|
Советские генералы в немецком плену.
|
|
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 11:00:07 | Сообщение # 36 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Василий Иванович, когда я присмотрелся к перскарте генерала Кулешова, то разобрал в верхней части карты надпись карандашиком Wladimir Wolynski. Но его прибытие в В.-В. помечено как 02.07.42 г. из шталага 363 Харьков.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 11:56:04 | Сообщение # 37 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Пожалуй, единственный советский генерал, отмеченный немцами как перебежчик:
Фамилия Севастьянов
Имя Андрей
Отчество Никитович
Дата рождения/Возраст 06.07.1887
Место рождения г. Москва
Дата пленения 18.09.1941
Место пленения Прилуки
Судьба попал в плен
Последнее место службы 27 Арм.
Воинское звание генерал-майор
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272189981&page=2
И тоже (Василий Иванович - sic!) прошел офлаг во В.-В.:
"... В начале Великой Отечественной войны Севастьянов записался в народное ополчение и был направлен в формирующуюся 226-ю стрелковую дивизию. В августе 1941 года по приказу начальника артиллерии 21-й армии Юго-Западного фронта генерал-майора Фомина Севастьянов в звании комбрига был назначен начальником артиллерии этой дивизии, и 18 августа убыл на фронт. 18 сентября он попал в плен[1].
На сборном пункте военнопленных в городе Пирятин Севастьянов назвался генерал-майором РККА, после чего он был этапирован в Киевский, а затем во Владимиро-Волынский офицерский лагерь. В апреле 1942 года Севастьянов содержался в лагере Шталаг III-А в Луккенвальде. В июле 1942 года он добровольно согласился поступить на курсы пропагандистов в Вульгайде, после чего в августе был переведён в концлагерь Хаммельбург. Работал в военно-историческом кабинете полковника Захарова. С ноября 1942 года служил в организации ТОДТ, занимал должность начальника высшей русско-германской школы специалистов-техников и строительного управления «Волга», располагавшегося в районе города Борисов. В июне 1943 года участвовал в строительстве оборонительных сооружений для немецких войск в Орловской и Брянской областях, а также организовывал эвакуацию семей руководителей 29-й штурмовой бригады «РОНА», в том числе семьи её командира Бронислава Каминского. В то же время Севастьянов познакомился с генерал-лейтенантом Андреем Власовым[1].
20 октября 1943 года, после расформирования управления «Волга», Севастьянов подал заявление о вступлении в Русскую Освободительную Армию, после чего был отправлен в школу в Дабендорфе..."
http://ru.wikipedia.org/wiki....2%E8%F7
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:06:23 | Сообщение # 38 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Из сообщений №26 этой темы:
"... Зусманович попал в плен под Харьковым. Если не ошибаюсь, он был зам. Командующего по тылу 6-й армии. Человек, который вел себя и в плену по - генеральски. Немцы потом расстреляли его, но относились с уважением, даже зная, что он еврей. Его привезли во Владимир - Волынск осенью 42-го, но тепло было, солнце во всю палило..."
Зеленой картой подтверждается его прибытие в офлаг 62 уже 5 июля 1942 года из... шталага 365:
Фамилия Зусманович
Имя Георгий
Отчество Васильевич
Дата рождения/Возраст 29.06.1889
Место рождения г. Днепропетровск
Лагерный номер 8085
Дата пленения 27.05.1942
Место пленения Берестовенка
Лагерь офлаг XIII D (62)
Судьба попал в плен
Последнее место службы штаб 6 Арм.
Воинское звание генерал-майор
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272129157&page=1
Потому и "солнце палило", что это был июль! У Шнеера - ложная информация.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:09:06 | Сообщение # 39 |
 26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Насчет Севастьянова я в курсе!
Из моих набросков:
"По всей вероятности, здесь же, во Владимире - Волынском немцы склонили к измене еще одного видного советского военачальника - Андрея Никитовича Севастьянова. В звании комбрига он командовал артиллерией 266-й стрелковой дивизии и 18 сентября 1941 г. в ходе боев в районе Киева. На сборном пункте военнопленных в Пирятине назвался генерал - майором РККА и был этапирован в Киев, а затем во Владимир - волынский лагерь. Практически сразу дал согласие на сотрудничество с немцами, был перевезен ими в Германию и использовался ими для работы среди советских военнопленных. В 1943 г. примкнул к Власову и занимал разные посты во власовском движении."
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:14:06 | Сообщение # 40 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий_ (  ) Потому и "солнце палило", что это был июль! У Шнеера - ложная информация.
Геннадий, я в воспоминаниях относительно лагеря во Владимире - Волынском сплошь и рядом натыкаюсь на аберрации памяти рассказчиков. То, на что ты указываешь - еще мелочи! Могу привести разные трактовки одних и тех же событий, которые просто поражают!...
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:17:21 | Сообщение # 41 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Василий Иванович, если Севастьянов помечен как перебежчик, то поздно было "склонять его к измене" во В.-В.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:18:42 | Сообщение # 42 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Кажется, мое предыдущее сообщение насчет Севастьянова пропало. Его смысл - я в курсе этого случая. Из моих набросков:
"По всей вероятности, здесь же, во Владимире - волынском немцы склонили к измене еще одного советского военачальника - Андрея Никитовичача Севастьянова. В звании комбрига он командовал артиллерией 266-й стрелковой дивизии и 18 сентября 1941 г. в ходе боев в районе Киева попал в плен. На сборном пункте военнопленных в Пирятине назвался генерал - майором РККА и был этапирован в Киев, а затем во владимир - волынский лагерь. Практически сразу дал согласие на сотрудничество с немцами, был перевезен ими в Германию и использовался ими для работы среди советских военнопленных. В 1943 г. примкнул к Власову и занимал разные посты во власовском движении."
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:20:55 | Сообщение # 43 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Еще один из офлага XI A
Фамилия Добросердов
Имя Константин
Отчество Леонидович
Дата рождения/Возраст 11.10.1891
Место рождения Московская обл., г. Москва
Лагерный номер 5889
Дата пленения 04.10.1941
Место пленения Яготин
Лагерь шталаг XI A
Судьба попал в плен
Последнее место службы 37 Арм.
Воинское звание генерал-майор
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272124103
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 12:36:12 | Сообщение # 44 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Во В.-В. получил лагерный номер 28755:
Фамилия Новиков
Имя Тимофей
Отчество Яковлевич
Дата рождения/Возраст 10.06.1900
Место рождения Калининская обл., Иваново
Лагерный номер 15788
Дата пленения 10.08.1942
Место пленения Калач
Лагерь офлаг XIII D (62)
Судьба передан гестапо/СД
Последнее место службы 181 СД
Воинское звание генерал
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272084577&page=1
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 14:06:21 | Сообщение # 45 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "... После падения Севастополя в июле 1942 г. в тот же владимир - волынский лагерь был доставлен генерал - майор Новиков Петр Георгиевич, врио командующего Севастопольского укрепрайона, доставленный во Владимир - Волынский вместе с Г.М. Зусмановичем..."
Зусманович 5 июля 1942 года был уже в Хаммельбурге:
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272129157
Генерал же П.Г.Новиков 3 июля 1942 года только попал в плен в Севастополе и никакими усилиями (героя) Арона Шнеера не мог оказаться ВМЕСТЕ с Зусмановичем во В.-В.
Фамилия Новиков
Имя Петр
Отчество Георгиевич
Дата рождения/Возраст 15.12.1906
Место рождения Татарская АССР, г. Казань
Лагерный номер 15789
Дата пленения 03.07.1942
Место пленения Севастополь
Лагерь офлаг XIII D (62)
Судьба передан гестапо/СД
Последнее место службы 109 СД Севастопольский Юж. фронт
Воинское звание генерал
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272084557
Лишь 8 августа 1942 года генерал П.Г.Новиков из шталага 329 Винница был доставлен в офлаг Владимир-Волынска, где получил лагерный номер 20403. В Хаммельбурге Новиков окажется вместе с Зусмановичем, но лишь 21.09.42 г.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 14:06:59 | Сообщение # 46 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Насчет Добросердова я уже помещал материал выше:
"Еще один советский генерал, плененный в ходе Киевской оборонительной операции и прошедший осенью 1941 г. через Владимир - Волынский - генерал – майор Добросердов Константин Леонидович, начальник штаба 37-й армии. При попытке выхода из окружения он в составе группы офицеров 14 октября 1941 г. был взят в плен, 9 ноября эшелоном из Шепетовки доставлен во владимир - волынский офлаг , где ему был присвоен лагерный № 5886. Затем через непродолжительное время К.Л. Добросердов, подобно другим генералам, был переведен во внутренние лагеря Германии."
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 14:09:12 | Сообщение # 47 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий_ ( ) Генерал же П.Г.Новиков 3 июля 1942 года только попал в плен в Севастополе и никакими усилиями (героя) Арона Шнеера не мог оказаться ВМЕСТЕ с Зусмановичем во В.-В.
Надо будет покопаться внимательнее (задание для меня самого). Пока сижу на даче, не могу полноценно пользоваться интернетом. Увы!...
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 14:10:04 | Сообщение # 48 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Василий Иванович, Вы даете книжный вариант о генерале Добросердове; я же даю ссылку на его немецкие документы.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Воскресенье, 13 Июля 2014, 14:19:01 | Сообщение # 49 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Фамилия Любовцев
Имя Илья
Отчество Михайлович
Дата рождения/Возраст 03.01.1900
Место рождения Московская обл., г. Москва
Лагерный номер 158240
Дата пленения 25.08.1944
Место пленения Пятра
Лагерь шталаг XVII A
Судьба попал в плен
Последнее место службы 51 ав. корп. (правильно - стрелковый корпус - Г.Кушелев).
Воинское звание генерал
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272073582&page=2
"... Илья Любовцев родился 3 января 1899 года в селе Богородское Московской губернии в семье плотника. После окончания четырёхклассного городского училища в 1917 году вступил в ряды московской Красной Гвардии. В феврале 1918 года добровольно пошёл в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Участвовал в Гражданской войне в боевых действий против войск Деникина и бандформирований. После войны служил командиром эскадрона на Кавказе. В 1927 году Любовцев окончил Военную академию имени Фрунзе[1].
Первоначально Любовцев служил в Среднеазиатском военном округе начальником штаба кавалерийского полка, а затем в течение четырёх лет был преподавателем и начальником курсов усовершенствования комсостава кавалерии РККА. В течение семи лет командовал стрелковым полком, затем стал начальником штаба стрелковой дивизии. В 1939 году Любовцев был назначен на должность командира стрелковой дивизии. 4 июня 1940 года ему было присвоено звание генерал-майора[1].
С конца июня 1941 года принимал участие в боевых действиях против немецких войск на Ленинградском фронте. В 1942 году Любовцев был назначен начальником штаба 55-й армии того же фронта. В 1943 году он окончил ускоренный курс Военной академии Генерального штаба, после чего получил назначение на должность командира 51-го стрелкового корпуса 2-го Украинского фронта. В августе 1944 года корпус принимал участие в Ясско-Кишинёвской операции, в ходе которой в окружение попала крупная немецкая группировка. 25 августа 1944 года окружённые немецкие части предприняли контратаку, а ходе которой Любовцев попал под огневой налёт, лишился левой руки, ноги, был ранен в голову и в бессознательном состоянии попал в плен. В течение полугода генерал лечился в госпитале в Вене, а после выздоровления был отправлен в крепость Вайсенбург. В начале мая 1945 года Любовцев был освобождён американскими войсками, после чего его через советскую военную миссию по репатриации в Париже отправили в Москву. До конца декабря 1945 года Любовцев подвергался проверкам органов НКВД. В январе 1946 года Любовцев был восстановлен в кадрах Советской армии. С марта 1946 года он занимал должность старшего преподавателя Военной академии Генерального штаба. 30 октября 1948 года он был уволен в отставку по состоянию здоровья[1].
Умер 15 февраля 1975 года. Награждён орденом Ленина (1946), двумя орденами Красного Знамени (1946, 1947), орденом Суворова 2-й степени (1944)[1]."
http://ru.wikipedia.org/wiki....2%E8%F7
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Понедельник, 21 Июля 2014, 16:51:42 | Сообщение # 50 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Фамилия Пресняков
Имя Иван
Отчество Андреевич
Воинское звание генерал-майор
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.__.1941
Название источника информации Красносельский ОВК, г. Москва
Номер описи источника информации 1945
Номер дела источника информации 348 т1
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=86826950
Фамилия Пресняков
Имя Иван
Отчество Андреевич
Последнее место службы 5 СД
Воинское звание генерал-майор
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия Не позднее 30.07.1942
Название источника информации ЦАМО
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=77886364
Фамилия Пресняков
Имя Иван
Отчество Андреевич
Дата рождения/Возраст __.__.1893
Место рождения Горьковская обл.
Последнее место службы 5 СД
Воинское звание генерал-майор
Причина выбытия попал в плен
Дата выбытия 16.10.1941
Название источника информации РГВА
Номер ящика 96
"Через неделю в лагерь привезли раненого командира 5 стрелковой дивизии им. Фрунзе генерал-майора Преснякова Ивана Андреевича. Это был поистине замечательный человек. О нём я напишу более подробно ещё и потому, что он стал моим близким другом, человеком, которому я многим обязан, с которого я брал пример...
nestor:
НАШ ГЕНЕРАЛ
Немцы довольно часто перебрасывали пленных из одного лагеря в другой. Это делалось и в целях разгрузки и для того, чтобы не дать узнику возможности, хорошо ознакомившись с лагерными условиями организовать побег.
Из Рославльского лагеря Преснякова, Прудникова, Северюхина и меня в числе многих других заключённых, перевезли в Могилёв. Здесь стоит рассказать о том, в каких условиях совершалась эта транспортировка.
В товарный вагон, совершенно пустой /только в углу стояла деревянная зловонная кадка-параша/ набивали человек восемьдесят. Сидеть и тем более лежать в такой тесноте не было возможности, поэтому ехали стоя, тесно прижавшись друг к другу. Только совершенно ослабевшие и больные сидели, скорчившись около переполненной параши. Жидкость из кадки во время хода поезда плескалась прямо на них. Здесь же лежали мёртвые, которых везли до конечной остановки, где оформлялись акты и составлялись новые списки.
Узкие окошечки вагона, переплетённые проволокой почти не пропускали света, ночью тоже не полагалось никакого освещения.
Двери открывали один раз в сутки для выдачи пищи: хлеба, солёной рыбы и воды. У многих пленных не имелось котелков и, несчастные, страшно мучились от жажды.
Для того, чтобы в пути не произошло побега, немцы принимали контрмеры: перед отправкой заставляли снимать брюки, отбирали их, и мы ехали в одном белье. Фашисты считали такое мероприятие очень остроумным. В самом деле, куда побежишь без брюк?
В тамбурах вагонов находился автоматчик с овчаркой. Одним словом, немцы принимали все меры предосторожности.
Так, стоя, в тесноте, в доводящей до дурности духоте и зловонии переправлялись пленные из одного места заключения в другое. В Могилёвском лагере многие административные должности занимали русские военнопленные. Одни из них использовали свое положение для того, чтобы оказывать посильную помощь товарищам по несчастью, другие /таких, разумеется, было меньшинство/, потеряв веру в победу Советской Армии и будучи в тайниках своей души людьми подленькими, беспринципными людьми, у которых шкурные интересы преобладали над всеми другими, начинали подлаживаться к новым условиям, надеялись построить благополучно свою жизнь при немцах.
Именно такой мерзавец занимал пост начальника лагерной полиции. Бывший старший лейтенант Иванов. /Думаю, что фамилия у него была вымышленной. Такие типы умели заметать следы/. Очень быстро сумел "сориентироваться", рьяно сотрудничал с немцами и даже мечтал о карьере.
Иногда он заходил к нам в комнату и делился своими соображениями.
Однажды он проговорился: дескать, если и дальше так удачно пойдут его дела, то к концу войны он может стать командиром дивизии.
Глаза Преснякова при этих словах презрительно и гневно сверкнули. Невзирая на то, что Иванов, как начальник полиции, был властен в его жизни и смерти, Иван Андреевич дал резкую отповедь предателю.
- А вы знаете, молодой человек, что всякая монета имеет две стороны? Иной ставит на орла, а выпадает решка. Неплохо бы вам об этом подумать... Вместо того, чтобы помогать товарищам, попавшим в беду, вы смеете думать о своем благополучии. Неужели не стыдно?
Помню я и начальника Украинской полиции Николайчика. Этот негодяй лично расстреливал евреев и политработников, на его совести лежит не одна тысяча казнённых по его вине людей.
Однажды Николайчик вызвал меня к себе. Противно было глядеть на надменную сытую физиономию предателя.
- У меня есть сведения, что ты у себя в полку расстреливал честных людей, - грубо и нагло начал он. – Расстреливал только за то, что они не хотели служить в Красной Армии.
Оказывается, начальнику полиции донесли о том, что в моём полку по решению военного трибунала расстреляли дезертира солдата Зайцева, призванного в армию из Московской области Загорского района.
- Вы являетесь начальником полиции,- ответил я,- и, очевидно, должны знать, что во всех армиях, как в советской, так и в буржуазной, к дезертирам применяется одна мера наказания. Причём приговор выносит не командир полка, а специальный орган. В нашей армии он называется военным трибуналом.
- Значит, ты этого случая не отрицаешь? Отлично… Мы возьмём тебя под особое наблюдение.
Очевидно, Николайчик выполнил угрозу: поставил соответствующую отметку в моей карточке, потому что в течение четырёх лет плена, хотя я находился и в других лагерях, мне не раз напоминали о расстреле.
Встретился я в могилёвском застенке ещё с одной гнусной личностью. Это был бывший военный инженер 3-го ранга некий Киров. При немцах он тоже выполнял инженерные обязанности. Киров имел постоянный пропуск для свободного входа в лагерь. Как можно было бы отлично его использовать для организации побегов! Но Киров, забыв о том, что он советский человек /он даже говорил нам, что является кандидатом партии/ проходил в лагерь по нескольку раз в день только для того, чтобы спекулировать картофелем: продавал его пленным по 30 рублей за котелок...
С осени 1941 года в Могилёвском лагере насчитывалось 33 тысячи пленных, а к февралю 1942 года нас осталось всего не более трёх тысяч! В ходу был чей-то мрачный каламбур: «В Могилёве мы найдём себе могилу». Причинами смерти являлись три страшных обстоятельства: голод, тиф и расстрелы. Немцы задались целью перемолоть в этом лагере всех, кто мог носить оружие. (Кстати, сюда направляли самых молодых, цветущих бойцов и офицеров, попавших в плен в самом начале воины).
Мне вспоминаются строчки из Некрасова: "В мире есть царь: этот царь беспощаден, голод названье ему". Вот такой беспощадный голод царил и в могилёвском лагере. Нам выдавали в день по триста граммов хлеба, испечённого из какого-то суррогата. И хлеб и похлёбка из свёклы или картошки приготовлялись без соли. Люди стали быстро отекать, обессиливали. Целыми партиями их отправляли в барак-изолятор, откуда они уже не возвращались... Отличным помощником голода был тиф. Так как нас не водили в баню, не сменяли бельё и одежду, началось неимоверно быстрое размножение клопов и вшей - переносчиков этой заразной болезни. Никогда я не видал (и, слава богу, не увижу!) такого количества клопов, как в могилёвской чумной яме. Они не только сидели в щелях стен и нар. Они вылезали из одежды, ползали по полу, сыпались на голову с потолка. Не меньше было и вшей. Чтобы как-то избавиться от паразитов, мы кипятили наше бельё в котелках для пищи.
Голод и тиф безжалостно косили пленных. В день умирало по пятисот и более человек. Их не успевали хоронить и складывали целыми штабелями около изолятора. Хоронили умерших за лагерем. Отвозили их туда сами пленные, под надзором эсэсовцев. Если мёрзлые трупы недостаточно плотно укладывались в сани, наши надзиратели отрубали им руки или ноги, мешавшие при погрузке.
Уже здесь, в первый год войны, мы столкнулись с той подлой способностью всячески прятать концы в воду, которая так характерна для нацистов. В яме, которая служила общей могилой, полагалось хоронить не более ста человек. О том, что здесь покоится именно такое количество, гласила и табличка на насыпи. Однако, в яму набивали до трёхсот трупов!
Люди, умиравшие с голода, теряли контроль над собой. Началось людоедство. В груде трупов, валявшихся около изолятора, можно было увидеть покойников со срезанным мясом. А вскоре началась охота за живыми людьми... Ночью мы боялись выходить во двор. Ползли зловещие слухи о том, что голодающие собираются по нескольку человек, нападают на вышедших из барака, заманивают на чердак и там убивают и съедают.
Впрочем, как мы потом узнали, эти слухи распускали, главным образом, немцы: они нашли удобный предлог для расстрела ни в чём неповинных людей. Группу в сотню и больше человек, которых немцы решили уничтожить, выстраивали перед военнопленными, зачитывали приказ о том, что такие-то и такие-то обвиняются в людоедстве и наказываются смертной казнью. Этот жуткий фарс разыгрывали не только в Могилёве, но и в лагерях Глухова, Молодечно и других.
А царь-голод свирепствовал всё сильнее и сильнее. Не забыть мне одного страшного случая. Однажды, проходя мимо выгребной ямы, я заметил пятерых совершенно обессилевших от голода людей. Несчастные, смастерив из длинной проволоки крючки, пытались вылавливать из ямы картофельную кожуру и другие отбросы. Часовой, стоявший на вышке, некоторое время наблюдал за ними, а потом, решив поразвлечься, пустил по ним автоматную очередь. Один, сражённый пулей, в голову, свалился в яму и утонул в нечистотах, а другой упал с простреленным животом. Я и ещё несколько человек, оказавшихся во дворе, отнесли его в барак. Часовой с удовольствием наблюдал за происходящим. Он знал, что за убийство пленного его не только не накажут, а ещё и премируют внеочередным отпуском, денежным поощрением, отметят, как истинно-преданного фюреру солдата.
Из окон нашего барана была видна площадка, окружённая изгородью. Сюда фашисты загоняли смертников накануне расстрела. Чаще всего на неё попадали политработники, офицеры, евреи, коммунисты и комсомольцы - жители Могилёва и его окрестностей. Босиком, в одном белье, стоя ли они на морозе в 20-30 градусов "для устрашения" остальных узников. Сердце разрывалось от боли при виде их, руки сжимались в кулаки, было невыносимо тяжело сознавать своё бессилие! Каждое утро мы бросались к окну. Что принесла прошедшая ночь? Кого загнали за эту проклятую изгородь взамен расстрелянных? Кому суждено принять преждевременную смерть от руки фашистских палачей?
Всё в лагере делалось с таким расчётом, чтобы окончательно унизить человека, превратить его в озлобленное животное.
По утрам выдачу хлеба на три тысячи человек производили только из двух окошечек, причём паёк давали только тому, кто подошёл лично. Огромные очереди выстраивались в зимних сумерках. Кое-как одетые, закоченевшие, мы несли на носилках больных, чтобы им выдали их порцию. Некоторые пленные под видом больных тащили умерших ночью /не пропадать же хлебу!/. После получения пайка, мертвецов за ненадобностью оставляли около окошка. Остальные очередные уже шагали по трупам. Немцы с презрением глядели на нас: дескать, чего же другого ждать от русских варваров... Интересно знать, как бы вела себя эта избранная, высшая раса, если бы её представителей поставили в такие, же условия, в которых очутились мы!
С осени 1941 года немцы начали отпускать из лагеря украинцев и белоруссов. Этим они хотели убить сразу двух зайцев: по их расчётам, вернувшись к себе на родину, отпущенные из плена начнут восстанавливать разрушенное войной хозяйство республик, которые немцы считали своей собственностью. Фашисты, очевидно, предполагали, что вырвавшиеся из лагерного ада украинцы и белорусы, в знак благодарности, станут верными вассалами "великой Германии".
Кроме того, победы на фронте настраивали немцев благодушно. Почему бы на радостях и не заигрывать с покорёнными народами?
Роспуск по домам лагерное командование превратило в выгодный бизнес. Для того, чтобы выправить документы, требовалось обязательно дать взятку. Не брезговали ничем, брали всё: часы, деньги, сало, портсигары, масло.
Наша подпольная группа не дремала. Мы стали использовать эту ситуацию для освобождения из лагеря своих товарищей. Иван Андреевич предложил прежде всего выдать за украинца профессора Тимирязевской Академии т. Чардина. Это был обаятельный человек, очень сердечный и умный. Служил он начальником снабжения в 9-ой стрелковой дивизии имени Кирова, куда попал из московского ополчения. Ещё в довоенное время т. Чардин разработал рецепт концентрата, который вскоре приняли на снабжение армии. В плену немцы использовали его на проверке картофеля, сложенного в огромные бунты. Он всегда приносил с собой в барак по пять-десять картофелин, подкармливая ими ослабевших товарищей. Так и стоит перед глазами его добрая улыбка, на осунувшемся бледном лице... Накануне отъезда мы решили избавить профессора от вшей, которые буквально пожирали беднягу. Я прокипятил его бельё в котелке и, чтобы оно скорее высохло, подложил под себя.
Вместе с Чардиным, под видом украинцев, из лагеря выпустили подполковника Галкина и ещё двух товарищей, фамилии которых я позабыл.
В следующую партию мы включили Ивана Андреевича Преснякова. При помощи работающего в гестапо Запольского, который всегда чем мог помогал нашим пленным, Ивана Андреевича снабдили документами недавно умершего от тифа полковника Плотникова, родом из Киева. Хотя путёвку Ивану Андреевичу выписывали на Украину, он твёрдо решил пробраться на восток, к линии фронта, с тем, чтобы попасть там в какую-нибудь часть Советской Армии.
Но как осуществить этот план? Наш лагерь посещала глазной врач Анна Акимовна Елистратова. Она в своей подпольной работе держала связь с Запольским. Анна Акимовна предложила такой вариант: Иван Андреевич является к ней в солдатской форме /он всё время ходил в генеральской), а она достаёт грузовую машину, и Пресняков вместе с шофером добирается до расположения наших войск.
Вместе с Прудниковым и Северюхиным мы начертили Ивану Андреевичу схему-карту, которая должна была служить ему ориентиром. Затем описали все злодеяния фашистов в лагере. Писали молоком, чтобы в случае чего немцы не смогли прочесть. Листы бумаги прилепили тестом к марле, положили между ватой, которой и простегали специально сшитый к этому случаю бушлат. Шили его из старья, чтобы наш генерал мог сойти за обычного крестьянина, бредущего по дорогам войны. Свою генеральскую форму Иван Андреевич оставил лейтенанту Феде Харламову, который жил с ним в одной комнате. Немцы, боясь влияния Преснякова на военнопленных, приказали Харламову обслуживать генерала: ходить за пайком, за водой и т. д., рассчитывая, что таким образом Иван Андреевич реже будет общаться с народом.
На следующий день у ворот лагеря в январский морозный день я и Северюхин прощались с Иваном Андреевичем. Крепко обнялись мы с нашим другом, всплакнули, пожелали счастливого пути. Немцы и военнопленные и не подозревали, что этот невзрачный человек, с седеющей бородкой, в рваном бушлате, опирающийся на суховатую палку, не кто иной, как советский генерал, командир 5-ой дивизии.
Часовой, оказавшийся австрийцем, радовался вместе с нами: вот, мол, старый комрад живым едет домой!
Прошло восемь дней. Мы уже считали, что Иван Андреевич с шофером благополучно добрались до фронта, как вдруг на девятый день, утром, во время проверки полицейский забрал меня и повёл в гестапо. Здесь, в приёмной, уже находились главный врач лагеря т. Груздев, Федя Харламов и начальник полиции лагеря Иванов. Мы обменялись взглядами. Всем было ясно, что вызов в эту проклятую организацию ничего хорошего не предвещает. Через несколько минут к нам вышел гауптман гестапо и два дюжих эсэсовца. Гауптман оглядел нас и спросил у Феди:
- Почему ты не сообщил о побеге генерала?
Адъютант промолчал. Что ему было говорить?
Гауптман опять спросил:
- Ну, что? Будешь отвечать или нет?
Федя продолжал молчать. Фашист знаком показал на скамейку, стоящую около стены. На ней, обычно, производили экзекуцию. Эсэсовцы бросились на Харламова, сорвали верхнюю одежду, подняли нижнюю рубашку и повалили лицом вниз на скамейку. Вместе с начальником полиции Ивановым эсэсовцы ремнями привязали юношу и началась порка. Иванов и один из эсэсовцев держали Федю за голову и ноги, а другой бил его плетью по обнаженной спине. Со свистом рассекала плеть воздух и врезалась в тело. Каждый удар сначала оставлял на спине белую полосу, потом она багровела, вздувалась. После 8-10 ударов кожа лопнула, появились капли крови. Ещё несколько взмахов плетью и со спины потекли красные ручейки.
Федя сначала громко стонал, а потом только слабо кряхтел, закусив губу. На его лице выступила испарина, глаза из-за расширившихся зрачков казались чёрными.
После 25-го удара затихшего Федю вынесли вместе со скамейкой во двор. Его спина напоминала только что освежеванную тушу.
Гауптман обратился ко мне:
- Вы являетесь старшим в комнате. Генерал часто встречался с вами, играл в вашей комнате в домино, беседовал. Вы, конечно, знали, о чём он задумал. Почему же не сообщили?
- Мы, офицеры, ничего не знали о побеге Преснякова,- ответил я. - Он состоял у вас в особом списке, жил в другой комнате, с нами своими планами не делился.
Точно также ответил врач лагеря.
Гауптман зло посмотрел на нас и приказал начальнику полиции:
- Голодный паёк! А вам советую подумать. В противном случае вас ждёт участь адъютанта генерала...
Три дня нам не давали хлеба и горячей пищи. А на второй день после вызова в гестапо, в лагерь привезли Ивана Андреевича. Поместили его отдельно от нас, при штабе лагеря, поставили охрану, запретили ходить к нему и разговаривать.
Что же случилось с генералом, почему побег кончился так неудачно? Запольский, приготовляя Преснякову документы, датировал их на день вперёд, опасаясь, что Ивану Андреевичу не удастся в назначенный день выбраться из лагеря. Но с машиной всё обошлось благополучно, и Пресняков к заходу солнца был уже далеко километрах в 80-ти от лагеря. Однако, с шофером творилось что-то неладное: он весь пылал, плохо различал дорогу, а вскоре свалился в кабине без памяти. Будь на месте Преснякова кто-нибудь другой, он, по всей вероятности, оставил бы в машине шофера, тем более, что они друг друга не знали, а сам бы пустился в дальнейший путь. Но не таков был Иван Андреевич. Бросить беспомощного, больного человека, отдать в руки врагов советского бойца, который также, как и он, хотел бежать из плена? Нет, это было не в характере генерала! Он решил устроить шофера в ближайшем селе, а самому идти дальше. Но тут Иван Андреевич вспомнил, что в документе поставлена дата завтрашнего дня. Как он будет предъявлять пропуск сельскому бургомистру? А его ведь потребуют обязательно! И тут Иван Андреевич допустил первую ошибку: исправил карандашом число.
Деревенский бургомистр, хотя и был человеком малограмотным, но переправленная цифра насторожила его. Не будь этого, возможно, всё обошлось бы благополучно. Он повертел пропуск и так и этак, а потом крикнул посыльного:
- Сходи за начальником полиции... Пусть он разберётся в документах.
Когда посыльный ушёл, Пресняков, не помня себя от гнева и возмущения, стал отчитывать старосту:
- Ты что же это, мерзавец, продался немцам? Думаешь, советская власть не вернётся? Вернётся, миленький, и рассчитается с тобой по заслугам! Немедленно помести шофера в какой-нибудь дом, а меня отпусти. Я - советский генерал, и ты не имеешь права меня задерживать!
В это время в комнату вошёл начальник полиции и бургомистр доложил ему о подозрительном старике, требуя расстрела за то, что тот пугал его возвратом советской врасти.
- Да, погорячился я,- сетовал позже на свою вспыльчивость Пресняков. - Надо было по-другому вести себя с этим негодяем.
Вторая ошибка Ивана Андреевича чуть не стоила ему жизни. Генерал был передан в руки полевой жандармерии и снова водворён в могилёвский лагерь.
Так неудачно закончился побег Преснякова и шофера, который, как мы узнали, умер через несколько дней от тифа.
Мы очень боялись, что Ивана Андреевича расстреляют за попытку к бегству. Но у немцев был какой-то свой расчёт. Через некоторое время Пресняков даже добился, чтобы ему разрешили опять поселиться вместе с нами.
Тоска по Родине, по жене и сыну ещё более усилилась у нашего генерала после того, как он так реально ощутил свободу, так близко подошёл к осуществлению мечты каждого пленного. Чаще, чем всегда, он говорил теперь о своей семье, беспокоился о её судьбе, вспоминал прошлое. Было оно богатое событиями, которые как нельзя лучше характеризовали широкую натуру генерала, его всегдашнее стремление к справедливости. Выходец из крестьянской семьи, Пресняков в 1914 году окончил учительскую семинарию, а в следующем году попал на фронт, сначала простым солдатом, а затем в 1917 году был произведён в офицеры в должности начальника пешей разведки. Октябрьскую революцию он встретил безоговорочно, как "свою" революцию и был избран в солдатский комитет. Его боевой школой была Сибирь. Здесь он окончательно сформировался, как советский командир. Сначала воевал с Колчаком, потом служил в отделе боевой подготовки в Архангельском военном округе.
Значительно позже, уже после войны, я встречался с некоторыми сослуживцами Ивана Андреевича. Все отзывались о нём с восхищением, как о справедливом и отважном командире.
Подлинный демократизм, сердечное отношение к простому солдату, стремление облегчить тяготы военной службы и в то же время требовательность - всё эти лучшие черты военоначальника принесли Ивану Андреевичу любовь и уважение со стороны бойцов и офицеров.
В лютые сибирские морозы на стрельбище, на тактических занятиях он разрешал солдатам и офицерам опускать шлемы, а сам в сапогах, с поднятыми наушниками, неутомимый, всегда бодрый и весёлый, целый день не слезал с коня.
Иван Андреевич ненавидел фальшь, ложь, открыто, не считаясь с мнением вышестоящих, выступал против несправедливости, причём очень горячо, страшно, подчас себе во вред.
Таким независимым и бесстрашным Пресняков оставался и в фашистских лагерях. Небольшого роста, скорее невзрачный, он имел огромную внутреннюю силу, перед которой пасовали даже фашисты.
Помню один характерный случай на прогулке. Произошёл он в марте 1942 года (эта фраза зачёркнута синим карандашом – прим. О.Р.) Мы шли (зачёркнуто: «по улице» - прим. О. Р.) между бараками и ещё издали увидели начальника лагеря фон-барона Клайбена или Крайдена (точно не помню), старика лет 70, важного помещика из Восточной Пруссии, в чине майора. Не дойдя до него нескольких шагов, Пресняков повернулся и остановился сбоку дороги, заложив руки за спину.
Майор, остолбеневший от такого непочтительного отношения, свирепо закричал:
- Почему не приветствуете начальника лагеря.
Иван Андреевич спокойно сделал поворот на 180 градусов и сказал переводчику:
- Передайте начальник, лагеря, что он только майор, а я генерал-майор. Не я его должен приветствовать, а он меня.
Фон-барон обомлел от такой дерзости, а затем начал неистово браниться. Мы потом часто вспоминали ошалевшую физиономию начальника лагеря и смеялись от души.
Я уже писал о том, что в лагерях военнопленных кормили одно время совершенно несолёной пищей, что приводило к цынге, к нарушению правильного обмена веществ в организме. Иван Андреевич приложил немало усилий, чтобы через своих людей достать текст Женевского соглашения от 1926 года за подписью заместителя наркома иностранных дел т, Литвинова, где был особый пункт о содержании военнопленных. Опираясь на это соглашение, Иван Андреевич написал протест начальнику лагеря, в котором в резкой форме говорилось о недопустимости такого отвратительного питания. Протест подписали пять человек: сам Пресняков, полковник Прудников, полковник Медведев, подполковники Горношевич, Северюхин и Тазетдинов.
Через врача этот протест вручили начальнику лагеря.
На второй день часов в 11 вечера, всем подписавшим протест, приказали собрать вещи и ждать.
Признаюсь, это ожидание было не из приятных. Так отправляли в штрафной лагерь, в карцер и на... расстрел.
Иван Андреевич посмотрел на наши помрачневшие лица.
- Вот что, друзья,- сказал он. - Чтобы с нами не случилось, помните – мы - старшие офицеры Советской Армии. Держитесь достойно. Никакого унижения, никаких просьб о пощаде!..
Мы простились с товарищами и друг с другом - всё могло случиться. Наконец томительное ожидание кончилось. Явился унтёр-офицер и приказал спуститься в тёмный подвал, который днём служил столовой. Здесь нас выстроили в шеренгу около стены. Вошёл штаб-фельдфебель с двумя автоматчиками и переводчиком - бывшим советским лейтенантом, немцем Поволжья.
Фельдфебель сделал перекличку, а потом, достав из кармана наш протест, спросил:
- Вы писали это заявление?
Получив утвердительный ответ, он продолжал:
- Вы, коммунисты, вздумали требовать соли, а знаете, как обращаются с нашими пленниками в Советской России? Над ними жестоко издеваются, вырезают пятиконечные звёзды на лбу, груди, без разбора расстреливают. А вы требуете хорошего отношения к себе, хорошего питания! Вас в России считают изменниками, вы там совершенно не нужны.
И тут же прочитал резолюцию на нашем протесте, где приказывалось оставить нас на трое суток без хлеба.
Иван Андреевич, выждав, когда переводчик закончит, отчётливым, резким, не допускающим возражения тоном, сказал:
- Я пленный генерал Советской Армии, а не изменник, как вы назвали нас. Вы - фельдфебель, низший чин и не имеете права разговаривать с нами в такой грубой форме,
да ещё по вопросам, которые вы разрешить не в состоянии. Я требую, чтобы нашим заявлением занялись начальник лагеря или тот, кому этот лагерь подчинён.
Фельдфебель, услышав перевод, даже растерялся. Смелость, командирский тон генерала подействовали на него, как ушат холодной воды. Куда делась вся важность эсэсовца! Они ведь были храбрыми с людьми беспомощными, обессилившими. Человек с сильной волей, железным характером всегда страшил их. Фельдфебель что-то тихо сказал переводчику и тот перевёл:
- Завтра соль будет, но начальник лагеря просил вас больше такие протесты не писать.
"Просил!" Мы с восхищением смотрели на генерала. Вот у кого нужно учиться стойкости и бесстрашию!
Кончилась вся эта история тем, что в рацион стали добавлять соль, а на нашем протесте начальник лагеря написал: "Очередная провокация коммунистов".
О непреклонности, принципиальности Ивана Андреевича о его умении носить с гордостью и достоинством своё командирское звание говорит и такой факт.
В лагере Кальварач наших трёх генералов-майоров: Преснякова, Наумова и Данилова поместили отдельно от нас, о тем, чтобы они меньше встречались с другими военнопленными.
Но в скором времени встреча произошла, да ещё какая! В июле 1942 года эсэсовцы торжественно готовились к приезду какого-то высокопоставленного немецкого генерала - командира корпуса. Прибыв в лагерь, важный гость прежде всего потребовал, чтобы ему представились советские генералы. Очевидно, командир корпуса чувствовал себя этаким маленьким наполеончиком и ему хотелось разыграть спектакль на тему: «Встреча победителя с побежденными».
Всех военнопленных, (карандашом вписано «28» - прим. О. Р.) тысячу с лишним человек, выстроили во дворе. Первым подошёл генерал-майор Наумов и совершенно неожиданно для всех каким-то подхалимским голосом отрекомендовался:
- Бывший фельдфебель царской армии Наумов!
Ропот негодования прошёл по рядам! Вот когда он раскрыл свои карты, трус и изменник, хочет заслужить расположение фашистов, отрекаясь от своей службы в советское время!
Метнув на Наумова гневный взгляд, Пресняков подошёл к немецкому командиру корпуса и отчеканил:
- Командир дивизии генерал-майор Советской Армии Пресняков.
Также представился генерал Данилов, старый честный воин.
Поведение Наумова очернившего звание советского генерала, возмутило всех нас. Позже мы узнали ещё многие позорные подробности его жизни. Оказалось, что в начале войны, когда немецкие войска вошли на Украину, Наумов бросил свою дивизию на произвол судьба, а сам на легковой машине, сделав чуть ли не 500 километров, уехал в Киев, к семье. После того, как немцы заняли столицу Украины, Наумов, окончательно перетрусивший, нанялся дворником, сменив свой генеральский мундир на грязный фартук и оружие на метлу. Но не долго пришлось подметать этому отъявленному трусу тротуары. Кто-то узнал его, и немцы отправили "храброго" вояку в лагерь. Дальнейшая судьба Наумова явилась логическим завершением всей его постыдной жизни: как только сформировали власовскую армию, Наумов перешёл на службу к предателям Родины...
Вскоре немцы перестали отпускать пленных на Украину и в Белоруссию. Они поняли, что просчитались. Верных вассалов не получилось. Наоборот, вид сожжённых и разрушенных городов и сёл, рассказы оставшегося в живых населения о зверствах фашистов, судьба пропавших без вести, замученных, угнанных в Германию членов семей -всё это взывало к мщению, требовало продолжения борьбы. Большинство вернувшихся из плена, уходили в леса, организовывали партизанские отряды или вливались в уже су шествующие. Только ничтожное меньшинство, единицы, те, кто имел свои счеты с советской властью или принадлежали к категории трусивших негодяев, остались на службе у немцев.
Теперь побеги из лагеря стеле совершать труднее. Немцы поняли, что русский народ - особый, что огнём и мечом его не напугаешь, не сломишь. В лагерях усилили охрану, тщательнее проверяли наличный состав, рассортировывали застрельщиков по различным лагерям. И всё-таки, преодолевая все эти рогатки, люди пытались бежать. Поимка беглеца заканчивалась или расстрелом или мучительным наказанием, но это не устрашало, и пленные продолжали рваться на волю.
Как манила нас эта воля! Как тосковали мы по родным местам, как ненавидели мы проклятые застенки! Из наших глаз трудно было выжать слезу. Мы стойко переносили голод, холод, битьё плетьми, мордобои, но комок подступал к горлу, когда мы вспоминали свои семьи, родные просторы полей, места, где протекала наша мирная, счастливая жизнь.
Часто тоска становилась совершенно невыносимой, железными пальцами она стискивала сердце. Тогда спасались пением. Пели тихонько, чтобы не услышал охранник. Иван Андреевич всегда присоединялся к нам, а то и запевал первый. Знакомая до боли мелодия наполняла комнату. Часто пели русские народные песни: "Тройку", «Сижу за решеткой в темнице сырой". У Преснякова был приятный, чистый тенор и особенно хорошо получался у него "Орлёнок". Бывало, кончит он петь - и все с заблестевшими от слез глазами, растроганные и воспрянувшие духом, тянутся к нему и, стремясь сделать что-нибудь приятное, предлагают наперебой:
- Товарищ генерал, вот попробуйте моего табачку!
- Что табак! Возьмите лучше махорки, знаете, какая забористая да крепкая!
Иван Андреевич любил играть в шахматы, карты, домино. "Козла забивал" он мастерски, но иногда всё же проигрывал. А по нашим правилам, каждый проигравший должен был лезть под стол и оттуда мемекать, как козёл. Это всегда вызывало дружный смех. Безропотно лез под стол и наш генерал.
Однажды, посоветовавшись предварительно с Северюхиным, я отвёл Преснякова (зачёркнуто: « в сторону» - прим. О.Р.) и тихонько сказал:
- Иван Андреевич, вы по годам и по чину старше нас. Нам как-то неудобно загонять вас под стол... Не делайте больше этого...
Генерал улыбнулся:
- Сагит Абдуллович! Вы не правы! Ведь я лезу под стол, чтобы доставить товарищам удовольствие, посмешить их. Для нас сейчас в этом кошмаре улыбка, смех, бодрое настроение - важнее куска хлеба. Не бойтесь, я не уроню своё генеральское достоинство, если посижу под столом...
Эта душевность, стремление помочь окружающим проявлялись во всём. Ещё в Рославльском лагере Иван Андреевич обратил внимание на молодую, очень худенькую девушку лет 22-23 по имени Лена. Она работала машинисткой при штабе дивизии и была взята в плен при наступлении немцев. Лена оказалась очень хорошей девушкой, скромной и мужественной, комсомолкой. Иван Андреевич очень волновался за её судьбу. Да и как было не волноваться? Мы уже знали, что ожидает советских девушек, попавших в фашистские лапы. И Пресняков, распустив в лагере слух, что Леночка его племянница, стал добиваться у лагерного начальства отправки девушки в Москву, через линию фронта. Через некоторое время старый фельдфебель, австриец по национальности, сообщил нам, что просьбу Ивана Андреевича уважили. Генерал очень радовался за девушку. Да и все мы были очень довольны, что её удалось вызволить из рославльского ада. Однако, вскоре один из полицейских проговорился Ивану Андреевичу. Оказывается, Лену отправили не в Москву, а в немецкий тыл, в гражданский лагерь. Это было первое наше разочарование в порядочности нацистов. Мы поняли, что врагам ни в коем случае нельзя верить, что все их обещания не стоят ломаного гроша.
Обманули нас немцы и перед отправкой в Кальварию. Дней за десять до неё по лагерю ходили упорные слухи, которые распространяли и поддерживали полицейские и администрация, что нас отправят в особый офицерский лагерь, где будут созданы хорошие условия, установлен свободный вход и выход и что к офицерам даже будут прикреплены денщики. Ивана Андреевич, уже раскусивший фашистский характер, только смеялся над этими баснями.
- Не верьте, товарищи, пышным обещаниям. Какие там денщики! Сами с голоду пухнем! Фашисты боятся, как бы не разбежались по пути, вот и сулят златые горы. Пресняков оказался пророком.
В действительности солдат "денщиков" отправили в один лагерь, нас, офицеров, в другой, чтобы мы не оказывали влияния на бойцов. "
http://forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=8490.380;wap2
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Понедельник, 21 Июля 2014, 16:55:55 | Сообщение # 51 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "КАК ХОТИТЕ СТЕРЕГИТЕ - ВСЁ РАВНО Я УБЕГУ
Так мы переделали слова песни. Мечтой о побеге жили все, кто ещё чувствовал в себе хоть кое-какие силы. Не переставал помышлять об этом и Иван Андреевич. Вскоре представился очень удобный случай. При переброске из Могилёвского лагеря в Кальварию /небольшой городок к Литве/ нас, двадцать восемь офицеров, поместили в один вагон. По оплошности ли начальника эшелона или потому, что немцы понадеялись на то, что мы уже "смирились", порядок, который соблюдался при перевозке /везти полураздетыми, с автоматчиком и овчаркой в тамбуре/ был на этот раз нарушен. Сразу же, как только поезд тронулся, все заговорили о побеге. Но как?
- Давайте сделаем отверстие в полу,- предложил майор Чернов и полковник Самойлов. Мы поддержали этот проект. Иван Андреевич тут же устроил что-то вроде военного совета.
- Я тоже за побег через отверстие в полу. Но учтите, товарищи, дело это рискованное,- сказал он. – В случае провала оно может закончиться поголовным расстрелом. Если кто-нибудь возражает, то пол вскрывать не будем.
Однако, все офицеры решили начать подготовку к побегу.
Два перочинных ножичка, гвоздь и какие-то железки - не совсем подходящий инструмент для взлома деревянного массивного пола. Но когда призрак свободы неотступно день и ночь стоит перед тобою, ты готов грызть эти доски даже зубами!
Работали мы сменами, строго соблюдая конспирацию. Держали наготове фуфайки, чтобы в случае чего, если зайдёт в вагон охрана, прикрыть ими место, где мы проламывали пол. Щепочка за щепочкой отделялись от толстых досок, ещё немного и в отверстие будет видно убегающее полотно дороги... А там - ночь и желанная свобода. Но что это? Паровоз вдруг дал короткий свисток, и эшелон, замедлив ход, остановился где-то среди поля. За окнами слышился шум, выкрики, лай собак. Двери нашего вагона с грохотом отодвинулись и несколько охранников, замахиваясь прикладами, вскочили в вагон и загнали нас в угол. Тут же они обнаружили выщербленные доски, кое-как прикрытые фуфайками. С угрозами и руганью эсесовцы засыпали пол песком, приказали нам раздеться и сесть на пол. Два дня мы не получали ни хлеба, ни воды. В каждом тамбуре теперь сидел охранник о овчаркой. Мы долго гадали, в чем дело? И только на остановке узнали причину поднятой среди дороги тревоги, сорвавшей нашу подготовку к побегу. Как и следовало ожидать, не мы одни решили использовать благоприятную ситуацию. В переднем вагоне офицерам уже удалось проделать отверстие в полу. Охранники, совершенно случайно обнаружив это, бросились с обыском и по другим вагонам. Шестерых офицеров пристрелили на месте, к остальным применили различные наказания, предусмотренные гестаповскими палачами.
Расскажу ещё об одном случае, которым была отмечена дорога в новый лагерь. На станции Борисово (это произошло еще до попытки подпилить пол) всех военнопленных вывели из вагонов для получения хлеба. Паёк выдавал какой-то рослый черноглазый и черноволосый человек, возможно, узбек. Протягивая кусок хлеба, он одновременно ударял по лицу очередного, сопровождая всё это бранью и проклятиями по адресу советской власти и коммунистической партии. В сторонке стояли немецкие офицеры и хохотали, забавляясь бесплатным спектаклем. Но их развлечение прервал Иван Андреевич. Он, как только заметил безобразное поведение черномазого негодяя, тут же вышел из строя и подойдя к новоиспечённому полицаю, слишком рьяно выслуживающемуся перед фашистами, своим властным, не терпящим возражения голосом, приказал:
- Немедленно прекрати битьё! Не то я сейчас же доложу немецкому командованию... Кто тебе дал право, негодяй, издеваться над военнопленными?
Обер-лейтенант, стоящий рядом, увидев генеральскую форму Преснякова и узнав, о чём он говорит, тут же отвесил несколько пощёчин полицаю и распорядился, чтобы тот выдавал хлеб без драки.
Глядя на перетрусившего, поникшего точно побитая собака, мерзавца, военнопленные не могли удержаться от смеха. «Что, холуй, перестарался? Заслужив любовь хозяев? Отблагодарили по морде?» - слышались насмешливые восклицания. Полицай свирепо поглядывал на советских офицеров, но рукам воли не давал и прикусил язык.
Плен был жестокой, беспощадной проверкой духовных качеств людей.
Человек, имеющий высокие моральные черты, становился в этих страшных условиях благороднее, чище, твёрже, не жалел своих сил для общего дела. Совсем по другому раскрывались люди с мелкой душонкой, себялюбивые, расчётливые трусы. Возможно, в мирной обстановке они так бы и жили, пользуясь репутацией вполне добропорядочных людей, ходили бы на службу, голосовали на собраниях, тихонько в домашнем кругу, шипели на непорядки в торговле и в коммунальном обслуживании. Здесь, в лагере, лицемерить и притворяться было нельзя. Перед лицом ежеминутной смерти человек, точно просвечивался рентгеновским аппаратом: один представал перед своими товарищами, как герой, другой, как подлец, третий, просто как порядочный человек, честно выполняющий свой долг советского гражданина (впрочем, уже и это в той обстановке являлось своего рода героизмом!), четвёртый - не становился предателем, но так падал духом, так опускался, что до прямого предательства оставался один шаг. И больно и тяжело было смотреть на этих, потерявших свою волю и достоинство людей. Они жались к печке, унижённо сгорбившись проходили мимо полицаев, клянчили окурки или подбирали их с полу, их томила только одна мысль: утолить любыми путями голод. Таких пленных с опустошённой душой, эсэсовцы считали подходящим элементом для вербовки в полицаи, осведомители и т.д.
Когда мы лежали раненными в Рославльском лагерном лазарете, Иван Андреевич говорил мне:
- Сагит Абдуллович, если хотите, чтобы немцы считались с вами - никогда не снимайте офицерской одежды. Офицерская форма будет поддерживать в вас чувство достоинства, всё время напоминать вам, что вы представитель Советской Армии. А с другой стороны, в каждом немце сидит прусский солдафон, он благоговеет перед чинами, знаками различия. Берегите свои шпалы на петлицах - если фашист не увидит в вас человека, то увидит полковника - это остановит его от прямых издевательств и оскорблений.
Я всегда помнил мудрый совет Преснякова и вскоре сам убедился, что фашист никогда не пожалеет слабого больного, беззащитного человека, он ещё больше звереет при виде таких, а вот мундир, знаки различия его точно гипнотизируют, и он остерегается чересчур распоясываться. О том, как они трусят людей сильных духом, как сразу понижают тон, сталкиваясь со сверкающим гневом глазами, слушая начальственный голос, я уже рассказывал выше.
6 мая 1942 года наша офицерская группа в 1600 человек во главе с т. Пресняковым прибыла в Кальварию - небольшой литовский городок на бывшей границе с Восточной Пруссией. Направляли сюда только офицеров. Делалось это по двум причинам: во-первых, фашисты хотели изолировать солдат от влияния офицеров, а с другой стороны они считали опасным оставлять пленных офицеров с Белоруссии: с каждым месяцем всё жарче разгорались в её лесах огонь партизанского движения. Слишком рискованно было держать рядом с ним такой «легковоспламеняющийся материал», каким являлись наши офицеры, рвущиеся к свободе.
Разместили нас в двух трёхэтажных казармах, отгороженных друг от друга колючей проволокой. Временами в них сосредотачивалось до шести тысяч военнопленных. Кроме грубосколоченных деревянных нар в два яруса тут ничего не имелось: ни табуреток, ни столов (мы не раз вспоминали обещания немцев предоставить офицерам все удобства!). Даже есть приходилось стоя между проходами. Для получения баланды (так называли мы жидкую бурду, приготовленную из картошки и свёклы) или кава (нечто вроде ячменного кофе, конечно, без сахара и молока) нужно было идти на кухню. Многие ещё не обзавелись котелками и горячее варево наливали в каски, консервные банки, найденные на свалке, в ящики, сбитые из фанеры, а то и в полу шинели. Пищу раздавал некий Иваненко - отъявленная сволочь. Ему доставляло особое удовольствие бить по лицу черпаком тех, кто смотрел, что ему накладывают в посудину. Иногда «для смеха» он половину порции выливал на руки пленного и хохотал, когда тот морщился от ожога.
Чтобы как-то утолить голод, люди ели траву, даже горькую полынь. Во дворе не было ни травинки. Некоторые, лёжа у колючей проволоки, тянулись к траве, росшей на воле. Выстрел часового с вышки часто прерывал и эту попытку, и жизнь заключённого.
Мы спали на голых нарах, наше бельё и одежда превратились в лохмотья, хотя во дворе, с кладах хранилось огромное количество обмундирования. Тем, у кого уже просвечивало сквозь дыры тело, выдавали сильно поношенную одежду в крови и нечистотах. Бывали случаи, что по ней мы узнавали о трагической судьбе бывшего владельца: его расстреле или смерти от болезни
К холоду, голоду, грязи присоединялись мучительные поверки, на которых должны были присутствовать все, даже больные. В зимнюю стужу стояли мы, закоченевшие, по нескольку часов во дворе, пока шла эта процедура. А в случае побега или отсутствия хотя бы одного человека поверка длилась целыми сутками. После нее несколько человек полумертвыми вытаскивали на носилках. По ночам огонь горел только в туалете. Здесь и собирались военнопленные, чтобы украдкой почитать добытую нелегальным образом газету или шопотом перекинуться несколькими словами. Свет в казармах зажигать запрещалось. Часовой на вышке обязан был стрелять в окно, где горел свет. Случалось, что под автоматную очередь попадали ничего не подозревающие спящие люди.
В Кальварии генералы Пресняков, (зачёркнуто «Данилов» - прим. О.Р.) и полковник Самойлов организовали и возглавили руководящие ядро по антифашистской деятельности. Сюда входили также майор Чернов, полковник Прудников, майор Малышев, подполковник Северюхин, (зачёркнуто «комбриг Митрофанов» - прим. О.Р.) и я. Основными задачами этой антифашистской группы являлась организация побегов, сплачивание военнопленных, поддержка их моральная и физическая, установление связей с местными патриотами, через военнопленных, которые выходили на работу в город, разоблачение профашистских агитаторов, борьба с вербовкой во власовскую армию и различные команды, отправляемые в Германию, организованный протест против произвола.
Майор Чернов запомнился мне, как необычайно энергичный, инициативный, всегда оптимистично настроенный молодой командир. Он никогда не сидел без дела, вечно что-то мастерил, выдумывал. То из кусков жести он вырезал знаки различия, генеральские звёзды, то изготовлял самодельные шахматы (играл он в них отлично). Чернов был организатором сбора зелени (крапивы, щавеля), которая поддерживала наше здоровье. Это он по дороге в Кальварию предложил взломать пол вагона. Майор отличался редкой жизнерадостностью, остроумием, смелостью. Таких людей обычно называют «сорви-голова». Даже ужасающие лагерные условия не могли убить в нём то устойчивое моральное здоровье, которое так характерно для советской молодёжи.
Одновременно с нами в Каявварию прибыли военнопленные офицеры из других лагерей (Бобруйска, Минска, Барановичей и т.д.). Началось взаимное знакомство прощупывание друг друга. Кстати сказать, как хорошая, так и дурная слава бежала за нами из лагеря в лагерь. Только некоторых, вроде Наумова, мы окончательно раскусили после того, как он отрекомендовался фельдфебелем царской армии. О том, что на всякую подлость способен бывший деникинец капитан Копытов, нас уже предупредили офицеры, которые находились вместе с ним в минском лагере. Действительно, прошло немного времени, и Копытова назначили начальником лагерной полиции. Таивший до поры до времени своё белогвардейское нутро, Копытов окончательно раскрылся. Палач, садист, он особенно зверски расправлялся с политработниками и евреями. Как мне стало известно уже после войны, Копытов за жестокость был в 1945 году убит военнопленными.
Подстать ему оказался и капитан Ларин, сын кулака из Куйбышевской области, самолично, с одного удара убиравший военнопленных. Из этой же минской группы немцы поставили начальником лагеря бывшего майора Шамаль, который при первом же удобном случае ушел добровольцем во власовскую армию. Больно и горько становится от мысли, что в нашей армии находились такие иуды. К счастью, их было немного. Презрением и ненавистью окружали мы этих изменников Родины.
При организации лагеря в Кальварии фашисты подобрали всю администрацию и обслуживающий персонал из таких вот предателей и просто уголовников, которые никогда даже не имели офицерского звания. Стремясь выслужиться перед немцами или отквитаться за прошлое, эти случайные люди, стали с первых же дней безобразно издеваться над старшими офицерами. Бывало, только горнист протрубит подъём, как два-три полицая врываются в комнату и начинают бить палками куда попало и как попало ещё не успевших проснуться офицеров.
Во время раздачи пищи, на поверке, при построении эти потерявшие стыд и самое элементарное чувство порядочности холуи, вели себя, как плантаторы со своими рабами.
- Мерзавцы! Варвары! Что они вытворяют, - сжав голову руками, Иван Андреевич ходил из угла в угол. Мы ему только что рассказали о "порядках", заведённых в лагере. Он сам этого не видел, так как ему не разрешалось выходить. Паёк Преснякову доставляли в комнату: командование лагеря слишком хорошо знало, каким авторитетом пользуется генерал среди военнопленных и не хотело лишний раз давать ему возможности общаться с ними.
- Надо немедленно писать рапорт на имя начальника лагеря. Требовать на основании решении международной конвенции более гуманного отношения... - негодовал Пресняков.
Слова у него никогда не расходились с делами. На другой день рапорт был готов. В нём он доказывал очень убедительно, что люди, которые своим обращением с военнопленными только озлобляют и дезорганизуют их, не имеют права оставаться у руководства. Командование лагеря приняло во внимание этот рапорт и вскоре старшие в комнатах, в бараках, в кухне, постоянные дежурные и дневальные были заменены другими, по списку, составленному Пресняковым. Это очень помогало нам в дальнейшей нашей антифашистской работе, предоставляло больше возможностей для организации побегов."
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Понедельник, 21 Июля 2014, 16:59:51 | Сообщение # 52 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "... Фашисты, по всей вероятности, кое-что узнали о подготовлявшемся массовом побеге и о том, что большую роль в этом генерал Пресняков. Непокорного генерала под благовидным предлогом решили убрать из Кальварии.
Вскоре его вызвал начальник лагеря. Мы не находили себе места от нетерпения и беспокойства. Зачем его вызывают? Ясно, что не к добру! Но что именно? От начальника Пресняков вышел с задумчивой усмешкой, затаившейся где-то в уголках губ. На наши вопросительные взгляды он после паузы ответил:
- Ещё одна красивая фашистская сказка... Меня отправляют самолётом в Берлин. Видите ли, немцы хотят сохранить свои подвиги в веках... Военачальники всех наций будут, и я в числе их, будут писать историю Второй мировой войны... Очень красиво и культурно. Не правда ли?
Ни Пресняков, ни мы не верили этой выдумке и, когда Иван Андреевич усаживался в легковую машину, которая должна была доставить его на аэродром, у меня и у всех знавших Преснякова (а знал и любил его весь лагерь), тоскливо сжималось сердце.
Предчувствие не обмануло нас. Фашисты, конечно же, ни в какой Берлин его не направляли, а отвезли сначала в лагерь Хаммельбург, а затем в Флюсенбург. Там сразу же до прибытии 5 января 1943 года ночью, Преснякова, генерал-майора танковых войск, Героя Советского Союза Шепетова и десятерых политработников вызвали в комендатуру и под предлогом отправки в другой лагерь, вывезли за пределы зоны и расстреляли. Тела их сожгли в крематории.
Утром похоронная команда принесла оттуда одежду сожжённых. Здесь была гимнастёрка Шеметова со следами от орденов и котелок Ивана Андреевича с выгравированным на нем могучим дубом – символом несокрушимой воли...
Да, люди погибали по-разному. Одни, сломленные морально, павшие духом, превращались в трупы задолго до их физической смерти. Другие, презиравшие смерть и тех, кто её нёс, вели непримиримую борьбу с фашистами, показывая пример отваги и мужества.
Долго ещё военнопленные вспоминали Ивана Андреевича, рассказывали новичкам, о том, с каким достоинством держал себя советский генерал, как одной фразой мог сбивать спесь с высокомерных фрицев. Очень по душе пришёлся всем вот такой случай. Летом 1942 года в лагерь прибыл капитан вермахта. Это был вылощенный офицер, с массивными золотыми перстнями на холеных аристократических руках. Как-то он приказал собрать всех старших офицеров во дворе лагеря, повесил карту мира и стал разъяснять, как победоносно шагает по земному шару Германия, как ещё успешнее пойдут её дела, когда армия оснастится чудом-танком, носящим название «тигра».
- Скоро «тигры» появятся на Восточном фронте,- сказал в заключение капитан. - Перед ними ничто устоять не может и война очень быстро закончится победой немцев.
Когда оратор с пафосом произнесz эти слова, замолчал, Пресняков встал и как всегда отчётливо и спокойно сказал:
- Господин капитан, «тигры», как известно, водятся только в жарких странах.
На восточном фронте они не оправдают возлагаемых на них надежд: холодный климат придётся «тиграм» не по нраву...
Очень часто вспоминал нашего генерала Николай Иванович Митрофанов, человек высокой культуры, владевший несколькими языками. В молодости он был офицером царской армии, а затем верой и правдой служил своим опытом и знанием советской власти в период её становления. С 1922 года Митрофанов был в запасе. С первых же дней Отечественной войны был взят в армию и служил начальником оперативного отдела 5 дивизии имени Фрунзе, которой командовал Пресняков. Сам страстный патриот, ненавидящий фашизм и все его проявления, он особенно ценил эти же качества у Ивана Андреевича. Судьба всё время сводила пути-дороги этих двух людей. Вместе они воевали, вместе переживали страшные лагерные дни, сначала в Молодечно, а потом в Кальварии (дописано карандашом «Хамебурге» - прим. О. Р.).
Вскоре после того, как Пресняков «улетел в Берлин», начальник лагеря Шамаль стал агитировать Митрофанова стать переводчиком внутри лагеря.
- Охота тебе голодать, командир! Пора, кажется, понять, что орден за твою «принципиальность» тебе не повесят, а ноги протянешь! Переводчикам сытно живётся, учти!
Но Николай Иванович наотрез отказался от соблазнительного предложения. Он таял на глазах, но не хотел служить немцам, переводить их гнусные приказы, издевательские распоряжения, не хотел обслуживать палачей на допросах и пытках. Непокорного офицера наказали, а потом отправили сначала в концлагерь Саксенхаузен, а затем в Хаммельбург. Здесь-то он и опять встретился с Иваном Андреевичем. Это была их последняя встреча. Николай Иванович (он сейчас жив, здоров, находится в Москве) и сообщил мне о трагической гибели Преснякова.
Многие люди, с которыми я встречался в лагерях, забылись, их лица стёрлись, потускнели их слова и поступки. А вот образ Ивана. Андреевича Преснякова, Человека с большой буквы, подлинного большевика, всегда со мной..."
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Пятница, 01 Августа 2014, 16:02:29 | Сообщение # 53 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| В АиФе тиснули материал о генерале Власове. Может, кого - то заинтересует:
http://www.aif.ru/society/opinion/1220771
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 16 Января 2015, 06:33:45 | Сообщение # 54 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "...Напротив ворот лазарет-блока, через широкий проход от ворот лагеря к аппельплацу, помещались такие же ворота в особый, привилегированный блок, называвшийся «оффицир-блоком». Туда сразу же были помещены прибывшие с нашей колонной Гиль и приближенные к нему командиры.
На просторной, отгороженной низкой проволочной оградой от остальной территории площади стояло несколько щитовых сборных домиков полубарачного типа. В них и разместили немцы тех из пленных командиров, которых они признали «оффицирами». Там уже до нашего прибытия находились ранее нас попавшие в плен командиры, в том числе два генерала: генерал-майоры Зотов и Богданов.
Генерал-майор Зотов за полный отказ как-нибудь сотрудничать с немцами был вскоре вывезен ими в концлагерь, выжил там, дождался конца войны, и у меня есть написанные им незадолго до смерти его мемуары, изданные в одном из сборников Воениздата. Я его в Сувалках сам не видел, но рассказы о его стойкости, как устную легенду, там слышал.
Другой человеческий тип являл собой генерал-майор Богданов. Это была весьма и весьма примечательная в своем роде личность. Его мы видели все, и каждый день не менее трех раз.
Генерал-майору Богданову был разрешен проход по территории лагеря, и он трижды в день отправлялся из оффицир-блока на кухню через весь лагерь, по аппельплацу мимо всех блоков, провожаемый тысячами голодных глаз и посылаемыми вдогонку матюгами, одетый в длинную генеральскую шинель, как бы и не со своего плеча. В руках всегда был большой немецкий солдатский котелок. Коротышка, менее 160 см росту, он казался сравнимым со своим котелком. Это была какая-то карикатура на генерала. Только в условиях сталинщины такое физическое, моральное и умственное ничтожество могло получить такое высокое воинское звание, как генеральское. Генерал Богданов был, несомненно, позорищем для армии уже в то время, как мы видели его в лагере пленных. Но я тогда не знал, конечно, что мне придется увидеть его еще и в других условиях, где низость этой человеческой личности обнаружится в формах, совершенно анекдотических, в то время как его личные действия выявят его жестокую и садистскую натуру. Мне было бы трудно поверить рассказам об этом человеке, если бы не пришлось все видеть собственными глазами год спустя.
Генерал Богданов с первых минут плена выдал немцам какие-то авансы, и они держали его про запас, может, когда-нибудь и пригодится..."
Автор: Самутин Леонид - Книга: "Я был власовцем"
http://www.litmir.me/br/?b=168818&p=24
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 16 Января 2015, 07:32:18 | Сообщение # 55 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "... Возвратившись из бесплодного похода на Кубличи, мы узнаем, что в Глубокое, где был расположен штаб немецких территориальных частей, прибыла группа русских офицеров – два генерал-лейтенанта, два полковника, два капитана и старший лейтенант в качестве переводчика. Задачей этой группы было принять от Родионова (Гиля) командование Бригадой, которая включается в состав организуемых Власовым русских войск для продолжения войны вместе с немцами против Советов…
Переполох в штабе Родионова это сообщение вызвало чрезвычайный. Последовал непрерывный ряд совещаний без приглашения Точилова. До нас дошло только, что на этих совещаниях решено было всеми средствами бороться против передачи этим офицерам наших частей. В крайнем случае уступить батальон, даже полк, но не отдавать всю бригаду. Серьезным возражением было то, что силы неравны… Там два генерал-лейтенанта, а у нас…
Тут-то и вспомнили, что ведь и у нас есть генерал-майор, теперь, правда, майор, Богданов. Надо немедленно восстановить его в звании! Трагическое и комическое, говорят, всегда рядом. Теперь это мы все видели своими глазами.
Блажевич привез из Люблина бригаду портных, сапожников и других мастеровых людей, из евреев, конечно, которым была сохранена жизнь до поры до времени по причине их профессиональной нужности. Теперь этим евреям под страхом немедленного расстрела было дано задание – за несколько часов, оставшихся до приезда власовских генералов, сшить генерал-майорскую форму майору Богданову. Работа закипела. Последние стежки дометывались, когда машины с посланцами Власова, в сопровождении сильного немецкого конвоя для охраны в пути, уже въезжали в Лужки.
Бедного и счастливого Богданова обрядили в новенькую генеральскую форму и уже готовы были выпустить навстречу приезжим, как обнаружилось, что на брюках господина генерала нет лампасов, этих широких полос красного сукна, по которым за полверсты можно отличить генерала от простого смертного! Откуда было знать этим несчастным евреям про генеральские лампасы, когда они никогда живого генерала и в глаза не видели, а заправлявший всем этим делом Блажевич забыл проследить, запарившись. Вот-то началась беготня, чертыхания и обещания сейчас же, как только уедут эти проклятые генералы, перестрелять всех евреев, и не только портных. Откуда-то вытащили кусок красной материи, кажется, даже и не сукна вовсе, отхватили от куска длинные полосы, которые пришивать уже не было никакого времени. Пришпилили их булавками к генеральским штанам, и чуть не тычком в спину вытолкнули свеженького генерал-майора навстречу вышедшим из своих машин приезжим генералам. Мы все вышли следом за ним. На шаг сзади Богданова шел Гиль.
Удивительно бывает безжалостна судьба в иных случаях к одному и тому же человеку, которого она изберет своей жертвой. Богданова, впрочем, никому не было жалко. Это человеческое ничтожество одним внушало ужас, другим презрение и омерзение.
Когда Богданов, взяв под козырек, подтянувшись и изобразив некоторый переход даже и к строевому шагу, направился к приехавшим генералам, правая лампасина, наспех пришпиленная булавкой, отцепилась и повисла на правой штанине. Генералу этого ничего не было видно, и он продолжал шагать, а лоскуток около его штанины, как красный флажок, развевался и мотался при каждом его шаге. Гиль сделал было движение подскочить к Богданову и подцепить лампасину, но было уже поздно, генералы сблизились, ничего сделать уже было нельзя. Оставалось только сделать вид при каменном лице, что ничего не происходит, никто ничего не видит, как одежду на голом короле.
Богданов представился. Он начал было представлять Гиля, собираясь, видимо, представлять приезжим и других старших офицеров штаба, но один из двух приехавших генералов, тот, который был старше возрастом по виду, нарочито громко и четко сказал, чтобы всем было слышно:
– У вас непорядок в туалете, господин генерал, прикажите исправить, – и указал глазами на лампасину. Гиль и Блажевич бросились одновременно, но Блажевич оказался проворнее и, опередив Гиля, быстро упав на одно колено, лихорадочно спеша, подшпиливал злополучную лампасину. Судьба наконец сжалилась над этими людьми, оставив в лампасине булавку, так что Блажевичу удалось довольно быстро произвести операцию по восстановлению генеральского достоинства своего бывшего лакея и отскочить назад. Я подумал – а если бы и булавки тут не случилось? Если бы она выпала из лампасины, когда та болталась? Эта сцена с пришпиливанием недопустимо затянулась бы, и позор ее стал бы тягостен всем, не только ее главным участникам.
Наконец, все кончилось с этой окаянной лампасиной. Еще улыбки бродили по всем лицам, и господа офицеры в обеих группах переглядывались между собой и молча покачивали головами, а церемония взаимных представлений уже началась. Тот же генерал, который безжалостно указал Богданову на непорядок у него со штанами, назвавшись генерал-лейтенантом Ивановым, представил своих спутников: генерал-лейтенант Жиленков, полковник Кромиади, полковник Сахаров, капитан Ламздорф, поручик Ресслер. Богданов представил всех чинов штаба Гиля, не забыв и нас с Сергеем Петровичем.
Нас всех поразил вид вновь прибывших офицеров. Они были одеты в русскую форму с золотыми погонами и бело-сине-красными офицерскими кокардами на фуражках. Рядом с ними мы, в нашей грязно-серой немецкой одежонке, выглядели омерзительно. Приехавшие держали себя без надменности, но с несомненной уверенностью в своей силе. Я впервые увидел что-то вроде заискивания в поведении Гиля, он как будто даже несколько лебезил перед ними, чего никогда не видно было в его поведении перед высоким, даже немецким начальством.
Один из приехавших полковников, Сахаров, был совсем молодым человеком, на несколько лет всего лишь старше меня. Другой был значительно старше, лет 45, не менее. Он имел вид нерусского человека, черный, с подусниками, и говорил с каким-то непонятным еще мне акцентом. Впрочем, его фамилия говорила о том, что он грек – Кромиади. Капитан Ламздорф был высок, тощ и сутуловат, и в лице его видно было что-то грузинское. Потом уж я узнал, что его бабка была грузинка. Поручик Ресслер оказался малопримечателен, он имел вид сугубо штатского человека, только обряженного в военную форму. Когда он говорил, он шлепал нижней губой и несколько пришепетывал.
Больше всего мое внимание тогда привлек младший из двух генералов, Жиленков. Мы уже знали его фамилию по подписи газеты «Доброволец», которую он делал как ответственный редактор. Он был среднего роста, коренаст и плотен. На вид ему было около сорока, но потом я узнал, что он одних лет с Сахаровым. Старший генерал, Иванов, казался уже пожилым человеком, за пятьдесят, был очень немногословен, властен и казался очень суровым.
Следом за русскими офицерами подъехала машина с немецкими офицерами, к которым немедленно присоединились офицеры из нашего фербиндунгсштаба. Всех, русских и немцев, Гиль пригласил в помещение штаба для разговоров. Туда же были приглашены командиры полков и начальники отдельных служб и отделов штаба. Приглашен был и Сергей Петрович.
Я с нетерпением ждал возвращения Сергея Петровича с этого совещания, чтобы узнать, как же решится судьба Бригады, а значит, и наша судьба тоже.
Во второй половине дня Точилов вернулся какой-то взъерошенный, возбужденный, но – довольный. Он рассказал, что совещание было таким бурным, что он временами думал, что дело дойдет до драки. Генерал Иванов заявил, что он уполномочен соответствующими немецкими инстанциями принять от полковника Родионова его часть, именуемую Первой Русской Национальной Бригадой. Соответствующий письменный приказ находится в портфеле у прибывших с ними немецких офицеров. Приказ был предъявлен.
У Гиля, видимо, был уже готов план обороны, согласованный с «нашими» немцами. Тем тоже крайне невыгодна была передача Бригады новым людям. В их собственной судьбе также должны были наступить перемены в связи с такой передачей, они лишились бы не только спокойной жизни в тылу, но еще и неисчерпаемой кормушки и источника обогащения.
Сначала Гиль начал старую песню о том, что мы «раньше начали». Значит, у нас больше прав по сравнению с приехавшими. На это был получен неожиданный ответ от генерала Иванова. Тот спросил Гиля:
– Когда вы, полковник, приступили к организации Дружины?
– Первого мая 1942 года, – ответил Гиль.
– И сколько у вас было человек под командованием в тот день?
– Сотня.
– А у нас, полковник, в феврале сорок второго года в Осинторфе под Оршей было четыре полнокровных батальона, несколько отдельных специализированных рот и артдивизион. Этими силами мы командовали и воевали, когда вы, полковник, сидели еще за проволокой в Сувалках. Эти господа – он указал на «своих» немцев – были тогда тоже с нами. Вот и посчитайте теперь, кто же все-таки раньше начал и кому принадлежит приоритет. Приведенный вами аргумент несостоятелен, и никто его принять всерьез не может.
Как рассказывал Сергей Петрович, Гиль все-таки был растерян несколько, иначе бы он догадался спросить у генерала Иванова, а где же сейчас эти батальоны и почему генерал не продолжает ими командовать?
– У меня этот вопрос просился с языка, да я понял, что это помогло бы Гилю, а я не хочу ему помогать, – сказал Сергей Петрович.
Но Гиль все-таки нашелся. Он сказал, что личный состав в частях, полках и батальонах очень наэлектризован приездом «варягов», настроен против передачи, подвергается массированному воздействию партизанской пропаганды, взвинчен и плохо перенесет такую резкую перемену в своей судьбе, как полную смену командования, которую он не сможет расценить иначе, как выражение недоверия ко всей Бригаде. Командование Бригады очень тесно связано с личным составом, офицерами и солдатами длительной совместной борьбой, «люди горой стоят за нас» – сказал Гиль, и «обиду, нанесенную нам, расценят, как обиду, нанесенную всем им». В существующей в данное время ситуации может возникнуть очень сложная, даже взрывоопасная обстановка, партизаны могут воспользоваться неустойчивым положением Бригады, организовать какую-нибудь провокацию, которая повлечет общий взрыв, а тогда не придется передавать ничего, потому что некого будет передавать, да, возможно, и некому будет принимать. Все мы можем погибнуть.
Тут-то и началась самая перепалка. Жиленков обвинил Гиля в демагогии, искусственном нагнетании напряженной обстановки, в обскурантизме, легко читаемом местничестве и т. д. В ответ послышались соответствующие резкие возражения Гиля и его близких, и неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вмешались немцы. Многие из них хорошо понимали по-русски, другим быстро переводил Ресслер, и все были в курсе всего дела. Слова Гиля о «взрывоопасной» обстановке очень их насторожили и обеспокоили. Они попросили Гиля повторить, что он сказал по поводу неспокойной обстановки в Бригаде и подтвердить его опасения. Гиль почувствовал, что появился шанс на его стороне и выдал немцам желаемое подтверждение. Те, посовещавшись, решили снестись со своим вышестоящим начальством. Оказывается, у них в одной из машин была рация, и связь была установлена немедленно. Переговоры велись недолго, не более часа, и было принято согласованное решение воздержаться от передачи всей бригады, а передать один батальон, укомплектованный всем офицерским составом, полностью вооруженный и со всем необходимым имуществом. Такое решение явно обрадовало Гиля, он расценил его как свою победу, дал немедленное свое согласие с таким решением и тут же объявил, что командиром батальона, который будет сформирован для передачи, он выделит майора Точилова, а его заместителем – старшего лейтенанта Самутина… Раздосадованные «гости» уехали в Молодечно, а Сергей Петрович, довольный и радостно возбужденный, вернулся с этого совещания и сказал под конец:
– Вот мы и выберемся из этого осиного гнезда. Пусть они тут что хотят делают, а настоящее освободительное движение будет организовываться не ими, а такими, как эти приехавшие офицеры, только бы немцы не мешали ни в чем. Ну, да немцы не дураки, они сами понимают, как им выгодно иметь широко организованное русское освободительное движение. Сегодня 29 апреля. Нам дано четверо суток на формирование батальона. Третьего мая утром из Глубокого приедут со своими машинами принимать батальон. Еще четыре дня, и мы распрощаемся со всей этой мерзостью.
Эти последние дни пролетели для нас в сплошном угаре. Мне понятно было, что Гилем был найден удобный способ избавиться от нас мирно, «не проливая» крови. Но вместе с тем было ясно, насколько мы ему осточертели, что именно нас сразу и с такой готовностью назначил он на «выпихивание» из Бригады.
Нам нужно было сразу приступать к формированию батальона. Тут немедленно начались всякие бесчисленные проволочки, чинимые нам на каждом шагу. Никто не хотел нам помогать, все, по-видимому, имели инструкции нам мешать. Но у нас появилась огромная пробивная сила, и вдвоем с Точиловым мы выбивали и людей, оружие, снаряжение и все необходимое. Только людей нам отдавали «на Тебе, Боже, что нам не гоже» – всяких больных, почти увечных, шалопаев, хулиганов и мародеров, неблагонадежных и слабоумных. Но мы всех брали, не артачились. И офицеров на роты и взводы нам дали второсортных – однако ничего не поделаешь, приходилось соглашаться. Нами овладело нестерпимое желание поскорей уйти из Бригады.
Наконец, к вечеру второго мая все было закончено, батальон был собран вместе в отведенном ему помещении, офицерам было приказано находиться при своих подразделениях, чтобы не допустить никаких срывов дисциплины и порядка, назавтра была назначена эвакуация. Радостное ожидание счастливой перемены переживал я в тот день. Сергей Петрович тоже был возбужден и доволен проделанной нами работой. Мы не подвели себя перед лицом нашего нового начальства, все выполнили к назначенному сроку.
Завтра они приедут и найдут нас полностью готовыми к переходу под начало к ним..."
http://www.litmir.me/br/?b=168818&p=36
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 30 Января 2015, 19:24:51 | Сообщение # 56 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Протокол допроса генерала Данилова в дулаге 142 (1 декабря 1941 года); в ОБД не проиндексирован:
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=84592691&page=217
"... Я был ранен 16 октября и лежал в деревне Фатеж. Пуля до сих пор в моей ноге..."
Ни слова не сказал ни о дислокации известных ему воинских частей.
Фамилия Данилов
Имя
Отчество
Последнее место службы Сталинградский фронт 280 СД
Воинское звание генерал-майор
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия 19.09.1941
Название источника информации ЦАМО
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=1669997
Фамилия Данилов
Имя Сергей
Отчество Евлампиевич
Дата рождения/Возраст 05.10.1895
Место рождения Нечаевка
Лагерный номер 19091
Дата пленения 24.11.1941
Место пленения Орел (правильно - Орловская область - Г.Кушелев)
Лагерь шталаг 342
Судьба передан гестапо/СД
Последнее место службы 280 СД
Воинское звание генерал-майор
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272121548
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Пятница, 30 Января 2015, 20:40:26 | Сообщение # 57 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Товарищ Геннадий, работаю над разделом о генералах, прошедших Владимир - волынский лагерь. Есть уточнения по генерал - майору Кулешову.
Попал в плен 13.06. 1942 г. , во Владимир - Волынский должен был быть доставлен 02. 08. . получил лагерный № 20 000. В Хаммельбург был отправлен вместе с П.Г. Новыковым.
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 30 Января 2015, 20:47:28 | Сообщение # 58 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) Есть уточнения по генерал - майору Кулешову.
А я с какого бока припёка?
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Пятница, 30 Января 2015, 23:43:44 | Сообщение # 59 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| А ты же выше выкладывал ПК Кулешова. Но той карте есть ошибки по дате пленения, дате доставки во Владимир - Волынский и по лагерному номеру, присвоенному во Вл. - Вол.
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 31 Января 2015, 00:01:36 | Сообщение # 60 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) А ты же выше выкладывал ПК Кулешова. Но той карте есть ошибки по дате пленения, дате доставки во Владимир - Волынский и по лагерному номеру, присвоенному во Вл. - Вол.
Я давал по официальному документу - записи в ОБД (лень проверять!).
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272064454&page=2
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 31 Января 2015, 00:27:50 | Сообщение # 61 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) оварищ Геннадий, работаю над разделом о генералах, прошедших Владимир - волынский лагерь. Есть уточнения по генерал - майору Кулешову.
Попал в плен 13.06. 1942 г.
А теперь читаем документ времен войны:
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50827397
Это истинные показания - "Бельский, сдавайся в плен!"
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50780012&page=5
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50780012&page=1
Фамилия Кулешов
Имя
Отчество
Последнее место службы 175 СД
Воинское звание генерал-майор
Причина выбытия попал в плен
Дата выбытия 13.07.1942
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 818883
Номер дела источника информации 652
Есть еще вопросы к майору Бельскому?
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Суббота, 31 Января 2015, 05:45:41 | Сообщение # 62 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Так точно, товарищ Геннадий, вопросы есть! Основание - персональная карта на Кулешова.
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272064454&page=3
Дата пленения согласно этой карте - 13.06. 1942 г.
Дата поступления в лагерь (Владимир - волынский - ?) - 02.08. 1942 г.
Лагерный номер (Владимир - волынский) - 20000.
Василий Иванович Колотуша
Сообщение отредактировал Фадлан - Суббота, 31 Января 2015, 05:47:16 |
| |
| |
| Фадлан | Дата: Суббота, 31 Января 2015, 13:00:54 | Сообщение # 63 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий_ ( ) Не могу сообразить, где фотографировали лейтенанта:
Фамилия Савин
Имя Федор
Отчество Федорович
А это, случаем, не его довоенное фото? Обрати внимание на "фасонную" обрезку полей снимка. В Ченстоховой и других лагерях пользовались обычными ножницами.
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 31 Января 2015, 13:25:48 | Сообщение # 64 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) Так точно, товарищ Геннадий, вопросы есть! Основание - персональная карта на Кулешова. http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272064454&page=3 Дата пленения согласно этой карте - 13.06. 1942 г. Дата поступления в лагерь (Владимир - волынский - ?) - 02.08. 1942 г. Лагерный номер (Владимир - волынский) - 20000.
Ещё о генерале Кулешове:
"ДИВИЗИЯ ДЕРЕТСЯ С ВРАГОМ УСПЕШНО"
"Дорогая моя Клавуся, я очень давно тебе не писал... Идут все время большие бои, все силы и нервы напряжены до отказа и не остается ни времени, ни сил ни на что больше.
Моя дивизия дерется с врагом успешно, и я доволен. Два дня тому назад были у меня корреспонденты и обещали мне передать тебе и Гале привет по радио. Если передадут, ты об этом мне напиши. Посылаю тебе, дорогая, пару тысяч руб. Они мне не нужны.
Будь здорова. Целую. Твой Саша. Адрес старый.
21.6. 42 г."
Больше ни одного письма генерал-майор А. Д. Кулешов написать жене и дочери не смог. Его фронтовая весточка от 21 июня 1942 года оказалась последней."
http://www.molodguard.ru/heroes1486.htm
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Среда, 18 Февраля 2015, 22:10:58 | Сообщение # 65 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| ЧИСТАЯ ПАМЯТЬ О ГЕНЕРАЛЕ КАРБЫШЕВЕ
Фев 18, 2015 Редакция "Исрагео" Всемирная история, Общество 0
Чистая память о генерале Карбышеве
18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен погиб советский генерал Дмитрий Михайлович Карбышев
Влада ЛЯЛИНСКАЯ
Его гибель окружена множеством разнотолков — впрочем, биография Героя Советского Союза Карбышева, на первый взгляд довольно прозрачная, тоже таит в себе некоторые неразрешенные вопросы.
Дмитрий Михайлович Карбышев родился 26 октября 1880 года в Омске, в семье военного чиновника. Семья была небогатой, поэтому обучение Дмитрия в Сибирском кадетском корпусе стало изрядным бременем для ее бюджета. Хорошо еще, что в скором времени, ввиду прекрасных успехов в учебе, мальчика приняли на казенный кошт. Окончил обучение он "лучшим в классе" и сразу поступил в Николаевское военно-инженерное училище. Проучившись два года в Петербурге и закончив училище "по первому разряду", подпоручик Карбышев в октябре 1900 года отправился к первому месту службы — в саперный батальон, дислоцирующийся на северо-востоке Китая. Известие о начале войны с Японией застало Карбышева в Никольске-Уссурийском, где он участвовал в формировании телеграфной роты. В марте 1904 года он вместе с ротой пересек границу Маньчжурии и прибыл в район боевых действий.
Насколько можно судить, Карбышев, к этому моменту уже поручик, проявил себя весьма достойно. Сохранилась, например, такая запись в его послужном списке: "Командирован для связи с Порт-Артуром, где, будучи отрезанным неприятелем, собрал казачьи посты, отступил и присоединился к батальону". Ясно, что операция была не из простых и потребовала не только профессионализма, но и немалого мужества. Последовала первая боевая награда — орден святого Владимира IV степени с мечами и бантом. До конца войны — редчайший случай для военного инженера в невеликих чинах — Карбышев был удостоен еще четырех боевых орденов и 3 медалей. В общем, блестящее начало военной карьеры, которая, однако, вскоре прервалась неожиданным образом: в 1906 году герой войны подал, или, скорее, был вынужден подать в отставку.
Этот эпизод в автобиографии Карбышева выглядит таким образом: "Поводом послужило предъявленное мне обвинение в агитации среди солдат, за что я привлекался к суду "общества офицеров". Что за агитация? Какого рода? На историческом фоне только что прогремевшей Первой русской революции это выглядит, как будто бы, однозначным, на самом же деле остается не совсем внятным: отчего бы Карбышеву не написать: "занимался революционной агитацией"? Немного туманно. Тем более что спустя год, якобы из-за нехватки опытных офицеров, он снова стал командиром роты саперного батальона, принимавшего участие в перестройке крепостных сооружений Владивостока. Если так уж сильно "политически" провинился, отчего снова был принят на военную службу? Снова неясность. Далее его послужной список как офицера "царской армии" выглядит вполне гладким: в 1911 году с отличием окончил Николаевскую военно-инженерную академию, направлен в Брест-Литовск, где принимал участие в строительстве фортов Брестской крепости. Во время Первой мировой войны воевал в составе 8-й армии генерала Брусилова. В начале 1915 года участвовал в штурме крепости Перемышль. Получил ранение в ногу. За храбрость и отвагу был награжден орденом св. Анны 2-й степени и произведен в подполковники. В 1916 году принимал участие в знаменитом Брусиловском прорыве. И тут революция. Несомненно, что вступление подполковника Карбышева в декабре 1917 года в Красную гвардию было поступком вполне осмысленным: просто человек принял такое решение. Не надо забывать, что отнюдь не все переходили на сторону большевиков, гонимые страхом — многие служили и за совесть. В конце концов, в тот момент мало кто мог прогнозировать, во что выльется "борьба за правое дело" и реализация благородной идеи всеобщего равенства. В Красной армии Карбышев оказался в чести — бывшему царскому подполковнику доверяли и ценили его и Фрунзе, и Куйбышев, встречался он и с Дзержинским.
Однако далее возникает снова некоторая странность. Сделав неплохую карьеру в инженерных войсках, став к 1924 году помощником Инспектора инженерных войск РККА, да еще и главным руководителем всех военных академий по военно-инженерному делу, всего через два года Карбышев вдруг оказывается преподавателем Военной академии имени М.В.Фрунзе — явный сбой, ну, или скажем так, плохо объяснимая петля в биографии. Поскольку никаких, даже мягких репрессий по отношению к нему обнаружить не удается, это, скорее всего, может означать, что умный Карбышев просто решил отсидеться в сторонке от разборок в военной элите, которые зачастую кончались скверно для участников.
Впрочем, и на преподавательской стезе Карбышев вполне преуспел: в 1934 году возглавил кафедру военно-инженерного дела Военной академии Генерального штаба, а с 1936 года стал помощником начальника кафедры тактики высших соединений Военной академии Генерального штаба. Что еще обращается на себя внимание: в 1940 году, в возрасте шестидесяти (60!) лет, Дмитрий Михайлович вступает в ВКП (б). Почти невероятно — как же он до этого-то существовал? Занимал немаленькие посты, преподавал в Военной академии — и все беспартийным? Впрочем, заявление написано по всем правилам советской риторики: "Почему я именно теперь вступаю в партию? Да потому, что время нынче тяжелое, а будет еще тяжелее. И мне хочется пройти это время вместе с коммунистами, вместе с партией". Хотя, как посмотреть — вроде бы и по правилам, но явно без должного истерического накала, присущего такого рода документам. Не знаем мы, на самом деле, что думал и чувствовал тогда генерал Карбышев.
Впрочем, совершенно ясно, что чувствовал и думал он на следующем, завершающем, трагическом этапе его судьбы — то, что чувствует и думает человек, верный своей стране, подвергающейся вражескому нашествию. Пафос тут ни при чем — это вопрос личной порядочности, а Карбышев, совершенно очевидно, был человеком вполне порядочным. Другое дело, что, в случае нападения одной тоталитарной державы на другую, не менее тоталитарную, все это начинало выглядеть не столь однозначно, однако Карбышев явно предпочел эти "тонкости" не принимать во внимание и остаться патриотом — и имел полное моральное право.
Так что поведение Дмитрия Михайловича Карбышева в плену выглядит абсолютно безупречным с этической точки зрения и вселяет истинное уважение к нему. У него была возможность сохранить свою жизнь ценой перехода на сторону врага — немцы прекрасно знали, что у них в руках отнюдь не пешка, — но ему, очевидно, такой вариант поведения даже и в голову не приходил. Держался он чрезвычайно мужественно и достойно, и смерть принял истинно мученическую, за что заслуживает доброй памяти потомков. А вот то, что история его гибели обмусолена и искажена на кичевый лад советской пропагандой — это пусть останется на совести Усатого Вождя и его подпевал. Никакой "ледяной глыбы", разумеется, не было, как не было "эксклюзивной" казни персонально генерала Карбышева. Было истязание пленных числом несколько сотен, в Маутхаузене, при двенадцатиградусном морозе, холодной водой из брандспойтов, вполне в духе гитлеровских концлагерей. Тех, кто бессознательно, автоматически (поскольку рационального смысла в такой попытке не было ровно никакого) норовил уклониться от водяной струи, били по голове дубинками, насмерть. Генерал Карбышев был убит именно такой дубинкой. И не надо нагнетать ужасы с "ледяным генералом" — ужаса в реальной истории его гибели более чем достаточно.
"Русская Германия", Берлин
материал взят с сайта http://isrageo.com/2015/02/18/karbysh/
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 21 Февраля 2015, 10:05:15 | Сообщение # 66 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| "В начале Великой Отечественной войны Самохин был назначен командиром 29-го территориального Литовского корпуса, который был вскоре разгромлен. В сентябре 1941 года Самохин был назначен заместителем по тылу командующего 16-й армией генерал-лейтенанта Рокоссовского. В декабре 1941 года он был переведён во 2-е управление Главного Разведывательного Управления Генерального штаба на должность заместителя начальника, а со 2 февраля 1942 года он стал начальником этого управления[1].
В апреле 1942 года Самохин был назначен командующим 48-й армией Брянского фронта, но не успел вступить в должность. Прибыв на фронт, он по ошибке попал в расположение немецких подразделений, и попал в плен. В мае 1945 года Самохин был освобождён из немецкого лагеря частями Красной Армии и отправлен в Москву. В конце 1945 года он был арестован. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к 25 годам лишения свободы. 5 августа 1953 года Самохин был реабилитирован, освобождён и восстановлен в звании и в армии. В 1954 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба, после чего стал старшим преподавателем на военной кафедре МГУ. 17 июля 1955 года Самохин скончался[1].
Награждён орденами Ленина (1954), Красного Знамени и Красной Звезды (оба 1938)[1]."
http://ru.wikipedia.org/wiki....B8%D0%B 5%D0%B2%D0%B8%D1%87
http://old.redstar.ru/2009/10/14_10/7_01.html
"Армия так и не дождалась своего командующего. По материалам архивного уголовного дела Центрального архива ФСБ России № Р-82 в отношении А.Г. Самохина
21 апреля 1942 года генерал-майор Александр Георгиевич Самохин1, получив назначение командовать только что созданной вторым формированием 48-й армией2, вылетел на самолёте к месту её сосредоточения — к посёлку городского типа (пгт) Касторное с промежуточной посадкой в г. Ельце, где должен был получить указания от командующего Брянским фронтом, в состав которого вошла 48А, генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова и вручить ему пакет особой важности из Ставки Верховного Главнокомандования3.
В 11-05 самолёт вылетел с аэродрома «Верхне-Мячково». Экипаж (лётчик лейтенант К.А. Коновалов4 и бортмеханик воентехник 2 ранга Т.И. Корнилов5) только перед вылетом узнал, что пассажир, который летит с пакетом в Елец, генерал. Генштабом полёт был заявлен как обычный, а не особо важный и соответственно сопровождение предоставлено не было. Пилот, потеряв ориентировку, уклонился от заданного курса и оказался за линией фронта. Когда это выяснилось, Коновалов пытался развернуться, но немцы открыли зенитный огонь, самолёт был повреждён и пришлось совершить вынужденную посадку на открытый пологий склон оврага недалеко от г. Мценска. В конце пробега самолёт скапотировал. Надо сказать, что отклонение от маршрута оказалось довольно большим, если учесть, что Елец находится в Воронежской области, а Мценск значительно западнее — в Орловской. Впрочем, тогда Самохин не знал, в какой географической точке их сбили, но то, что это произошло за линией фронта, стало сразу ясно: к самолёту, скользя и падая по грязи, двигалась большая группа немецких солдат. То, что происходило дальше, мы знаем из материалов архивного уголовного дела Самохина. К делу также приобщены показания немецких офицеров, допрашивавших его, которые, в свою очередь, были взяты в плен частями Красной армии.
Выбравшись из перевёрнутого самолёта, генерал Самохин первым делом попытался бежать, но сразу понял, что по раскисшему от дождей косогору далеко не убежишь. Отстреливаться тоже не имело смысла. А вот пакет на имя Ф.И. Голикова из Ставки ВГК можно было попытаться уничтожить. Несмотря на ветер, он смог зажигалкой запалить плотный конверт, и когда немцы приблизились, уже втаптывал в грязь его обгоревшие остатки. Остальные бумаги — брошюры «Оперативные принципы немецкой армии» (для служебного пользования) и «Тактика немецкой армии» (по опыту Отечественной войны), несколько схем построения немецких армейских порядков, составленные Самохиным во время его службы в Разведывательном управлении, а также документы, в том числе и личные (партбилет, пропуск в Генштаб, служебное удостоверение начальника 2-го Управления Главного разведывательного управления Красной армии, предписание о назначении на должность командующего 48-й армией, орденская книжка на орден Красной Звезды с талонами на денежную выплату к ней и книжка на медаль «ХХ лет РККА»), попали к немцам.
В целом эти показания Самохина подтвердили лейтенант К.А. Коновалов и бортмеханик Т.И. Корнилов, освобождённые из немецкого плена летом 1945 года. Вот что рассказал Корнилов.
Когда самолёт скапотировал, мы сначала не могли открыть дверь, тогда я выбил в ней целлулоид и с генералом вылез из самолёта, в это время лётчик Коновалов находился на расстоянии около 50 метров, окружённый немецкими солдатами. Генерал быстро сказал, что надо сжечь документы. Корнилов повернулся к нему спиной и раскрыл полы кожанки. Генерал присел, достал один пакет в конверте с сургучными печатями, ещё одну бумагу и стал их сжигать. Когда немцы подбежали, генерал успел их сжечь и, вытащив пистолет, приставил его к виску, нажал на спусковой крючок, но пистолет дал осечку, он попытался стрелять второй раз, но в это время немцы схватили его за руку и отобрали пистолет.
Позже Корнилов вспомнил, что упустил один момент: когда он выбивал дверь в самолёте, генерал уже сжигал какую-то бумагу.
Во время конвоирования Самохин сказал Корнилову, что если будут спрашивать, куда они летели, надо ответить, что в Ясную поляну, а не в Елец. Коновалов этих слов не слышал, так как его вели впереди. На допросе Корнилов сказал, что самолёт не из авиачасти, а из аэроклуба, расположенного в деревушке (название которой дал произвольно) около города Химки, самолёты в клубе учебные: десять У-2 и два транспортных ПР-5. Немцы искали эту деревню на карте, но не нашли.
Первое время, около трёх суток, Коновалова и Корнилова допрашивали поочерёдно. Лётчик один раз успел сказать при встрече Корнилову, что потерял ориентацию из-за испорченного компаса. После допросов в Орле их разделили, и они больше не виделись.
На следующий день после этого инцидента командующий 2-й германской танковой армией, штаб которой находился в Орле, генерал-полковник Р. Шмидт6 издал приказ, в котором выражал благодарность 3-му батальону 15-го пехотного полка «За сбитие 21 апреля самолёта и взятие в плен генерала Самохина», благодаря чему «командование получило ценные данные, которые при известных обстоятельствах могут повлиять на дальнейшее проведение операции»7.
Офицер отдела I-ц 29-й мотодивизии 6-й армии обер-лейтенант Ф. Манн8, пленённый позже частями Красной армии, на допросе во 2-м Управлении НКВД 12 апреля 1943 года показал, что он первым допрашивал 21 апреля 1942 года генерала Самохина в Мценске в штабе 15-го пехотного полка. При этом Самохин находился «в подавленном состоянии… молчалив и отвечал только на поставленные вопросы… кратко, ссылаясь на то, что из захваченных документов видно, кто он и какую имел задачу. Предупредил, что не может нарушить своего воинского долга». Если верить этому обер-лейтенанту, допрос Самохина продолжался всего минут десять, затем его вместе с лётчиками доставили в штаб 2-й танковой армии, а на следующий день с очередным самолётом — в тыл.
Сам Самохин 26 июня 1945 года рассказывал следователям ГУКР «Смерш», что в штабе Центральной группы немецких войск, находившемся тогда в районе Смоленска, его продержали около суток, после чего отправили в Летценскую крепость (Восточная Пруссия), где размещалось отделение разведки ставки главного командования германской армии, куда направлялись военнопленные, представлявшие особый интерес. Там его допрашивал капитан Шаберт. Вопросы он задавал самые обыденные: чем командовал Самохин до войны — на что Самохин ответил, что являлся командиром стрелкового корпуса; какие дивизии входили в корпус. По словам Самохина, он ответил, что не помнит. Зато Шаберт помнил: он перечислил эти дивизии, назвал Самохина лжецом и пригрозил передать в гестапо. Впрочем, позже, 8 ноября 1945 года Самохин на очередном допросе в «Смерше» добавил, что по прибытии в г. Летцен его направили не в крепость, а в какие-то казармы на краю города, а уже через пять минут вызвали на допрос. Всех вопросов он не помнил, но в ряде случаев его «прижали», и ему пришлось сказать правду. Так, на вопрос, какие у нас существуют фронты и кто ими руководит, он ответил, что не знает, но допрашивавший усомнился в этом, и Самохин был вынужден сказать, что не имел дел с фронтами, а сталкивался только с «ближайшей инстанцией и направлением», и назвал Центральное и Южное направления и, соответственно, их командующих — Г.К. Жукова и С.К. Тимошенко. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Самохин Александр Георгиевич (1902—1955), родился на хуторе Верхняя Бузиновка станицы Сиротинской Сталинградской области. В 1916 г. окончил приходскую школу, работал посыльным и чернорабочим на Казанском пороховом заводе. В 1919 г. вступил добровольцем в Красную армию (красноармеец 5-го крепостного Казанского полка), затем служил в отдельном лыжном батальоне, в 456-м Рыбинском полку; с июля 1920 г. — курсант 3-х пулемётных Пензенских советских командных курсов; с мая 1921 г. — командир 142-го кадрового учебного полка; с декабря 1921 г. — слушатель Казанской высшей военной школы; с апреля 1922 г. — слушатель Киевской высшей объединённой военной школы; с августа 1923 г. — командир взвода пулемётной команды; с мая 1924 г. — исполняющий дела помощника командира роты; с июня 1924 г. — исполняющий дела командира роты 7-й пехотной Казанской школы комсостава РККА; с сентября 1924 г. — командир роты окружной военно-политической школы СКВО; с ноября 1926 г. — начальник полковой школы 221-го стрелкового полка; с апреля 1928 г. — исполняющий дела командира батальона 221-го стрелкового полка; с апреля 1929 г. — командир этого батальона; с мая 1931 г. — слушатель Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе; с мая 1934 г. — начальник 1-й части штаба 74-й стрелковой дивизии; с ноября 1936 г. — ВРИД начальника штаба той же дивизии; с февраля 1936 г. — помощник начальника 1-го отдела Управления военных заведений РККА; с сентября 1937 г. — начальник Орджоникидзевского Краснознамённого военного училища; с февраля 1939 г. — заместитель инспектора Инспекции сухопутных училищ РККА; с марта 1940 г. — заместитель начальника Управления военно-учебных заведений Красной армии; с августа 1940 г. — военный атташе советского Полномочного представительства в Югославии; с июня 1941 г. — ВРИД командира 29-го стрелкового (Литовского) корпуса ПрибВО (в начале войны с корпусом отошёл из Литвы, поле чего находился на излечении). С сентября 1941 г. — исполняющий должность заместителя командующего войсками 16-й армии по тылу; с декабря 1941 г. — начальник информационного отдела Разведывательного управления Красной армии — помощник начальника Разведывательного управления Красной армии по информации; с 21 февраля 1942 г. — начальник 2-го Управления Главного разведывательного управления Красной армии; 20 апреля 1941 г. назначен командующим войсками 48-й армии Брянского фронта (основание: телеграмма Ставки Верховного Главнокомандования № 170286 от 20 апреля 1942 г.), генерал-майор. Награждён орденом Красной Звезды за подготовку командных кадров и медалью «ХХ лет РККА».
2 48-я армия впервые была сформирована в начале августа 1941 г. на Северо-Западном фронте; расформирована 14 сентября того же года. Вновь создана в конце апреля 1942 г. на Брянском фронте на базе 28-го механизированного корпуса. В армию вошли 5 стрелковых дивизий, 3 стрелковые и 1 танковая бригады, ряд отдельных частей. Вместо А.Г. Самохина командующим армией был назначен генерал-майор Г.А. Халюзин.
3 Директива № 170285 была получена от заместителя начальника Юго-Западного направления Оперативного управления Генерального штаба полковника Потапова.
4 Коновалов Константин Алексеевич, пилот 3-го класса. В 1932 г. окончил Батайскую авиашколу, с 1933 по 1936 г. — пилот ВВС, с 1936 по 1937 г. — инструктор-пилот Тамбовской авиашколы, пилот Сталинабадской авиагруппы Гражданского воздушного флота (работал на линиях особой трудности: Хорог, Куляб, Сталинабад), в Московской авиагруппе связи Гражданского воздушного флота (Мячково) с августа 1941 г. Налёт — свыше 2500 ч. 21 апреля 1942 г. пилотировал самолёт ПР-5 № 39, трассу знал хорошо.
5 Корнилов Тимофей Иванович, авиатехник 1-го класса. В 1931 г. окончил школу мотористов в Севастополе и до 1937 г. проходил службу в Красной армии, с 1938 г. служил в подразделении аэрофотосъемки, с 1 июля 1941 г. в Московской авиагруппе связи Гражданского воздушного флота (Мячково). Награждён медалью «За боевые заслуги». 21 апреля 1942 г. летел на самолёте ПР-5 № 39 в качестве авиатехника, так как получил задание от старшего техника отряда Новикова проверить работу мотора, поскольку накануне самолет прибыл из ремонта, и Корнилов успел устранить девиацию только перед вылетом.
6 Шмидт Рудольф, с 1 января 1942 г. командующий 2-й танковой армией, генерал-полковник. 30 сентября 1943 г. уволен из вермахта. В 1947 г. арестован советской контрразведкой. 4 февраля 1952 г. Военным трибуналом войск МВД приговорён к 25 годам заключения в лагерях. 7 января 1956 г. освобождён и передан властям ФРГ.
7 Перевод приказа приобщён к делу. Что касается проведения операции, о чём идёт речь в приказе, то она была направлена против Брянского фронта, войска которого летом и осенью 1942 г. правым крылом прикрывали тульское, а левым — воронежское направления, их удары по противнику в августе и сентябре оказали значительное влияние на ход вооружённой борьбы под Сталинградом и на Северном Кавказе.
8 Манн Фридрих, командир взвода 71-го пехотного полка (Эрфурт), участвовал в польской кампании. 1 февраля 1940 г. командирован в штаб 93-й пехотной дивизии (Cаарбрюкен), где обучался работе по линии I-ц, после чего отправлен на разведкурсы генштаба (г. Крейцнах). В марте 1940 г. назначен начальником отдела I-ц штаба 29-й пехотной дивизии. Участвовал в войне против Франции. До января 1943 г. начальник отдела I-ц штаба 29-й пехотной дивизии. Обер-лейтенант. Награждён Железным крестом I-го и II-го классов. В январе 1943 г. взят в плен в Сталинградском котле. 14 февраля 1947 г. за совершение преступлений (участвовал в расправах над военнопленными и мирными советским гражданами), предусмотренных ст. I Указа Президиума Верховного совета СССР от 19 апреля 1943 г., расстрелян
http://history.milportal.ru/2012/03/armiya-tak-i-ne-dozhdalas/
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 04 Марта 2015, 21:47:28 | Сообщение # 67 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) После окончания войны многие протоколы допросов генералов оказались в распоряжении советских органов безопасности и затем послужили основанием для вынесения смертных приговоров. Так, в частности, сложилась судьба генерал - майора П.Д. Артеменко. Когда его в 1945 г. освободили американцы, генерал буквально умирал от дистрофии. Первую чекистскую проверку Артеменко прошел успешно и в том же 1945 году он был восстановлен в звании генерал - майора. Более того, вдобавок к имевшемуся у него с 1939 г. ордену Красного Знамени в 1946 году генерала Артеменко наградили еще двумя орденами: Красного Знамени - за 20 лет безупречной выслуги и Ленина - за 25 лет выслуги. А в 1950 г. П.Д. Артеменко был арестован, приговорен к высшей мере наказания и 10 июня 1950 г. расстрелян и погребен в Донском монастыре. Основание? Найденные немецкие протоколы допросов с рассуждениями генерала относительно причин неудач Красной Армии в 1941 году. Не составлялись ли эти протоколы во Владимир - волынском офлаге?
Нет.
Протокол допроса генерала Артеменко 2 октября 1941 года в Переяславле:
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=84592248
С перепугу заявил немцам, что война Советским Союзом проиграна.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Фадлан | Дата: Среда, 04 Марта 2015, 22:10:11 | Сообщение # 68 |
|
26.06.1941 - 11.07.2020
Группа: Суперстар
Сообщений: 13744
Статус: Отсутствует
| Ты полагаешь, что это был единственный допрос и единственный протокол?
И что Е. Кумминг, о котором говорят, что он одно время состоял переводчиком при генерале Гальдере и лично допрашивал и оформлял протокол допроса генерала Потапова, командующего 5-й армией, приезжал в конце ноября - начале декабря 1941 г. во Владимир - Волынский и Замостье просто так, с туристическими целями? Давай прикинем, где конкретно в 41-м немцы держали советских генералов, взятых в плен на Украине?... 
Василий Иванович Колотуша
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 04 Марта 2015, 22:15:14 | Сообщение # 69 |
 28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий_ ( ) который был вскоре разгромлен.
Существенно неточно. Корпус понес очень большие потери, в т. ч. в большой доле за счет дезертирства, но не то, что разгромлен, но даже и переформирован не был. Шнеер объясняет это тем, что в него в большинстве призывали евреев. Я сомневаюсь в том, что евреи там были в большинстве. Много должно было быть, так как евреи в Литве составляли значительную долю населения, но чтоб большинство - маловероятно.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Среда, 04 Марта 2015, 23:07:43 | Сообщение # 70 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Фадлан ( ) Ты полагаешь, что это был единственный допрос и единственный протокол?
И что Е. Кумминг, о котором говорят, что он одно время состоял переводчиком при генерале Гальдере и лично допрашивал и оформлял протокол допроса генерала Потапова, командующего 5-й армией, приезжал в конце ноября - начале декабря 1941 г. во Владимир - Волынский и Замостье просто так, с туристическими целями?
Но Кумминг допросил Потапова первый раз неизвестно где. В Переяславле? Это было 3 октября 1941 года.
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=84592216
Где находилась H.Qu. в тот момент?
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
