались. Охрану лагеря несла караульная команда из американских солдат. Американцы не вмешивались во внутреннюю жизнь лагеря. Внутри лагеря они даже редко появлялись. Выход из лагеря в город был по пропускам, незаполненные бланки которых, для оформления, нам выдавала американская охрана. Но дисциплина в лагере отсутствовала. Подчас разыгрывались ужасные сцены. Однажды кто-то обвинил одного человека, что он у немцев был полицаем. Соответствовало это действительности или нет, неизвестно, но толпа накинулась на несчастного и стала его избивать. Американцы, которые просили прекратить самосуд, не вмешивались в расправу и только, когда избиение окончилось, пришли, чтобы подобрать этого человека и отправить его в госпиталь, где он почти сразу скончался. Некоторые раздобыли оружие, ходили по городу и грабили немцев. К счастью, это были единицы. В общем, время было смутное.
Бывая в городе, мы видели разбитые витрины магазинов, окна, закрытые ставнями, закрытые двери домов. Американцы пытались наладить порядок в городе. Однажды мы видели, как около разбитого винного склада наводил порядок военный патруль. Белый офицер кричал на двух солдат негров, угрожая им пистолетов, а те, видимо, прося прощения, стояли перед ним на коленях. Эту сцену с расовым американским акцентом наблюдать было тяжело. На сколько можно было заключить из наблюдения, дисциплина в американской армии была своеобразная. Солдаты не приветствовали офицеров при встрече и вне строя вели себя с офицерами как равные. Солдаты сторожевого поста у нашего лагеря поставили у ворот несколько мягких кресел и, находясь на посту, развалившись, сидели в креслах и курили. В городе, на плацу, стояли американские танки, которые охраняли часовые. Когда наши ребята подошли поинтересоваться танками поближе, то часовые не только не отогнали их, но предложили слазить внутрь танков и посмотреть, как они устроены. Представить себе что-либо подобное у нас невозможно.
Кормили нас очень хорошо. Обеды были из трех блюд с десертом. На кухне главный повар, выдающий продукты и всем распоряжающийся, был американец, а остальные поварята - наши солдаты, добровольцы, оголодавшие в плену. Во время обеда играл даже духовой оркестр. По вечерам часто приезжала кинопередвижка и на открытом плацу демонстрировала американские звуковые и цветные фильмы. Чаще всего это были "ревю", т.е. отдельные эстрадные номера, связанные каким-либо сюжетом. Например, влюбленная пара молодых актеров бедствует и голодает, но не теряет надежды на лучшее будущее. Вдруг удача им улыбается, они привлекают товарищей, организуют ансамбль и с успехом выступают в шикарном варьете. Были и игровые фильмы, но т.к. шли они на английском языке, которого никто из нас не знал, то подчас и сюжет фильма был для нас непонятен. Когда после кино мы ложились спать в казарме, то возникали споры о существе фильма, который каждый понимал по-своему. Например, один говорил: "Какой у нее жених был красивый". Но другой утверждал, что это был не жених, а отец героини, и т.д.
Однажды к нам в лагерь приехало несколько американских грузовых автомашин, в кузовах которых сидело множество людей в серо-зеленой немецкой солдатской форме. Это были власовцы. Машины остановились в середине плаца. Сбежался весь лагерь. Люди кричали власовцам: "Подлецы, изменники, христопродавцы, вон отсюда, убирайтесь, или мы всех вас передушим!" Те сидели смирно в кузовах машин, съежившись, вобрав головы в плечи. Никто из них не отважился даже слезть с машины. К американскому коменданту лагеря отправилась делегация с требованием убрать от нас власовцев. Комендант возражал, что это тоже русские, что "там у вас, в России, разберутся", а он, комендант, не компетентен решать, кто из русских прав, а кто виноват. Тогда ему категорически заявили, что если власовцев поместят в наш лагерь, то к завтрашнему утру из них никого в живых не останется. Комендант в нерешительности подошел к окну. Увидев, что возмущенная толпа, окружавшая машины, кричала и грозилась кулаками, понял, что это не пустые угрозы, и что власовцев действительно надо убирать. Машины с власовцами простояли на плацу часа полтора и, не разгрузившись, куда-то уехали. Вероятно, в лагерь немецких военнопленных. Туда им и дорога!
Город Ульм на Дунае, где мы пребывали в американском лагере в ожидании отправки на Родину, входил в зону французской оккупации. Французские солдаты были одеты в американскую форму, отличающуюся только тем, что низ брюк и верх ботинок были схвачены короткими белыми галошами. На главной площади, перед Ульмским собором, был установлен флагшток, на который утром поднимали, а вечером снимали трехцветный французский флаг под звуки Марсельезы. Обставлялось это весьма торжественно. Впереди процессии шел небольшой духовой оркестр, игравший военные марши. За оркестром шел огромного роста капрал, который почтительно нес на ладонях вытянутых рук сложенный квадратом флаг. За капралом маршировал взвод французских солдат с американскими винтовками. Одновременно по обоим тротуарам улицы шло несколько французских солдат, которые кричали встречным прохожим: "Шапки долой!" Кто не понимал, что от них требуют, или не успевал снять головной убор, тех били по физиономиям. Ввиду того, что прохожие были немцы, непонимающие французского языка, то избиение носило массовый характер. Потом флаг поднимали и около него до вечера стояли сменяющиеся часовые. Вечером за флагом снова приходила та же процессия, и все повторялось в обратном порядке. Конечно, немцы сильно насолили нам и французам, но видеть такое избиение прохожих было омерзительно.
Мы часто ходили гулять по Ульму. Несколько раз мы осматривали старинный ульмский собор Мюнстер. Строительство собора было начато в 1377 году, а закончено только в 1870 году, т.е. строился пятьсот лет. Это было настоящее ажурное чудо, построенное "кораблем" в стиле "пламенеющей готики". Высота колокольни собора составляет 161 метр и, по уверению немецкого путеводителя, является высочайшей в мире. Мы несколько раз поднимались на эту колокольню, к верхней площадке которой ведут 768 ступеней. Сначала винтовая лестница ведет в каменной толще стены, где в нишах стоят скульптурные бюсты многочисленных строителей собора. Высоты здесь не чувствуется. Но потом, в верхней, конической и ажурной, части колокольни, где вместо каменных ступеней установлены металлические, сквозь которые просматривается плщдь около собора, голова начинает кружиться. Видно, как птицы летают ниже. Зато когда поднимаешься до верхней площадки, то открывается чудесный вид на город и его окрестности. К счастью, при бомбежке города американские летчики пощадили это чудесное творение рук человеческих. В одно из посещений, когда с нами вместе был случайно американский офицер, хранитель собора подал нам книгу для почетных посетителей, куда я вписал по-русски: "Группа бывших русских военнопленных перед отправкой на Родину посетила Ульмский собор. Привет соотечественникам. Май 1945г."
http://iremember.ru/artille....30.html
Приходилось наблюдать и тяжелые картины. Город Ульм пострадал от американской бомбардировки с воздуха. Были случаи, когда многоэтажные жилые дома обрушивались, раздавливая подвальные этажи, в которых были организованы бомбоубежища для населения. Пришлось случайно увидеть, как вскрывали одно из таких заваленных бомбоубежищ и доставали оттуда уже разложившиеся трупы.
В городе торговали молочные лавочки. Было открыто и несколько пивных. Как-то мы зашли в одну маленькую пивную и заказали по кружке пива. Хозяйка, веселая, пожилая и толстая немка, узнав, что мы русские, рассказала, что ее муж был в России до войны в качестве специалиста и что он научил ее даже одной русской фразе. Мы попросили ее произнести. Немка подумала и вдруг сказала: "Ах, ты, матушка Москва, золотая голова". Мы все, вместе с немкой, стали дружно смеяться. Но вместе с тем было и грустно, потому что наша "матушка Москва" была удалена от нас не только расстоянием, но и неизвестностью условий возвращения.
К некоторым нашим товарищам в городе подходили какие-то личности (видимо, русские эмигранты) и на русском языке уговаривали не возвращаться на Родину. Утверждали, что бывших пленных сошлют на рудники Сибири. "Оставайтесь лучше на свободном западе, мы достанем вам "нансеновские" паспорта". Насколько я знаю, никого из нашего лагеря этим предателям соблазнить не удалось. Я их видел, но рассказывали, что у этих вербовщиков, зовущих к "лучшей жизни", у самих был потрепанный и жалкий вид.
Однажды нас известили, что лагерь посетит представитель Советского командования. К назначенному сроку оба батальона выстроились четырехугольником на плацу с красным знаменем и оркестром. Когда советский офицер приехал в джипе на плац, оркестр заиграл Интернационал. Прибывший офицер был удивлен, увидев стройные колонны людей в светло-зеленой форме, красное знамя и музыку. И мы с любопытством и волнением его рассматривали, видя впервые советского офицера в новой форме с погонами. Он вошел в центр построения и скомандовал: "Офицеры на середины!" Мы вышли, но вслед за нами, ломая строй, сомкнулись и все остальные. Увы, дисциплины хватило только на первоначальное построение. Тогда прибывший офицер вместе с командным составом перешел в помещение казармы, где обратился к нам с речью, а затем ответил на наши вопросы. Он призывал всех скорее вернуться на Родину (что было и нашим желанием). Говорил, что Родина знает о наших муках, что виноватые (если такие среди нас есть) не должны опасаться преследований, т.к. будут прощены, и проч. Мы знали заранее, что может сказать такой представитель, но все же желали услышать это. Некоторые из нас просили этого офицера взять у них письма для отправки на Родину, но он отказался, заявив, что для этого "еще будет время".
В ульмском лагере мы пробыли почти месяц. Наконец, 9го июня 1945 года были поданы американские грузовые машины для нас. Было разрешено взять с собой каждому пару байковых одеял. Шоферами были американские солдаты-негры, которые лихо вели автомашины. Сначала мы ехали на восток. Промелькнули города Аугсбург и огромный Мюнхен. Потом повернули на север, выехали из Германии и въехали в Чехословакию. Остановились в городе Пьлзень, известном своими пивными заводами. Но, увы, знаменитого пива мы не попробовали. Разгрузились на железнодорожной станции, где для нас был подан эшелон. Это были открытые товарные вагоны для угля, защищенные только с боков щитами и без крыши. Только один вагон был пассажирского типа для офицерского состава. Погрузились, и на следующее утро, 10 июня 1945 года, эшелон двинулся. Мы были в радостном состоянии. Надеялись, что едем прямо на Родину. Глупые большие дети! Мы не подозревали, что путь до Родины был еще сложен и очень далек.
В тот же день, проезжая по Чехословакии, мы пересекли демокрационную линию, разделяющую американские и советские войска, и очутились в своей, советской зоне. Здесь, на одной из железнодорожных станций, мы встретили первую воинскую советскую часть. Мы были очень взволнованы. Вот она, уже не Красная, а Советская Армия, родная, победительница, прошедшая с боями половину Европы. Непривычно было видеть новую форму, гимнастерки со стоячими воротниками и погонами на плечах. По-разному отнеслись к нам эти люди. Кто безразлично, а кто и вовсе враждебно. Они не хотели понять, что мы, вынесшие на своих плечах первый, самый тяжелый период войны, обеспечили и их последующий успех.
Позже один из товарищей по несчастью рассказал мне, что при возвращении из плена, когда их привезли в советскую зону оккупации, и они увидели первого советского солдата, часового у шлагбаума, то, радостные и безмерно счастливые, стали восторженно приветствовать его. Но солдат молча и с презрением отвернулся. Так радость возвращения была омрачена.
Увидев первых советских солдат, мы поняли, что через полевую почту этой воинской части сможем послать письма на Родину. Я наскоро написал два одинаковых коротких письма в Москву на имя матери, заклеил в самодельные конверты и стал упрашивать отправить их. От солдат, к которым мы обращались, требовалось лишь внизу конверта поставить номер полевой почты части, фамилию отправителя и сдать почтальону своей части.
Лишняя забота. А что значили эти письма для наших семей, которые уже несколько лет считали нас погибшими! Я все же упросил двух человек отправить мои письма. Один из них был старшина, другой - простой солдат. И правильно сделал, потому что, как потом оказалось, из двух писем дошло только одно. И теперь, через десятилетия, я с благодарностью вспоминаю того хорошего человека, который переслал семье мое первое письмо. Пусть он будет долголетен, здоров и счастлив.
Много дней спустя я узнал, что в Москве это письмо получила моя сестра Анюта. Она даже испугалась. Ведь неизвестно, какую новость мог принести этот конверт, отправленный неизвестным человеком. Сначала она прочитала одна, потом вбежала в другую комнату к матери и крикнула: "Мама, Миша жив, письмо прислал!" В письме было всего две строчки: "Мои дорогие! Я жив, здоров и надеюсь на скорое возвращение. Миша". В тот же день, руководствуясь каким-то седьмым чувством, к матери пришла моя жена и тоже узнала, что она не вдова.
Итак, покинув сферу американского влияния, мы очутились в советской зоне, хотя все еще на чужой, чехословацкой, земле. Но кажется, ничто не изменилось, потому что никому до нас не было дела. Начальником эшелона, как старший по званию, был все тот же майор Быков. Он заперся в отдельном купе со своими дружками адъютантами, никуда не выходил и ни во что не вмешивался. Говорили, что он получил у американцев продукты в размере дневного рациона для всего эшелона, но его не раздал. В самом деле, зачем раздавать, когда можно все присвоить себе? Этот же Быков или его дружки достали где-то спирт, и целые дни в их купе шла попойка. Таким образом, эшелон остался беспризорным, без начальства и руководства. И двигался по воле комендантов станций, которые отправляли его куда-нибудь, лишь бы с глаз долой. А если нельзя было отправить, то задвигали его надолго на запасные пути. Мы двигались сначала по Чехословакии на Прагу, потом, обогнув ее, въехали на пару дней в Германию, потом опять в Чехословакию (Граден Кралевский), потом попали в Силезию. Это была уже Польша. И здесь три дня стояли (16-18 июня) без движения на станции Большевицы близ города Катовицы. Наш эшелон был, как "всадник без головы" Майн Рида, который ехал туда, куда его везла лошадь. Мы болтались по разным направлениям из страны в страну, пересекая границы, которые сразу после окончания войны как бы не существовали.
Другая, и притом большая, беда была в том, что мы не получали никакого продовольственного снабжения. Люди голодали, не имея денег, чтобы купить хоть какие-нибудь продукты. Продавали, что возможно, грабили вагоны с картофелем. В эшелоне началось воровство, грабежи, драки, скандалы. Дисциплина, и ранее почти не существовавшая, совершенно исчезла. Некоторые "пассажиры" эшелона стали его пкдать, решив, что самостоятельно они быстрее доберутся до границ Советского Союза. Конечно, эти люди поступали опрометчиво, потому что одно дело - возвращаться организованно, в окружении товарищей, свидетелей твоего пребывания в армии и в плену, а другое - явиться одному. Ведь у всех у нас не было никаких документов, кроме немецкой металлической пластинки на шее с указанием лагеря и номером. В довершении несчастий к нашему эшелону прицепили вагоны с репатриированными гражданскими людьми. Это была украинская и белорусская молодежь, которую немцы угнали во время войны в Германию на работу. Среди них были девицы, вставшие на путь легкого поведения, решившие, что "война все спишет". Ко всему прочему добавился и разврат. Даже в наш вагон дружки майора стали приводить своему шефу разных разухабистых девиц.
http://iremember.ru/artille....31.html
Мы тоже воровали картофель и варили его в котелках на железнодорожных путях во время стоянок эшелона. На одной остановке, в какой-то воинской советской части, я для себя и своих товарищей выпросил несколько разбитых буханок черного хлеба. Во время трехдневной стоянки близ города Катовицы мы съездили на рынок. Там я продал одно из своих байковых одеял за 170 злотых. Это дало мне возможность за 70 злотых купить две буханки белого хлеба. Представляю зрелище: я в американском обмундировании стою на рынке в Польше и продаю немецкое одеяло, потому что мне, русскому, нечего есть.
Дальше так продолжаться не могло. Надо было что-то решать. И судьбу эшелона взяла в руки все та же инициативная группа: Локтев, Семенов и я, которые по-прежнему держались вместе. Только теперь вместо пропавшего Смирнова к нам присоединился Лесневский. Мы поскандалили с очередным комендантом станции, и 19го июня он направил наш эшелон к советской границе, на Брест-Литовск. Но наша радость была преждевременной. На следующий день нас догнала какая-то телеграмма, и эшелон вернули на станцию Терновицы близ города Ченстохова. И мы снова на три дня приросли к запасным путям. Здесь мы произвели подсчет наличного состава. Из тысячи человек, выехавших из Ульма, осталось всего 676. Это значило, что около 30 % людей покинуло эшелон. Зато прибавилось восемьсот репатриированных гражданских, о которых мы тоже должны были заботиться.
24 июня мы случайно узнали, что недалеко от нас, в городе Оппельн (который раньше входил в состав Германии, а теперь становился польским Ополье), существует советский лагерь № 241 для бывших военнопленных, возвращающихся из Германии. Мы перекричали нескольких комендантов станции и повернули наш эшелон на Оппельн. Небольшой городок был мало разрушен, но совершенно пуст. Немцы увели население при отходе, а поляки его еще не заняли. Я и Лесневский отправились в город, отыскали лагерь и договорились с комендантом о приеме эшелона. Нельзя сказать, что комендант был обрадован свалившейся на его голову голодной ораве, но согласился принять нас. 25 июня мы разгрузились в Оппельне и расквартировались в лагере. Нас, наконец, стали кормить. Хуже, чем американцы, но лучше, чем немцы. Что касается начальника эшелона майора Быкова, то по прибытии в Оппельн он со своими дружками и чемоданами вдруг тихо исчез. Об этой потере мы нисколько не пожалели.
Лагерь как лагерь - бараки, окруженные проволокой. Впрочем, вход и выход из него были свободными. В нем формировались маршевые роты и батальоны для отправки их в различные воинские части в качестве рабочей силы. Командный состав комплектовался из нас, бывших офицеров. Нам с Локтевым опротивели эти лагеря. Мы хотели, наконец, какой-то полезной деятельности, а потому и записались в первый формирующийся батальон. Мы надеялись также, что это приблизит нас к возвращению на Родину. И Локтеву, и мне дали по взводу рядового состава.
В этом лагере мы с Локтевым пробыли всего пять дней. Первого июля в составе батальона мы вышли пешим маршем на Штетин. На предстояло пересечь всю бывшую немецкую землю, что теперь отходила к Польше, с юга на север протяженностью 450-500 км. Батальон направлялся в распоряжение военно-строительной организации, которая прислала за ним младшего командира и нескольких солдат, которые служили нам проводниками. Командиром батальона был назначен Сергей Азинцев, интеллигентный, красивый и симпатичный человек, окончивший Киевский Университет, математик и физик. Остальные офицеры были из окружения Азинцева, вместе с ним отбывавшие неволю в плену. Шли пешком, наш немудрый багаж везли на повозках, где находились и продукты, которые нам дали на первые дни пути: черный хлеб и картофель. Было голодновато при непрерывном марше.
Ночевали в попадающихся по дороге деревушках и городках. Все пустынно, жителей нет. 2го июля прошли через городок Бриг. И там пустота. Жители ушли вместе с немцами или были выселены вместе с поляками? Шли по прекрасной автостраде. На следующий день, 3го июля, мы встретили грузовую автомашину с продуктами, высланную нам из Штетина, из воинской части. С этого времени питание наше улучшилось. В ночь на 4е июля мы ночевали в покинутой деревне под Бреслау, видимо, в барском доме. Мебель поломана, на полу солома. Разбросано много немецких книг в красивых переплетах. В один их последующих дней в пустой и полуразрушенной деревне, в доме, мы видели умирающего старика немца. Он лежал, всеми покинутый и одинокий, в постели. Картина тяжелая, но помочь ему мы ничем не могли. Судя по карте, город Дрезден не находился на нашем пути, но я отлично помню, что мы проходили по его улицам. Часть кварталов города лежала в развалинах, будучи разрушенными американской бомбежкой с воздуха. Прошли мы и мимо знаменитой картинной галереи с ее оригинальным зданием, которое я сразу узнал по виденным ранее снимкам. Сожалел, что нет времени для ее осмотра. Я тогда не знал, что она была пуста, т.к. картины из нее были вывезены.
Седьмого июля прошли через город Любен. Я растянул сухожилие на правой ноге и часть пути стал ехать на повозке, когда была хорошая погода, и лошадям было легче везти. И здесь населения не было, а дома были разбиты прокатившейся войной. Стали встречаться поляки. Это были организаторы перехода сюда, на новые земли, польского населения. Они гордо разъезжали верхом на лошадях в своих конфедератках. Девятого июля прошли через городок Грюнберг. В этих местах немецкое население было только недавно выселено поляками. В домах полный разгром. Наши ребята набрасывались на разное барахло, которое валялось в домах в огромной количестве. В эти дни я написал в своей записной книжке: "Как хочется поскорее прибыть в часть, стать снова полноправным гражданином, поработать для Родины и забыть этот проклятый плен, позор которого до сих пор волочится за нами. Здесь, на чужбине, мы по-настоящему научились любить Родину".
Десятого июля был устроен однодневный отдых на реке Одер, в местечке Обервейнберг. Купались, стирали свое белье и одежду, отдыхали. Квартировали в старинном барском замке какого-то сбежавшего помещика. Рядом, в деревне, жило много немок, некоторые с детьми. Они были в свое время эвакуированы из центральных областей Германии. Веселые, хорошо одетые, хотя жилось им, видимо, нелегко. К нам в замок эти немки пришли целой компанией. Мы угостили их обедом, который они поглотили с удовольствием. Мне, как знающему немецкий язык лучше других, пришлось быть переводчиком. На вечер немки пригласили нас к себе в деревню, с тем, чтобы мы пришли с ужином и вином. Мы с Локтевым воздержались от этого посещения, но часть наших офицеров пошли и заночевали там. На следующее утро, когда мы стали строить наших солдат в походную колонну, увились и наши "донжуаны". Они хвалились, что спали с немками, что не надо ротозейничать, а надо пользоваться жизнью и проч. Мне говорили: "Они все спрашивали о тебе, где же наш долметчер (т.е. переводчик), потому что там была и одна свободная немочка". Забегая вперед, следует сказать, что через некоторое время, после прибытия в часть, двух из "донжуанов" пришлось отправить в венерологический госпиталь.
Со мною произошло в пути не совсем приятное приключение. Во время похода командир послал меня подтянуть отставшую группу солдат. Я взял у одного из наших офицеров, Синявского, велосипед и покатил по шоссе. Встретилась рота наших советских солдат с офицером. Шли они не строем, а какой-то толпой. Я свернул с дороги на обочину, чтобы их пропустить. Вдруг офицер показал пальцем в мою сторону. Несколько солдат набросились на меня, стащили с велосипеда и стали пытаться сорвать с меня одежду. Я был одет в американское обмундирование, в светло-зеленую шерстяную рубашку, заправленную в такие же брюки под ремень. Я стал отбиваться и крикнул: "Что вы делаете? Я советский офицер и старший лейтенант!" Один из солдат прорычал: "Были Вы когда-то старшим лейтенантом". Но. Видимо, мои слова и энергичное сопротивление произвели какое-то отрезвляющее действие на этих разбойников, и они оставили меня в покое.Н велосипед они все же отобрали у меня, и мне потом было очень неудобно перед Синявским. Правда, он сам подобрал велосипед в брошенном доме. Но каковы нравы стали в нашей армии! Грабеж на большой дороге по приказанию офицера!
http://iremember.ru/artille....32.html
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Пятница, 22 Февраля 2013, 21.52.12 | Сообщение # 272 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Мы шли. Миновали Швибус, Мизериц, Ландсберг. 16го июля днем мы подошли к Альдаму, пригороду голода Штетин, конечный пункт нашего похода. В сутки в среднем мы проходили 28-30 км. Город был разделен пополам рекой Одер. Но все мосты, соединяющие обе части города, были взорваны отступающими немцами. Лишь в нескольких местах были сооружены временные мостовые пешеходные переходы. По одному из таких узких переходов длинной цепочкой стал продвигаться наш батальон. Но и здесь были грабители. Какие-то двое солдат в темноте, угрожая автоматами, обшаривали наших ребят, подходивших поодиночке и отбирали все, что могло понравиться этим подлецам. Надо было бы сбросить в воду этих негодяев, но наши люди чувствовали себя бесправными, и к тому же они были безоружны. В этот период начальство вообще смотрело сквозь пальцы на грабежи солдат, считая их своеобразной компенсацией за перенесенные военные тяготы, полагая, что победителям все можно.
Этим же вечером 16го июля мы были зачислены в 19й отряд 22го Военно-строительного управления 2го Белорусского Фронта. С командным составом батальона провел беседу какой-то майор. Он сказал, что мы должны работать по демонтажу части оборудования штетинского порта и портовой электростанции, с одновременной погрузкой оборудования на советские суда. Работа срочная, т.к. надо успеть все это сделать до первого августа, когда порт передадут польским властям.
На следующее утро (без отдыха) наш батальон уже вышел на работу. Первый день мой взвод подтаскивал по каткам демонтированное оборудование от электростанции к причалам. Там в ожидании погрузки уже стояли морские суда. А на следующий день, 18го июля, мой взвод направили работать непосредственно на самом судне, назвав его "трюмной командой". Меня назначили начальником этой команды. Капитан объяснил мне правила погрузки в трюмные отсеки для равномерного распределения грузов, чтобы не нарушать устойчивость судна. Объяснил также, какие грузы куда укладывать. Я встал на мостик, откуда мне был виден причал с грузами и открытые отсеки трюмов. И стал командовать погрузкой. Грузы подавались кранами непосредственно в трюмы, где мои люди принимали и укладывали их. Наиболее сложной, ответственной и опасной была погрузка больших паровых котлов. Тут уж сам капитан помогал мне, или вернее, я ему. Так, совершенно неожиданно, я стал "докером".
...
Год спустя, находясь в проверочном лагере, где мы, бывшие военнопленные, проходили так называемую "фильтрацию", я видел, как сержант караульной команды за какую-то провинность бил по щекам своего солдата. В этом лагере мне пришлось разговаривать с одной девушкой, которая сказала, что после освобождения из плена она работала в одной из советских комендатур на территории Германии, и что там тоже при допросах избивали людей.
Работали мы, как и другие отряды, ударно, не считаясь ни со временем, ни с затратой сил, ни с отсутствием техники безопасности. К намеченному сроку работы по демонтажу половины порта с погрузкой на суда были выполнены. В числе немногих и мне от начальника управления, подполковника, была объявлена благодарность в приказе.
...
Отряд перебросили на другие объекты, а меня приказом перевели в штаб военно-строительного управления "для работы по специальности". Так моя "морская карьера" быстро закончилась. В порядке изучения заграничного опыта управлению было поручено организовать выставку строительных материалов Германии. Узнав, что по гражданской пциальности я инженер-керамик, меня перевели из отряда в штаб для работы на выставке по организации отдела кровельных покрытий, главным образом глиняной черепицы. Она была распространена в Германии. На черепицу возглавляли большие надежды, считая, что она является главным кровельным материалом при восстановлении районов, разоренных войной. Я с головой ушел в эту работу, добывая образцы разного типа черепиц, рисуя плакаты, устраивая стенды. Вскоре мне удалось перетащить из отряда на выставку своего друга Локтева. Выставка прошла успешно, и я получил в приказе вторую благодарность. Постепенно из отряда в штаб перевели и других наших товарищей: Азинцева, Бобровского и др. Начальство поняло, что нас выгоднее использовать "по специальности", т.е. на культурной и грамотной работе. Оформили в качестве вольнонаемных. Я, например, получил должность инженера-бригадира. Стали мы получать и зарплату, в основном, в польских злотых и оккупационных марках, а также немного и в советских деньгах.
http://iremember.ru/artille....33.html
В октябре 1945 года меня командировали на северо-запад советской оккупационной зоны Германии, в район Хинтерзее, Иккермюнде, для осмотра кирпичных заводов с целью подбора оборудования для его ремонта и отправки в СССР. Поехал я туда с двумя солдатами на телеге, запряженной лошадью. Нас снабдили продуктами, документами и оружием, т.к. в тех местах, хотя и изредка, но все же действовали немецкие "веервольфы" (военные волки), разбойники, типа партизан. Они обстреливали из перелесков движущийся по дорогам советский транспорт, подкладывали на дорогах мины, натягивали поперек дорог проволоку. Но к счастью, мы с ними не встречались.
За несколько дней мы осмотрели ряд мелких кирпичных и черепичных заводов. Все они не работали. Оборудование в основном было старое, изношенное и маломощное. Однако, кое-что все же можно было использовать, о чем я составил подробный отчет. За время этого путешествия запомнился городок Иккермюнде, расположенный на берегу Штетинского залива Балтийского моря. Из городка открывался прекрасный вид на залив. Немцы в этом крае жили плохо. Крестьяне еще ничего - их земля кормила, но в маленьких городках было плохо и голодно. Я разговаривал с несколькими местными жителями. Все просили хлеба, табаку, соли и спичек. Один старик спросил меня, когда кончится война. И на мой ответ возразил, что для него она еще не кончилась. Я сказал ему, что немцам надо отвечать за то, что огромные пространства в Польше, Украине, Белоруссии и России разорены, что миллионы людей там уничтожены, и что там люди тоже голодают.
...
Права пословица: "Кто везет, того и погоняют". Вот меня и гоняли по разным делам и поручениям. В начале декабря 1945 года меня неожиданно назначили помощником начальника эшелона, который должен был везти в СССР оборудование для строительства генеральских домов-коттеджей под Москвой. Начальником эшелона был назначен кадровый офицер Зальман Ильич Коган. Нам было придано несколько солдат с оружием и человек 30 рабочих для погрузочно-разгрузочных работ. Среди них были и бывшие военнопленные солдаты и репатриированная молодежь, угнанная в Германию. Были и несколько девушек. Народ был недисциплинированный, грубый, ладить с ними было трудно. Они считали, что если война окончена, то они должны быть отпущены домой. В первых числах декабря начались работы с получением вагонов и грузов и их погрузкой. Получали и грузили цемент, пиломатериалы, сантехнику, электрику, разные стройматериалы. Всего 50 вагонов. Три-четыре вагона были оборудованы для обслуживающего персонала, склада продуктов и кухни. Погрузку закончили 14 декабря, но только через девять дней, 23 декабря, удалось выехать. В моей записной книжке (чудом сохранившейся) перечислены названия польских станций, которые мы не столько проезжали, сколько на них стояли; как приходилось добывать паровозы, как скандалить с комендантами и дежурными по станциям, чтобы нас пропускали. Часто приходилось угощать польских железнодорожников закусками с разбавленным спиртом.
...
Продвигаясь черепашьими шагами, мы добрались до границ своей страны (станция Гердацен) только 24 января. Через Польшу мы ехали целый месяц. Из Гердацена нас передали в Инстербург. у был таможенный осмотр с составлением разных пограничных документов и с изъятием того, что могло понравиться налетевшим на нас молодцам-таможенникам. У нас отобрали два радиоприемника, патефон, перины и, уж не помню, что еще. Я вез много интересных, прекрасно изданных иллюстрированных немецких книг. Часть их отобрали. Остальные приказали сжечь. Было очень жаль, особенно классику.
http://iremember.ru/artille....34.html
На следующий день, 25 января, наш эшелон переправили в Тильзит, где поставили на запасные пути. После этого таможенники стали думать, что с нами делать дальше. Дело в том, что наш эшелон был составлен из немецких товарных вагонов узкой колеи, которая здесь кончалась. Дальше шла широкая советская колея, и для дальнейшего продвижения требовалась перегрузка на советские товарные вагоны. А их или не было, или их не хотели нам давать, считая наш груз не спешным. Таможенники думали четыре дня, а на пятый решили разгрузить наш эшелон на товарной базе при станции Помлетен, близ Тильзита. Для этого потребовалось построить деревянные навесы. Построили, разгрузились. Вскоре большую часть нашей рабочей команды приказали отправить в лагерь для репатриированных, для прохождения "фильтрации". Пришлось нам переехать на жительство в какой-то заброшенный холодный дом. То одного, то другого из младших командиров начальник посылал то с донесениями, то за распоряжениями в Управление, в Штетин. Оттуда начальнику и мне было приказано выехать для доклада в Главное Военно-строительное Управление в Москву.
Выехали. Несмотря на сравнительно небольшое расстояние, мы ехали четверо суток, пересаживаясь с поезда на поезд, в страшной тесноте. Ночами пассажиры спали вповалку, лежа, сидя, в самых неудобных позах, не только на полках, но и в проходах на полу. Военные патрули проверяли документы, пролезая через тела, осматривая ночью людей с фонарями. В дном из поездов ночью, когда я, измученный, уснул, у меня украли рюкзак, в котором, кроме моих вещей, была пачка документов, подтверждающих сдачу грузов на базу. Это был удар! Утешились тем, что на обратном пути сможем на базе получить копии этих документов.
Наконец, 10 марта 1946 года в шесть утра мы добрались до Москвы.
...
Неделя пролетела, как в сказке. Дом, жена, мать, родные, Москва. И все это после стольких лет ужасов войны, плена, и скитаний. Трудно, очень трудно жилось в Москве. Голодно, карточки, все ограничено. Но радость встречи все скрашивала. Пришлось, однако, уезжать. 16 марта, когда мы с Коганом выехали окружным путем через Ригу (где я встретился со своей сестрой Анютой), Вильно, Интербург. В Помлетене нас ждали наши солдаты. Началась канитель с претензиями по хранению грузов, ремонтом скороспело построенного навеса, просьбою вагонов, из которой опять ничего не получилось. Наконец, через курьеров, беспрерывно циркулирующих в Штетин и обратно, мы получили приказ вернуться в часть. Начальник уехал раньше, а я с солдатами задержался и выехал днем позже. Это меня чуть не погубило. На пограничной станции Гердацен при оформлении моих выездных документов возникла задержка. Я был явный офицер, во главе команды и в форме, но без погон. Вольнонаемный? Но тогда почему без паспорта? Мне отказывали в выезде. Тогда я сказал, что меня это очень устраивает, что я сыт этой Германией по горло! Пусть они напишут на моей командировке обоснование отказа, и я с удовольствием вернусь в Москву в военно-строительное управление и к своей семье. Это подействовало, и на мою командировку поставили штамп, разрешающий выезд. Почему я хотел возвращения в часть? Потому что возвращаться в Москву после плена без реабилитации, без восстановления офицерского звания было нельзя. А пройти "фильтрацию" я мог только в кругу своих товарищей, которые знали меня по фронту и плену.
После трех дней путешествия по Польше, пересаживаясь с пассажирских на товарные поезда и обратно, мы прибыли в Штетин, в свою часть. Там меня уже ждали мои товарищи, чтобы вместе отправиться в проверочный лагерь для прохождения "фильтрации". 10го апреля 1946 года всех бывших офицеров, которые служили вольнонаемными, посадили на грузовик и отправили в город Франкфурт на Одере. Перед отъездом нам раздали небольшие одинаковые бумажки, на которых было изображено, что такой-то человек (имя рек), являющийся с его слов бывшим офицером советской армии, с такого-то по такое-то число работал при такой-то воинской части и за время работы дисциплинарных взысканий не имел. Не правда ли, здорово получить такую рекомендацию после десяти месяцев усердного труда? Я, например, командовал погрузкой на суда, организовывал выставку, отыскивал оборудование для демонтажа, был помощником начальника эшелона, занимался художественной самодеятельностью. Получил три благодарности в приказах и премию. И обо всем этом предпочли умолчать. Командование части гарантировало себя со всех сторон. И не знаем, кто он, и не заем, как работал. Знаем только, что взысканий не имел. Есть ли предел человеческой подлости?
Ехали мы на автомашине из Штетина во Франкфурт целый день, через Шведт, Ангермюнде. В середине дня остановились и обедали в придорожном "гастхаузе". Вы пили какого-то дрянного вина. За вино и оркестр с нас содрали бешеные деньги. Не жаль было этих злотых и оккупационных марок, за которые фактически нельзя было ничего купить в этой разоренной стране. Уже ночью приехали во Франкфурт на Одере в репатриационный лагерь №232.
Лагерь, опять лагерь! Он расположился в бывшем немецком казарменном городке. Кроме нас, бывших офицеров, проходящих здесь "фильтрацию", проходили проверку также "репатрианты", т.е. советские граждане, увезенные немцами для работ в Германию и эвакуированные немцами в Германию при их отходе. Здесь же помещался и венерологический госпиталь. Сеи репатриированной молодежи было много больных. Но родину отправляли только прошедших курс лечения. Был здесь и центр по сбору беспризорных детей, которых отправляли в детские дома на Урале. Тут были и брошенные дети советских граждан и непонятно, какие, возможно, немецкие, французские дети. Были очень маленькие, которые сами не знали, кто они, и как их зовут. Таким надевали фанерную бирку на тесемке на шею с надписью и, например, говорили: "Ты будешь Ваня Солнцев, а ты - Маша Васильева". В этот лагерь ненадолго поступали и иностранные пленные, преимущественно французы. Их кормили лучше нас, но они были недовольны. Так, например, от гречневой каши они отказывались, заявляя, что это "пища для кур". Среди пестрой толпы репатриантов был даже старик-фокусник, неизвестно, как сюда попавший. Он и здесь ухитрялся подработать. Ходил по баракам из комнаты в комнату, раскладывал на полу коврик, ставил на него опрокинутые фарфоровые чашечки, и белые целлулоидные шарики таинственно перелетали из-под одной чашки в другую. А то и совсем исчезали, отыскавшись потом во рту или кармане фокусника. При этом он смешно приговаривал: "Салика нету, салика плопало". После сеанса обходил зрителей с шапкой, выпрашивая польские злотые или немецкие марки.
http://iremember.ru/artille....35.html
Нас, бывших офицеров, было человек пятьсот. Из нас организовали воинские подразделения, проводили с нами командирскую учебу, политзанятия, изучение уставов, строевую подготовку. Но главным была "фильтрация". Мы проходили одну комиссию за другой, заполняли бесчисленные анкеты, автобиографии, объяснительные записки со ссылками на свидетелей. Нас непрерывно вызывали следователи, на нас посылали запросы в военкоматы и воинские части, в которых мы раньше служили и воевали. Как это ни странно и дико, но пленные еврейской национальности, чудом уцелевшие в плену, подвергались здесь усиленным допросам и проверкам. "Как Вам удалось остаться в живых?" Видимо, подозревали, что эти люди сохранили жизнь ценой какого-то предательства. Но в семье не без урода. В нашем "потоке" были выявлены такие изменники-власовцы. Их изолировали и куда-то отправляли. Их было немного.
Иногда с нами беседовал комиссар лагеря, толстый преуспевающий мужчина. Он несколько раз повторял нам: "Все вы должны были умереть в сорок первом году. Но за вас умерли другие, и их кровь на вас".Но никто не решался спросить его, в каком году должен был умереть он сам? Ведь и от него зависела судьба каждого их нас - быть реабилитированным и возвращенным домой или же быть отправленным в "места, не столь отдаленные". Иногда он, обращаясь ко всем находящимся в зале, вдруг говорил: "А ты, шпион, сиди, сиди, все равно мы тебя поймаем". Зал шумел, все смеялись. Немало таких было "обличителей", которые во время войны отсиживались в разных тыловых учреждениях, а после ораторствовали о патриотизме.
Так прошло в этом лагере более 180 дней, с 11 апреля по 11 октября 1946 года. Долгих полгода. Весна, лето и осень. Нервов было потрачено немало. Наконец, 2го октября нас построили и прочли приказ от 27.09.46 главнокомандующего группой советских войск в Германии о восстановлении офицерских званий и демобилизации большой группы прошедших проверку. В том числе мне, Локтеву и многим другим. Нам выдали форменное обмундирование (правда, не новое, а бывшее в употреблении) и приказали надеть погоны. Мы стали полноправными людьми. Но далеко не все попали в этот приказ. Часть людей еще оставались ждать своей участи. В том числе и бывшие пленные, прибывшие из Франции, Бельгии, Италии, где некоторые из них сражались в группах сопротивления и партизанах. Некоторые их них имели иностранные ордена.
Медицинская комиссия теперь решала вопрос нашей дельнейшей судьбы: в запас или в отставку. Мы цепочкой проходили мимо стола, где заседала эта комиссия, и один из врачей спрашивал скандирующим деревянным голосом: "Руки, ноги целы?" (Про голову не спрашивал.) И если опрашиваемый отвечал, что целы, то врач выкрикивал: "Годен, в запас, следующий". Так моментально решался вопрос о нашей дельнейшей пригодности к военной службе.
И вот утром 11го октября 1946 года нам, демобилизованным, подали эшелон товарных вагонов, мы погрузились и покатили на восток. В три часа того же дня мы миновали границу Германии и въехали в Польшу. Но здесь нас эшелон начал больше стоять на перегонах, чем двигаться дальше. Только 15го октября в 6 часов утра мы подъехали в границе нашей Родины. Это было на пути между Белостоком и Волковысском. Всех охватило волнение. Кричали "Ура!", у некоторых на глазах навернулись слезы. Еще бы, после нескольких лет ужасов войны и плена люди снова возвращались на Родину, домой, к семьям.
Как переехали границу, эшелон остановили. Было приказано выйти из вагонов и построиться. Все недоумевали, зачем? Перед нами выступил майор, начальник погранзаставы. Он сказал, что, возвращаясь в Советский Союз, мы должны сдать все личное оружие. И зачитал закон, сколько лет тюремного заключения "стоит" тот или иной вид оружия. Почему-то оружие иностранного образца стоило на год "дешевле" отечественного. После этого пограничники, держа плащ-палатки за концы, прошли с ними вдоль эшелона, собирая в плащ-палатки сдаваемое оружие. Чего здесь только не было! Пистолеты, револьверы, автоматы, карабины, кинжалы, сабли, шпаги. Какой-то чудак сдал даже музейный кремневый пистолет с граненым дулом, который, вероятно, вез домой в качестве сувенира. Оказывается, в нашем эшелоне ехал целый арсенал. Но никто нас не обыскивал и не осматривал нашего багажа. После этого "разоружения" эшелон пропустили дальше.
Не доезжая Волковысска, на станции Берестовицы, наш эшелон поставили на запасной путь и, видимо, надолго. Железнодорожники сказали нам, что эшелоны демобилизованных простаивают здесь и неделями. Загружены пути, не хватает паровозов. Еще раньше в пути организовалась группа москвичей, которая, обсудив положение, решила покинуть эшелон и двигаться самостоятельно. Нас было человек шесть. В тот же день, 15го октября, мы сели на местный поезд, добрались до Волковысска, где переночевали, а на следующий день прикатили в Барановичи. Здесь мы узнали, что на проходящие через Барановичи на Москву поезда билеты достать невозможно. В Москву надо добираться только окружным путем. Пришлось ехать в Калугу, куда мы прибыли утром 18го октября.
Калуга - старинный русский город, сильно разрушенный дважды прокатившейся через него войной. С большим трудом и только благодаря нашим демобилизационным документам, мы достали билеты на вечерний поезд Калуга- Москва. Вдвоем с одним майором из нашей компании мы в ожидании поезда пошли осматривать город. На улице с нами попытались заговорить две девицы, которые пошли за нами. Одна говорила другой, но так, чтобы мы слышали: "Знаешь, Маша, эти офицерики мне нравятся. Давай возьмем их в настоящие мужья, пока другие их не схватили. Я возьму вот этого, помоложе (это меня), а ты - другого, постарше. Но зато он в кожаном пальто". Мы посмеялись, но ушли от этих невест.
Вечером того же дня наша группа втиснулась в поезд Калуга-Москва. Еще одна и последняя бессонная ночь в переполненном вагоне. Утром 19го октября 1946 года мы вступили, наконец, на благословенную московскую землю. Из Калуги я послал телеграмму жене, и она встретила меня на Киевском вокзале.
Дома, наконец, я дома. Теперь предстояла новая канитель и нервотрепка. Надо было "оформляться", получать документы, чтобы снова стать полноправным москвичом. А это, оказывается, было не так просто. Сначала военкомат и демобилизация. 22го октября поставили на учет в военкомате, а 23го выдали военный билет и продуктовую карточку. Но потом, когда я явился в отделение милиции за получением паспорта, то меня обязали встать на учет в органы внутренних дел, как побывавшего в плену. И опять началась "фильтрация", анкеты, автобиографии, как, почему… Оказывается, за полгода в специальном проверочном лагере меня добела еще не отмыли. Был и крупный разговор со следователем, который на меня стал орать и грозить арестом. Но все же 25го октября я получил паспорт, а 31го прописался по прежнему месту жительства.
То, что я добрался домой только в конце 1946 года, было не неудачей, а удачей! Оказывается, в 1945 году в Москве не принимали на работу и не прописывали на жительство вернувшихся из плена. Вот по истине не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Вскоре я поступил на работу в свой проектный институт "Росстромпроект" (ныне "Союзгипростром"), где работал до войны и откуда ушел на фронт. Там меня все знали и встретили хорошо. Поэтому и зачислили на работу без затруднений. Но и тут не обошлось без дискриминации. Зарплату мне дали меньшую, чем моим товарищам технологам, выполняющим такую же инженерную работу, но не участвовавшим в войне. Как "рядовые, не обученные" они получили "бронь" и не призывались в армию. А по мнению начальства я во время войны несколько деквалифицировался и поэтому расценивался ниже. Это было несправедливо, но что сделаешь? Постепенно в наш институт возвращались те, кто остался в живых, подчас с одной рукой или ногой. Приходили старые сотрудники, выздоровевшие после тяжелых ранений или контузий. Но век таких людей был крочен. Много товарищей и совсем не вернулись с войны.
http://iremember.ru/artille....36.html
Люди, не пережившие войны и послевоенного периода, считают, что с окончанием войны, что с ее окончанием наступило благоденствие. А это был тяжелейший период. Громадные районы страны были разорены, голод, не хватало самого необходимого. В Москве даже потребление электроэнергии было строго ограничено особыми устройствами. Если перегорала электрическая лампочка, то это была трагедия. Одну и ту же действующую лампочку вворачивали то в одной, то в другой комнате, где нужен был свет. На улицах нищие и инвалиды войны просили подаяния. Люди ходили оборванными. Многие донашивали уже истрепанное военное обмундирование. Существовавшая карточная система предусматривала получение самого минимального количества продуктов. Но и их было трудно получить. Или они отсутствовали в тех магазинах, где были прикреплены карточки, или за ними приходилось простаивать после работы в длинных очередях. Это называлось "отоварить карточки". Существовал даже каламбур, что "иллюзия - это не отоваренная мечта". Всего не хватало. Разбитое оконное стекло заменяли куском фанеры. В некоторых домах можно было видеть оконные проемы, заполненные стеклянными банками, чем-то скрепленными между собой. Но все это было пустяками по сравнению с тем, что люди перенесли в осажденном Ленинграде или в западных городах страны, через которые дважды прокатилась война. Бесконечные заботы о пропитании породили особую сетчатую сумку, которую удобно было, сложенной в комок, носить в кармане с надеждой, авось, что-нибудь удастся приобрести из продуктов. Эту сумку так и называли - "авоська". Зимой 1946-47 гг. в свободной продаже на улицах появилось молочное мороженое, на которое набрасывались москвичи. По этому поводу кто-то из иностранных корреспондентов (который, конечно, не голодал) зло сострил: "Народ, который может есть в мороз мороженое, поистине непобедим". Рассказывали, что во время войны в Свердловске в Театре Оперы и Балета между первым и вторым действиями в буфете продавали бутерброды. Многие посещали театр именно из-за этих бутербродов, называя театр "Оперы и буфета".
Как-то в метро, когда я поднимался наверх по эскалатору, мне на руки упала впереди стоящая молодая дама. Видимо, это был голодный обморок. Она очнулась, я помог ей встать, но через минуту она опять стала падать. Когда она очнулась второй раз, я предложил проводить ее до дома, от чего она отказалась с испугом. Вероятно, не хотела, чтобы о ее состоянии узнали в семье.
Во время войны было выпущено большое количество бумажных денег, которые на частном рынке быстро обесценивались. Для изъятия денег у населения были открыты коммерческие продовольственные магазины с астрономическими ценами. А зарплата сохранялась на довоенном уровне. Жить стало крайне тяжело. Мы с женой работали, но нашей зарплаты не хватало даже на самое скромное питание. Кроме того, на моем иждивении была еще моя мать. Пришлось брать сверхурочные работы, познакомиться с ломбардом, где мы несколько раз закладывали серебряные ложки и еще кое-что, чтобы как-нибудь дотянуть до очередной получки.
Однако не все бедствовали. Существовали люди, которые нажились на войне. Жена слышала, как одна толстая дама, супруга какого-то интенданта, говорила: "Жаль, что война быстро закончилась. Мы не успели купить пианино".
Меня стали частенько вызывать в органы госбезопасности, причем иногда и по ночам. Допрашивали и переспрашивали об обстоятельствах пленения, освобождения и проч. Показывали длинные складные гармошки фотографий каких-то людей и спрашивали, кого из них я знаю, а если знаю, то что это за люди. Увидел я и фотографию Бориса Смирнова: "Так значит, он жив?" Следователь поморщился - они не любят отвечать, их дело - только спрашивать: "Мы мертвыми не интересуемся". Потом пробормотал: "Видимо, Гестапо заставило его на себя поработать". Я дал о Смирнове самый лучший отзыв, но так и не узнал, где он, и что с ним случилось.
...
По окончании войны ее участники получили медаль "За Победу" с изображением Сталина, на георгиевской черно-желтой ленте. Но участники войны, имевшие несчастье попасть в плен (хотя бы и полностью реабилитированные), такой медали не получили. А кто не имел такой медали, тот и не считался участником войны и не имел никаких льгот. Все первое десятилетие, послевоенное, я тоже не имел этой медали. В институте, где я работал, на торжественных собраниях, когда чествовали бывших фронтовиков, преподносили им подарки, фотографировали их группами, вручали им путевки в дома отдыха и санатории, - меня обходили. А ведь я был боевым офицером, участником не только Отечественной, но Финской войны. Я очень переживал эту обиду, нервничал, не спал ночами. На основной, проектной, работе тоже была нервотрепка: предписывалось проектировать механизированные заводы - а оборудования не было. Последствия голодовки на фронте в окружении, а затем в плену, тоже давали о себе знать: повысилась кислотность, появились язвы в желудке. Последовала тяжелая, мучительная и опасная операция в институте Склифосовского, где мне удалили две трети желудка и двенадцатиперстную кишку. На работе меня считали потерянным и даже погибшим. Говорили: "Лукинов умирает". Но я все вытерпел, выжил, вернулся и к жизни, и на работу. Меня жалели, обещали достать бесплатную путевку в санаторий на юг. И действительно достали, но при распределении в месткоме появился другой кандидат, менее меня больной, но действительный "участник": во время войны охранял где-то в тылу склады, но зато а плену не побывавший. Ему и отдали мою путевку. К счастью, мои друзья (не по работе) достали мне за полную стоимость другую путевку на юг. В то время это было еще возможно.
Медали "За Победу" (т.е. признания активного участия в Отечественной войне) мы, побывавшие в плену, получили только в 1956 году, через 11 лет после Победы.
...
В те же годы правительство африканской республики Гана обратилась с просьбой к нашей стране запроектировать и помочь построить на ее территории несколько заводов по производству керамических стеновых материалов. Работу передали нашему институту, а мне поручили ее возглавить. Я с жаром принялся за дело. Были собраны материалы в Институте Африки, составлены проектные предложения стационарных и передвижных заводов для условий тропиков. Я стал спешно изучать основы английского языка, т.к. мой немецкий в Гане был не в ходу. Со мною вместе должны были поехать еще два человека из исследовательского института для испытания сырья. Предстояла сказочная поездка. Самолетом с остановками в Праге, Риме, а потом через Средиземное море вдоль западного побережья Африки в Гану, лежащую на берегу Атлантики. Я прошел через все комиссии: в Министерстве, в Райкоме и, наконец, в ЦК Партии, где меня поздравили. Я был ознакомлен с разными инструкциями, как надо, что можно, и что нельзя. В нашем институте мне зверски завидовали. Было много желающих "прокатиться" вместо меня за рубеж. Проекты были готовы, начались оформления анкет и разных выездных документов. Но вдруг (опять это "вдруг") меня тихо отставили. Видимо, где-то и кто-то произнес роковую фразу: "Как бы чего не вышло". Это был удар. Впоследствии мне передали, что это было сделано якобы для моей же пользы (?). Будто за рубежом иностранные разведки имеют списки людей, бывших в плену, и их разными способами вербуют в шпионы. Однако, можно сказать, что это было объяснение для дураков.
В нашем институте стали искать мне замену. Но вот интересно. Все завистники стали отказываться: "Ехать в тропики, где страшная жара и влажность, ядовитые змеи, лихорадка, кожные болезни, муха цеце. Да еще лететь самолетом. Нет, пусть кто-нибудь другой". Пришлось в качестве руководителя поездки нанимать человека со стороны. Такого нашли и наняли на временную работу. Он съездил, бесполезно проторчал там два месяца, привез оттуда несколько чемоданов всякого барахла, а проекты блистательно провалил. Заказ был передан другой, иностранной фирме. После мне передавали, что эта фирма воспользовалась нашими же проектами, слегка их видоизменив. Наша страна потеряла заказ на большие суммы в валюте, не говоря уже о политической стороне дела. Но зато ездил человек с "чистой анкетой", не побывавший в плену. А это главное!
Прошли годы, а за ними и несколько десятилетий. Все изменилось. По типовым и индивидуальным проектам, руководимым мною, были сооружены ряд промышленных предприятий и заводов как в нашей стране, так и за рубежом. Были напечатаны четыре технические книги, написанные мною, а также ряд брошюр и журнальных статей. Я ездил в ответственные командировки в Финляндию и Болгарию. Был принят в Партию. Получал Правительственные награды, в том числе Орден Отечественной Войны и медаль Ветерана Труда.
http://iremember.ru/artille....38.html
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Пятница, 22 Февраля 2013, 22.13.14 | Сообщение # 273 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Все эти люди выходили из окружения. Таким образом двигались в течение нескольких дней (ночью мы не ходили, останавливаясь к кому либо на ночлег.) Нужно сказать, что никакого отказа не было. Я дошел до села Генеральское. Остановился в доме, как мне сказали, секретаря сельсовета. Хозяйка оказалась гостеприимной, добродушной. Здесь был еще один, как позже сказал мне, что он интендант и идет от границы. Вот вдвоем в этом доме мы были два дня. А на утро третьего, выйдя во двор, увидели на окраине наших. Они наступали. Немецкие же солдаты, отступая, перебегали с одного места на другое, отстреливаясь. И буквально через считанные минуты наши заняли всю деревню. К нам в хату вошли два или три командира. Прошли в другую комнату, на нас не обратив внимания. Я сразу же сообщил своему напарнику, что зайду к командиру и скажу ему, кто и откуда я и что мне следует дальше делать. Он сказал, что стоит повременить немного. Но я решил зайти к командиру. Старший лейтенант, к которому я обратился, оказался командиром 469 стр. полка, нашей 150 стр. дивизии. Я вначале был очень рад, что попал в полк своей дивизии. Но он сказал, что помочь не может и что мне нужно пойти в штаб 9 армии, который находится в г. Новочеркасске. В это время мой напарник куда то исчез.
Я пошел пешком в г. Новочеркаск. А когда прибыл туда, увидел лишь одного дежурного. Он сказал, что штаб армии переезжает и мне нужно пойти в КомВУЗ, (коммунистический университет Г.Р.), где собираются все выходцы из окружения. И я направился в КомВУЗ. Он находился в конце улицы, по которой я шел. Там уже было полно народу. Все одеты в тряпье, грязные, вшивые. Пробыли мы там недели две. Нас не кормили. Кормились тем, что каждый мог достать. В баню не водили. Нас заедали вши. Спали друг подле друга на полу.
Спецлагерь****
Только по прошествии двух или трех недель всех посадили в эшелон и отправили в спецлагерь в станицу Усть - Лабинскую, километров 12 - 13 от г. Моздок.
Ну а здесь уже (в Моздоке - Г.Р.) сотрудники НКВД: допрашивали каждого - отчего, почему и как попал в окружение. Прошедших допрос, небольшими группами отправляли из лагеря. Меня вызвали, сказали, что я во главе 11 - 12 чел, которых нужно одеть, должен отправиться в город Армавир. И все стало на свои места. Сразу же одели, обмундировали. Строем по командам ходили в столовую. Здесь в резерве я пробыл около двух недель. Снова на фронт. Направили меня сначала для прохождения службы в Запасной полк. А затем маршевой ротой я был направлен в 768 стр. полк 138 Краснознаменной стр. дивизии. Командиром дивизии был полковник Людников. Командиром полка - подполковник Гуняга. Комиссаром полка т. Сиренко (звания не помню). Я был назначен на должность пом. начальника штаба полка. Наш полк находился на формировании. Когда же он был сформирован, нас отправили на фронт. По ночам маршем двигались по станицам. Это длилось до подхода к реке Волга. Здесь, (кажется) в сентябре мы переправились через нее и заняли оборону на заводе Баррикады.
Примечания Генриха Рутмана
****Для проверки бывших военнослужащих Красной Армии, находящихся в плену или окружении противника, решением ГОКО №1069сс от 27.XII-41 г. созданы спецлагеря НКВД. Всего прошло через спецлагеря бывших военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения и освобожденных из плена, 354592 чел, в том числе офицеров 50441 чел. Официально, по приказу наркома обороны № 0521 фильтрационные лагеря для проверки попавших в окружение и освобожденных из плена солдат и офицеров Красной Армии были созданы в конце 1941 года были. Однако, как следует из "Записок" в действительности они начали работать с самого начала войны.
http://iremember.ru/pekhoti....-2.html
В примечании фактическая ошибка. Фильтрация до создания спецлагерей НКВД в самом конце 1941 г. осуществлялась в спецлагерях войск охраны тыла. Одним из первых открылся еще в июле 1841 г. спецлагерь на ж. д. станции Катуар в Москве. Охрану его вела 42 бригада конвойных войск НКВД. А до конца 1941 г. таких лагерей действовало до десятка.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Пятница, 22 Февраля 2013, 22.21.48 | Сообщение # 274 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Линию фронта мы перешли в 3 часа ночи 17 сентября 1942 г. в расположении 3-го батальона 862 полка 197 стрелковой дивизии в районе поселка Баски возле станицы Вешенской. Эту дату я хорошо запомнил как дату своего второго рождения.
Оказывается, нам очень повезло. Только на этом участке наши части форсировали Дон и заняли плацдарм на возвышенности, где мы перешли линию фронта. Командир батальона в разговоре с нами сообщил, что на этом участке они не могут взять «языка». Мы предложили ему поручить это нам, поскольку мы хорошо знали расположение немецких окопов и подходы к ним. О нас было доложено штабу дивизии, и с нами беседовали предстаиели особого отдела. Учитывая, что у меня были убедительные документы и кандидатский билет члена ВКП(б), нас в дивизии не задерживали, и направили для проверки в спецлагерь НКВД на станции Рада возле г. Тамбова, где мы находились около 10 дней. У моего попутчика Савченко документов при себе не было, но его проверку облегчило то, что он со мной переходил линию фронта.
http://iremember.ru/pekhoti....-5.html
После лагеря нас направили на пересыльный пункт станции Павловская возле Камышина, где мы находились около одного месяца. На пересыльном пункте нас кормили очень плохо, а мы после выхода из окружения сильно отощали, и наш организм требовал усиленного питания. Поскольку еды не хватало, то мы сами организовали себе подкормку. Мы руками выкапывали картошку на колхозном поле и пекли ее. Соли не было, поэтому ели без соли.
В середине ноября 1942 г. нас направили в штаб Приволжского военного округа (ПРИВО) в г. Саратов. Уже наступили морозы и выпал снег. Пока доехали до Саратова сильно замерзли, потому что одежда была настолько ветхой, что было видно голое тело. Организм тоже ослабел от длительных недоеданий и нервных переживаний. Когда приехали в г. Саратов, пришлось спать на вокзале на холодном полу, прикрытом клочками газет. После посещения штаба ПРИВО меня направили на курсы командиров батальонов. При Саратовском военно-пехотном училище. С Савченко я связь потерял, он как будто получил направление на Сталинградский фронт. Спустя два месяца учебы, моя раненая нога на показательных занятиях дала сильное обострение, и я не мог продолжать дальнейшую учебу. Гарнизонная медицинская комиссия ПРИВО признала меня ограниченно годным с ипользованием на штабной работе. Я получил направление для работы в Ростовский облвоенкомат. До Ростова пришлось добираться со сложностями, на всех видах наземного транспорта. Немцы были в Батайске, и их авиация часто бомбила Ростов. В течение двухнедельного пребывания в Ростове мне работу не нашли. Нужно было ждать вакансии, поэтому мне предложили работу на выезд, в один из городов Ростовской области. Я выбрал г. Сальск, возле которого я был в 1942 г., но так в него и не попал. Меня направили на должность старшего инструктора Сальского райвоенкомата. В конце февраля 1943 г. я приехал в Сальск. В мою обязанность входило обучение молодежи призывного возраста военному делу. На этой работе после действующей армии и окружения я смог поправить здоровье и успокоить нервную систему. Полученное новое обмундирование также немного улучшило мой внешний вид.
http://iremember.ru/pekhoti....-6.html
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Пятница, 22 Февраля 2013, 22.35.13 | Сообщение # 275 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Короче, попал я в плен. Нас собрали человек 12-16 и отвезли в Рославль в лагерь.
Везли нас на машине не какие-нибудь СС-овцы, а обычные солдаты. Где-то, что-то они награбили и в машине у них были ящики с папиросами "Беломор" и тушенкой. Вот они нам дали по банке тушенки и по пять пачек сигарет. Никаких зверств не было. Я не видел, чтобы они расстреливали пленных, и к этим солдатам я никаких претензий не имею. А тем, кто меня пленил, так наоборот, только благодарен. Меня давно уже могло не быть. Ведь, что ему стоило нажать на крючок?!
Лагерь - какой? Поле огромное, обнесенное колючей проволокой, вышка со слабеньким прожектором и сарай, в котором жили немцы-караульные. Ну, а мы - Октябрь месяц тут уже дождь со снегом - просто на земле. Представляешь?! Все: мертвые, живые, раненые - все в одну кучу. Я не видел, чтобы немцы искали комиссаров и евреев, но каждый день приезжал их "арбайтер", который набирал токарей, слесарей, ремонтников. Говорил с возвышения, что, кто не хочет подохнуть, может работать на Рейх. Многие вызывались, и их увозили. Ну, а так как мы были патриоты, то из нас никто не вызвался. Кормили нас так: привозили три подводы с огромными чанами, в которых была полусырая картошка. Вываливали содержимое на землю, и люди ее расхватывали - кто руками, кто банкой консервной. Тебя не покорми - ты тоже будешь как зверь бросаться на еду!
Пробыли мы там 5 дней. На пятый день собралось нас человек семь: "Ну что, ребята? Подохнем ведь тут!" Молодые, горячие - решили уматывать. А до леса бежать где-то километр. Ночью потихоньку пролезли под проволоку, отползли. Дураки! Надо было дальше ползти, а нам невтерпеж - поднялись. Тут немцы начали из пулемета с вышки стрелять. Все побежали в разные стороны. До леса мы втроем добежали, может, и другие тоже добежали, но я не знаю, и больше их не видел. Пока мы в лагере были, немцы прошли почти до Московской области. Заняли Козельск, Одоев. Короче, нам до своих переть и переть через их гарнизоны.
Сбежали мы 22 Октября, а вышли из окружения 22 Декабря. Два месяца шли! Я до сих пор с трудом в это верю. Как мы выжили и немцам не попались? Питались мы так - находили убитых, замерзших лошадей. Отрежем от трупа кусок и варим в консервных банках. Пока варишь - пена идет часа полтора, потом все равно это мясо не разжуешь. Иногда заходили в деревни, где немцев не было. Жители давали нам поесть.
Прошли Козельск. Под Козельском есть село Хотень или Хотенька, которое тогда было занято немцами. На отшибе села, метрах в 500-х у реки, стояла баня. В ней мы и засели. Ночью слышим - где-то близко ружейно-пулеметная стрельба и отдельные артиллерийские залпы. Под утро, вдруг послышался гомон и скрип саней на дороге. Кто-то из наших вылез из бани: "Ребята, вроде по-русски говорят, матюгаются". А еще темно, и вылезать нам не хочется - вдруг немцы? Решили до рассвета не высовываться. Начало брезжить. Смотрим, по дороге идет обоз лошадей. По-русски понукают. Тогда мы вылезли. Одного послали посмотреть поближе. Прибежал - наши! Мы тогда вышли. Подходим. Ребята все в белых полушубках:
- Вы кто?
- Мы конная армия Белова! (конники 2-го кавкорпуса, с 26.11.1941 1-го гв.кавкорпуса ген.-майора Белова Павла Алексеевича - )
http://iremember.ru/pekhotintsi/kendzerskiy-anatoliy-ulianovich.html
Нас к начальнику:
- Вы кто такие?
- Мы из окружения вышли. Давайте, нас зачисляйте!
- Нет! Никаких зачислений. Идите в Одоев, там особый отдел Западного фронта. Вы там все расскажите, и вас направят куда надо.
Пришли в Одоев на другой день. Каждый рассказал о себе. Медальон свой я потерял, но сохранил под стелькой ботинка справку. Вот я эту справку и предъявил. Отпустили нас всех и каждого направили в свой военкомат в Москву. До Тулы дошли пешком, а из Тулы ходили до Москвы поезда. Выглядели мы ужасно - вшивые, оборванные. Едем, а в поезде тепло и вши ожили. Сидим на лавках, чешемся. Народ от нас шарахается.
Я уже говорил, что командиром танковой роты был Паценко Борис Каземирович, второй или третий секретарь Краснопресненского райкома партии. Жена его в нашей же роте была санинструктором. Я знал, что они живут на улице Воровского в полуподвале. И когда мы вышли из окружения, приехали в Москву и привели себя в порядок, я к нему поехал. Он был дома. Как он выжил? Я не знаю. Когда бой начался, там была такая неразбериха! А перед боями он к нам обратился с речью: "Ну, ребята, надо себя проявить! Каждому будет по ордену Красного Знамени!" А мы же- пацаны, нам же хочется! Так вот он сам с женой в квартире и у него орден Красного Знамени, а у нее Красной Звезды, а у нас только рваные робы. Это потом мне уже медаль "За боевые заслуги" и Орден Славы пожаловали.
Как и было предписано, я явился в военкомат. А из райвоенкомата меня направили в школу, куда пришел какой-то капитан-лейтенант. Нас, окруженцев, выстроили в коридоре этой школы: "Ну, ребят, кто хочет во флот?" Я руку поднял. Я был крепким парнем, и меня отобрали вместе с десятью другими парнями. Он спросил, умею ли я ходить на лыжах. Я удивился: зачем во флоте и на лыжах? Он ответил, что там увижу. Меня назначили командиром отделения и всю нашу команду отправили в Хамовнические казармы. Там формировалась 72я морская бригада, и им требовалось пополнение. Я их довел, сдал и опять стал рядовым.
Нас бросили сюда, под Дмитров, (интервью записывалось в загородном доме Анатолия Юлиановича в 7 километрах от Белого Раста) в составе Первой Ударной Армии.
http://iremember.ru/pekhoti....-2.html
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Суббота, 23 Февраля 2013, 00.18.45 | Сообщение # 276 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Я привел выписки о ПФЛ из около полусотни мемуарных свидетельств, собранных Драбкиным на сайте "Я помню". Не так уж и много, но и не мало. Из этой выборки можно сделать следующие выводы.
Рукоприкладство не применялось вообще нигде ни разу. Грубость, унижение, пожалуй, тоже. Подавляющее большинство свидетельствует, что обращение с ними было формально вполне корректное. Но, бывало, за ночь вызывали на допросы по нескольку раз и задавали одни и те же вопросы, то их немного переформулируя, то меняя их порядок. Оружием, расстрелом на месте угрожали всего в двух случаях. Т. е., как таковое, это было. Если одним словом, то следователи безусловно оказывали на проверявшихся сильное психологическое воздействие. По крайней мере, в большинстве свидетельств. Довольно часто использовался прием "добрый и злой полицейский".
Особенно сложно было таким глубоко законспирированным разведчикам, как И. Фукс. Действительно, человек служил в Ровенском гебитскомиссариате переводчиком, в конце войны оказался аж в зоне американской оккупации, куда попал, отступая с войсками вермахта. И подтвердить его участие в подполье оказалось возможным только через 17 лет. И хотя он 10 месяцев потрудился под конвоем на земляных работах по восстановлению Белбалтлага, реальной статьи и реального срока, по всей видимости, не получил. Т. е. считался проходившим там проверку с одновременной службой в запасном полку. Его послевоенная судьба сложилась как бы незаметно. Конечно, он мог рассчитывать на высокую награду, но проработал всю жизнь после войны простым художником-оформителем на предприятии. По крайней мере, это следует из материалов, представленных на сайте. Но такие случаи, видимо, были очень редкими, потому что были уж очень необычными, сложными для расследования. А в общем случае, как явствует из мемуаров, проверка происходила просто. Если за пленным не имелось явного криминала, если вовремя находились свидетели, подтверждающие его показания, то проверка проходила успешно, без последствий для проверяемого.
Вообще не представлено ни одного случая, когда факт пребывания в плену трагически ломал всю последующую судьбу. Многие делали достаточно успешную карьеру, другие, простые рабочие, тоже на свою судьбу совсем не жаловались. Прилично зарабатывали, успешно содержали семьи и т. д.
Присутствует несколько случаев, когда побывавшие в плену вовсе не попадали в ПФЛ, особисты и сотрудники НКВД даже сами советовали и помогали им скрывать факты пребывания в плену. Это обходилось для них вообще без всяких последствий, так как они скрывали.
Один случай реализованного награждения орденом за героическое поведение в плену по представлению сотрудника ПФЛ.
Еще один случай, когда в 1957 г. генерал контрразведки якобы избил и изгнал из армии без документов старшину сверхсрочника бывшего пленного якобы за отказ учиться в офицерской школе. Правда, как признается тот бывший старшина, к тому моменту выяснилось, что он служил не под своей настоящей фамилией, а под фамилией матери. А подобные вещи тогда очень сурово наказывались. Ведь генерала он основательнейшим образом подставил. Но последствия оказались не самыми тяжкими. Помыкавшись в течение около года, мемуарист выправил себе паспорт с настоящей своей фамилией, устроился на гражданскую работу и дальше все у него пошло вполне хорошо. Тут явно факт пребывания в плену не играл существенной роли. Скорее, мемуарист совершил в действительности какую-то серьезную служебную оплошность, и все дело было исключительно только в ней.
Короче, кромешных ужасов СМЕРШа, как это принято представлять в современных лубках, в реальной истории не было. Конечно, проверка дело неприятное. Но некоторые мемуаристы к этому эпизоду их жизни относятся легко: надо было проверять людям, они и проверяли. А жизнь потом все равно ведь шла своим чередом...
В нескольких свидетельствах сообщается, как свои же проверявшиеся после плена насмерть забивали тех, кто по указанию кого-то из них был полицаем. Один мемуарист замечает: "А, может быть, и вовсе не полицай, тот, кто указал, сам был полицаем и убирал таком образом опасного свидетеля?" Если уже сами проверяемые были такими, то чего же еще хотеть от следователей СМЕРШа? Они же были обыкновенные люди с недостатками, как у всех остальных обыкновенных людей...
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Четверг, 18 Апреля 2013, 09.55.41 |
| |
| |
| Саня | Дата: Воскресенье, 24 Февраля 2013, 22.35.46 | Сообщение # 277 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Nestor,
По питанию и лазаретам здесь:
http://www.sgvavia.ru/forum/30-999-2
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 27 Февраля 2013, 12.43.13 | Сообщение # 278 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Из непроиндексированного письма Володиной М.Г. о муже Филатове Федоре Никитовиче
"... Зимой 1946 года я получила письмо от мужа из Коми АССР... Был в плену у немцев, а в 1943 его посадили в концлагерь... Сейчас находится на спецпроверке до июня 1952 года. Работает поммашиниста."
30.06.51 г.
http://www.obd-memorial.ru/memoria....252.jpg
http://www.obd-memorial.ru/memoria....253.jpg
75944189
По советским данным, Филатов служил в немецком полку "Бранденбург", откуда "отчислен за разложение" (видимо, отправлен в концлагерь). Перскарты PK I нет; есть лишь "зеленая".
Фамилия Филатов
Имя Федор
Отчество Никитич
Дата рождения/Возраст __.__.1915
Место рождения Воронежская обл., д. Александровка
Дата и место призыва
Последнее место службы 70 СП 223 СД
Воинское звание мл. лейтенант
Причина выбытия попал в плен (освобожден)
Дата выбытия 03.07.1941
Название источника информации РГВА
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 27 Февраля 2013, 16.37.45 | Сообщение # 279 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Пропал без вести - попал в плен - бежал - осужден.
Фамилия Беспаленко
Имя Василий
Отчество Матвеевич
Дата рождения/Возраст __.__.1912
Место рождения г. Краснодар
Последнее место службы 20 АП
Воинское звание ст. лейтенант
Причина выбытия попал в плен
Дата выбытия 06.07.1941
Название источника информации ЦАМО
http://www.obd-memorial.ru/memoria....029.jpg
Фамилия Беспаленко
Имя Василий
Отчество Матвеевич
Дата рождения/Возраст 17.01.1912
Место рождения Краснодарский край, г. Краснодар
Лагерный номер 10431
Дата пленения 06.07.1941
Место пленения Двинск
Лагерь шталаг X D (310)
Судьба попал в плен
Последнее место службы 20 АП
Воинское звание ст. лейтенант
Название источника информации ЦАМО
http://www.obd-memorial.ru/memoria....408.jpg
http://www.obd-memorial.ru/memoria....8_1.jpg
"Осужден ВТ 5 гвардейской танковой армии к 15 годам каторжных работ с лишением воинского звания".
Фамилия Беспаленко
Имя Василий
Отчество Матвеевич
Дата рождения/Возраст __.__.1912
Последнее место службы 2 ГАП
Воинское звание ст. лейтенант
Причина выбытия осужден
Название источника информации ЦАМО
http://www.obd-memorial.ru/memoria....390.jpg
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Понедельник, 04 Марта 2013, 21.07.45 | Сообщение # 280 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Китаев Николай Трофимович, командир 40-го ГИАП, Герой Советского Союза. Пропал без вести во время штурмовки немецких позиций совместно с А.Е.Штыревым.
Номер записи 73939116
Фамилия Китаев
Имя Николай
Отчество Трофимович
Дата рождения __.__.1917
Последнее место службы 40 Гв. истр. ав. полк 8 Гв. истр. ав. див.
Воинское звание гв. майор
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия 19.05.1944
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 33
Номер описи источника информации 11458
Номер дела источника информации 244
http://obd-memorial.ru/Image2....52a1717
Попал в немецкий плен. Со слов Штырева, в плену немцы оставили ему все медали и ордена.
"... Немцы заставили его летать на "Фокке-Вульф-190" на Западном фронте. Сделал он два вылета, но, по его словам, ни в кого не стрелял, в облака уходил, и все. Потом после войны он полгода проходил проверку..."
Номер записи 272147260
Фамилия Китаев
Имя Николай
Дата рождения 22.11.1917
Место рождения Сталинградская обл., Дубовский р-н, Печуга
Последнее место службы 40 Гв. истр. ав. полк
Воинское звание майор
Лагерный номер 3867
Дата пленения 19.05.1944
Место пленения Тарнополь
Лагерь шталаг Луфтваффе 2
Судьба попал в плен
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://obd-memorial.ru/Image2....010755a
http://obd-memorial.ru/Image2....c0bc957
Номер записи 74466969
Фамилия Китаев
Имя Николай
Отчество Трофимович
Воинское звание гв. майор
Причина выбытия попал в плен (освобожден)
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 33
Номер описи источника информации 563783
Номер дела источника информации 41
http://obd-memorial.ru/Image2....a514d92
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Воскресенье, 10 Марта 2013, 07.08.22 | Сообщение # 281 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| № 1069сс 27.12.1941 Постановление ГКО О фильтрации бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Воскресенье, 10 Марта 2013, 11.09.32 | Сообщение # 282 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий_ () Немцы заставили его летать на "Фокке-Вульф-190" на Западном фронте. Сделал он два вылета, но, по его словам, ни в кого не стрелял, в облака уходил, и все.
А куда еще должен уходить высотный перехватчик?В облака и выше,на то и перехватчик!
Цитата Геннадий_ () Немцы заставили его летать на "Фокке-Вульф-190"
Детский лепет,или фантазии писак!
По теме:
Вячеслав Звягинцев - Трибунал для "сталинских соколов"
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 10 Марта 2013, 21.51.46 | Сообщение # 283 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Цитата (Саня) Цитата (Геннадий_)
Немцы заставили его летать на "Фокке-Вульф-190"
Детский лепет,или фантазии писак!
По теме:
Вячеслав Звягинцев - Трибунал для "сталинских соколов"
Писаки - это Звягинцев или Шварев?
(Я опирался на книгу Драбкина "Я дрался на истребителе".
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 11 Марта 2013, 11.20.05 | Сообщение # 284 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Геннадий_,
Еще мне нравится фраза "Подбили из танка".
Ты можешь это себе представить?
Подбили из танка,заставили летать на одноместном истребителе.Для кого эти все байки писали?
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 13 Марта 2013, 18.22.38 | Сообщение # 285 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| С другого форума:
"Поясните, пожалуйста, кто может: документ Штаба гарнизона Сбора советских граждан лагеря "Гойберг" http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=85348075&page=1
Вопрос: что за лагерь "Гойберг", список лиц депортированных в Союз уже проверенных СМЕРШем?
Второй вопрос по печати на документе: если это советская часть, то почему печать не на русском языке, но с серпом и молотом?
Если можно, то где находился лагерь "Гойберг"? На печати читается как STETTEN, в документе указано место назначения Штеттин http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=85348075&page=2 "
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 13 Марта 2013, 18.29.16 | Сообщение # 286 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Das ab 1910 eingerichtete Lager Heuberg ist der älteste Teil der militärischen Anlagen der Bundeswehr südlich des Truppenübungsplatzes Heuberg (Baden-Württemberg) und liegt auf dem Großen Heuberg, einer Hochfläche der Schwäbischen Alb auf der Markung Stetten am kalten Markt.
Am 22. April 1945 besetzten französische Truppen Stetten am kalten Markt, das Lager und den Truppenübungsplatz nahezu kampflos. Nach der Besetzung verblieben nur kleinere französische Einheiten im Lager.
http://de.wikipedia.org/wiki/Lager_Heuberg
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Четверг, 14 Марта 2013, 23.10.48 | Сообщение # 287 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Фамилия Христанян
Имя Варич
Отчество Хачикович
Дата рождения/Возраст __.__.1918
Дата и место призыва Адлерский РВК, Краснодарский край, Адлерский р-н
Последнее место службы Закавказский фр. 240 лаг. НКВД
Воинское звание легионер
Причина выбытия умер от болезни
Дата выбытия 07.10.1943
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 18002
Номер дела источника информации 213
http://obd-memorial.ru/memoria....380.jpg
Номер донесения 5538
Тип донесения Донесения о безвозвратных потерях
Дата донесения 29.01.1944
Название части сан. упр. Закавказского фр.
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=56196767&page=95
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 17 Марта 2013, 15.04.27 | Сообщение # 288 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Номер записи 272162541
Фамилия Кретов
Имя Александр
Отчество Макарович
Дата рождения __.__.1920
Место рождения Елец
Последнее место службы АП
Воинское звание лейтенант
Лагерный номер 12307
Дата пленения 28.08.1943
Место пленения Гадяч
Лагерь дулаг 124
Судьба легионер (предатель)
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://obd-memorial.ru/Image2....0b7a9a8
"Осужден на 25 лет."
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Воскресенье, 07 Апреля 2013, 07.46.15 | Сообщение # 289 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Воспоминания бывшего малолетнего узника фашизма Яковлева Николая Андреевича
...
Нас конвоировали и сопровождали солдаты, одетые в форму одежды авиационных войск, и лагеря в Норвегии были в их подчинении. Со службы СС мы контакта не имели.
После освобождения нам пришлось провести трое суток в чистом поле при порядочном морозе.
Как только появилась возможность, наши воины на машинах перевезли нас в город Никель, расположенный примерно в 80-100 км от места освобождения. Через неделю нашей семье была предоставлена однокомнатная квартира, были зачислены на продовольственное снабжение по заполярным нормам и предоставлена работа на восстановлении никелевого завода, разрушенного немцами. Я начал познавать слесарное дело.
И вдруг "кто где родился, тот там и пригодился". В разгар зимы страшно потянуло не родину, хотя знали, что там нас ждет чистое заснеженное поле. И это не одни мы. Нам предлагали пожить в Никеле до теплых дней, что сейчас до Мурманска можно добраться только морем, а до моря 100 км. Но ни какие уговоры не убедили. Силой удерживать не стали. На машинах в порт Петсамс (Печенга). Оттуда на транспортных под сильным конвоем военных кораблей перевезли в город Мурманск, оттуда после двухнедельного карантина и таможенного досмотра через две недели прибыли в родное заснеженное поле.
До весны, прожили в доме родственников в соседней деревне. Немцы их вывезли в ЛАТВИЮ, и они еще не вернулись. Родственники и знакомые немножко помогали с питанием.
Весною 1945 года переселились в свою бывшую деревню. Чтобы, не спать под открытым небом из леса на себе наносили строительного материала, на столбах, врытых в землю, построили соломенную крышу, столбец приколотили жердями, по ним сделали плетень из хвороста, получилось что-то вроде крутого шалаша, и пошли работать в колхоз за палочки в ведомости.
Затем в свободное от работы время постепенно стали участками разбирать плетень, вместо него заполнять между столбами смесью глины с мякиной и рубленой соломой с послойной прокладкой еловых ветвей. Потолок сделали из жердей с верху их обмазали глиной и утеплили сухим мхом. Получилось что-то вроде избушки на курьих ножках размером 3,5х4 м. Вручную изготовили тысячу штук глиняного кирпича-сырца и из него сложили русскую печь, занявшую 1/4 площади "дворца" - пришлось осваивать и эту профессию. Земляной пол не устраивал, поэтому нам с братом (семнадцать и пятнадцать лет) пришлось НАУЧИТЬСЯ вручную пилить из бревен доски. Таким образом, построили пол, а из тонких досок сделали ПОДШИВКУ потолка. К осени меня назначили бригадиром строительной бригады в колхозе.
Второй и, пожалуй, главный вопрос был пища. В колхозе за боту получать было нечего, скота не было, питались тем, что могли добыть сами: ловили в речке и озере рыбу, собирали молодую крапиву и другие съедобные травы, ждали когда ЧТО-ТО Начнет расти на огороде. Не буду подробно описывать как удалось выжить, скажу только, что в 1945- 1947 годах были на грани дистрофии. иметь кусочек черного хлеба было верхом желания.
Не смотря на все невзгоды, у меня все больше стало появляться желание учиться. В газете «Ленинградская Правда» я прочел объявление, что ленинградский торфяной техникум объявляет прием учащихся по таким-то специальностям, послал заявление и через несколько дней получил ВЫЗОВ на сдачу экзаменов. Поехал, успешно сдал пять вступительных экзаменов, и был зачислен на механическое отделение. Получив паспорт, к 1 сентября поехал на учебу. В нашей избушке мать в 60 лет осталась одна, работая в колхозе бригадиром овощеводческой бригады. Она очень хотела чтобы я получил образование, но материальную помощь оказать не могла. Брат тоже уехал учиться в ФЗУ.
Стипендия в техникуме была небольшая еще действовала карточная система. Пришлось подрабатывать на ленинградских товарных станциях в основном на разгрузке вагонов.
Через четыре года закончил учебу в техникуме, получил диплом с отличием и был приглашен работать инженером - конструктором на ленинградском заводе торфяного машиностроения, куда и ПОЛУЧИЛ направление при распределении.
Случилось так, что по независящим меня причинам, мне не пришлось СЛУЖИТЬ в армии. Сверстники мои уже ОТСЛУЖИЛИ, и мне по окончании техникума заменили приписное свидетельство на военный билет с военное -учетной статьей «годный не обученный». Через некоторое время военкомат направил меня на учебу в Ленинградскую радиошколу на 6 месяцев. Без отрыва от производства, по специальности радиостанция малой мощности. По окончании учебы мне была изменена военно-учетная специальность.
Работая на заводе конструктором, я окончательно убедился, что это мое призвание и, что я должен продолжить свое образование в этом направлении.
Из-за материального положения учиться я мог только без отрыва от производства. В то время вечернее конструкторское отделение было только в ленинградском военно-механическом институте. Я сдал туда документы, которые приняли у меня почему-то весьма не охотно, а через три дня получил отказ в приеме, и мне ясно дали понять, что сюда мне путь.
Заказан по причине нахождения меня на оккупированной территории и заграницей (в лагерях).
Совершенно расстроенный и униженный, вышел на улицу и на другой стороне увидел большой щит – объявление, что ленинградский инженерно-строительный институт объявляет прием на факультеты: «Промышленные и гражданское строительство» и «Автодорожный» - лиц, окончивших строительные техникумы и проработавших по специальности не менее двух лет, на ускоренный курс обучения.
Поскольку институт находился рядом, я, не подумав, пошел в приемную комиссию и сдал документы. Приехал домой, и немножко успокоившись, обозвал себя «добрым», словом, за глупость – ни по каким статьям я не подходил для приема по указанным условиям, так как окончил не строительный техникум, проработал только год не по строительной специальности, да и отделение это дневное, а не вечернее. Тут же успокоил себя. Через 3-5 дней получу отказ в приеме и возьму обратно документы.
И действительно, через 4 дня получаю извещение из приемной комиссии, в котором: «Уважаемый товарищ Яковлев Н.А., решением приемной комиссии вы зачислены студентом ЛИСИ на факультет ПГС без сдачи вступительных экзаменов (диплом с отличием) с предоставлением общежития».
Вот так опять я стал чистым студентом с доходом в одну стипендию, которую еще предстояло заработать.
Но тут судьба опять преподнесла мне сюрприз.
Недели за 2-3 до начала занятий в институте получаю повестку из военкомата, в которой: «Товарищ Яковлев Н.А., вы призываетесь на трехмесячные военные сборы. Обязаны явиться в экипаж Балтфлота по адресу …, имея при себе кружку, ложку, смену белья для прохождения специальности».
Первый удар: прощай учеба, прощай институт.
После трехнедельного пребывания в экипаже нам объявили, что сегодня будем получать форму и распределение на корабли. Когда в каптерке до меня дошла очередь, старшина, выдававший форму, сказал, чтобы я подождал получать, так как прежде меня просил зайти замполит экипажа. Замполит, добрый приветливый старший лейтенант, извинившись передо мной, сказал, что он вполне осознает, что это несправедливо, что моей вины здесь нет, но меня не могут послать служить на Балтфлоте по причине моего нахождения на оккупированной немцами территории и пребывания заграницей, поэтому меня возвращают домой. Это был нанесен второй
Удар, психологически подействовавший на меня сильнее первого. Я пришел в кубрик, лег на койку и по-настоящему заплакал. Товарищи приходили в новой форме, а я лежал униженный и оскорбленный. Вскоре позвали получить пропуск на выход. Вернулся домой и стал готовиться к занятиям в институте. «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
Учился в институте с большим желанием. Учиться было интересно, но трудно, особенно нам, не строителям. Программы были рассчитаны на уже имеющиеся знания и опыт. По итогам первой зимней сессии стал получать повышенную стипендию.
Через три с небольшим года окончил институт, получил диплом с отличием и был направлен на работу в город Ногинск на Глуховский хлопчатобумажный комбинат.
При распределении я имел право выбора. Глуховский хлопчатобумажный комбинат выбрал, руководствуясь двумя наивными рассуждениями:
1) здесь, под Москвой, под носом у правительства должен быть надлежащий порядок и дисциплина;
2) Глуховский комбинат обещал сразу же предоставить отдельную квартиру.
Пока я собирался и ехал из Ленинграда в Ногинск ситуация на комбинате изменилась. Строитель оказался не нужен, а вместо обещанной квартиры на с женой поселили в каморку 5 кв. м на частной квартире. Работать предложили в ремонтно-строительном отделе Бумаго-прядильной фабрики (ныне ПНВ-1), где я практически был е нужен. На мои просьбы перевести меня на проектную работу в конструкторский отдел комбината получил отказ.
С приходом на комбинат нового директора Соболева А.С. положение изменилось. В планах нового директора было развертывание на комбинате строительства гражданского и промышленного. Нужны были проекты. Проектных организаций в то время ни в Ногинске, ни в Электростали не было, тогда и вспомнили о моих просьбах и перевели в конструкторский отдел. Там я оказался единственным строителем.
Первым моим проектом, претворенным в жизнь, был план застройки жилого квартала по улице Самодеятельная двухэтажными кирпичными домами и двумя детскими учреждениями.
В 1957-58 годах стали происходить серьезные аварии в зданиях старых Морозовских фабрик отбельно-красильной и бумаго-прядильной. Пришлось срочно изучать производство восстановительных работ аварийных зданий. Такой объем работ одному мне был не под силу, поэтому конструкторский отдел был значительно расширен путем создания в нем групп строительной, сантехнической, сметной и механизации. Начальником конструкторского отдела стал опытный инженер-строитель архитектор Ильин П.А., меня назначили его заместителем с исполнением обязанностей главного инженера. После ухода Ильина П.А. на пенсию я стал начальником конструкторского отдела.
За период с 1957 по 1965 год были разработаны и претворены в жизнь сотни проектов по восстановлению аварийных зданий фабрик, конструкции зданий и производств, новых производственных и жилых зданий, 12 детских дошкольных учреждений.
В 1956 мне предложили по совместительству преподавать в Глуховском вечернем текстильном техникуме. Сначала отказался, а затем решил попробовать – получилось. До 1965 преподавал по совместительству, а с 1965 года перешел на штатную педагогическую работу, уволившись с Глуховского хлопчатобумажного комбината, да так и работаю по сей день, в общем уже 39 лет. Техникум небольшой, чтобы иметь достаточную нагрузку, пришлось преподавать несколько сложных технических предметов: черчение, техническую механику (теоретическая механика, сопротивление материалов, детали машин), отопление, вентиляцию и кондиционирование воздуха на текстильных предприятиях.
В 1959 году 13 лет преподавал современно студентам ногинской группы Всероссийского заочного института текстильной и легкой промышленности.
Перейдя на педагогическую работу, я не оставил проектное дело. С 1966 по 1990 по совместительству работал проектировщиком на Ногинском заводе резинотехнических изделий и на объединении «Красная лента». Кроме электрической части разрабатывал все остальные части проекта, а также вел технический надзор за строительством. Так по моим проектам построены 2 спортивных комплекса на РТИ и «Красной ленте». На РТИ построено около трех десятков производственных и вспомогательных объектов, включая крупные цеха, реконструировано несколько старых зданий, улучшен производственный быт в цехах.
На «Красной ленте» помимо спортивного комплекса построено 4 производственных цеха – 3 в Ногинске, 1 в Орудьеве Дмитровского района, административное здание и несколько более мелких вспомогательных объектов.
Вот так сложилась моя жизнь.
http://www.mooobnuf.ihope.ru/vosp/7.htm
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 16 Апреля 2013, 21.23.32 | Сообщение # 290 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| "Осужден 13.03.44 (10 лет ИТЛ)"
При этом лишь в марте 1943 г. завербовался в Sonderlager Brandenburg (полк "Бранденбург"?)
Номер записи 272116097
Фамилия Григорьев
Имя Федор
Отчество Григорьевич
Дата рождения 13.02.1914
Место рождения Татарская АССР, г. Казань
Последнее место службы 181 кав. полк
Воинское звание лейтенант
Лагерный номер 12929
Дата пленения 01.12.1941
Место пленения Ростов
Лагерь офлаг XIII D (62)
Судьба легионер (предатель)
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://obd-memorial.ru/Image2....3c2ed52
http://obd-memorial.ru/Image2....bb8def3
Номер записи 4185640
Фамилия Григорьев
Имя Федор
Отчество Григорьевич
Дата рождения __.__.1914
Место рождения Татарская АССР, Кукморский р-н, дер. Лельвыж
Последнее место службы ВТ 48 армии
Воинское звание мл. лейтенант
Причина выбытия осужден
Дата выбытия 13.03.1944
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 18002
Номер дела источника информации 1640
http://obd-memorial.ru/Image2....d564033
Где же и с какой целью он перешел линию фронта?
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 06.37.47 | Сообщение # 291 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Цитата (Геннадий_) Где же и с какой целью он перешел линию фронта?
Насколько я в курсе, вижу следующую картинку. Тренировочный (sonder) лагерь Бранденбурга был на Крите (см. о нем на райберте). Оттуда направляли на ближневосточный твд (там же). В 1944 г. с Ближнего Востока через Иран и Каспийское море возвращались наши репатрианты, освобожденные из шталагов, находившихся там (в т. ч. интернированные и находившиеся в плену еще со времен гражданской войны в Испании). Потом они проходили у нас проверку, в ходе которой были выявлены и агенты абвера. Я это прочел в каких-то мемуарах человека, следовавшего в той колонне. Там назывались примерные даты следования и дальнейшие подробности. Если те воспоминания разыскать, где-то они в сети имеются, название и автора не помню в упор, то можно сопоставить даты. Если дата осуждения Григорьева примерно совпадает со временем проверки той группы в ПФЛ (где-то вроде во Владимирской области, в Суздале, наверно, Коврове или Гороховце - не помню), значит, по всей видимости, это та история. По крайней мере, такая версия мне представляется наиболее подходящей.
Мемуариста (пленного) причудами судьбы занесло на один из средиземноморских островов (Корсика?), оттуда на Ближний Восток и там он каким-то образом (союзники освободили или к ним сумел сбежать?) оказался включенным в группу репатриантов. Давно читал, почти все забыл, кроме того, что описал здесь. Вроде на сайте "Я помню"...
Сообщение Е. Платунова http://forum.patriotcenter.ru/index.p....g192081
Немножко другое время и другой контингент.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 17 Апреля 2013, 06.51.50 |
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 06.54.41 | Сообщение # 292 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Интересная заметулька к теме
«Русские рабы» Роммеля
Есть важный аспект североафриканской кампании 1940-1943 гг., который «выпал» из внимания исследователей, не нашел их должной оценки. Это – использование Роммелем советских военнопленных на фортификационных работах по обеспечению боевых операций: на Африканском ТВД – более 20 тыс. чел., в Италии – 10 тыс., что до сих пор умалчивается воевавшими сторонами.
Прибыв на фронт, Э.Роммель очень быстро убедился, что личный состав вверенных ему войск тяжело переносил африканскую жару и нещадно дувший ветер «гибли» - песчаную поземку, не только засыпавшую мелкой пылью глаза, уши и легкие роммелевцев, но и делавшую оптику матовой, а всю боевую технику - не годной к применению. О создании в таких условиях каких бы то ни было объектов военной инфраструктуры не могло быть речи. У солдат не хватало сил даже для рытья элементарных окопов, не говоря уже об оборудовании боевых позиций. Об этом Роммель доложил в Берлин и попросил Ставку отобрать и направить в его распоряжение... более-менее здоровых советских граждан или военнопленных, находившихся в концлагерях или угнанных в Германию, с целью использования их на тыловых работах.
Просьбу Э. Роммеля удовлетворили. На Север Африки в короткие сроки были переброшены более 20 тысяч наших пленных соотечественников, которые приступили к сооружению для армии Роммеля всего, что требовала война, – от траншей до глубоко эшелонированных укрепрайонов на территории Туниса, Ливии и Египта.
«Русских рабов», как их называли бедуины, размещали в песчаных рвах или в наспех вырытых ямах, затянутых сверху брезентом. Их засыпало песком, они умирали от голода и болезней, но под дулами автоматов они натужно выполняли то, что от них требовали, хотя каждый третий и нашел там свою могилу.
Оборудовав руками военнопленных, в том числе русских, территорию, как театр военных действий, фельдмаршал Роммель, возможно, и не проиграл бы так быстро свою североафриканскую битву, если бы Берлин не забрал у него самые лучшие дивизии, перебросив их на Восточный фронт, к Сталинграду. После поражения у Эль-Аламейна фашистские войска покатились назад. Роммель, отступая, бросил на произвол судьбы своих итальянских подопечных, но не бросил оставшихся в живых русских — они отходили на запад вместе, и русские теперь были для немцев тягловой силой...
Превосходство англичан нарастало ежедневно, и становилось ясно — война проиграна. Немцы и итальянцы стали сдаваться на милость победителей целыми колоннами. А русские? Они «пустились в бега» по пустыне и оазисам, кто куда мог, и в этом им помогали местные племена Ливии и Туниса.
Финал войны для наших пленных соотечественников был печальным. Тех, кого западные союзники сумели захватить, сначала интернировали, затем по требованию советского командования отправили морем в Новороссийск или по железной дороге через Иран.
Затаившиеся же в пустыне беглецы приняли ислам и арабские имена и «растворились» среди бедуинов так, что до сих пор об их судьбе ничего не известно. Москва пыталась отыскать их по «горячим следам» сразу после победы. Так, в период работы Обследовательской комиссии ООН на территории Ливии (при решении вопроса о судьбе бывших итальянских колоний), представители СССР очень хотели напасть хотя бы на следы своих сограждан, но тщетно. Наши не «высовывались», а пустыня хранила свои тайны. Вполне возможно, что именно по этой причине тогдашний представитель СССР в ООН А.А.Громыко на одном из начальных этапов обсуждения роли великих держав в организации управления ливийскими территориями предложил наравне с Великобританией, США и Францией участие Советского Союза в опеке над Триполитанией [Pelt A. Libyan Independence and the United Nations, New Haven, 1970].
Во время работы в Египте (1965-1971 гг.) и в Ливии (1974-1980 гг.) автору этих строк приходилось неоднократно посещать места былых сражений. У Эль-Аламейна, Тобрука, Бенгази сооружены английские, итальянские, немецкие кладбища, где собраны и по-человечески перезахоронены те, кто воевал на Севере Африки либо во имя германского рейха, либо во славу западной демократии. На каменных плитах выбиты имена погибших, у многих могил никогда не увядают цветы. Но сколько ни пытались мы вчитываться в надгробные надписи, нигде ни словом не упомянуто о наших соотечественниках. Ни о тех, кто был в немецкой неволе в пустыне у Роммеля; ни о тех, кто обеспечивал британские морские транспорты в Средиземном море (и это тоже было); не говоря уже о перебежчиках, сумевших удрать от Роммеля и воевать в составе британского экспедиционного корпуса против общего врага... Грустно это было когда-то констатировать, еще больнее писать сейчас...
А между тем, например, по данным фронтового писателя Сергея Борзенко, опубликовавшего повесть «Эль-Аламейн» еще в 70-х гг. ХХ в., только в обороне крепости Тобрук участвовало около двухсот советских людей. Среди них и герой его повести полковник Хлебников и двенадцать товарищей-танкистов, бежавших из немецкого плена. Они совершили переход по пустыне, сражались и погибли под Эль-Аламейном в составе 8-й британской армии [Борзенко С., Эль-Аламейн, 1970].
Другой наш коллега, Павел Демченко, с которым я работал в 60-х гг. в Египте (он корреспондент «Известий», я – АПН), рассказывал, что в 1943 г., когда он служил в Иране, как-то в английском воинском эшелоне, следовавшем из Северной Африки, он обнаружил целый батальон, сформированный из бывших советских военнопленных, говоривших по-русски. Один из них спрашивал, где взять кипятку. Люди ехали домой, хотя и знали, что по приказу №270 от 16 августа 1941 г., изданном И.В. Сталиным, они считались предателями и должны были идти под трибунал. Эти и другие подробности трагедии «рабов Роммеля» опубликовал наш коллега В.В. Беляков в книге «Приютила Африка Жар-птицу» [2000]. Он, корреспондент «Правды» (с 1986 г.), затем «Труда» (1996-2002 гг.) и журнала «Азия и Африка сегодня» (до начала XXI в.) нашел среди 11 945 английских могил Эль-Аламейна в секторе В-16 в 29 колонне фамилию нашего соотечественника младшего лейтенанта Звягинцева Ивана Дмитриевича, погибшего 28 декабря 1941 г. Потом В. В. Беляков вышел еще и на командира диверсионного отряда из 23 человек Владимира Пенякова, воевавшего в составе 8-й британской армии и совершавшего под Эль-Аламейном автономные рейды в тыл противника. О нем же упоминает и А. Б. Подцероб в статье об «Эпохе Ле Клерка в Сахаре» [Восток, 2009, №4]. Группа В. Пенякова, например, разгромила аэродром под Тобруком, уничтожив 20 самолетов противника, взрывала склады с горючим, освобождала военнопленных. В частности, узнав о жестоких казнях итальянцами ливийцев, заподозренных в сотрудничестве с англичанами (их подвешивали за челюсти на крюк и оставляли умирать на солнце), В. Пеняков направил письмо командующему итальянскими войсками в Киренаике генералу Патти, предупредив, что за каждого замученного араба он будет расстреливать одного итальянского офицера. И казни прекратились (об этом упомянули и Жермигина Н.А., Сологубовский Н.А., Филатов С.В. в книге «Очерки из истории российско-тунисских отношений в XVIII-XX веках» [2006, с. 8-82]. Беглых русских военнопленных в 1941-1943 гг. видела и принимала А.А. Ширинская, автор книги «Бизерта. Последняя стоянка» [М.: Воениздат, 1999], жившая в Тунисе с 1920 г. Об этом она рассказывала лично автору этих строк (в 2009 г. умерла). «Хотя их называли «русскими», - подчеркнула она, - там были украинцы, татары, другие… группы по 10 человек».
Когда Э. Роммель прибыл в Италию, он заказал для своих войск «новую порцию» советских военнопленных – 10 000 чел. Они были доставлены и занимались тем же, чем их товарищи по беде в Африке. Но после войны их собрали и отправили на родину через Египет, где уже было посольство СССР и где все они были учтены. Об этом, в частности, подробно писал В.В. Беляков, проведший специальное журналистское расследование.
13 мая 1943 г., закончив боевые действия в Африке, союзники в июле-августе 1943 г., форсировав Средиземное море в обратном направлении, захватили итальянский остров Сицилия, а 3 сентября развернули операцию в Южной Италии, освободив ее к началу 1944 г. от фашистских войск, которыми командовал бежавший туда Э. Роммель. 4 июня 1944 был взят Рим, и к началу 1945 г. фашисты контролировали только северную часть страны. Победа союзников приближалась.
Тут-то и началась европейская стадия освобождения военнопленных различных национальностей, в том числе и советских. Британские власти приняли решение отправить их сначала из Италии в Египет, а потом репатриировать оттуда домой через страны Ближнего Востока и Иран. Об этом свидетельствует переписка посольства Великобритании в Каире с открывшейся в ноябре 1943 г. в Каире миссией СССР. В 1944 г., согласно английским данным, из Италии в Египет были доставлены 5694 бывших советских военнопленных, размещенных в восьми транзитных лагерях, бывших английских казармах, где уже были русские беженцы в 1920-1922 гг. Это – в зоне Суэцкого канала и в пустыне между Каиром и Александрией. Там наших соотечественников уже «фильтровали» представители советского специального органа – управления уполномоченного при СНК СССР по делам военнопленных и интернированных, созданного 23 октября 1944 г. Затем на родину их отправляли морем в наши черноморские порты, на грузовиках в Тегеран через Палестину и Ирак, в теплушках до Баку и по другим маршрутам. Возникшая при этом неразбериха привела к тому, что к февралю 1945 г., кроме официально доставленных англичанами 5694 чел., в лагерях оказалось людей в два раза больше (11292 чел.), из-за «приползших» из пустыни репатриантов 1943 г., освобожденных союзниками в ходе военных действий в Северной Африке [Беляков В.В., По следам «Пересвета», 1994]. К апрелю 1945 г. советская миссия в Каире, уехав, так и не составила полную справку о них, от чего архивы ГАРФ до сих пор недоступны. Печальная участь «русских рабов» Роммеля так и осталась бы тайной, если бы о ней не заговорили те самые из них, кто, пройдя штрафные батальоны и сибирскую каторгу, остались-таки в живых, чтобы рассказать правду о себе и своих мертвых товарищах, от которых отвернулась судьба и Родина. Изможденные и старые, они многое путали, но единогласно подтверждали факты беспрецедентного «русского присутствия» на Севере Африки в годы второй мировой войны. Сама сага о «русских рабах» Роммеля еще не написана. Исследователям предстоит дополнительно изучать германские, британские, американские, итальянские и российские архивы (а также архивы стран Северной Африки), и если это не успеем сделать мы, то завещаем сделать это нашим потомкам…[Беляков В.В., Российский некрополь в Египте, 2001, Беляков В.В., К берегам священным Нила…Русские в Египте, 2003, Беляков В.В., Из Европы в Европу – через Африку, 2004]. Когда-нибудь, надеемся, архивы, наши, западные, арабские и другие станут доступны.
Несмотря на пережитое, некоторые из вернувшихcя репатриантов взялись за перо. Так, Сулейман Велиев, ставший в поствоенный период известным в Азербайджане писателем, опубликовал свои воспоминания в книге «Путь на родину». [1963]. 8 декабря 1944 г. его отправили из лагеря №307 (из местечка Дженейфи, что на берегу Малого горького озера, через которое идет Суэцкий канал, поездом в Суэц, оттуда пароходом в иракский город Басра, затем поездом до порта Бендершах, что на берегу Каспийского моря, и потом на пароходе «Туркмения» репатриантов доставили в Баку [Велиев С., Жемчужный дождь, 1963]. Под впечатлением пребывания в Египте, где к нашим гражданам относились с большой симпатией, С.Велиев опубликовал еще и «Арабские рассказы» [Велиев С., там же, с.234-254]. В глазах египтян, особо отметил С. Валиев, репатрианты были представителями державы-победительницы в Великой войне. «Они говорили, что мы для них – это советский народ и, высказывая свои добрые чувства к нам, выражали свою любовь к советскому народу, к нашей стране» [Велиев С., там же, с. 294]. Другой автор Н. В. Новиков, бывший сотрудник посольства СССР в Египте, писал, что на показе фильма «Сталинград» 15 мая 1944 г. присутствовала вся египетская элита во главе с королем Фаруком и собирались средства в помощь гражданскому населению СССР [Новиков Н.В., Пути и перепутья дипломата, 1976]. Это подтвердил американский журнал «Коллиерз» в номере от 17 февраля 1945 г., писавший, что «распространенное среди европейцев ощущение, что Россия выиграла войну практически в одиночку, присуще и египтянам» [Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ), С. 087. Оп. 8. П. 8, 9, 18. Л. 9 об.].
Совершенно по-другому относились к происходившему наши союзники по той войне. По свидетельству С.Велиева, администрация лагеря 307, где он содержался, пыталась склонять репатриантов к невозвращению на родину, пугала их Сибирью и с этой целью даже подсылала к ним бывших польских офицеров из армии генерала Андерса, но безуспешно [Велиев С., Жемчужный дождь, 1963], хотя, не выдержав такого обращения со стороны союзников, один человек, по свидетельству С. Велиева, покончил жизнь самоубийством (имя и место захоронения не названы), двое умерли от инфаркта (рядовой В.Зимберинг (8.10.1944) и сержант Е. Красин (20.10.1944). Их похоронили на военном кладбище в Восточной Кантаре на синайском берегу Суэцкого канала [Велиев С., там же]. Еще один репатриант П. Полян в своей книге «Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация» (М., 1996) поведал, что 28 августа 1945 г. он находился в группе из 2640 чел., которых отправили из Порт-Саида в Одессу на норвежском пароходе. По его данным, к февралю 1945 г. через Египет были репатриированы 11292 чел, т.е. там скопилось наших соотечественников значительно больше, чем туда перевезли англичане из Италии. П. Полян как раз считает, что в это число входили еще и репатрианты, освобожденные союзниками в ходе военных действий в Северной Африке. Кстати, и сам П. Полян, по-видимому, был подсажен в Порт-Саиде на пароход до Одессы вместе с другими сокамерниками, но судно шло из какой-то североафриканской страны и в Порт-Саиде только сделало остановку. Так не без оснований считает В.В. Беляков [Полян Павел., Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация, 1994].
Были и другие оценки, скрашивавшие поведение наших бывших западных союзников по отношению к советским военнопленным. Так, Н.Д. Толстой, потомок русских эмигрантов, весьма субъективно, на основе западных источников, пытался обелить антирусскую деятельность британских волонтеров в Африке [Беляков В.В., Из Европы в Европу – через Африку, 2004]. Ему бы прочитать «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына, хотя бы то, что напечатано в журнале «Новый мир» (1989, №8, с. 51) о «русских рабах» Роммеля, в конце концов, вернувшихся на родину и по этапу отправленных в Магадан, где с ними так никто не разобрался и до сих пор не снял шляпу. История, правда, оставляет не только архивы, но и живых свидетелей событий, которые нередко добавляют, но и, бывает, опровергают архивариусов. «Русских рабов», оказавшихся по воле германского фашистского рейха на Севере Африки, уже нет в живых, но осталась пустыня, на которой происходила драма; остались люди, ее видевшие; и остались, наконец, родственники, которые хотели бы знать правду о тех, кто до сих пор числится «'пропавшими без вести» со времен второй мировой войны. Все вместе они могли бы обменяться информацией, которой располагают, а то и организовать совместную поисковую экспедицию в те края, где некогда гремела война. Не исключаю, что следопытам взялись бы помочь и те белокурые бедуины, которых автор этих строк не раз встречал в сахарских оазисах (в египетских, ливийских и тунисских). А вдруг и они, потомки тех «белых рабов», зададутся вопросом, почему отличаются от своих нынешних соплеменников не только цветом кожи и глаз, но и некими манерами, и не разбавлена ли их арабская кровь русской терпеливой грустью?
Да, надежда умирает последней. И у нас должна теплиться надежда, что когда-нибудь и мы узнаем правду о наших соотечественниках, попавших в роммелевскую петлю судьбы.
Егорин Анатолий Захарович – доктор исторических наук, профессор, руководитель научного центра «Российско-арабский диалог» Института востоковедения РАН
http://www.ru.journal-neo.com/node/665
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 07.04.42 | Сообщение # 293 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Содержание и репатриация граждан СССР из Франции в 1944—1946 гг.
Галас Марина Леонидовна — профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Всероссийской государственной налоговой академии Министерства финансов России, кандидат исторических наук, доцент (Москва. E-mail: MLGalas@mail.ru )
Содержание и репатриация граждан СССР из Франции в 1944—1946 гг.
24 августа 1944 года Государственный комитет обороны СССР принял постановление № 6457 «Об организации приёма возвращающихся на родину советских граждан, насильно угнанных немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей»1. Оно предписывало подвергнуть обязательной репатриации всех лиц, состоявших в гражданстве и не связанных юридически с Советским государством (российских эмигрантов), которые по различным причинам пребывали в иностранных государствах. Через два дня вступило в силу Постановление СНК СССР «О советских военнопленных и насильно уведённых немцами советских гражданах, находящихся на территории Италии и Франции».
11 февраля 1945 года на Крымской конференции СССР заключил с Великобританией и США соглашения, регламентирующие защиту, содержание и репатриацию граждан этих стран с территорий, освобождённых союзниками от германской оккупации. Каждая из сторон обязалась до репатриации предоставлять гражданам союзных государств питание, одежду, медицинское обслуживание и удовлетворять другие их нужды, а также оказывать всяческую помощь, совместимую с требованиями ведения военных действий, в целях обеспечения быстрой репатриации военнопленных и гражданских лиц2.
Директивой отдела проверочно-фильтрационных лагерей НКВД № 53/3714 от 7 мая 1945 года было приказано отправлять в эти лагеря помимо военнопленных бывших солдат русской армии, белоэмигрантов и других лиц, проживавших ранее на территории СССР. К данной категории репатриантов причислялись эстонцы, латыши, литовцы, поляки и другие, проживавшие на территориях, присоединенных к СССР в 1939—1940 гг., и эмигрировавшие до утверждения советской юрисдикции3.
Другие государства-союзники не причисляли проживавших на указанных территориях после 1 сентября 1939 года к советским гражданам, рассматривали их как «бесподданных». «Старым» российским эмигрантам (первой пореволюционной волны) и «невозвращенцам» (второй волны эмиграции) предоставлялись паспорта стран, в которые они изъявили желание эмигрировать4.
Механизмы и виды помощи определялись законодательствами и подзаконными актами союзных государств. Примером подзаконного акта могут служить служебная записка и приказ генерального штаба военного министерства Франции № 611 ЕМ992Р от 30 декабря 1944 года, которые регламентировали организацию лагерей для советских граждан5. Военное министерство указывало, что все лица данной категории должны были рассматриваться без различия возраста или пола «как солдаты союзной армии и получать военный паёк внутренних войск». Снабжение советских граждан предписывалось обеспечить военному интендантству. Начальник «советского» лагеря был лично ответствен за продовольственное обеспечение граждан СССР, в том числе за приготовление и раздачу пищи. Он получал в интендантстве продукты. По настоянию советской военной миссии для советских граждан, находившихся в лагерях, устанавливалась единая система жалования, градирующая только максимальные величины оплаты в национальной валюте. Отдельно была определена шкала оплаты по административным должностям. По требованию советской военной миссии не допускалось совмещение окладов по званию и занимаемой должности. Все невоеннообязанные граждане получали жалование по статусу рядовых бойцов. Согласованные сторонами тарифы оплаты вводились с 1 января 1945 года. Продовольственное обеспечение было безвозмездным. Такая практика содержания советских граждан применялась только в лагерях, подведомственных военному министерству Франции, которое закрепило порядок их денежного довольствия своим приказом № 3 от 2 января 1945 года.
Приказ генерального штаба военного министерства Франции от 30 декабря 1944 года утвердил новую систему организации содержания пленных, депортированных и беженцев, причислявшихся к советским гражданам, и взаимодействия французских административных органов репатриации с соответствующими службами СССР на территории Западной Европы и советской военной миссией. До вступления в силу данного приказа репатриацию советских граждан осуществляли параллельно отдел по освобождению военнопленных военного министерства и министерство пленных, депортированных и беженцев. С января 1945 года предусматривалось единоначалие военного министерства в вопросах репатриации. На основании министерского списка пленных, депортированных и беженцев в подведомственных ему лагерях командующим парижскими военными округами предписывалось организовать отряды администрации и связи. Они должны были управлять лагерями, взаимодействовать с советской военной миссией и представительством уполномоченного Совнаркома (затем Совмина6) СССР по делам репатриации советских граждан на территории Западной Европы. Структура отрядов была регламентирована советской военной миссией. В неё входили начальник лагеря, непосредственно ответственный перед военным министерством, его первый помощник, начальник штаба, а также в зависимости от величины лагеря и решений командующих парижскими военными округами — один или несколько командиров батальонов, командиры рот, взводов7. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9526. Оп. 1. Д. 21. Л. 46, 47.
2 Тегеран — Ялта — Потсдам: Сборник документов / Сост. Ш.П. Санакоев, Б.Л. Цыбулевский. 2-е изд. М.: Международные отношения, 1970. С. 198.
3 ГАРФ. Ф. 9408. Оп. 1. Д. 1. Л. 81, 89, 90.
4 Там же. Ф. 9526сч. Оп. 6. Д. 239. Л. 281.
5 Там же. Ф. 9526. Оп. 1. Д. 200. Л.21—26.
6 Название представительства уполномоченного по делам репатриации изменилось в связи с преобразованием Совнаркома СССР в Совет Министров СССР в 1946 г.
7 ГАРФ. Ф. 9526. Оп. 1. Д. 200. Л. 36.
http://history.milportal.ru/2011/10/soderzhanie-i-repatriaciya/
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 07.06.46 | Сообщение # 294 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| УПРАВЛЕНИЕ УПОЛНОМОЧЕННОГО СОВНАРКОМА СССР - СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР ПО ДЕЛАМ РЕПАТРИАЦИИ. 1944 - 1953
Фонд: Р-9526
Опись: 6
Ед.хранения: 2771
Дело: 2771
23 октября 1944 г. СНК СССР утвердил Положение об Уполномоченном СНК СССР по делам репатриации и установил штаты Управления и его представительств за границей. Органы Управления занимались розыском перемещенных советских граждан за границей, обеспечивали их содержание
в сборно-пересыльных лагерях и переезд на родину, решали вопросы распределения, расселения, хозяйственного и трудового устройства советских репатриантов, а также осуществляли меры по репатриации иностранных граждан и обеспечивали их временное содержание в советских транзитных лагерях и приемно-передаточных пунктах. Основными структурными подразделениями центрального аппарата Управления являлись секретариат, канцелярия, политпросветотдел, отдел по работе за границей, отдел по репатриации советских граждан, отдел по репатриации иностранных граждан, отдел регистрации и учета, отдел по устройству возвращенных граждан СССР, отдел материального обеспечения (в 1946 г. разделен на Финансовый и Хозяйственный отделы), транспортный отдел, санитарный отдел, отдел связи, оперативный отдел. За границей были созданы группы по репатриации во главе с представителями Уполномоченного в Финляндии, Франции, Румынии, Иране, Италии, Польше (ноябрь - декабрь 1944 г.), в Египте, на Балканах (Греция, Югославия, Албания), в Англии и Бе
В феврале 1945 г. при Военных Советах 1-го Прибалтийского, 1 - 3-го Белорусского и 1 - 4-го Украинского фронтов сформированы отделы по делам репатриации. В феврале - марте 1945 г. созданы специальные органы по приему и устройству репатриированных советских граждан в РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Эстонской ССР и Молдавской ССР. В связи с окончанием массовой репатриации советских и иностранных граждан к марту 1946 г. местные органы репатриации в СССР и за границей были ликвидированы за исключением отдельных временно действующих представительств Уполномоченного. На основании постановления Совета Министров СССР от 29 декабря 1952 г. Управление Уполномоченного было упразднено к 1 марта 1953 г.
Уполномоченным Совнаркома СССР - Совета Министров СССР был Ф. И. Голиков.
Фонд поступил в 1970 г. из архива Министерства иностранных дел СССР.
Оп. 1, 7, 1297 ед. хр., 1944 - 1953
Постановления Советов Министров СССР и РСФСР по вопросам расселения и устройства репатриированных советских граждан (1948, копии). Приказы по Управлению Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации (1944 - 1945). Финансовые отчеты Управления Уполномоченного (1944 - 1951).
Переписка с ЦК ВКП(б), СНК союзных республик, союзными наркоматами: обороны, внутренних дел, государственной безопасности, иностранных дел, Главным политическим управлением Красной Армии, Политуправлениями фронтов, Военными Советами фронтов и округов, начальником тыла Красной Армии, органами СВАГ, иностранными военными миссиями и штабами союзнических войск по вопросам розыска и репатриации советских и иностранных граждан; организации и содержания сборно-пересыльных и транзитных лагерей и приемно-передаточных пунктов; персонального учета репатриантов и проведения их фильтрационной проверки; проведения агитационной и политико-воспитательной работы среди репатриантов; организации домов ребенка, детских домов и приемников-распределителей;
транспортировки репатриантов на родину и их размещения и устройства в разных республиках и областях СССР (1944 - 1946).
Донесения, справки и отчеты начальников отделов Управления Уполномоченного, фронтовых отделов по делам репатриации, представителей Уполномоченного за рубежом, начальников сборно-пересыльных лагерей о ходе репатриации советских и иностранных граждан, численности и движении репатриантов (1944 - 1946). Донесения и доклады офицеров Политпросветотдела Управления и представителей Уполномоченного о морально-политическом состоянии репатриантов и личного состава органов репатриации (1945 - 1946). Сведения о численном составе и местонахождении германских лагерей для военнопленных, о количестве советских военнопленных на территории Германии, Австрии, Норвегии и Польши (1944). Списки репатриируемых советских граждан (1945 - 1947). Акты по передаче иностранных репатриантов представителям соответствующих государств, справки о смерти иностранных граждан в госпиталях (1946). Справка об обстоятельствах гибели генерал-лейтенанта Д. М. Карбышева (1946).
Заявления бывших белоэмигрантов на имя представителя Уполномоченного на Балканах о своем желании вернуться на родину, списки бывших белоэмигрантов, зарегистрированных в Югославии (1944 - 1945). Список, анкеты и автобиографии русского партизанского отряда в Бельгии (1944). Доклады, рапорты, справки, статьи из швейцарской печати о положении интернированных советских граждан в Швейцарии (1944 - 1945). Тексты радиопередач для советских граждан, находящихся за рубежом на положении перемещенных лиц (1950). Воспоминания советских граждан о пребывании их в плену в Германии (1944- 1945, 1949). Рассказы и стихи бывших советских военнопленных (1944 - 1945).
Оп. 2, 61 ед. хр., 1945 - 1947
Рапорты и докладные записки начальников сборно-пересылочных лагерей о количестве находящихся в них советских граждан (1945 - 1947), списки советских граждан, находящихся в лагерях (1945), журналы ежедневного движения репатриируемых по лагерям (1945 - 1946). Книги регистрации граждан, умерших в лагерях и госпиталях (1945 - 1946). Финансовые отчеты, кассовые книги и другие бухгалтерские документы сборно-пересылочных лагерей (1944 - 1945).
Оп. 3, 265 ед. хр., 1945 - 1950
Книги отзывов и письма репатриированных на родину иностранных граждан с выражением благодарности советскому народу и правительству.
Оп. 4, 78 ед. хр., 1944 - 1953
Фотографии и фотоальбомы, отражающие работу сборно-пересыльных и транзитных лагерей, комендатур по делам репатриации, специальных военных госпиталей и других местных учреждений Управления Уполномоченного по делам репатриации (1944 - 1951). Альбом писем советских граждан, отправляющихся на родину (февраль 1953). Экземпляры газет "На Родину", "Вести с Родины", "Родина зовет", "Счастливый путь", издававшихся в Германии, Франции и Швейцарии (февраль - июнь 1945).
Оп. 5, 119 ед. хр., 1944 - 1946
Списки личного состава сборно-пересыльных лагерей за границей (1945). Лицевые счета рабочих и служащих центрального аппарата Управления и сборно-пересыльных лагерей (1945 - 1946). Ведомости: на выдачу денежного содержания личному составу советских партизанских полков во Франции (январь 1944 - апрель 1945), на выдачу заработной платы личному составу сборно-
пересыльных лагерей (март 1945), на выдачу карманных денег военнопленным и интернированным гражданам союзных стран (июль 1945 - июнь 1946).
Архив
Государственный архив Российской Федерации
119992, Москва, ул. Большая Пироговская, 17 (основное здание)
8 (495) 245-81-41
garf@online.ru
http://garf.ru
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 07.25.54 | Сообщение # 295 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| РУССКИЕ СОЛДАТЫ В СЕВЕРНОЙ АФРИКЕ В 1940—1945 гг.
Осенью 1940 года боевые действия в ходе Второй мировой войны развернулись на землях Африки. Военные действия на севере континента велись
с 13 сентября 1940 по 13 мая 1943 года. Судьбы тысяч наших соотечественников-военнослужащих, оказавшихся в Северной Африке в годы Второй
мировой войны, — малоизвестная страница истории, требующая дополнительных исследований. С военной точки зрения она по существу ничего не меняет в наших представлениях о войне, но добавляет к палитре событий тех лет еще один интересный штрих.
Нельзя исключить того, что в войсках союзников сражалась группа советских солдат и офицеров, бежавших из фашистского плена.
По крайней мере об этом говорится в документальной повести военного журналиста и писателя-фронтовика, Героя Советского Союза Сергея Александровича Борзенко (1909—1972) «Эль-Аламейн», опубликованной более 40 лет назад (1) . В 1988 году в «Правде» была напечатана моя статья о том, что некоторые наши соотечественники оказались в годы войны в Северной Африке. Вскоре в редакцию пришло несколько писем, авторы которых утверждали, что встречались с людьми, воевавшими там в войсках союзников (2) . Однако фактического подтвер-
ждения участие советских военнослужащих в Североафриканской кампании так пока и не нашло. Особенно смущает тот факт, что на английских воен-
ных кладбищах, разбросанных по всей Северной Африке, от Египта до Алжира, нет ни одной русской могилы периода активных военных действий (3) .
Известно, что в войсках союзников было немало русских эмигрантов. Научный сотрудник Института Африки РАН В.П. Хохлова после длительных и кропотливых поисков составила список из 79 эмигрантов, воевавших в Северной Африке (4) . Однако этот список далеко не полон. Можно добавить в него еще несколько имен. Одно из них — Иван Дмитриевич Звегинцов. Оно выбито на 29-й колонне кенотафа на кладбище союзников в
Эль-Аламейне (5) .
И.Д. Звегинцов родился 29 мая 1912 года в Петербурге. Его отец, Дмитрий Иванович (1880—1967), был полковником. Мать, Мария Ивановна
(1883—1943), — урожденная княгиня Оболенская (6) . В 1920 году семья Звегинцовых эмигрировала из России и поселилась в Англии. В начале войны
Иван вступил в британскую армию, служил в танковой части и 28 декабря 1941 года погиб у Эль-Агейлы, в Ливии (7) . В русской церкви Воскресения Христова в столице Туниса есть мемориальная доска. Ее установила русская колония этой страны своим сынам, павшим на поле брани в 1939—1945 гг. На мемориальной доске выбиты шесть имен. Четыре из них — Михаил Груненков, Николай Александров, Кирилл Шаров и Георгий Харламов — не числятся в списке В.П. Хохловой. К сожалению, на мемориальной доске нет дат жизни этих людей. Возможно, дело в том, что церковь была построена в 1956
году, и к моменту изготовления мемориальной доски эти даты стерлись в памяти инициаторов ее установки (8) . Скорее всего русские иммигранты, проживавшие в Тунисе, примкнули к войскам союзников на последнем этапе Североафриканской кампании, когда военные действия велись уже в этой стране. Легендарной фигурой в войсках союзников был русский эмигрант, подполковник князь Дмитрий Георгиевич Амилахвари (1906—1942). Он храбро
сражался в войсках «Свободной Франции» и погиб при Эль-Аламейне. Незадолго до смерти Амилахвари получил из рук генерала де Голля высшую награду — Крест Освобождения. «Среди солдат “Свободной Франции” создался настоящий культ памяти полковника Амилахвари», — писал в 1947 году другой участник Североафриканской кампании — эмигрант Владимир Алексинский (9) .
В ходе наступления после битвы при Эль-Аламейне союзники освободили значительную часть военнопленных, в том числе и советских, которых фашисты использовали на тыловых работах. Англичанин Джозеф Суини рассказал, что в начале 1943 года подвозил из местечка Сиди Бишр в Александрию двух бывших советских военнопленных, одетых в английскую военную форму (10) . До ноября 1943 года в Египте не было советской дипломатической миссии, поэтому репатриацию организовывали англичане. 10 января 1943 года посольство Великобритании в СССР уведомило Народный комиссариат иностранных дел (НКИД) об освобождении бывших советских военнопленных. В ответ на это 29 января НКИД поблагодарил англичан за «готовность оказать содействие при следовании в СССР советских граждан, находящихся сейчас в Северной Африке» (11) . Однако сама британская нота, как и списки освобожденных из плена, в архиве отсутствует. Так что численность этой группы репатриантов остается неизвестной.
Не содержится достоверных цифр на этот счет и в литературе. Н.Д. Толстой отмечал, что англичане в 1942—1943 гг. захватили в Северной Африке «немалое число» русских (12) . Примерно так же пишет об этом и П. Полян: «Первые русские военнопленные в руки союзников, в частности англичан, попали еще задолго до высадки в Нормандии, а именно в 1942—1943 годах, в Северной Африке, куда их вывезли на принудительные работы в составе “трудовых батальонов Тодта”. Главным сборным пунктом была Александрия» (13) . После освобождения Туниса, с августа 1943 по март 1944
года, оттуда, согласно документам, хранящимся в архиве ФСБ, были репатриированы в СССР 311 бывших военнослужащих Красной армии. Их направили для проверки в Рязанский и Подольский спецлагеря НКВД. Один из документов содержит довольно подробный анализ первой группы репатриированных из 59 человек. Они попали в плен в 1941—1942 гг. Сначала использовались в Германии на гражданских работах, а затем были прикреплены к немецким артиллерийским, прожекторным и зенитным частям. В ноябре 1942 — январе 1943 года вместе с этими частями переброшены сначала в Италию, а затем в Тунис. 8—10 мая 1943 года, во время наступления союзных войск в Тунисе, часть из них перешла на сторону англо-американских войск, часть — захвачена в плен вместе с фашистскими войсками. Союзники поместили интернированных в лагеря для военнопленных, расположенные возле городов Матеура и Альма. 25 мая по указанию представителя НКИД СССР они были переведены в советский лагерь в Алжире, в городе Мезункаре, организованный для бывших участников интернациональных бригад в Испании. 14 июля 1943 года 205 человек из этого лагеря, включая 59 интернированных в Тунисе, выехали морем из тунисского порта Сус в египетский Порт-Саид, а оттуда были отправлены через Палестину и Ирак в Тегеран, где их принимали представители советского командования (14) .
О дальнейшей судьбе репатриантов из Туниса писал А.И. Солженицын. «Еще в 1943 были какие-то отбившиеся, ни на кого не похожие потоки вроде «африканцев», долго так и называвшиеся в воркутинских строевках. Это были русские военнопленные, взятые американцами из армии Роммеля в Африке («hiwi») и в 1943 отправленные на студебекерах через Египет — Ирак — Иран на Родину» (15). Разгромив противника в Тунисе в мае 1943 года, Англия и США использовали затем Африку как плацдарм для открытия второго фронта на юге Европы. В процессе подготовки к этой операции в Египте появилась большая группа граждан СССР, служивших в польской армии генерала В. Андерса. Армия начала формироваться на территории СССР в конце 1941 года из польских военнослужащих, интернированных в ходе присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии. В феврале 1942 года она насчитывала 73 тыс. человек (16) . Однако В. Андерс отказался направить свою армию на восточный фронт и вскоре добился от советского руководства разрешения вывести ее в Иран. Эта операция завершилась в августе 1942 года. Как отмечал в своих мемуарах В. Андерс, «я не позволил исключить из этого числа тех украинцев, белорусов и евреев, которые уже состояли в рядах армии» (17) . По-видимому, почти все эти люди были гражданами СССР. Об этом говорят документы по послевоенной репатриации. Согласно подсчетам автора, только в 1947 году число репатриантов из армии В. Андерса составило по меньшей мере 1024 человека. Практически все они служили с 1941 года (18) .
О том, что в польской армии было немало украинцев и белорусов, а также евреев и русских, можно судить и по списку из 417 военнослужащих армии В. Андерса, похороненных на английских военных кладбищах в Египте. Среди них — Храпун, Хмара, Максимчук, Левко, Лукашевич, Трищук, Шмель, Козакевич, Мазур, Романюк и т.д. Очень много фамилий оканчиваются на «ий», причем есть и такие, что давно известны в России, — Крушинский, Алексеевский, Твардовский, Зелинский, Войцеховский. Есть и русские (или еврейские) фамилии — Литвин, Пупин, Ивасищин, Резинкин, Лебедев (19) .
В сентябре 1942 года армия Андерса была переброшена из Ирана в Ирак, в район Мосул—Киркук, на охрану стратегически важных для англичан нефтепромыслов, где находилась больше года. В военных действиях в Северной Африке она не участвовала. Но с открытием союзниками второго фронта в Италии 3 сентября 1943 года появилась нужда и в польских войсках. В декабре того же года армия Андерса была переведена в Египет. Там из нее и Карпатской бригады (20) был сформирован 2-й польский корпус, и 8 февраля 1944 года началась его переброска в Италию (21) .
К началу 1944 года союзники освободили всю Южную Италию и остановились на хорошо укрепленном фашистами рубеже Кассино — Ортона, в 120 км южнее Рима. Прорвать этот рубеж им удалось только в мае, причем заслуга в этом принадлежала в первую очередь польскому корпусу. Прохор Никанорович Решетицкий (1910—1992), воевавший в армии В.Андерса, рассказывал, что вместе с ним у поляков служило немало его соотечественников (22) . По мере продвижения на север Италии войска союзников освобождали военнопленных различных национальностей.
Были среди них и советские люди. Так, 10 января 1944 года посольство Великобритании в Египте уведомило нотой миссию СССР о том, что согласно
информации, поступившей от британских военных властей, «освобождены из плена и находятся на занятой союзниками территории» 9 военнослужащих
Красной армии (23) . Поскольку отправить на Родину бывших советских военнопленных кратчайшим путем из-за продолжения военных действий было невозможно, британские власти приняли решение доставить их сначала из Италии в Египет, а затем уже репатриировать оттуда через страны Ближнего Востока и Иран. 22 января 1944 года миссия СССР в Египте информировала НКИД о британской ноте (24) . Так как до освобождения Италии от фашистов было еще далеко, эта нота определенно явилась лишь первой ласточкой, за которой, несомненно, должны были последовать другие уведомления подобного рода. Поэтому Москва приняла решение направить в Каир, в Главный штаб союзников на Ближнем Востоке, офицера связи по репатриации военнопленных. Им стал майор Анисим Васильевич Карасов (25) .
В конце мая 1944 года, после нескольких неудачных попыток союзники наконец прорвали оборону противника на линии Кассино — Ортона и начали продвигаться на север. 4 июня они освободили Рим. К Новому году практически весь итальянский «сапог» был очищен от фашистов, они контролировали
лишь северную часть страны. С конца августа 1944 года бывшие советские военнопленные начали прибывать из Италии в Египет в массовом порядке. Об этом свидетельствует переписка посольства Великобритании в Каире с миссией СССР. Всего до конца 1944 года были доставлены
5694 человека (26) . Размещали их в транзитных лагерях. О том, что представляли собой эти лагеря, были ли там бараки или палатки, данных не имеется. Однако в одном из документов отмечается, что союзники обеспечивали репатриантов питанием по норме английских солдат и английским во-
енным обмундированием в зависимости от времени года (27) . Воспоминания азербайджанского писателя Сулеймана Велиева, репатриированного из Италии через Египет, содержат интересные свидетельства того, какова была обстановка в транзитном лагере № 307, который находился в местечке Джинейфи (Гинейфа) на берегу Малого Горького озера (28) . В день прибытия репатриантов в лагерь из них при участии майора А.В. Карасова был сформирован полк. 7 ноября 1944 года личный состав полка устроил военный парад на плацу перед штабом по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Немцы из находившегося по соседству лагеря военнопленных кричали и бросали в участников парада камнями. А.В. Карасов отправился к коменданту немецкого лагеря, американскому офицеру, и через несколько минут пленные успокоились. После парада состоялся концерт художественной самодеятельности. Такие концерты, как и литературные вечера, устраивались потом каждое воскресенье. Еще до праздника репатрианты, среди которых, вероятно, было немало азербайджанцев, поставили в лагере известную музыкальную комедию У. Гаджибекова «Аршин мал алан». Постановка имела шумный успех среди не только самих репатриантов, но и египтян. «На наши спектакли приходили жители из близлежащих деревень, — отмечал С. Велиев. — Мы слышали, как на улицах арабы распевали арии Аскера и Гюльчохры. Даже ребятишки мурлыкали себе под нос мелодии популярной азербайджанской оперетты» (29) . Судя по воспоминаниям писателя, репатрианты не были изолированы от местного населения. По пути в лагерь из Порт-Саида, куда они прибыли из Италии, их поезд долго стоял в Исмаилии, и они успели осмотреть город. Египтяне наблюдали за парадом 7 ноября.
Они также «ежедневно приходили в одиночку и группами, завязывали с нами беседы, забрасывали нас вопросами…» (30) .
Когда подошло время отъезда, на железнодорожную станцию проститься с русскими пришло множество людей. 8 декабря 1944 года репатриантов лагеря № 307 отправили поездом в Суэц, а оттуда на пароходе в иракский порт Басра. Через две недели после прибытия в порт они отбыли поездом в Тегеран, а затем, после краткой остановки в столице Ирана — также поездом в порт Бендершах на берегу Каспийского моря. Оттуда на пароходе «Туркмения» репатриантов доставили в Баку. «В 1944 году я служил в Иране, — рассказывал в 1987 году член редакционной коллегии «Правды» Павел Епифанович Демченко. — Однажды на станции остановился английский воинский эшелон. Солдаты были одеты в английскую военную форму, но без знаков различия. На англичан они не были похожи. Прислушался: говорят по-русски! Один из них спросил меня, где взять кипятку. Пока бегали вместе набирать чайник, он рассказал, что в эшелоне следует из Северной Африки домой батальон, сформированный из бывших советских военнопленных» (31) . Возможно, именно в этом эшелоне возвращался на родину Сулейман Велиев. С переходом Красной армией границ СССР количество
освобожденных из плена стало стремительно расти. Их содержание и репатриация представляли собой отдельную задачу, которую действующая армия решить не могла. Поэтому 23 октября 1944 года Совнарком принял решение о создании специального органа — Управления уполномоченного СНК СССР по делам военнопленных и интернированных (32) . Управление в свою очередь сформировало несколько миссий по репатриации, направленных в столицы государств, на территории которых военные действия уже кончились или завершались. В январе 1945 года такая миссия
была направлена в Египет. В ее состав вошли 10 офицеров, включая трех переводчиков. Возглавлял миссию полковник Михаил Ставров, его заместителем был майор Павел Беляев. Впоследствии, 11-м в состав миссии в качестве помощника начальника вошел А.В. Карасов — уже в звании
подполковник (33) . Советская миссия по репатриации прибыла в Каир 24 января 1945 года. Она работала больше года и отбыла на родину в начале февраля 1946 года (34) . К сожалению, архивы миссии, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), досих пор практически недоступны для исследователей. Исключение составляет краткая справка о ходе репатриации советских граждан из Египта, составленная, вероятно, в
феврале 1946 года (дата на документе отсутствует) и подписанная майором Сёминым. В ней отмечается, что основная репатриация бывших военнопленных была закончена в апреле 1945 года, однако число репатриантов не указано. На момент составления справки зарегистрированных советских граждан для отправки в СССР в Египте не было (35) . Пребывание наших соотечественников в Северной Африке в годы Второй мировой войны оставило след в гуманитарных связях СССР с рядом арабских стран, в первую очередь с Египтом. Видимо, большинство репатриантов, по крайней мере 1944—1945 гг., имело возможность общаться с местным населением. Среди них было много партизан, сражавшихся в интернациональных отрядах в Италии, где в силу обстоятельств им приходилось осваивать иностранные языки. Поэтому в контактах с египтянами, среди которых традиционно распространены английский и французский языки, наши соотечественники не ощущали языкового барьера. С. Велиев приводил, например, свой разговор с египетским учителем, интересовавшимся положением мусульман в СССР. Вспоминая отъезд из лагеря, он отмечал: «Арабы молились за нас, за наше благополучное возвращение на родину, за наше счастье. Они раздавали нам хурму, инжир, а тому, кто, смущаясь, отказывался, чуть не насильно всовывали свертки в руки, клали в карманы» (36) . В конце Второй мировой войны интерес к СССР был в Египте очень большим, а отношение египтян к советским людям отличалось искренней симпатией. 26 августа 1943 года между СССР и Египтом были установлены дипломатические отношения, и в ноябре того же года в Каир прибыла советская миссия. 15 мая 1944 года показом документального фильма «Сталинград» в каирском кинотеатре «Опера» был дан старт кампании по сбору средств в помощь гражданскому населению СССР. На просмотре присутствовал весь цвет египетской политической элиты во главе с королем Фаруком (37) . «Распространенное среди европейцев ощущение, что Россия выиграла войну практически в одиночку, присуще и египтянам», — писал каирский корреспондент американского журнала «Кольерз» в номере от 17 февраля 1945 года (38) . В глазах египтян репатрианты были представителями державы-победительницы в великой войне. «Они говорили, что мы для них — это советский народ и, выказывая свои добрые чувства к нам, они выражают свою любовь к советскому народу, к нашей стране», — вспоминал С. Велиев (39) . Наверняка египтяне, имевшие возможность общаться с советскими людьми, рассказывали об этом потом своим родным и близким. Но и тысячи репатриантов, прошедших транзитные лагеря в Египте, определенно делились на родине своими впечатлениями от этой страны. «Мы старались поближе познакомиться с жизнью арабов, — отмечал С. Велиев. — Она была тяжелой. Мы глубоко сочувствовали им, и они это понимали и были за это глубоко признательны нам. Мы полюбили этих людей, простосердечных, гостеприимных» (40) .
Под впечатлением от пребывания в Египте и в меньшей степени — в Ираке Сулейман Велиев написал «Арабские рассказы». Некоторые из них («Инжирное дерево», «Мечты феллаха», «Кувшин воды») были впоследствии переведены на русский язык (41) и пополнили наши знания об арабских стра-
нах и их народах.
______________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Борзенко С. Эль-Аламейн. Баллады и повести. М., 1963.
2 Беляков В. Приютила Африка Жар-птицу. Россияне в Египте. М.,2000. С. 236, 237.
3 Статистическая таблица русских,похороненных на кладбищах Комиссии по военным захоронениям стран Содружества (Commonwealth War Graves Commission) в различных странах мира. Письмо из штаб-квартиры Комиссии от 19.12.2003. №CW/1203. Папка «Эль-Аламейн». Архив автора.
4 Хохлова В. Опаленные войной //Африка глазами эмигрантов. М., 2002. С. 185—193.
5 Беляков В. Указ соч. С. 234.
6 La Noblesse de Russie. Paris,1962.T. 2. P. 490, 493.
7 Письмо племянника Ивана Звегинцова, П.Д. Звегинцова, от 9.7.2003 г. Папка «Эль-Аламейн». Архив автора.
8 Сологубовский Н., Филатов С. Тысяча и одна история, рассказанная в Хаммамете. М., 2003. С. 272.
9 Алексинский В. Несколько слов о русских добровольцах в рядах войск «Свободной Франции» // Африка глазами эмигрантов. С. 91.
10 Беляков В. Указ. соч. С. 236.
11 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 50. Оп. 30. Д. 10. Л. 6.
12 Толстой Н.Д. Жертвы Ялты. М., 1996. С. 52.
13 Полян П. Жертвы двух диктатур. М., 1996. С. 222.
14 Письмо Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ от 20.5.2004. № 10/А-2252. Папка «Эль-Аламейн». Архив автора.
15 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ //Новый мир. 1989. № 8. С. 51.
16 История Польши. М., 1958. Т. 3.С. 584.
17 Андерс В. Без последней главы //Иностранная литература. 1990. № 12.С. 243.
18 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 9526. Оп. 1. Д. 375. Л. 41; Д. 432. Л. 2—5, 7—16, 35—42, 44—61; Д. 507. Л. 2—26.
19 Список получен из Комиссии по военным захоронениям стран Содружества, № CW/0903 от 30.9.2003. Папка «Эль-Аламейн». Архив автора.
20 Отдельная бригада карпатских стрелков была сформирована приказом главы польского правительства в эмиграции генерала Сикорского от 12 апреля 1940 г. Поскольку он находился тогда в Париже, то местом формирования бригады была избрана подмандатная Франции Сирия. После капитуляции Франции бригаду перевели в Палестину, а в начале 1941 г. — в Египет. Ее списочный состав — 5674 человека. С августа по декабрь 1941 г. Карпат-
ская бригада принимала участие в обороне крепости Тобрук. См.: Квечень З. Тобрук. 1941—1942. М., 2003. С. 49, 103, 114.
21 Anders W. Memoires (1939—1946).Paris, 1948. P. 200, 212, 225—227.
22 Беляков В. Указ. соч. С. 247—249.
23 АВП РФ. Ф. 87. Оп. 2. Д. 31. Л. 1.
24 Там же.
25 Там же. Д. 4. Л. 35.
26 Там же. Д. 31. Л. 2, 6, 9, 11, 12, 17.
27 ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 1. Д. 427. Л. 5.
28 Велиев С. Путь на родину. Воспоминания // Сулейман Велиев. Жемчужный дождь. М., 1963. С. 290—303.
29 Там же.
30 Там же.
31 Беляков В. Указ. соч. С. 233.
32 ГА РФ. Ф. 9526. Обложка оп. 1.
33 АВП РФ. Ф. 87. Оп. 4. Д. 3. Л. 6.
34 Там же. Д. 47. Л. 5; Оп. 6. Д. 2. Л. 57.
35 ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 1. Д. 427. Л. 3, 7.
36 Велиев С. Указ. соч. С. 300—302.
37 Новиков Н.В. Пути и перепутья
дипломата. М., 1976. С. 102.
38 АВП РФ. Ф. 87. Оп. 8. Д. 18. Л. 9 об.
39 Велиев С. Указ. соч. С. 294.
40 Там же.
41 Там же. С. 234—254.
В.В. БЕЛЯКОВ Военно-исторический журнал № 12 2006 год.
http://ganfayter.livejournal.com/156432.html
Получается, что Григорьев описанным мной образом фронт перейти не мог (приговор трибунала в марте 44 г., первая партия отбыла из Туниса в июле 44 г.).
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 17 Апреля 2013, 07.38.48 |
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 08.04.15 | Сообщение # 296 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Цитата (Nestor) Цитата (Геннадий_)
Где же и с какой целью он перешел линию фронта?
Насколько я в курсе, вижу следующую картинку. Тренировочный (sonder) лагерь Бранденбурга был на Крите (см. о нем на райберте). Оттуда направляли на ближневосточный твд (там же).
Ты не обратил внимания, что Григорьев осужден военным трибуналом 48-й (2 ф.) армии, а она
"... Продолжая развивать наступление на гомельском направлении, войска 48-й армии во взаимодействии с 65-й и 61-й армиями к 10 октября полностью очистили от противника левый берег р. Сож и форсировали её южнее Гомеля, завязали бои за город. С 20 октября 1943 г. входила в состав войск Белорусского (с 24 февраля 1944 г. 1-го Белорусского) фронта и до конца первой декады ноября вела бои за расширение и удержание плацдарма на правом берегу р. Сож. С 19 ноября участвовала в Гомельско-Речицкой наступательной операции. В начале 1944 г. армия проводила частную операцию на бобруйском направлении, в ходе которой улучшила свое положение."
http://ru.wikipedia.org/wiki....%D0%A0)
Я приводил пример другого "бранденбургера" (Пугачев С.С.), который обучался с мая 1942 года в районе Вены. Вполне, думаю, логично, если Григорьев из Регенсбурга отправлен туда же. Только судьба вышла иная - тот был отправлен после перехода на нашу сторону в штрафбат, где и сложил голову.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 08.26.24 | Сообщение # 297 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Цитата (Nestor) Эти и другие подробности трагедии «рабов Роммеля» опубликовал наш коллега В.В. Беляков в книге «Приютила Африка Жар-птицу» [2000]. Он, корреспондент «Правды» (с 1986 г.), затем «Труда» (1996-2002 гг.) и журнала «Азия и Африка сегодня» (до начала XXI в.) нашел среди 11 945 английских могил Эль-Аламейна в секторе В-16 в 29 колонне фамилию нашего соотечественника младшего лейтенанта Звягинцева Ивана Дмитриевича, погибшего 28 декабря 1941 г.
В ОБД об этом Звягинцеве - ни строчки.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 19.17.12 | Сообщение # 298 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Цитата (Геннадий_) Ты не обратил внимания, что Григорьев осужден военным трибуналом 48-й (2 ф.) армии
И не должен был обращать. Потому что СНАЧАЛА отправляли на ближневосточный твд, а потом, после выполнения там РАЗОВЫХ акций (диверсий и пр.) могли быть перенаправлены куда угодно, хоть в Заполярье, хоть на Гомельщину... Я сам же показал, что к марту 1944 г. с ближневосточного твд в наши ПФЛ Григорьев не мог попасть чисто хронологически, и только. Так что ближайшим следующим вопросом остается вопрос о том, направлялся ли он на ближневосточный твд вообще (вполне могло быть исключение), о сроках подготовки на Крите. Уверен, что никак не менее 3-х месяцев. И др.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 17 Апреля 2013, 19.20.17 |
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 19.46.08 | Сообщение # 299 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26519
Статус: Отсутствует
| Цитата (Nestor) ближайшим следующим вопросом остается вопрос о том, направлялся ли он на ближневосточный твд вообще
Возвратимся к карте его.
http://obd-memorial.ru/Image2....3c2ed52
Тебе не кажется, что из Зондерлагеря "Бранденбург" он 6 июля 1943 года отправлен в Kossov... Генерал-губернаторство?
Это Коссово?
Коссово
Город, Ивацевичский район, Брестская область
Географические координаты населенного пункта: 52°45'35"N, 25°9'18"E (*)
http://globus.tut.by/kossovo/
http://ru.wikipedia.org/wiki....2%D0%BE
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 17 Апреля 2013, 20.41.02 | Сообщение # 300 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Бранденбургерам нечего было делать в тылу. Разве что принимать под свое командование подготовленных в абвершколах, чтоб отправляться с ними затем в советский тыл. С другой стороны, мне как-то попадалось беглое упоминание об абвершколе, находившейся в одной деревеньке в дикой глуши Ивацевичского района. Я воспроизводил его в ветке о Глубоком СРПО. Эта школа Чуевым замечена не была. О ней известно только то, что она существовала. Никаких других подробностей нет. Название деревни не запомнил. Находилась примерно в центре треугольника Полоцк - Витебск - Лепель. Сравнительно недалеко от той деревни, в Подсвилье, находился штаб самооховников Островского, та местность была вообще его вотчиной. Еще с одной стороны, к северо-востоку от нее располагался партизанский край, который в середине 43 г. находился еще в стадии первоначального образования.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 17 Апреля 2013, 20.56.04 |
| |
| |
