| Илона | Дата: Среда, 24 Июля 2013, 12.29.41 | Сообщение # 1 |
Группа: Поиск
Сообщений: 24
Статус: Отсутствует
| 
Коваленко Давид Афанасьевич 1939 г.
Курсант ІІ Ленинградское Краснознаменное артиллерийское училище.
Наш отец, дедушка и прадедушка прошел весь ад войны от начала и до конца.
Пересказать все пережитое словами невозможно, сегодня нашему дедуле 96 лет, но война снится до сих пор. По сегодняшний день дедушка помнит то страшное лето 41-го, те ранние морозы октября, снаряды пушки –гаубицы, из которых он стрелял, перепуганные лица неподготовленных, ни морально, ни физически людей к войне.
Коваленко Давид Афанасьевич, в силу своего преклонного возраста, может забыть то, что было еще вчера, или на прошлой недели, но войну он забыть уже не сможет никогда……
Коваленко Давид Афанасьевич родился 1-го мая 1917года в украинском селе Куцеволовка, Кировоградской области. Воспитание в простой крестьянской семье было без баловства, по строгости и порой даже чрезмерной, возможно именно это в будущем и поможет молодому пареньку, будущему командиру огневого взвода 467 корпусного артиллерийского полка, вынести все испытания.
А пока, после семилетки закончил Кременчугский техникум, по специальности техник-механик сельского хозяйства. Однажды летом 1938 года молодому комбайнеру прямо в поле, вручили пакет, с предписанием прибыть на учебу во 2 Ленинградское Краснознаменное артиллерийское училище. Так простой сельский паренек, попал в одно из престижнейших учебных заведений страны.
По сей день он вспоминает свои беззаботные годы учебы, преподавателей: капитана Чернобаева, полковника Макуловича, однокашников Бородина, Верейкина Бориса, Баранова Григория, Сергеева Артема, Борового Константина. Режим был строгий, но справедливый, если заслужишь – то увольнение. Остались прекрасные воспоминания о городе, в который курсант просто влюбился, но с прекрасным полом отношения как-то не складывались после одного случая. Как-то девушка пригласила будущего лейтенанта к себе в гости на Васильеский остров, но старушка – соседка новой знакомой вовремя отвела беду, предупредив, что уже ни один ушел от красавицы без формы, попросту говоря в одних кальсонах. Никому неизвестно, почему с курсантов снимали форму, и кому это было нужно, но естественно романтическая встреча не состоялась.
Окна казармы училища выходили прямо на Неву, о чем думали эти молодые ребята, о чем мечтали будущие лейтенанты? С какой гордостью они носили нашивки на воротниках 2 ЛКАУ. Могли ли они предположить, что их учебные стрельбы в Лугах, их топографические ориентировки так скоро из обычной учебной практики перейдут в реальность каждого дня. И как важно сейчас все правильно выучить, запомнить и понять. Что в недалеком будущем от этого будет зависеть их жизнь и жизни тех ребят, которые будут у них в подчинении.
Лейтенанта Коваленко Давида Афанасьевича выпустили из училища досрочно, в связи с Финской войной. И сразу дали назначение в г. Эмпилахти на территории бывшей Финляндии, обучать младший командный состав.
Накануне войны, весной 1941 года, его переводят в Белоруссию, в город Борисов, где и пришлось отражать первые атаки. Начало войны самое страшное, потому что дать достаточный отпор немецким захватчикам наши войска были не в состоянии: дефицит оружия, организационная неразбериха, похожая на диверсию (к пушке поставляли снаряди другого калибра), страх перед принятием самостоятельных решений. В этом большую роль сыграли предыдущие репрессии, и в принципе любая инициатива была наказуема.
Коваленко Давид Афанасьевич был назначен командиром огневого взвода 467 корпусного артиллерийского полка. Под Витебском взвод Коваленко уничтожал врага прямой наводкой, молодому лейтенанту, с гордостью наблюдал в бинокль как, от боевой артиллерии разлетается немецкая техника, мотоциклы, да и сами немцы. Но приятную картину наши ребята наблюдали совсем недолго. Вскоре немецкая авиация смешала с землей все вокруг. Контратаки наших войск, по сравнению с немецкими, были просто жалким зрелищем. Элементарно не хватало боеприпасов. Где же были «сталинские соколы», когда вражеские самолеты господствовали в небе –непонятно, но первые, самые страшные три месяца, они точно отсутствовали. Так и пришлось отступать в сторону Вязьмы. Вот только это было скорее уже не отступление, а просто бегство. Эти ребята смогли бы отстоять свою землю, и выполнить боевую задачу, были бы у них боеприпасы и техника в нужном объеме. Немцы гнали наши войска беспощадно. Танки, пехота, авиация все было гораздо в большем объеме, чем у нас. Было просто страшно за себя, за матерей, за детей, за Родину. Первые потери, первые ранения, первые смерти однополчан в бою. Скоро к этому всему ребята начнут понемногу привыкать, хотя нам и кажется, что привыкнуть к такому невозможно.
Командиром полка был отдан приказ отступать к переправе. Узенькая речушка Днепр в с. Соловьево под Москвой, стала гранью между жизнью и смертью для тысяч бойцов и мирных жителей, которых пытались эвакуировать. Эта переправа, длиной в несколько метров, была единственной дорогой из немецкой оккупации. На берегу Соловьевской переправы, образовалась огромная пробка из войск и мирных жителей. 19 и 20 армии, к которым относился 467 КАП Коваленко, отступая, пытались максимально спасти свою материальную часть. Эта гуща народа и техники жестоко обстреливалась и бомбилась немецкими войсками.
1 августа 1941 года Коваленко Давид Афанасьевич увидел картину Соловьевской переправы впервые. Все взрывалось, горело, по реке, красной от крови, плыли трупы, вещи, никому не нужны и ни чего не значащие деньги. Лейтенанту казалось, что это и есть конец света, сама земля гудела под ногами. Стоны, крики о помощи лишь иногда прорывались в сплошном гуле. Наши войска отчаянно пытались переправить раненных, выбрасывая на машины полотна с красным крестом, что по международной договоренности, не позволяло фашистам бомбить именно эти машины и препятствовать доставке раненных до госпиталя. Но как выяснилось, международные конвенции для гитлеровцев были не указ, и полотна с красным крестом горели вместе с ранеными. Узенькие мостики через реку регулярно взрывались, и так же регулярно строились нашими саперными войсками. Казалось, что это будет длиться до бесконечности.
Под непрерывным огнем лейтенант Коваленко, с помощью трактора переправил пушку – гаубицу на противоположный берег, выполнив приказ командира Решетникова. На маленькой церквушке, что была расположена слева от переправы, засел снайпер, вот он прямыми наводками и не позволял трактору тащить гаубицу. Тракторист, по проказу Коваленко, дал «полный перед» маневриловал. Пули летели то слева, то справа, но как-то не попадали в цель снайпера. Лейтенант, за отвагу, был представлен к награде, но все смешалось и затерялось в котле Вяземского окружения.
Соловьевская переправа – это тот кромешный ад, который молодой лейтенант Коваленко не забудет уже никогда. Сколько людей погибло, в надежде спастись. А сколько погибли просто потому, что не умели плавать?
Умение хорошо плавать, а главное нырять, спасло жизнь и Давиду Афанасьевичу. Ногами по дну реки он смог добраться до заветного берега. Выныривал только чтобы набрать воздуха, при этом каждый раз рискуя жизнью. Когда-то, спустя много лет, будущий дедушка, скажет своей внучке: «Обязательно учись плавать – это может спасти тебе жизнь, как мне на переправе, 60 лет тому назад».
Но, к сожалению, все эти подвиги августа 1941, были напрасны, так как через некоторое время, немецкие войска взяли в окружение 19 и 20 армии и на том берегу. Ждали помощи от нашей армии бойцы напрасно. Все силы были брошены на оборону уже непосредственно самой Москвы. А основным заданием (негласным конечно) 19 и 20 армии, было максимально отвлечь, и самое главное удержать, внимание противника на себе, что бы Москва успела подготовиться к обороне. И Москва успела это сделать, ценой жизней и судеб людей, которые легли в землю или попали в плен под Вязьмой.
Когда совсем не осталось боеприпасов и провизии, войска, по приказу, стали пробиваться из окружение небольшими группами самостоятельно. Одной из таких, фактически обреченных групп, были и оставшиеся в живых 15-16 ребят из огневого взвода Коваленко. Невероятными усилиями, иногда удавалось прорвать кольцо окружения, но после каждого прорыва оказывалось, что они снова в окружении или идут в тыл немцев. Попытки были бесконечными, а главное бессмысленными. 7 октября 1941 года окружение полностью сомкнулось в кольцо по всем направлениям, но лейтенант со своими ребятами надежды не терял. Цели оставались те же – просто вырваться.
13 октября 1941 года стало последним днем свободы этой маленькой группы, их взяли в плен. Выходили из блиндажа по одному, обреченно подняв руки вверх. Офицеров, немцы расстреливали в первую очередь, по этому, знаки отличия лейтенант сорвал, и вместе с револьвером, закопал в том же блиндаже, но вот руки перед фашистами поднимать не захотел. Реакция немецкого офицера была простой и предвиденной. 24 –летний командир огневого взвода смотрел не в дуло пистолета, направленного не него, а фашисту в глаза, и именно этот бой, свой личный моральный бой Коваленко выиграл. Немец не выдержал этого взгляда, отвел глаза и спрятал оружие. На всю жизнь Давид Афанасьевич запомнил это дыхание смерти, и как бы это не казалось странным, он утверждает, что это очень приятное чувство. Вероятнее всего, что именно такое ощущение было от облегчения, что это все, наконец- то закончится.
Но как оказалось – это было только начало, начало другого периода жизни. Жизни в нечеловеческих условиях, бесконечных лишениях, голоде, холоде, жизни под немецким прицелом. Дулаг 184 – пересыльный лагерь под открытым небом на территории самой Вязьмы, встретил наших бойцов невероятным холодом русской зимы и просто нечеловеческой немецкой жестокостью. Нужно сказать, что сами немцы были однозначно не готовы к такому количеству военнопленных. Более 600 тысяч людей Красной армии оказались за импровизированным заграждением из колючей проволоки, чем-то отдаленно напоминавшим загон для кур. Картофельная батва, гнилая свекла и морковь, и лишь иногда черный немецкий хлеб на отрубях - вот все что доставалось нашим бойцам за Родину, и то не всегда. Люди умирали просто на ходу, раненых, больных, детей пристреливали сразу. Спали на досках или в сараях. Коваленко был физически крепким, и самое главное выносливым человеком. Желудок, не избалованный деликатесами, принимал практически любую пищу. Такие были нужны даже немцам. Принцип естественного отбора в Дулаге 184 работал ежедневно. Пережив этот страшный лагерь, лейтенант попадает в эшелон военнопленных, которых гнали на Минск, затем на Литву и Германию. Задачей немцев было уничтожить советских солдат как можно больше. Были походы, в которых выходило 3 тыс. военнопленных, а до назначенного пункта доходило 300 человек. Во время бесконечных переходов от одного лагеря к другому пленных не кормили, и не поили, люди питались тем, что срывали на ходу. Иногда мирные жители, отрывая от себя кусок хлеба, бросали еду в этот еле идущий строй. Поднимать эти продукты тоже, нужно было очень аккуратно, чтобы немцы не видели. Воду конвой выменивал на ценные вещи красноармейцев. Например, кружка воды могла стоить наручных часов. Оставшуюся, после обмена, воду немцы просто выливали, и эшелон военнопленных продолжал свой нелегкий путь.
Что такое плен может понять только тот, кто там побывал. Если пленный спотыкался в пути – это могло стоить ему жизни. Ослабевших и упавших немцы пристреливали выстрелом в голову, так как были случаи, когда местные жители подбирали, выхаживали и бывший военнопленный пополнял партизанский отряд.
Давид Афанасьевич, в силу своего возраста, уже даже и не помнит названия всех лагерей, в которых он побывал. С благодарность вспоминает нашего врача, в одном из лагерей на территории Германии, который спасал «доходяг» в числе которых был и он сам. Спасение заключалось в назначении военнопленного на сельскохозяйственные работы. У фермера Кашне лейтенанту было очень хорошо. Теплая еда, отличные, по сравнению с лагерем, условия жизни и хорошее и благосклонное отношение хозяина к работающим пленным. И Коваленко работал, и работал на совесть. Хозяин его никогда не бил, и, довольно неплохо, кормил. Здоровье восстанавливалось, время пленения шло. Скоро «курорт у Кашне» закончился, и Давида Афанасьевича направляют в небольшой немецкий пригород вблизи г. Ламсдорф (сегодня г. Ламбовица, Польша). Немцы предложили альтернативу – либо заниматься борьбой с партизанами, либо идти работать на шахту. Достаточно много пленных, выбрали именно первый вариант. Коваленко все чаще и чаще стал задумываться о побеге, и он понял сразу, что этот план, при борьбе с партизанами просто невозможен. Ему выдадут немецкую форму, и при побеге застрелят либо сами немцы, либо наши, даже если удастся убежать. Да и идти против своих, командир огневого взвода, не мог. Моральные принципы патриота Родины и выпускника артиллерийского училища не смог сломать даже немецкий плен.
Работа на шахте оказалась настолько тяжелой, что лейтенант очень скоро понял, что живым оттуда ему не уйти. Каждый день в шахту загоняли людей, а вечером поднимали трупы. Твердое решение бежать пришло само собой. Коваленко видел не один раз, как немцы карают за побег. На глазах у всех беглеца закалывали штыком. Но расчетливый ум боевого офицера сразу сложил логическую цепочку: в шахте не выжить в любом случае – это смерть, если бежать, шансы сразу приравниваются к 50х50.И лейтенант был готов рисковать, холодно дожидавшись подходящего момента и накапливая оставшиеся силы. Так же интуиция подсказывала, что нужен надежный напарник. Сергей Анохин – молоденький паренек из Наро-Фоминска был тоже готов идти на риск.
Выбрав подходящий момент, когда в шахте забурилась вагонетка, и все внимание немцев было отвлечено на решение проблем с аварией, Коваленко кивком дал понять Анохину, что время пришло. Либо - сейчас, либо - никогда.
Молодые ребята бросили все инструменты из последних сил рванули из шахты. Скатившись по склону из тлеющего угля, добрались до небольшой речки, и благополучно переправились через нее. Главное было добраться до леса, бойцы понимали, что немцы в лес не пойдут – опасались партизан.
27 суток октября – ноября 1942 года пленные, через лес, добирались до р. Вислы, за которой были наши. В голове у наших защитников отечества не было даже мысли о том, что они уже, по 270 приказу Сталина, являются дезертирами и изменниками Родины. Да и откуда они могли это знать? Было четкое убеждение, что наши войска их примут, накормят, обогреют и они продолжат выполнять свой долг перед Родиной. Но, в замен на это, для них, по приказу, была другая судьба – расстрел. И Коваленко и Анохин, из последних сил, двигались в руки собственной смерти. Смерти не от фашисткой пули, а от советской.
Ночи были очень холодные, ночевали на земле, согревая спиной, друг друга. В который раз Коваленко убедился, что он был прав, когда решил бежать с напарником. Один бы просто не выжил. Шли только по ночам, днем залегали в лесу и ждали темноты. Еду просили у поляков. Стучали в скромные домики на окраинах поселений и люди, через форточку, передавали продукты – хлеб, сало, иногда даже молоко и картошку. Как говориться, кто чем может. К богатым, красивым домам никогда не подходили – знали, точно сдадут немцам. Хотя один случай подвел беглецов к этой ситуации очень близко. Два высоких брата-поляка, были готовы отвести бывших военнопленных к гитлеровцам, тем более, что за это полагалось щедрое вознаграждение. Маленькая старушка-мать полячка, на коленях просила сыновей отпустить ребят, и хлопцы отпустили.
Когда до р. Вислы было 2-3 дня пути, Коваленко и Анохин напоролись на немецкий патруль. Этого бы никогда ни случилось, если бы не сбежал немецкий полицай и немцы стали прочесывать лес, в поисках его. Ели бы ни этот патруль, они бы наверняка добрались до наших и, скорее всего, не выжили.
Но судьба распорядилась по- иному. Сколько отчаянья было в глазах Коваленко и Анохина. А ведь были так близко. 27 суток в пути, риск при побеге, теперь все это было напрасным. И снова лагерь. Название этого лагеря Коваленко запомнил на всю жизнь. Лагерь Ламсдорф был стационарным лагерем штрафников и включал в себя несколько шталагов. В шталаг 8Б распределили и Коваленко. Давид Афанасьевич представился в лагере Даниилом, так как Давид – еврейское имя, доказывать украинскую национальность, было бы бесполезно, и Давида бы расстреляли. А Даниил выжил. Условия пребывания были не человеческие, люди умирали сами, уничтожались немцами, а иногда, не выдерживая пыток плена, сами бросались на колючую проволоку под током, которая ограждала лагерь. Крематорий лагеря работал круглосуточно.
Лейтенант Коваленко старался выходить на работу. В этом было спасение. По дороге с работы, местные жители иногда бросали еду военнопленным. И Давид Афанасьевич, почти всегда, возвращался в лагерь с работы с полной противогазной сумкой продуктов. Ел сам и кормил тех, кому уже не встать. Понимал и знал, что эта еда уже не поможет обреченному человеку выжить, но не дать не мог. Были случаи, когда еще вечером Коваленко делился провизией с очередным пленным, а утром уже вывозили труп. Всем, кроме советский военнопленных, в этом лагере, регулярно приходили посылки из международной организации Красный Крест. Наши бойцы этих посылок не получали, так как Сталин не счел нужным подписывать договор с этой организацией. Военнопленные советской армии были предатели, трусы и дезертиры. Поэтому и условия содержания, и отношение к бойцам Красной армии в Ламсдорфе были самыми худшими – фашисты чувствовали полную бесконтрольность и безнаказанность. Спал лейтенант, как и все, на голых досках, а питание – была одна надежда на небольшую противогазную сумку, если конечно пленный ходит на работы. Если нет – он фактически обречен.
Силы, от бесконечного каторжного труда и несовместимых с жизнью условий, стали покидать и Коваленко. С каждым днем все сложнее было выходить на работы. Но сложилось так, что вредная привычка человечества, помогла выжить и фактически спасла жизнь лейтенанту.
Как – то немцы разрешили работающим пленным взять себе по одному матрацу, которые остались от французский военнопленных. Тот матрац, который выбрал Давид Афанасьевич, сыграл в его судьбе решающую роль. Принеся матрац в барак, Коваленко разослал его на своих досках и стал поправлять стружку. Рука в стружке наткнулась не прямоугольную твердую пачку. Лейтенант сразу понял, что это пачка сигарет, застыл и просто окаменел. Когда же руку нашла в матраце таких пачек 13 штук, сознание было на гране потери. Коваленко прекрасно понимал, что это просто клад, за который, его могут убить сами пленные. Главное было не выдать себя и сохранить такую находку в строжайшей тайне. Практика и даже хитрость, военноподготовленного человека, сразу подсказала план. Со следующего дня Коваленко стал курящим пленным, который за пол сигареты, был готов отдать пайку своего хлеба. Приучив окружающих себя пленных к своему новому положению, лейтенант стал пользоваться и своим шансом выжить. Выменивая треть заграничной сигареты на еду, рисковать приходилось каждый раз. Каждый обмен делал у разных пленных, чтобы никто не понял, что сигарет много, потому, что каждая сигарета из 13 пачек была единственной и последней.
День шел за днем, на работу ходил как обычно, с той же противогазной сумкой, но шансов просто поесть, у Давида Афанасьевича было больше чем у других. Близился конец войны, и немцы, понимая ситуацию, погнали большинство военнопленных на запад. Коваленко понимал, что что-то происходит, но мысли о скором освобождении в голове не было. Ход войны пленные не знали. Французские сигареты продолжали помогать выживать.
Свобода к военнопленным пришла абсолютно неожиданно. На ночь пленных немцы запирали в сарай, а ранним утром открывали. В один день, утром, как обычно, сарай не открыли. В щели, между досками, было видно, что солнце уже в зените, и стояла какая-то странная, непривычная тишина. Ближе к вечеру сарай открыли, но не немцы, а американцы. На ломаном русском, пленным объявили, что они свободны. То, что началось дальше трудно передать словами. Слезы, смех, радость, паника, все это смешалось в один бесконечный поток эмоций. Были люди. Которые просто сошли с ума, в прямом смысле этой фразы.
Бывших пленных, американцы завалили провизией и, отощавшим людям, это не пошло в прок: многие от переедания умерли в муках и это была самая нелепая смерть после Победы. Лейтенант подготавливал свой желудок к нормальной пищи постепенно, адаптируя организм сырыми куриными яйцами. Спустя время приехал советский представитель и предложил добираться на Родину домой своими силами. Для американских, французских, румынских пленных были поданы машины от своих государств. Немного позже, от американских властей для советских пленных поступило предложение ехать в любую страну. Многие из бывших пленных падали, целовали землю, набивали ей карманы, прощались и садились в поджидавшие американские машины с водителями – неграми. Лейтенант выбрал Родину, о чем, в последствии, будет жалеть до глубокой старости.
До Казельска, где был фильтрационный лагерь, добирался как придется, в основном грузовыми поездами. В Казельске, особисты поселили на те же нары и стали регулярно вызывать на допросы в 2-3 часа ночи. Смотрели с недоверием и презрением, но не били. Заставляли рассказывать весь путь войны, от начала до конца. Пытались поймать на обмане, в надежде на то, что если Коваленко врет, то обязательно собьется или, как минимум, запутается. Был подан запрос в Министерство обороны о подтверждении звания. И в течении 2 недель, пока не пришел ответ, допросы продолжались. В Министерстве обороны видимо учли молодость лейтенанта, и подтверждение в звании пришло. Тем, кто был постарше и мел звание повыше, приходили ответы «рядовой». Пройдя все проверки, Коваленко отпустили.
А потом началась мирная жизнь. Но унизительное звание бывшего военнопленного, не позволило лейтенанту, ни продолжить военную карьеру, ни поступить в высшее учебное заведение на другую специальность. Везде чиновники разводили руками и говорили: «А что Вы хотите? Вы же были в плену!»
Оставаться в родном маленьком селе, после учебы в Ленинграде, Давид Афанасьевич категорически не захотел.
В 1946 году приехал в г. Днепродзержинск, Днепропетровской области, где был металлургический комбинат и больше возможности устроиться на работу. Коваленко женился и в 1947 году, к дню годовщины Победы 10 мая, судьба подарила супругам дочь. Жизнь пошла своим чередом. Легких путей, молодой отец, не искал, нужно было как-то жить и кормить семью. Вот так выпускник 2 Ленинградского Краснознаменного артиллерийского училища, старший лейтенант и боевой офицер устроился на металлургической комбинат на самую тяжелую и грязную работу – грузить чугун, затем сварщиком нагревательных печей.
Построил дом, вырастил и дал высшее образование дочери. По горячему стажу в 50 лет вышел на пенсию, но еще долго трудился не на заводе. Сейчас Коваленко Давиду Афанасьевичу 96 лет, он давно похоронил свою жену, с которой прожил почти 50 лет. Имеет статус инвалида ВОВ I группы. Дочь, двое внучек, двое правнуков – его продолжение на этой земле. Иногда уже подводит память, зрение и слух, но бывший лейтенант не сдается, передвигается самостоятельно, хотя уже и с палочкой. Регулярно делает зарядку и устраивает сам себе недолгие пешие прогулки. Движение - это жизнь, а жизнь - это борьба, утверждает Коваленко.
Вся наша семья, с огромным уважением, относится к нашему дедушке. Дочь максимально обеспечивает заботу и ежедневный уход, рацион питания и лечение при необходимости. Хотя нужно отметить, что Давид Афанасьевич, за всю свою долгую и не простую жизнь, ни разу не лежал в больнице. В этом просто не было потребности.
Сегодня бывший командир огневого взвода 467 КАП, любит говорить о войне, рассказывать внукам и правнукам какой может быть жизнь. Вот и недавно, ему снились шахты в г. Катовице, где он работал.
Чем можно измерить то, что пришлось пройти этому человеку? А самое страшное, что эта история всего лишь одной судьбы из миллионов покалеченных войной жизней.
Когда в жизни современного человека, что-то идет не так и не складывается, нужно просто сравнить свои проблемы с проблемами и бедами того поколения, на чьи плечи выпала война. Легче станет сразу и сразу захочется поблагодарить судьбу, что ты родился позже и просто разминулся в этим временем, в течении века.
Низкий поклон тебе дедушка, за мирное время, твой личный подвиг. Спасибо за то, что нет войны.
Дети, внуки, правнуки.
Июль 2013.
Записано со слов Коваленко Д.А.
|
| |
| |
| Илона | Дата: Среда, 24 Июля 2013, 14.46.08 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 24
Статус: Отсутствует
| ознакомтесь с приказом Геннадий!
Приказ
Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия
№ 270
16 августа 1941 года
Без публикации
Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной Армии, громадное их большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, мужественно, а порой — прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались от армии и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения. Известно, что отдельные части нашей армии, попав в окружение врага, используют все возможности для того, чтобы нанести врагу поражение и вырваться из окружения.
Зам. командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант Болдин, находясь в районе 10-й армии около Белостока, окруженной немецко-фашистскими войсками, организовал из оставшихся в тылу противника частей Красной Армии отряды, которые в течение 45 дней дрались в тылу врага и пробились к основным силам Западного фронта. Они уничтожили штабы двух немецких полков, 26 танков, 1049 легковых, транспортных и штабных машин, 147 мотоциклов, 5 батарей артиллерии, 4 миномета, 15 станковых пулеметов, 3 ручных пулемета, 1 самолет на аэродроме и склад авиабомб. Свыше тысячи немецких солдат и офицеров были убиты. 11 августа генерал-лейтенант Болдин ударил немцев с тыла, прорвал немецкий фронт и, соединившись с нашими войсками, вывел из окружения вооруженных 1654 красноармейца и командира, из них 103 раненых.
Комиссар 8-го мех. корпуса бригадный комиссар Попель и командир 406 сп полковник Новиков с боем вывели из окружения вооруженных 1778 человек. В упорных боях с немцами группа Новикова — Попеля прошла 650 километров, нанося огромные потери тылам врага.
Командующий 3-й армией генерал-лейтенант Кузнецов и член Военного совета армейский комиссар 2 ранга Бирюков с боями вывели из окружения 498 вооруженных красноармейцев и командиров частей 3-й армии и организовали выход из окружения 108 и 64-й стрелковых дивизий.
Все эти и другие многочисленные подобные факты свидетельствуют о стойкости наших войск, высоком моральном духе наших бойцов, командиров и комиссаров.
Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу. Отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам.
Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части группы Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу.
Генерал-лейтенант Понеделин, командовавший 12-й армией, попав в окружение противника, имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, дезертировал к врагу, совершив таким образом преступление перед Родиной, как нарушитель военной присяги.
Командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов, оказавшийся в окружении немецко-фашистских войск, вместо того, чтобы выполнить свой долг перед Родиной, организовать вверенные ему части для стойкого отпора противнику и выхода из окружения, дезертировал с поля боя и сдался в плен врагу. В результате этого части 13-го стрелкового корпуса были разбиты, а некоторые из них без серьезного сопротивления сдались в плен.
Следует отметить, что при всех указанных выше фактах сдачи в плен врагу члены военных советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Кирилловым и другим сдаться в плен врагу.
Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, а при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя.
Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся ему в плен, или таких малодушных начальников, которые при первой заминке на фронте срывают с себя знаки различия и дезертируют в тыл? Нет, нельзя! Если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. Трусов и дезертиров надо уничтожать.
Можно ли считать командирами батальонов или полков таких командиров, которые прячутся в щелях во время боя, не видят поля боя, не наблюдают хода боя на поле и все же воображают себя командирами полков и батальонов? Нет, нельзя! Это не командиры полков и батальонов, а самозванцы. Если дать волю таким самозванцам, они в короткий срок превратят нашу армию в сплошную канцелярию. Таких самозванцев нужно немедленно смещать с постов, снижать по должности, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из рядов младшего начсостава или из красноармейцев.
Приказываю:
1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.
Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.
Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.
3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности, как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.
Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах.
Ставка Верховного Главного Командования:
Председатель Государственного Комитета Обороны
И. СТАЛИН
Зам. Председателя Государственного Комитета Обороны
В.МОЛОТОВ
Маршал Советского Союза
С.БУДЕННЫЙ
Маршал Советского Союза
К.ВОРОШИЛОВ
Маршал Советского Союза
С.ТИМОШЕНКО
Маршал Советского Союза
Б.ШАПОШНИКОВ
Генерал армии
Г.ЖУКОВ
|
| |
| |
