|
Питание военнопленных в немецком плену
|
|
| MSDNO_17 | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 14:29:22 | Сообщение # 631 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 1667
Статус: Отсутствует
| Nestor, Цитата Nestor (  ) Не люблю политических митингов на исторические темы.
Вы этим только и занимаетесь:)
Цитата Nestor ( ) Это документированный факт, и только.
Первоисточник этого факта покажите, пожалуйста. Для реальной оценки содержимого без редакторских купюр.
Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах...
|
| |
| |
| Viktor7 | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 14:53:25 | Сообщение # 632 |
|
Группа: Старейшина
Сообщений: 10561
Статус: Отсутствует
| Цитата Nestor ( ) Не люблю политических митингов на исторические темы
Так ты ничего другого и не умеешь! Для тебя "источник" - дебри непроходимые, о "справочном аппарате" ты и слухом не слышал... "Пропагандист" типа Вышинского - вот пожалуй и всё поле твоей компетентности...
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 18:23:29 | Сообщение # 633 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Устав разве предписывал не кормить? Что было положено делать по уставам, то и исполняли.
Читаем ещё раз и внимательно:
21 сентября 17 ч. 12 мин.
«Армия находится в окружении. С армией окружены все тылы ЮЗФ, неуправляемые, в панике бегущие, забивая все пути внесением в войска хаоса. Все попытки пробиться на восток успеха не имели. Делаем последнее усилие пробиться на фронте Оржица... Если до утра 29.9 с. г. не будет оказана реальная помощь вспомогательным ударом с востока, возможна катастрофа.
Штарм 26 — Оржица.
Костенко, Колесников, Варенников»
Сообщаю для Нестора, что кормят все боевые подразделения тыловики. Сами боевые подразделения себя не кормят.
Варят пишу круглосуточно тыловые подразделения в войсках, ибо кормить приходится не пять человек, они же первые и сматываются при звуках выстрелов. И где они её должны варить при отступлении круглосуточно? И главное что должны варить, где склады остались с продовольствием?
А склады с продовольствием были уничтожены. И кому те полевые кухни стали нужны? Их уничтожили еще там, откуда начали отступление, ибо это военное имущество висящее на тыловиках и мешающее драпать, в надежде на спасение. Танкист уничтожает танк в отсутствии бензина, а тыловик полевую кухню в отсутствии воды и зерна для каши. Одинаковы они перед приказом.
в окружении и в отступлении, которые часто сливались воедино, происходили случаи, которые невозможно объяснить с позиций здравого смысла – перед приходом немцев происходило уничтожение военного имущества, причём даже тогда, когда имелась возможность спасти хотя бы часть его, раздав сражающимся в непосредственной близости красноармейцам: «Епифанов кивает в ту сторону, откуда он пришёл, спрашивает:
— Там всё что-то горит и дымит?
— Это продовольственные склады подожгли. Жгут их и охраняют какие-то спецчасти.Бойцы просили их не сжигать, а [double]раздать нам, голодным[/double].
— Нет, не подходи, стрелять будем, ответили нам. Вы б знали, как там вкусно пахнет жареной колбаской, да ещё и духовитой тушёнкой, да поджаренным хлебом. Понюхаешь, но сыт не будешь» [11, с. 145].
http://futureruss.ru/worldculture/history_now_days/kotls.html
Читаешь, Нестор, когда народ голодал уже, нюхая сгорающие склады, и сколько дней им пришлось дальше голодать, до сдачи в плен?
А ты про сытых перед сдачей в плен нам доказываешь.
Сытые в плен не сдаются. А без снабжения и связи, пипец всей армии сразу и приходит! Хоть немецкой, хоть советской, хоть французской в 1812 году.
само поведение окруженцев начинало испытывать существенные девиации от, казалось бы, незыблемых армейских эталонов и стереотипов. В условиях массовой гибели сослуживцев, в том числе командиров и политработников, ощущения безнадёжности своего положения или, как минимум, бессмысленности дальнейшего сопротивления, могли проявляться признаки паники, трусости, дезертирства и даже прямого предательства. Это не было господствующей тенденцией, но нередко становилось достаточно типичным.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 21:18:26 | Сообщение # 634 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Германцы не глупый народ, надо признать. И мысли, вот сдамся в плен, поем немецких харчей, восстановлю силенки, а потом убегу, не всегда проходили!
Для этого германцами был издан приказ по обращению с советскими пленными.
Не убежишь, фашистская система уже не давала этого сделать без риска для жизни.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 22:00:06 | Сообщение # 635 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Nestor, Цитата Nestor ( ) Не люблю политических митингов
Какие уж там митинги, когда есть хочется.
11 июля, в поисках продовольствия, Власов и единственная спутница, с которой он остался из всей первоначальной группы, повар Воронова, зашли в деревню староверов Туховежи. Дом, в который они обратились, оказался домом местного старосты. Пока Власов и Воронова ели, староста вызвал местную вспомогательную полицию, которая окружила дом и арестовала окруженцев, при этом Власов настойчиво выдавал себя за учителя-беженца. Полицейские заперли их в сарае, а на следующий день, 12 июля немецкий патруль прибыл в Туховежи и опознал Власова по портрету в газете. Староста деревни за выдачу Власова получил от командования 18-й немецкой армии корову, 10 пачек махорки, две бутылки тминной водки и почётную грамоту.
https://biography.wikireading.ru/211231
Это тоже Власов:
21 ИЮНЯ 1942 ГОДА. 8 ЧАСОВ 10 МИНУТ. НАЧАЛЬНИКУ ГШКА. ВОЕННОМУ СОВЕТУ ФРОНТА.
Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Viktor7 | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 22:04:49 | Сообщение # 636 |
|
Группа: Старейшина
Сообщений: 10561
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Германцы не глупый народ и прекрасно понимали всё. И мысли, вот сдамся в плен, поем немецких харчей, восстановлю силенки, а потом убегу, не всегда проходили!
Почему-то это напомнило мне мою историю с проф. др. Владимиром Крысько. Для общего представления:
https://www.iom3.org/fellows....mm-obit
Очень интересный и интеллигентный собеседник. Был профессором технических наук в Сиднее и где-то в Канаде Ему я помог довольно обширной информацией о его родителях бывших до Первой мировой студентами в институте, в котором и мне довелось поработать...
Он написал и прислал мне в подарок поразительную автобиографическую книгу "Удивительные приключения гренадёра по имени Вовка" ( https://www.booklooker.de/Bücher....L901ZZZ )
В двух словах: по нацистским понятиям он был евреем, но по разным причинам его призвали в вермахт и он описывает пять лет которые он пережил как русский с еврейскими корнями на Восточном фронте. Книгу я прочёл за один присест и могу только порекомендовать, если кому в руки попадёт...
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 22:10:40 | Сообщение # 637 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Viktor7 ( ) могу только порекомендовать, если кому в руки попадёт...
Ещё бы на русском языке.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 22:16:21 | Сообщение # 638 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Когда противника кругом много больше и выбор между немедленной пулей в лоб и пленом, степень сытости решающей роли в выборе не играет.
большинство попавших в плен первого германца смогли увидеть только сдавшись тому же германцу.
Для этого еще надо было постараться.
Весь ИГИЛ в Сирии даже не увидел российских и американских пехотных войск. И где тот ИГИЛ?
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Viktor7 | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 22:19:19 | Сообщение # 639 |
|
Группа: Старейшина
Сообщений: 10561
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Ещё бы на русском языке.
Не знаю вышла ли эта книга на русском. Помнится об этой проблематике мы с ним тогда говорили, но вся переписка осталась в том архиве, в котором я тогда работал. Надо будет съездить туда посмотреть... Его самого уже наверняка нет в живых, как-никак 1911 г.р.
Как выйду на пенсию, спрошу издателя Фадланова, может возьмусь за перевод этой книги - получите на русском...
Сообщение отредактировал Viktor7 - Понедельник, 18 Марта 2019, 22:20:51 |
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 23:48:50 | Сообщение # 640 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) выбор между немедленной пулей в лоб и пленом, степень сытости решающей роли в выборе не играет.
О пуле в лоб, это к кролику с Украины.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Понедельник, 18 Марта 2019, 23:59:11 | Сообщение # 641 |
 28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Viktor7 ( ) "Пропагандист" типа Вышинского
Детский сад тут не изображайте. Приходите в ЗАГС за свидетельством о рождении / смерти / браке. Чиновник выписывает документ, где ФИО, даты, печати и пр. Плевать на того чиновника, какая разница, ангел он или злодей с Вашей личной т. зр. На дате и ФИО означенного и на печати в документе это хоть как-то отражается? Да никак. Эмоции тут абсолютно неуместны.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Вторник, 19 Марта 2019, 00:12:38 |
| |
| |
| Viktor7 | Дата: Вторник, 19 Марта 2019, 00:17:52 | Сообщение # 642 |
|
Группа: Старейшина
Сообщений: 10561
Статус: Отсутствует
| Цитата Nestor ( ) Плевать на того чиновника
Цитата Nestor ( ) Не растекайтесь мыслью по древу
Во, с бухты-барахты ударился в императив, никак уже с начала недели принял на грудь хилую?! Похоже не в коня корм... 
|
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 19 Марта 2019, 00:21:09 | Сообщение # 643 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Это вообще не о том. Разговор конкретно узко о 1941 годе. Не растекайтесь мыслью по древу.
Тогда и Вы сосредоточьтесь на Уманском котле и получите 200 тысяч пленных. Это описано в Зеленой Браме Долматовским.
Но это не фиаско драмы. Драма, это Киевский котел, после которого немцы заявили цифру свыше 600 тысяч.
В неё вошли и 200 тысяч Уманских с Подвисокого в августе. А Киевский котел, это Оржица в сентябре.
После Оржицы и началась самая трагедия.
Смотрите, в тексте написано к 24 сентября
По немецким данным под Киевом к 24 сентября было взято в плен 665 тыс. человек. По данным, опубликованным в 1993 Генеральным штабом Вооруженных Сил РФ, советские потери составили свыше 700 тыс. человек, из них 627,8 тыс. безвозвратно. Поражение Юго-Западного фронта открыло противнику дорогу на Восточную Украину, в Приазовье и Донбасс. 8 октября в Приазовье была окружена и погибла 18-я армия Южного фронта, 16 октября был оставлен врагу Одесский оборонительный район, 17 октября пал Таганрог, 25 октября захвачен Харьков, 2 ноября — занят Крым и блокирован Севастополь.
https://www.livejournal.com/media/767876.html
Поэтому песни о фальсификациях пора забывать.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Вторник, 19 Марта 2019, 00:37:45 | Сообщение # 644 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата klio-vital ( ) Там достаточно докладных о допросах "перебежчиков", которые преднамеренно задумали перейти к противнику по причине постоянного голода.
Никто с Вами совсем не собирается спорить о том, что только один вермахт мог накормить оголодавших вконец бойцов Красной армии. Особенно в 1943 году. Особенно под Сталинградом.
Дневник Гальдера:
д. 31.8 через Вагнера велись переговоры с Тодтом. Обсуждался вопрос об использовании организации Тодта. В качестве рабочей силы для строительства дорог используются пленные{397}. Подготовка зимних квартир для армии (Бенч).
ж. Потребности в продовольствии для войск на Востоке: С родины прибыло всего около 50% необходимого продовольствия.
(1941)
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Вторник, 19 Марта 2019, 03:19:11 |
| |
| |
| Nestor | Дата: Вторник, 19 Марта 2019, 03:30:19 | Сообщение # 645 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Смотрите, в тексте написано к 24 сентября
По немецким данным под Киевом к 24 сентября было взято в плен 665 тыс. человек. По данным, опубликованным в 1993 Генеральным штабом Вооруженных Сил РФ, советские потери составили свыше 700 тыс. человек, из них 627,8 тыс. безвозвратно. Поражение Юго-Западного фронта открыло противнику дорогу на Восточную Украину, в Приазовье и Донбасс. 8 октября в Приазовье была окружена и погибла 18-я армия Южного фронта, 16 октября был оставлен врагу Одесский оборонительный район, 17 октября пал Таганрог, 25 октября захвачен Харьков, 2 ноября — занят Крым и блокирован Севастополь.
«Котлы» первого года войны
Летом и осенью 1941 года войскам гитлеровской Германии удалось окружить несколько крупных группировок Красной армии. Почему так случилось? С этим вопросом «Историк» обратился к известному специалисту по истории Великой Отечественной войны, кандидату исторических наук Алексею ИСАЕВУ.
Балабольство.
Если бы своевременно стало известно о перемещении 1-й танковой группы, то, возможно, войскам Юго-Западного фронта дали бы приказ отходить и они избежали бы окружения. Но поскольку информации на этот счет не было, основную угрозу видели в наступавшей с севера 2-й танковой группе под командованием Гейнца Гудериана: ей, чтобы замкнуть кольцо окружения, надо было преодолеть десятки километров. Предполагалось, что Гудериана можно задержать. А вот того, что ему навстречу внезапно, как чертик из коробки выскочит 1-я танковая группа, не ожидали. В результате в киевском «котле» оказались примерно 453 тыс. бойцов. Порядка 25 тыс. человек вырвались из него. Этому предшествовало многодневное кровопролитное сражение. В плен попали около 400 тыс. красноармейцев.
Что касается германских донесений, то в них значатся 665 тыс. пленных. Впрочем, в журнале боевых действий Верховного командования вермахта эта общая цифра разбита по данным, где и сколько советских военнослужащих было взято в плен. Благодаря этому выясняется, что непосредственно в районе киевского «котла» пленных было захвачено существенно меньше. Почему-то в общую цифру вошли даже попавшие в плен под Гомелем, к киевскому «котлу» никакого отношения не имевшие.
https://историк.рф/journal/котлы-первого-года-войны/
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 19 Марта 2019, 04:35:32 | Сообщение # 646 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) в киевском «котле» оказались примерно 453 тыс. бойцов. Порядка 25 тыс. человек вырвались из него. Этому предшествовало многодневное кровопролитное сражение. В плен попали около 400 тыс. красноармейцев.
Прибавьте 200 тысяч в Уманском и получите искомое 600 тысяч.
О чем немцы и заявили в сентябре.
Еще раз читаем:
По немецким данным под Киевом к 24 сентября было взято в плен 665 тыс. человек. По данным, опубликованным в 1993 Генеральным штабом Вооруженных Сил РФ, советские потери составили свыше 700 тыс. человек, из них 627,8 тыс. безвозвратно.
Вы останавливаетесь на цифре плененных в Уманском котле и делаете вид, что это как раз и есть Киевский котел. Или приводите цифру по Киевскому котлу в 400 тысяч, что опять не то.
Немцы не делили, а плюсовали и получили в итоге 600 тысяч на 24 сентября.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:28:24 | Сообщение # 647 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Немцы не делили, а плюсовали и получили в итоге 600 тысяч на 24 сентября.
Так тоже не получается, потому что потом до конца 1941 г. был еще Вяземский котел. А общая сумма потерь за год 700 тыс., в т. ч. 628 тыс. безвозвратных. Считается, что из плененных в 1941 г. (или по конец зимы 1941-1942 гг.?) погибло 67% (от 700 - 470, даже если предполагать, что все 700 попадавшие в плен). По данным вермахта, пленных, в т. ч. погибших из них, было соответственно впятеро больше.
Не сходится ни с современными российскими, ни с вермахтовскими от 1942 г. данными.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 12:40:20 |
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:39:47 | Сообщение # 648 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Nestor,
Всё получается у всех, кроме упертого Нестора.
Даже МО РФ давно все цифры признала официально.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:42:14 | Сообщение # 649 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Даже МО РФ давно все цифры признала официально.
Я именно эти цифры и имею в виду: всего потерь за 1941 г. 700 тыс., в т. ч. 628 тыс. безвозвратных. А по данным вермахта всего пленных то ли за 1941 г., то за период по конец зимы 1941-1942 гг. 3,6 млн., в т. ч. 67% (2,4 млн.) умерших. Предположим, под 700 тыс. в российском отчете подразумевалась сумма попавших в котлы в 1941 г., а 2,9 млн. (3,6-0,7) были пленены не в котлах. Не получается, потому что по логике соотношение должно быть обратным, т. е. попавших в плен в котлах в разы больше по сравнению с плененными не в котлах.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 12:49:45 |
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:46:29 | Сообщение # 650 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цена победы. «Котлы» 1941 года
К основным «котлам» 1941 года, если брать самые крупные, относятся Минск, Смоленск, Умань (о которой, наверное, мало кому известно), Киев, Вязьма, Ржев, Брянск, Азовское море (где в окружение попало порядка ста тысяч человек), Рославль.
Что такое «котел»? Это калька с немецкого «kessel». Применительно к военному делу «котел» — это окружение, попадание войсковых соединений в кольцо противника.
«Котлы» под Киевом, Вязьмой стали для Красной армии катастрофами
Казалось бы, что страшного в том, если в «котел» попадает, допустим, несколько армий, которые имеют танки, пушки, самолеты, минометы, огромное количество техники и вооружений? Немцы тоже три раза попадали в окружение во время войны. Первый раз (и достаточно успешно) — это Демянский «котел», когда они фактически год оборонялись в этом «котле» и дивизия «Мертвая голова» Теодора Эйке продемонстрировала совершенно нечеловеческие способности воевать. Второй «котел», в который они попали, — это Сталинград, где «демянский фокус» им не удался, поскольку масштабы были уже не т. е. И третий раз немцы попали в «котел» в 1944 году, когда они все-таки сумели из него вырваться — не полностью, бросив значительную часть техники, но тем не менее им это удалось.
С нами в 1941 и 1942 годах, если не брать мелких «котелков», только крупные, это приключилось восемь раз. Почему? Начнем с самого начала. Итак, немного сухой статистики.
24 июня был стремительно захвачен Каунас, 26 — Даугавпилс. (Там, собственно, никаких «котлов» не возникло). 28 июня, то есть всего через шесть дней после начала войны, — Минск. 30 июня — Львов. А 2 июля, то есть буквально через два дня после Львова, в «котле» был уже Псков. 19 сентября был окружен Киев. Но до Киева был еще Уманский «котел», на котором мы остановимся отдельно. Собственно, что же происходило?
Мы уже говорили о том, что «котел» — это окружение, в котором оказалась армия или несколько армий. И как бы окружающие их силы противника занимаются тем, что лишают их возможности подвоза боеприпасов, провианта, нарушают их коммуникации и просто-напросто начинают сдавливать. Но при грамотном руководстве окруженными войсками «котел» играет роль своеобразного магнита, к которому притягиваются определенные силы, блокируются и не могут быть задействованы противником на других, более или менее важных направлениях.
Под Уманью в плен к немцам попало 103 тысячи наших солдат
Что же происходило в «котлах» 1941 года? Закономерность заключалась в том, что во всех случаях, когда образовывались «котлы», за исключением одного, высшее командование, находившееся в них, бросало своих подчиненных, равно как и офицеры, и буквально через несколько дней после того, как группировка оказывалась в окружении, она представляла собой просто массу неуправляемых солдат, которых никто никуда, по сути, выводить не пытался. Это была общая тенденция. Были, конечно, и исключения: до того, как пал Киев, погиб Михаил Петрович Кирпонос, обстоятельства смерти которого не совсем известны.
В качестве примера рассмотрим Уманский «котел», который образовался до того, как был взят Киев. 48-й немецкий моторизованный корпус 20 июля вышел в район Умани, и группировка немецких войск начала окружение 6-й и 12-й армий, которыми командовали генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко и генерал-майор Павел Григорьевич Понеделин. В общем, ситуация была еще не катастрофическая: с востока навстречу им двигалась 26-я армия, которая должна была помочь им прорвать этот «котел», но тем не менее этого не произошло.
Каковы были силы, которые оказались в этом «котле»? 24 дивизии в 6-й и 12-й армиях. Против них действовало 13 дивизий и 4 немецких бригады. Да, кроме этих 24-х дивизий, у Музыченко и Понеделина была еще воздушно-десантная и две противотанковые бригады. В общем, достаточно большое количество людей. Однако, оказавшись в «котле», созданном 13-ю дивизиями, вырваться из него они не смогли, несмотря на то, что с внешней стороны им на помощь пыталась прорваться 26-я армия.
Немецкие силы насчитывали 100 тысяч человек, около 3 тысяч орудий и минометов и всего 200 танков. Советские войска располагали 130 тысячами человек, более чем тысячью орудий и минометов и 384 танками, то есть имели на 184 танка больше, чем у немцев. Тем не менее последние каким-то образом сумели замкнуть вокруг наших войск кольцо, и несмотря на все попытки его разблокировать, ничего не произошло.
Самое парадоксальное, что, получив приказ прорываться на восток, силы Музыченко и Понеделина могли выйти из этого «котла», потому что на юго-востоке, на стыке с 18-й армией Южного фронта, был почти стокилометровый «коридор», который немцы не контролировали. Однако командующие армиями получили приказ от вышестоящего руководства прорываться именно на том направлении, которое им было поставлено, и, таким образом, возможность цивилизованным образом выбраться из «котла» была просто-напросто утрачена. Наши войска пытались пробиваться там, где это было невозможно, — через 48-й механизированный корпус, который к этому времени Клейст усилил.
1 августа стало переломным днем сражения за Умань. 26-я армия отошла за Днепр, и уже никто поддержать эти войска, окруженные в «котле», не мог. Ну, а 2 августа 1-я танковая группа немцев и 17-я полевая армия замкнули кольцо окружения. Таким образом, вопрос решился.
Каковы были потери в Уманском «котле»? На 20 июля, то есть когда началось окружение, наши силы под Уманью насчитывали около 130 тысяч человек. По данным штаба Южного фронта на 11 августа, из окружения вышло только 11 тысяч человек. То есть из 130 тысяч — только 11 тысяч. По немецким данным, в плен попало 103 тысячи человек, в том числе и командующие армиями (Музыченко и Понеделин), четыре командира корпусов, одиннадцать командиров дивизий. Вот такая была печальная статистика.
Приказ № 270: «Сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами»
Что же послужило основной причиной образования «котлов»? Многие исследователи называют принципиальную установку Ставки на жесткую оборону. Войска, фактически лишенные связи с Центром, не очень хорошо подготовленные, не проявляли должной инициативы, а получали только указание — «ни шагу назад, стоять насмерть».
С другой стороны, это отношение военачальников к своему собственному воинскому долгу. Взять, например, Демянский «котел», который немцы держали фактически год. Да, окружены, да, неприятно, да, снабжать войска приходится по воздуху, голодно, не хватает патрон, но командование демянской группировки никуда не убежало, управление войсками не было утрачено. В нашем же случае наблюдалась обратная тенденция: горе-командиры бросали свои войска, переставали ими управлять. Вот об этом писал Рокоссовский и другие командующие, которые собирали «беглецов» и пытались отправить их обратно выполнять их непосредственные обязанности.
Что же мы в результате получили? В «котле» под Минском немцы взяли в плен порядка 330 тысяч человек, захватили более 3300 танков. Под Рославлем в плену оказалось относительно немного людей по масштабам той войны — 38 тысяч, 250 танков. Под Смоленском — 310 тысяч человек, 3000 танков. Под Гомелем — 78 тысяч человек. Под Киевом — свыше 600 тысяч человек (гигантская цифра), почти тысяча танков, огромное количество орудий. В районе Азовского моря — 100 тысяч человек. Под Вязьмой — более 600 тысяч человек, большое количество военной техники. Совокупность получается чудовищная. После тщательного анализа всех источников было определено, что за годы войны в плен попало свыше 5 миллионов наших военнослужащих. Основная цифра пришлась на 1941 год, а также на два «котла» 1942 года.
В августе 1941 года Сталин издал приказ за № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия», согласно которому каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности. Нарушители приказа могли быть расстреляны на месте. При этом они признавались дезертирами, а их семьи подлежали аресту и лишались всех государственных пособий и поддержки.
«Командиров и политработников <…> сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.
Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров…
Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».
Кстати, как потом выяснилось, Сталин оказался еще добрым, поскольку не вставил в этот приказ высшую меру. Товарищ Жуков, носивший заочную кличку «кулак Сталина», предлагал куда более крутые решения. Например, когда он командовал Ленинградским фронтом, то приказал расстрелять семьи военнослужащих, сдавшихся в плен.
За годы ВОВ в плен попало свыше 5 миллионов советских военнослужащих
Стоит сказать еще об одной причине образования «котлов». Поскольку до июня 1941 года во время учений отрабатывался в основном наступательный ход операций, то приказы, которые войска начали получать в прифронтовых округах в первые дни войны, практически все начинались с того, что нужно контратаковать. То есть идеологии создания квалифицированной обороны и ведения боевых действий в условиях обороны не было.
У немцев все было по-другому. Если вспомнить того же Ханса фон Люка, кадрового офицера вермахта: батальон в наступлении — батальон в обороне, полк в наступлении — полк в обороне и так далее. То есть для немецких военачальников это — стандартные вещи. Для наших же командиров состояние окружения явилось, безусловно, очень большой неожиданностью, поскольку никто к нему в действительности не готовился.
https://diletant.media/articles/33585809/
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:51:08 | Сообщение # 651 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| https://diletant.media/articles/33585809/
"Дилетант" уверенно держит планку "Огонька" перестроечных времен. 
Рупор современного либерализма и исторического ревизионизма.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 12:51:48 |
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 12:56:11 | Сообщение # 652 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Каковы были потери в Уманском «котле»? На 20 июля, то есть когда началось окружение, наши силы под Уманью насчитывали около 130 тысяч человек. По данным штаба Южного фронта на 11 августа, из окружения вышло только 11 тысяч человек. То есть из 130 тысяч — только 11 тысяч. По немецким данным, в плен попало 103 тысячи человек, в том числе и командующие армиями (Музыченко и Понеделин), четыре командира корпусов, одиннадцать командиров дивизий. Вот такая была печальная статистика.
Итого попавших в плен 119-103 тыс. Немецкую цифру 103 тыс. можно считать более достоверной, поскольку к занижению вермахтовцы не были склонны. Итого в общей сумме по "Дилетанту" за 1941 г. 2159 тыс. плененных в котлах. С немецкими данными от 42 г. более менее сходится, предполагая, что остальные 1,44 млн. (3,6-2,16) были пленены не в котлах (и по начало 1942 г. включительно?).
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 13:02:38 |
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:04:58 | Сообщение # 653 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Итого попавших в плен 119-103 тыс. Немецкую цифру 103 тыс. можно считать более достоверной, поскольку к занижению вермахтовцы не были склонны.
Так это в Уманском котле.
А в Киевском свыше 600 тысяч. И в Вяземском 600 тысяч.
Только два крупнейших котла Киевский и Вяземский дали свыше миллиона.
И сколько полевых кухонь немцы должны были заранее приготовить и везти с собой дополнительно продуктов?
Да нисколько! Любая армия имеет свой запас продуктов, только в РККА те склады уничтожили по приказу свыше, обрекая пленных на голод умышленно.
И доводят это до армии через приказ № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия»
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:15:46 | Сообщение # 654 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Дилетант" уверенно держит планку "Огонька" перестроечных времен. Рупор современного либерализма и исторического ревизионизма.
Вот только Нестора в фантазиях еще никто не переплюнул.
Читай тогда Кривошеева.
http://lib.ru/MEMUARY....6603355
Пленные и пропавшие без вести
В определении масштабов людских потерь Советских Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны особое место занимает проблема, связанная с уточнением количества пленных и пропавших без вести.
Внезапное нашествие фашистской Германии на СССР поставило в тяжелые условия войска западных приграничных военных округов, преобразованных с началом войны во фронты. Заблаговременное развертывание противником превосходящих сил на главных направлениях и крайне невыгодные условия, в которых пришлось действовать в первые дни войны войскам наших фронтов, потеря связи и управления во фронтовом и армейском звене привели к образованию огромных брешей в обороне, к окружению и отсечению от основных сил фронтов не только отдельных частей и соединений, но и целых армий. При этом быстрое продвижение вражеских танковых группировок, их выход на фланги и в тыл оборонявшихся войск, непрерывные удары авиации, диверсионные действия различных групп противника вызывали в ряде случаев растерянность как рядового, так и командного состава. Далеко не все могли выдержать такие испытания, небывалое физическое и моральное напряжение. В результате большие группы отступавших войск, исчерпав все возможности к сопротивлению, лишенные всякой поддержки, попадали в плен -- одни, будучи ранеными, другие -- психологически надломленными, третьи -- до предела изнуренные от голода, холода и других лишений. Все это привело к захвату врагом в первые месяцы войны большого количества пленных, увеличению числа пропавших без вести. А потеря связи в звене армия-фронт-Генеральный штаб лишала возможности регулярно доносить как о результатах боевых действий, так и о понесенных потерях.
В любой войне бывали и пленные, и пропавшие без вести. Эти потери неизбежные спутники вооруженных столкновений. Например, за 40 месяцев войны 1914-1917 гг. русская армия потеряла пленными и без вести пропавшими 3 638 271 человек. И на территории России за то же время находилось 1 961 333 пленных солдат и офицеров противника [ 46 ].
Напряженный характер Великой Отечественной войны, участие в ней большого числа людей и боевой техники предопределили значительные потери как военнослужащих, так и гражданских лиц с обеих сторон.
Разумеется, условия, приведшие солдат к пленению, были различные. Как правило этому предшествовали окружение, ранение, физическое истощение, отсутствие боеприпасов. Каждый знал, что добровольная сдача в плен по трусости или малодушию всегда признавались воинским преступлением. Однако для основной массы советских воинов слово "добровольно" не применимо. Почти все, кто попал в фашистский плен, испытали в трагический час тяжелый психологический удар, отбросивший их из рядов советских воинов в беззащитную массу военнопленных. Многие из них предпочитали смерть мучительному позору. Однако попав в плен, большинство наших соотечественников вели себя мужественно, оставались верными Родине. Фашистский плен для них -- не только трагедия, но и большой героизм, сопротивление, постоянное стремление к побегу, вопреки жестокой лагерной системе.
К сожалению, долгие годы, военные и послевоенные, эта тема была закрытой для печати. А ведь речь шла о миллионах советских солдат и офицеров, оказавшихся в руках фашистов. Поэтому, прежде чем произвести подсчет этих утрат, остановимся на трагической судьбе бойцов, попавших в гитлеровский плен.
К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий 28 оказались в окружении и не вышли из него, 70 понесли серьезные потери и нуждались в пополнении.
Осенью 1941 г. под Вязьмой во вражеское окружение попали 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и полевые управления четырех армий. В брянском котле оказались 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков и полевые управления трех армий [ 47 ].
Окруженные советские войска активными боевыми действиями сковали 28 немецких дивизий, из которых 14 не могли высвободиться для дальнейшего наступления на Москву. В середине октября часть войск прорвалась из окружения и влилась в ряды защитников Москвы.
Ориентировочный подсчет по имеющимся архивным материалам позволяет сделать вывод, что из-под Вязьмы удалось вырваться из окружения и пробиться к своим лишь 16 дивизиям с остатками личного состава, а из брянского котла к 23 октября вышли все три полевые управления армий и остатки 18 дивизий. Всего же из этих двух районов окружения вышли 34 дивизии и 13 артиллерийских полков РГК [ 48 ]. Однако значительная часть бойцов и командиров была захвачена фашистами.
Попавшие в плен в 1941 г. советские военнослужащие неделями двигались пешим порядком в немецкие лагеря, находившиеся в Польше, Германии и других странах Европы. Сотни тысяч жертв среди военнопленных явились результатом не только этих изнуряющих маршей, голода, физического истощения и ненастья. Их число росло также за счет того, что конвоиры имели право на основе отданных командованием приказов расстреливать каждого, кто оказывал малейшее неповиновение или пытался бежать. Распоряжение расстреливать отставших от своих колонн пленных красноармейцев и командиров повлекло за собой такое количество жертв, которое исчисляется пяти, а то и шестизначными цифрами, особенно в тех районах, где после боев в окружении в лесах прятались тысячи красноармейцев [ 49 ].
Общее количество погибших на марше и при транспортировке военнопленных не установлено. В некоторых источниках приводятся цифры 200--250 тыс. чел. Однако есть все основания полагать, что погибших было значительно больше. Бесчеловечное обращение с военнопленными во время их эвакуации и транспортировки стало предметом расследования и нашло свое отражение в обвинительном заключении на процессе главных немецких военных преступников в Нюрнберге.
Объясняя на этом процессе причины массового вымирания советских военнослужащих, захваченных в плен под Вязьмой и Брянском в октябре 1941 г., представители военного руководства Германии в качестве основной причины выдвигали то, что огромное количество пленных сделало невозможным их обеспечение. Так, начальник штаба оперативного руководства генерал-полковник Йодль заявил: "Окруженные русские армии оказывали фанатическое сопротивление, несмотря на то, что последние 8-10 дней были лишены какого-либо снабжения. Они питались буквально корой и корнями деревьев, так как отошли в непроходимые лесные массивы и попали в плен уже в таком истощении, когда были едва ли в состоянии передвигаться. Было просто невозможно их вывести... Поблизости не было мест для их размещения... Очень скоро начались дожди, а позднее наступили холода. В этом и была причина, почему большая часть людей, взятых в плен под Вязьмой, умерли".
Эти объяснения являются попыткой защитить себя и свои преступления. На самом же деле массовое вымирание началось значительно раньше, еще в первые недели войны [ 50 ].
Немецко-фашистское руководство создало широкую сеть различного типа лагерей для содержания военнопленных и насильственно угнанных в рабство граждан оккупированных стран. При этом использовался опыт работы концентрационных лагерей, созданных в Германии после захвата власти фашистами. Лагеря для военнопленных делились на 5 категорий:
а) сборные пункты (лагеря);
б) пересыльные лагеря (Дулаг);
в) постоянные лагеря (Шталаг);
г) основные рабочие лагеря;
д) малые рабочие лагеря.
Сборные пункты создавались в непосредственной близости к линии фронта или в районе проводимой операции. Здесь шло окончательное разоружение пленных, составлялись первые учетные документы.
Следующим этапом движения пленных были пересыльные лагеря, которые располагались вблизи железнодорожных узлов. После первоначальной сортировки пленных отправляли в лагеря, имеющие, как правило, постоянное место расположения в тылу. Они различались по номерам. В них обычно находилось большое количество пленных. Так, Шталаг-126 в Смоленске в апреле 1942 г. содержал 20 тыс. чел. В Шталаге-350, расположенном в районе Риги, в 1941 г. находилось 40 тыс. чел. Шталаг был базой для сети основных рабочих лагерей, ему подчиненных. Последние имели по несколько тысяч узников и отличались друг от друга буквами, добавляемыми к наименованию главного лагеря.
Малые рабочие лагеря подчинялись основным рабочим лагерям или непосредственно постоянным Шталагам. Различались по наименованию населенного пункта, где размещались, и по названию основного рабочего лагеря, к которому были приписаны. Например, в деревне Виттенхейм (Эльзас), лагерь русских военнопленных в 1943 г. назывался "Виттенхейм Шталаг УС". Численность заключенных в малых рабочих лагерях была от нескольких десятков до нескольких сотен человек [ 51 ].
По неполным данным в Германии и в оккупированных ею странах размещалось 22 тыс. лагерей, в которых одновременно находилось советских военнопленных более 2 млн. чел.
Грубо попирая международное законодательство о военнопленных, законы и обычаи войны, гитлеровское военное командование с особой жестокостью относились к советским людям. Их массовое уничтожение было предусмотрено еще до нападения на нашу страну. Это проявлялось прежде всего в принципиальном согласии немецкого военного руководства на бесконтрольное уничтожение советских военнопленных особыми командами (отрядами) СС в лагерях, располагавшихся в районах военных действий. Войскам были отданы так называемые "распоряжения о комиссарах" и ряд других приказов, в которых шла речь об уничтожении всех партийных и советских работников, а также евреев и интеллигенции -- всех тех, кто мог представлять потенциальную угрозу "Великой Германии".
Стремясь к массовому уничтожению советских военнопленных, германские военные власти обрекали красноармейцев на вымирание от голода, тифа и дизентерии, не оказывая им никакой медицинской помощи. Например только на территории освобожденной Польши, по данным, установленным польскими органами власти, захоронено 883485 советских военнопленных, расстрелянных, замученных в многочисленных фашистских лагерях [ 52 ].
Жестокие условия плена, в каких оказались наши соотечественники, ежедневно увеличивали число погибших. По утверждению автора книги "Они нам не товарищи" немецкого ученого Кристиана Штрайта, из 3,4 млн. советских военнослужащих и гражданских лиц, плененных вермахтом в 1941 г. при вторжении в Советский Союз, к концу января 1942 г. в живых осталось только 1,4 млн человек. Остальные 2 млн стали жертвами расстрелов, эпидемий, голода или холода. Десятки, сотни тысяч были уничтожены командами СД или же войсковыми подразделениями по политическим или расовым мотивам.
По данным управления по делам военнопленных верховного главнокомандования вермахта, к 1 мая 1944 г. общее число истребленных советских военнопленных достигло 3 291 157 чел., из них: умерло в лагерях 1 981 000 чел., расстреляно и убито при попытке к бегству 1 030 157 чел., погибло "в пути" 280 000 человек. По другим данным фашистского командования, "к середине 1944 г. было уничтожено около 3,3 млн. советских военнопленных [ 53 ]".
Принимая во внимание то, что в числе этих жертв немецким командованием кроме военнослужащих учтены также попавшие в плен партизаны, подпольщики, личный состав незавершенных формирований народного ополчения, местной противовоздушной обороны, истребительных батальонов и милиции, а также военизированных формирований гражданских ведомств и часть лиц, угнанных на каторжные работы, приведенные данные могут соответствовать реальному числу истребленных советских людей.
Для определения действительного числа советских военнослужащих, оказавшихся в плену, был проведен тщательный анализ наших и германских архивных документов, материалов различных ведомств, а также публикаций зарубежных авторов.
В ходе исследования не удалось найти немецкие документы, содержащие полные сведения о числе советских военнопленных, захваченных до начала 1942 г. Объясняется это тем, что в 1941 г. представление донесений о числе взятых в плен советских военнослужащих не являлось обязательным. Распоряжение войскам по этому вопросу было отдано главным командованием сухопутных сил только в январе 1942 г., когда масштабы пленения значительно снизились.
Ответственность за состояние лагерей, содержание и использование военнопленных в вооруженных силах фашистской Германии была поделена между верховным главнокомандованием (ОКВ) и главным командованием сухопутных сил (ОКХ). На территории рейха вместе с присоединенными странами и областями за эти вопросы отвечал отдел по делам военнопленных главного штаба вермахта, а на территории оккупированных областей Советского Союза -- отдел военной администрации начальника тыла сухопутных сил (ведомство генерал-квартирмейстера).
В так называемой зоне компетенции главного штаба вермахта (ОКВ) с самого начала войны не проявлялось должного интереса к восстановлению статистических данных о числе захваченных и оставшихся живыми военнопленных. Организационное указание отдела по делам военнопленных от 16 июня 1941 г. не относило такие сведения к числу обязательных. Этот порядок в июле 1941 г. был изменен, но касался он учета пленных, находившихся только на территории рейха.
В июле 1941 г. на сборных пунктах и в пересыльных лагерях, расположенных в зоне ответственности сухопутных сил, скопилось большое число военнопленных, на содержание которых не выделялось никаких средств. В связи с этим был издан приказ генерал-квартирмейстера от 25 июля 1941 г. No 11/4590 об освобождении советских военнопленных ряда национальностей (немцев Поволжья, прибалтов, украинцев, а затем и белорусов). Однако распоряжением ОКВ от 13 ноября 1941 г. No 3900 дальнейшее действие этого приказа было приостановлено. Всего в этот период освобождено 318 770 чел., из них в зоне ОКХ -- 292 702 чел., в зоне ОКВ -- 26 068 чел. В общем числе освобожденных находилось 277 761 чел. украинцев. В 1942-1944 гг. из плена освобождались в основном лица, которые вступали в добровольческие охранные и другие формирования, в полицию. До 1 мая 1944 г. всего было освобождено 823 230 военнопленных, из них в зоне ОКХ -- 535 523 чел., а в зоне ОКВ -- 287 707 чел. [ 54 ]
В целях наведения порядка в учете 30 сентября 1941 г. было дано распоряжение комендантам лагерей на Востоке завести картотеки для регистрации пленных. Но при этом подчеркивалось, что данное указание должно быть реализовано только после завершения кампании на восточном фронте. И что центральному справочному отделу должны сообщаться сведения только на тех пленных, которые "после селекции", произведенной айнзацкомандами (зондеркомандами), "окончательно остаются в лагерях или на соответствующих работах". Из этого следовало, что в учетных документах центрального справочного отдела не были отражены сведения о военнопленных, уничтоженных ранее при передислокации и фильтрации. Вероятно, поэтому и не было полных статистических материалов о советских военнопленных по рейхскомиссариатам "Остланд" (Прибалтика) и "Украина", где осенью 1941 г. находилось значительное число пленных.
Отчетность отдела по делам военнопленных ОКВ, представляемая Международному комитету Красного Креста охватывала только систему лагерей, подчиненных ОКВ. Сведения о советских военнопленных стали поступать в комитет лишь с февраля 1942 г., то есть после того, как было принято решение об использовании их в качестве рабочей силы в немецкой военной промышленности (см. таблицу 174). 7 июля 1943 г. в главной ставке Гитлера состоялось заседание по вопросу использования рабочей силы в горной промышленности. В директиве No 02358/43 от 8 июля 1943 г. за подписью Г. Гиммлера указывалось: "Фюрер приказал 7 июля для проведения расширенной программы производства железа и стали непременно увеличить добычу угля, а для этого покрывать потребность в рабочей силе из военнопленных...
Пленные мужчины в возрасте от 16 до 55 лет, взятые в борьбе с бандами в зоне военных действий, армейском тылу, восточных комиссариатах, генерал-губернаторстве и на Балканах, считаются военнопленными. Это же относится к мужчинам во вновь завоеванных областях Востока. Они должны быть пересланы в лагеря военнопленных, а оттуда на работы в Германию [ 55 ]".
Следует иметь в виду, что в лагерях для военнопленных находилось большое число мирных советских граждан, которые не являлись военнослужащими и были захвачены немцами в нарушение Гаагской и Женевской конвенций. Это, например, подтверждает в своих показаниях 28 декабря 1945 г. бывший начальник отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа Остеррайх Курт. Он, в частности, пишет, что в подчиненных ему лагерях на Украине одновременно с военнопленными в отдельных бараках содержались под арестом до 20 тыс. советских граждан, взятых в качестве заложников из ряда районов, охваченных партизанским движением [ 56 ]. Еще больше заложников содержалось в лагерях военнопленных на территории Белоруссии и в Прибалтике.
Следовательно, для воссоздания действительного числа советских военнослужащих, оказавшихся в плену, необходим тщательный анализ немецких документальных источников. Это позволило бы приблизиться к истине. Между тем во многих публикациях у нас и за рубежом приводятся противоречивые, а порой явно завышенные данные.
Таблица 174
Сведения о числе советских военнопленных, находившихся в лагерях верховного главнокомандования вооруженных сил Германии (ОКБ) и использованных в качестве рабочей силы в немецком экономике в 1942-1945 гг.
В зарубежной печати (главным образом в Германии) приводится число советских военнопленных в пределах 5200000 -- 5750000 человек, причем основная их масса относится на первый период войны (июнь 1941 -- ноябрь 1942 г.). Можно предполагать, что при отсутствии достоверных материалов берутся сведения о пленных, полученные от штабов групп армий "Север", "Центр" и "Юг" в период наступательных действий в 1941 г. Так, в сводках германского верховного командования сообщалось, что в котлах под Белостоком, Гродно и Минском было взято в плен 300 тыс. чел., под Уманью -- 103 тыс., под Витебском, Оршей, Могилевом, Гомелем -- 450 тыс., под Смоленском -- 180 тыс., в районе Киева -- 665 тыс., под Черниговом -- 100 тыс., в районе Мариуполя -- 100 тыс., под Брянском и Вязьмой -- 663 тыс. чел. Итого в 1941 г. -- 2 561 тыс. чел.
Цифры внушительные, но не достаточно точные, так как фашистское руководство в число военнопленных включало не только военнослужащих, но и всех сотрудников партийных и советских органов, а также мужчин, независимо от возраста, отходивших вместе с отступающими и окруженными войсками. В итоге число взятых в плен порой превышает численность армий и фронтов, принимавших участие в той или иной операции (сражении). Например немецкое командование сообщило, что восточнее Киева взято в плен 665 тыс. советских солдат и офицеров. Между тем вся численность войск Юго-Западного фронта к началу Киевской оборонительной операции составляла 627 тыс. чел. Из этого числа более 150 тыс. действовали вне окружения, а десятки тыс. военнослужащих вышли из окружения с боями. Аналогичное положение с сообщением немецкого командования о захвате 100 тыс. военнопленных в Севастополе. Видимо, гитлеровцы подсчитали и все население города-героя, которое не смогло эвакуироваться.
В связи с этим уместно сослаться и на высказывание английского историка Д. Фуллера, утверждавшего, что верить немецким коммюнике о победах нельзя, ибо в них зачастую приводились астрономические цифры [ 59 ].
Каковы же наиболее близкие к реальным данные о числе советских военнослужащих, находившихся в годы войны в немецком плену? Основным официальным источником являются донесения о людских потерях, получаемые от фронтовых, армейских объединений, соединений, отдельных частей, которые ежемесячно анализировались в Генеральном штабе, уточнялись и дополнялись материалами о неучтенных потерях и докладывались в Ставку Верховного главного командования.
После тщательного анализа всех источников предварительно было определено, что за годы войны пропало без вести и оказалось в плену 5 млн. 59 тыс. советских военнослужащих, в числе которых 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но захваченных противником в пути в воинские части. Как выяснилось при дальнейшем исследовании, не все пропавшие без вести были пленены. Около 450-500 тыс. чел. из них фактически погибли или будучи тяжело ранеными, остались на поле боя, занятом противником [ 60 ].
В плену оказались также раненые и больные, находившиеся на излечении в госпиталях, которые были захвачены противником. Эти военнослужащие в донесениях наших войск значились в числе санитарных потерь, а противником они учтены как военнопленные. Отсутствие четкого разграничения потерь на плененных и пропавших без вести во многом объясняется и тем, что в условиях быстро меняющейся обстановки на фронте было крайне сложно установить факт пленения. Поэтому многих, не оказавшихся после боя в воинской части, заносили в число пропавших без вести. Необходимо также учитывать существовавшее в то время в армии презрительное отношение к плену, что заставляло командиров и начальников уменьшать число попавших в плен и показывать их в донесениях как пропавших без вести.
В результате изучения различных материалов авторы пришли к выводу, что фактически в немецком плену находилось около 4 млн. 559 тыс. военнослужащих, в числе которых и военнообязанные (500 тыс. чел.). Эти сведения не совпадают, да и не могут совпадать с данными, публикуемыми в зарубежной печати. Расхождения объясняются главным образом тем, что в немецких сведениях учитывались кроме военнослужащих также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.), донесения о которых в армейские (флотские) штабы и в Генеральный штаб не представлялись. Например, в составе управлений оборонительного строительства при Совете Народных Комиссаров СССР, НКВД и Наркомата обороны военнослужащие составляли небольшой процент (командный состав), а основная масса, при этом довольно значительная, состояла из рабочих и служащих. Они возводили оборонительные рубежи, укрепленные районы, строили аэродромы, дороги. Многие из них попали в окружение и плен. В их числе оказался и генерал Д.М. Карбышев, командированный для инспектирования хода строительства укрепленных районов. Не являлись военнослужащими захваченные партизаны и подпольщики, личный состав незавершенных формирований народного ополчения, местной противовоздушной обороны, истребительных батальонов, милиции. Кроме того, в первые недели войны противником было пленено большое количество граждан призывных возрастов, не призванных в Красную Армию по различным причинам, оказавшихся в зоне военных действий, немецком армейском тылу и на оккупированной врагом территории.
Следовательно, публикуемые в зарубежной печати сведения о числе военнопленных не могут быть приняты за основу для определения реального числа советских военнослужащих, оказавшихся в немецком плену.
В октябре 1944 г. в связи с вступлением советских войск на территорию европейских стран при правительстве СССР было создано Управление уполномоченного Совнаркома СССР по делам репатриации. Его возглавлял генерал-полковник Ф.И. Голиков. В делах указанного управления имеются статистические данные на 1 368 849 советских военнослужащих, возвратившихся из плена по состоянию на 3 октября 1945 г. Вот некоторые из них.
С небольшой погрешностью эти данные можно использовать при характеристике общего числа 4 559,0 тыс. советских военнопленных.
К сожалению, мы не можем с полной определенностью сказать о судьбе всех военнослужащих, не вернувшихся из плена, в том числе и о количестве погибших в неволе. Однако отдельные документы подтверждают судьбу 2 329,5 тыс. чел. (из них 1 836,5 тыс. чел. вернулись, а более 180 тыс. эмигрировали в другие страны).
Многочисленные факты свидетельствуют, что подавляющее большинство наших соотечественников в немецком плену вело себя достойно. Мужественно и стойко перенося тяготы плена и издевательства гитлеровцев, они продолжали борьбу с захватчиками. Многие из них бежали и сражались с врагом в партизанских отрядах, в формированиях движения Сопротивления на территории европейских государств. Некоторая часть из них пробилась через линию фронта к Советским войскам.
Что касается вернувшихся из плена в конце войны и после ее завершения (1836562 чел.), то они, как подтверждают документы, были направлены: около 1 млн. чел. для дальнейшего прохождения военной службы в частях Красной Армии, 600 тыс. -- для работы в промышленности в составе рабочих батальонов и 339 тыс. (в том числе 233,4 тыс. бывших военнослужащих) как скомпрометировавшие себя в плену -- в лагеря НКВД [ 61 ].
Разумеется, количество советских воинов, оказавшихся в фашистском плену, отражает страшную трагедию советского народа и его армии. Но это никак не умоляет значения нашей Победы, решающего вклада Советского Союза в разгром гитлеровской Германии и ее союзников.
* * *
Общее число людских потерь страны и ее Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне -- 26,6 млн. чел. -- свидетельствует об огромных усилиях многонационального Отечества, о неизмеримой тяжести борьбы с фашизмом, которую вынес на себе весь советский народ.
Цена Победы велика. Но жертвы были не напрасны. Это вынужденная плата за самое дорогое -- свободу и независимость любимой Родины, спасение многих стран от порабощения, плата ради уничтожения германского фашизма и японского милитаризма, ради установления мира на Земле.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:24:15 | Сообщение # 655 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Только два крупнейших котла Киевский и Вяземский дали свыше миллиона.
Если в июне 1941 г. Вооруженные силы СССР насчитывали 4 млн. 830 тыс. человек (в том числе 2 млн. 900 тыс. человек в западных пограничных округах) без учета призванных на сборы, то в начале сентября 1941 г. их численность возросла до 7 млн. 400 тыс. человек, при этом в действующей армии насчитывалось 3 млн. 990 тыс. человек.
http://militera.lib.ru/h/isaev_av5/pre.html
Призванных на сборы было, помнится, 240 тыс., но они не были вооружены. Итого на начало войны всего в строю 5 млн., в т. ч. 3 с хвостиком в западных пограничных округах. На восточном фронте у вермахта где-то столько же. После Уманского и других котлов в действующей армии 4 млн., т. е. ее численность даже еще увеличилась на несколько сотен тысяч по сравнению с численностью на начало войны. А кроме попавших в плен и дезертировавших были еще непосредственно боевые потери.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 13:26:48 |
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:29:28 | Сообщение # 656 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Nestor, Цитата Nestor ( ) После Уманского и других котлов в действующей армии 4 млн.
Призывы никто не отменял.
В итоге армия потеряла за годы войны свыше 19 миллионов.
На слушаниях сопредседатель движения «Бессмертный полк России» депутат Госдумы Николай Земцов представил доклад «Документальная основа Народного проекта «Установление судеб пропавших без вести защитников Отечества», в рамках которого были проведены исследования убыли населения, изменившие представление о масштабах потерь СССР в Великой Отечественной войне.
— Общая убыль населения СССР в 1941–1945 годах — более 52 миллионов 812 тысяч человек, — заявил Земцов, сославшись на рассекреченные данные Госплана СССР. — Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны — более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения. Общая естественная смертность военнослужащих и гражданского населения за этот период могла составить более 10 миллионов 833 тысяч человек (в том числе 5 миллионов 760 тысяч — умерших детей в возрасте до четырех лет). Безвозвратные потери населения СССР в результате действия факторов войны составили почти 42 миллиона человек.
https://www.novayagazeta.ru/article....t-schet
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:52:52 | Сообщение # 657 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Нестор, а когда в РККА был издан приказ с нормами питание напомнить?
С издания его во время польской кампании 1939 г. он продолжал действовать впредь до издания нового в 1941 г. Насколько помнится, существенно нормы не изменились.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:54:33 | Сообщение # 658 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) С издания его во время польской кампании 1939 г. он продолжал действовать впредь до издания нового в 1941 г. Насколько помнится, существенно нормы не изменились.
Ссылочкой подтвердите.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:58:41 | Сообщение # 659 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) Ссылочкой подтвердите.
Ссылки на сборник документов Загорулько я уж сто раз приводил. В сети пдф, дальше по оглавлению документов.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 13:59:22 | Сообщение # 660 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Цитата Nestor ( ) Ах, депутат... Я плакаль от умиления.
Межу прочим Земцов сослался на рассекреченные данные Госплана СССР.
Нестор ни на что не ссылаясь всех дураками представляет.
Госплан СССР тоже в дураках оказался.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 14:00:59 | Сообщение # 661 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) До 1 мая 1944 г. всего было освобождено 823 230 военнопленных, из них в зоне ОКХ -- 535 523 чел., а в зоне ОКВ -- 287 707 чел. [ 54 ]
Автор не уточняет, сколько в т. ч. с передачей СД.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 14:09:12 | Сообщение # 662 |
|
28.09.1952 - 23 .05. 2024
Группа: Эксперт
Сообщений: 25596
Статус: Отсутствует
| Цитата Саня ( ) число взятых в плен порой превышает численность армий и фронтов, принимавших участие в той или иной операции (сражении). Например немецкое командование сообщило, что восточнее Киева взято в плен 665 тыс. советских солдат и офицеров. Между тем вся численность войск Юго-Западного фронта к началу Киевской оборонительной операции составляла 627 тыс. чел. Из этого числа более 150 тыс. действовали вне окружения, а десятки тыс. военнослужащих вышли из окружения с боями. Аналогичное положение с сообщением немецкого командования о захвате 100 тыс. военнопленных в Севастополе. Видимо, гитлеровцы подсчитали и все население города-героя, которое не смогло эвакуироваться.
...
В связи с этим уместно сослаться и на высказывание английского историка Д. Фуллера, утверждавшего, что верить немецким коммюнике о победах нельзя, ибо в них зачастую приводились астрономические цифры [ 59 ].
...
В результате изучения различных материалов авторы пришли к выводу, что фактически в немецком плену находилось около 4 млн. 559 тыс. военнослужащих, в числе которых и военнообязанные (500 тыс. чел.). Эти сведения не совпадают, да и не могут совпадать с данными, публикуемыми в зарубежной печати. Расхождения объясняются главным образом тем, что в немецких сведениях учитывались кроме военнослужащих также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.), донесения о которых в армейские (флотские) штабы и в Генеральный штаб не представлялись. Например, в составе управлений оборонительного строительства при Совете Народных Комиссаров СССР, НКВД и Наркомата обороны военнослужащие составляли небольшой процент (командный состав), а основная масса, при этом довольно значительная, состояла из рабочих и служащих. Они возводили оборонительные рубежи, укрепленные районы, строили аэродромы, дороги. Многие из них попали в окружение и плен. В их числе оказался и генерал Д.М. Карбышев, командированный для инспектирования хода строительства укрепленных районов. Не являлись военнослужащими захваченные партизаны и подпольщики, личный состав незавершенных формирований народного ополчения, местной противовоздушной обороны, истребительных батальонов, милиции. Кроме того, в первые недели войны противником было пленено большое количество граждан призывных возрастов, не призванных в Красную Армию по различным причинам, оказавшихся в зоне военных действий, немецком армейском тылу и на оккупированной врагом территории.
К слову, к вопросу о примерной общей численности и доле плененных "зондерфюреров".
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Среда, 20 Марта 2019, 14:21:35 |
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 14:40:38 | Сообщение # 663 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Питание военнослужащих в 1941-1945 гг.
Статья подготовлена в рамках проекта «Великая Отечественная война в исторической памяти Юга России» Программы фундаментальных исследований Президиума РАН
В эпоху мировых войн и массовых армий возможности и конкретные пути удовлетворения продовольственных потребностей военнослужащих зависят от уровня развития экономики, типа и вида самих вооруженных сил, театра и длительности военных действий и многих других факторов. В ряде исследований по истории Великой Отечественной войны организация снабжения продовольствием РККА в 1941 – 1945 гг. рассматривается в основном с точки зрения более общей проблематики развития тыла Вооруженных сил [1]. Как правило, не уделяется внимания восприятию действовавших норм бойцами и командирами РККА, не показано, «что и как случалось поесть советскому солдату», и в публикациях документов. По верному замечанию участника войны А.З. Лебединцева, «создается впечатление, что советские солдаты – это что-то вроде ангелов, которые не пьют, не едят и до ветру не ходят» [2]. Только в последние годы, с отменой цензурных ограничений, стали широко издаваться воспоминания, дневники и письма рядовых участников войны, содержащие описания индивидуального опыта решения продовольственной проблемы, нередко существенно отличающиеся от того, что говорится в работах военных историков.
В войну Красная армия вступила, руководствуясь нормами суточного довольствия, утвержденными постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) N 1357 – 551сс от 15 мая 1941 г. и приказом НКО СССР N 208 от 24 мая 1941 года. Однако с началом войны продовольственные возможности. СССР резко сократились. Из западных областей не удалось вывезти значительную часть (более 70%) мобилизационных запасов. В 1941 – 1942 гг. страна лишилась почти половины посевных площадей. До войны в оккупированных районах производилось 84% сахара и 38% зерна [3]. На фронт была мобилизована большая часть сельского трудоспособного мужского населения и техники. Все это вело к сокращению урожаев. В 1942 г. валовой сбор зерна составил всего 38%, а 1943 г. – 37% от довоенного уровня. Только с 1944 г. началось восстановление сельскохозяйственного производства, но и в 1945 г. его валовая продукция составила лишь 60%, а продукция земледелия – 57% от довоенного уровня [4]. К тому же количество граждан, находившихся на государственном продовольственном снабжении, возросло в связи с введением карточной системы.
В результате пришлось урезать прежние нормы. Новые нормы продовольственного снабжения Красной армии были установлены 12 сентября 1941 г. (постановление Государственного комитета обороны СССР N 662; введены в действие 22 сентября приказом наркома обороны N 312) [5]. По нормам питания предусматривалось разделение военнослужащих РККА на четыре категории. Как и до войны, основу рациона составляли хлеб, крупы и макароны, картофель и овощи, мясо и рыба, а также чай, сахар, соль, приправы и специи (томат-паста, перец, лавровый лист, уксус, горчица). Дополнительно отдельные категории военнослужащих получали сливочное масло, яйца и молочные продукты, консервы, печенье и фрукты.
Нормы суточного довольствия красноармейцев и начальствующего состава боевых частей действующей армии включали 800 г ржаного обойного хлеба (в холодное время года, с октября по март – 900 г), 500 г картофеля, 320 г других овощей (свежей или квашеной капусты, моркови, свеклы, лука, зелени), 170 г круп и макарон, 150 г мяса, 100 г рыбы, 50 г жиров (30 г комбижира и сала, 20 г растительного масла), 35 г сахара. Курившим военнослужащим полагалось ежедневно 20 г махорки, ежемесячно – 7 курительных книжек в качестве бумаги и три коробки спичек. По сравнению с довоенными нормами, из основного рациона исчез только пшеничный хлеб, замененный на ржаной [6].
Нормы питания остальных категорий военнослужащих сократились. В тылу действующей армии красноармейцы и начальствующий состав стали получать меньше на 100 г хлеба, на 30 г – круп и макарон, на 30 г – мяса, на 20 г – рыбы, на 5 г – жиров, на 10 г – сахара [7].
Среднему и высшему начальствующему составу дополнительно выделялось по 40 г сливочного масла или сала, 20 г печенья, 50 г рыбных консервов, 25 папирос или 25 г табака в сутки и 10 коробок спичек в месяц. Учитывая климатические и погодные условия, в войсках первой линии Карельского фронта с декабря по февраль выдавали дополнительно 25 г свиного сала, а в районах, неблагополучных по цинготным заболеваниям, одну дозу витамина С. В случае если было невозможно организовать питание войск горячей пищей, им выдавали сухой паек [8].
Повышенный паек с обязательным горячим завтраком полагался летно-техническому составу ВВС, который также делился на четыре категории. Суточное довольствие боевых расчетов экипажей самолетов действующей армии увеличилось по сравнению с довоенными нормами – до 800 г хлеба (400 г ржаного и 400 г белого), 190 г круп и макарон, 500 г картофеля, 385 г других овощей, 390 г мяса и птицы, 90 г рыбы, 80 г сахара, а также 200 г свежего и 20 г сгущенного молока, 20 г творога, 10 г сметаны, 0,5 яйца, 90 г сливочного и 5 г растительного масла, 20 г сыра, фруктовый экстракт и сухофрукты (для компота). Суточное довольствие технического состава частей ВВС действующей армии, напротив, сократилось [9]. На самолетах также полагалось держать запас на случай аварий и вынужденных посадок (по 3 банки сгущенного молока, 3 банки мясных консервов, 800 г галет, 300 г шоколада или 800 г печенья, 400 г сахара на человека) [10].
Для проходивших лечение в госпиталях и санаториях предусматривались особые нормы питания [11].
В целом, у большинства военнослужащих РККА, за исключением ВВС, суточные пайки накануне и во время Великой Отечественной войны по калорийности уступали нормам питания в императорской армии, когда в рационе солдат вплоть до 1917 г. главную роль играли мясо и хлеб. Например, перед первой мировой войной солдат получал ежедневно 1 фунт (410 г), а с началом войны – 1,5 фунта (615 г) мяса. Только с переходом к затяжной войне с 1915 г. мясной паек уменьшился, а мясо заменялось солониной [12]. В то же время преимуществом продовольственного снабжения в РККА можно считать стремление к более сбалансированному рациону, наличие в ежедневном пайке свежих овощей, рыбы и специй, предупреждающих заболевание цингой. Общая энергетическая ценность суточного довольствия отдельных категорий военнослужащих РККА варьировалась от 2659 до 4712 калорий (см. таблицу).
Установленные нормы довольствия в течение войны не пересматривались, но дополнялись: некурящим женщинам-военнослужащим стали выдавать по 200 г шоколада или 300 г конфет в месяц взамен табачного довольствия (приказ от 12 августа 1942 г.); затем аналогичную норму распространили и на всех некурящих военнослужащих (приказ от 13 ноября 1942 г.) [14].
В реальности утвержденные нормы питания не всегда можно было выполнить. Серьезные проблемы с питанием ожидали новобранцев в учебных лагерях и запасных частях. Воспоминания Л.Г. Андреева описывают путь 19-летнего добровольца «до фронта», начавшийся в августе 1941 г. с Тесницких лагерей в 28 км от Тулы: «Первые дни, когда еще жили домашней упитанностью, порции казались большими. Вскоре пришел голод, он не оставлял нас все время нахождения в лагере». Следующим этапом стали лагеря под Ногинском. Значительно меньше Тесницких, они оставляли впечатление большего порядка, и автор отмечает как наиболее значимый факт, что «кормили лучше». После 800-километрового марша Андреев на два месяца оказался в казармах Казани, где, по его словам, можно было бы вынести многое (холод, усталость), «если бы нас кормили». Питание напомнило Тесницкие лагеря: «та же ложка второго и плохое первое на обед, что-нибудь одно на завтрак, ложка второго на ужин, потом, впрочем, и она исчезла. Выдумывали и такую вещь: если суп варится с мясом, то в этот день выдают хлеба на 50 г меньше… И такое питание – при колоссальной нагрузке, при почти полном отсутствии отдыха! Мы истощались неуклонно и катастрофически. При изменении положения тела кружилась голова, всё скорее и скорее уставали на занятиях. Когда принимали присягу, один упал в обморок от истощения» [15].
Полуголодное существование было нормой жизни во многих военных училищах. Тягостные воспоминания об условиях пребывания в военном училище в г. Бирске в ноябре 1941 – декабре 1942 г. сохранил Л. Рабичев: «Офицеры всех рангов училища неоднократно повторяли знаменитую крылатую фразу Суворова: «Тяжело в учении – легко в бою!» Завтрак, видимо, входил в понятие учения. Старшина на завтрак выделял пять минут. Два курсанта разрезали несколько буханок черного хлеба на ломтики. Они торопились, и ломтики получались у одних толстые, у других тонкие, это была лотерея, спорить и возражать было некогда. На столе уже стоял суп из полусгнивших килек, кильки приходилось глотать с костями. На второе все получали пшенную кашу» [16].
Впрочем, плохо кормили не только курсантов, но и начальствующий состав, находившийся в резерве. Проверка питания политработников, находившихся в резерве Главного политического управления РККА при Военно-политическом училище имени М.В. Фрунзе, показала, что оно было «организовано из рук вон плохо». Столовая военторга «представляла собою захудалую харчевню, полную мусора и грязи. Качество приготовляемой пищи низкое». На две с лишним тысячи питавшихся имелось лишь 44 тарелки, в результате «создавались неимоверно большие очереди, в которых политработники ежедневно простаивали многие часы, получая завтраки в 15 – 16 часов, обеды в 4 – 5 часов ночи, а на ужин времени не оставалось. Все это приводило к дезорганизации внутреннего распорядка в резерве и срыву учебных занятий политработников» [17].
Разговоры о том дне, когда можно будет «любой ценой попасть на фронт», были массово распространены в этой среде людей, постоянно живших впроголодь. Значительная часть курсантов и «запасников» писала рапорты о досрочной отправке на фронт. О том же неотступно думали многие бойцы, находившиеся в учебных лагерях: «тянуло на фронт – верилось, что он изменит жизнь, и казалось почему-то, что вернет домой» [18]. Представлялось, что физические страдания и истощение должны иметь какой-то смысл. И таким единственным смыслом было спасение Родины.
Представление о том, что на фронте питание было лучше, чем в тылу, находит свое подтверждение в немалом количестве свидетельств. В большинстве военнослужащие из действующей армии сообщали домой о хорошем и даже отличном питании, плотной, сытой еде. «Кушаем и пьем, как будто находимся не на фронте, а дома», – писал артиллерист М.З. Леверт в сентябре 1941 года [19]. Главная «разгадка» этой, преобладающей практически в любой период войны оптимистической позиции заключается в желании фронтовиков успокоить родных относительно своего положения. В такой линии поведения проявилась и общая непритязательность, закрепившаяся в поведении советских людей еще в мирное время. В силу неприхотливости, привычки «затягивать пояс» и в менее жестких условиях военнослужащие, в массе своей, с готовностью рассматривали военный паек (тем более, когда он соответствовал установленным нормам) как достаточный, удовлетворительный.
Откровенно высказаться о проблемах с питанием военнослужащие позволяли себе в особых обстоятельствах, например, когда отправляли письмо с оказией или с посылкой. «Это письмо не пройдет через рогатки цензуры, так как я его посылаю в посылке. Можно кое-чего и пооткровенничать, – писал жене А. П. Поповиченко. – Кормят нас скверно, три раза в сутки кругом, бегом, вода и гречневая крупка, жидкий супишко, и чай, хлеба 650 гр. Чувствую упадок сил, но это не только я один, а все мы, и командиры и бойцы. Бойцы, конечно, открыто говорят о недовольстве таким питанием» [20]. Прибегали также к помощи родного языка. К примеру, связист П. Т. Кемайкин писал родителям в Мордовию на мокшанском языке, что часто приходится «сидеть голодным» [21].
И все-таки многие фронтовики употребляли в своих письмах формулу «обут, одет и каждый день сыт», символизировавшую для них стабильность особого толка. Военный переводчик В. Раскин писал по этому поводу: «Уже два года я фигурирую как одна из единиц в строевой записке. Быть включенным в строевую – значит быть накормленным. Работа ли или бездельничанье – я всегда получу положенное (за вычетом того, что уворуют интенданты, повара и пр.). Это очень своеобразная экономика, своеобразные производственные отношения внутри паразитического организма» [22]. Красноармейцы существенно выше оценивали свое положение в сравнении с тем, в каком находились их семьи в тылу, о чем они знали из частной переписки и доносившихся слухов.
Но и на фронте условия и формы доведения пайка до солдата нередко были далеки от установленных норм. Проверка организации питания в частях и соединениях Северо-Кавказского фронта в конце июня 1942 г. показала, что «пища готовится однообразная, преимущественно из пищевых концентратов. Овощи в частях отсутствуют при наличии их на фронтовом складе». В 102-м отдельном инженерно-строительном батальоне продукты выдавали непосредственно бойцам, и каждый самостоятельно готовил себе «в котелках, банках от консервов и даже в стальных шлемах». В некоторых частях «вследствие халатного отношения к своевременному подвозу продовольствия, а также благодаря неправильным приказаниям должностных лиц начсостава» красноармейцы вообще не получали положенного по нормам продовольствия. Командир 105-го стрелкового полка подполковник Ивакин «приказал двух быков, полученных для убоя на мясо, использовать в. запряжки и не забивать. Бойцы в этот день мяса не получали, и на его замену не было выдано рыбы» [23].
В конце 1942 г. проводилась проверка питания в 8-й гвардейской стрелковой дивизии им. генерал-майора И.В. Панфилова. В изданном по итогам проверки приказе заместителя наркома обороны генерал-полковника интендантской службы А.В. Хрулева отмечалось: «Пища готовится плохо. Вкусовые качества и калорийность ее весьма низкие, повара подготовлены слабо, и работа с ними не организована. Кухни находятся в антисанитарном состоянии и не оборудованы. Кухонной посуды крайне недостает, а имеющаяся содержится в грязном виде». За октябрь-декабрь 1942 г. пищевая ценность в сутки на бойца составляла от 1800 до 3300 калорий: «По халатности и бесконтрольности армейского аппарата дивизией систематически недополучались продукты». В октябре было недополучено 2,1% мяса, 63% жиров, 46% овощей, 4% сахара, 2,5% соли, 26,8% табака. В ноябре – 20,3% мяса, 52,4% жиров, 8,7% круп, 42,6% овощей, 29% табака, 23,5% сахара, 3,7% соли. В декабре 30-й гвардейский стрелковый полк недополучил 6,1 суточную дачу хлеба, 17 – мяса, 20 – жиров, 19 – муки, 2,5 – сахара, 29 – овощей, 11 – махорки. То же наблюдалось и в других частях дивизии, хотя на фронтовом складе и армейской базе «имелось достаточное количество продуктов всех ассортиментов, что позволяло бесперебойно снабжать продовольствием все соединения фронта». Бойцы 238-й, 262-й стрелковых дивизий Калининского фронта во время марша в течение 3 – 5 дней получали по 200 – 250 г сухарей в сутки. Бойцы 32-й и 306-й стрелковых дивизий и 48-й механизированной бригады в течение пяти дней не получали даже хлеба. В результате острого голодания у многих бойцов появились различные заболевания, а в 279-й стрелковой дивизии в ноябре на почве недоедания умерло 25 человек [24].
«Вообще-то военный паек был очень хорош, – спустя 60 лет писал о своем фронтовом опыте Н.Н. Никулин, – в день полагалось 900 г хлеба зимой и 800 летом, 180 г крупы, мясо, 35 г сахара, 100 г водки во время боев. Если эти продукты доходили до солдата минуя посредников, солдат быстро становился гладким, довольным, ублаженным. Но, как всегда, у нас много хороших начинаний, идей, замыслов, которые на практике обращаются в свою противоположность. Еда не всегда была в наличии. Кроме того, ее крали без стыда и совести, кто только мог. Солдат же должен был помалкивать и терпеть» [25].
Действительно, причиной недостаточного питания нередко являлись злоупотребления тыловых служб. Порой командиры обворовывали собственных бойцов. В декабре 1942 и январе 1943 г. были установлены крупные недочеты в расходовании, хранении и учете продовольствия и фуража в соединениях и частях Воронежского и Юго-Западного фронтов. Начальник административно-хозяйственного отдела 60-й армии старший лейтенант интендантской службы Эстрюп в декабре 1942 г. выдал сверх норм на питание личного состава штаба 1768 кг хлеба, 532 кг крупы, 697 кг мяса, 210 кг сахара, 100 кг жиров. Начальник административно-хозяйственного отдела 6-й армии капитан интендантской службы Менакер и его заместитель техник-интендант 1-го ранга Семенов в ноябре-декабре 1942 г. перерасходовали 755 кг хлеба, 54 кг сахара, 250 кг консервов, 132 кг печенья, 69 кг жиров [26].
«Есть войны закон не новый:
В отступленье – ешь ты вдоволь,
В обороне – так и сяк,
В наступленье – натощак» [27].
Это правило, выведенное героем поэмы А. Твардовского «Василий Теркин», в основе своей подтверждается фронтовиками, хотя о достатке продовольствия в начальный период Великой Отечественной войны говорить не приходится. Именно во время отступления среди советских военнослужащих прочно закрепилась практика обращения за непосредственной продовольственной помощью к жителям тех населенных пунктов, через которые они проходили.
В обороне уже сами энергетические затраты организма снижались, так как не было «атак, изнурительных маршей, перебежек и переползаний» [28]. Кухни находились рядом, и за время в обороне военнослужащие привыкали к регулярности и даже полновесности порций. Как правило, на передовой, под постоянным обстрелом противника, горячее питание доставляли в термосах, чаще всего один раз, ночью. В тылу или во время затишья в боях налаживалось двух- или трехразовое горячее питание, разумеется, если интендантские службы справлялись со своими обязанностями. Проверка, проведенная Военным советом Южного фронта в июне 1942 г. в 12-й и 18-й армиях, позволила установить: «Как правило, бойцы жалуются на недоброкачественность пищи, на жидкую и однообразную пищу, доставляемую им в остывшем состоянии». В частях 37-й и 56-й армий питание также страдало однообразием, а «зелени во всех частях красноармейцы не получают». В роте ПТР 1137-го стрелкового полка 339-й стрелковой дивизии «пьют вместо чая сырую воду с сахаром». В 1171-м стрелковом полку той же 339-й дивизии «вместо хлеба получают сухари, хотя имеется полная возможность обеспечить хлебом». В 689-м артиллерийском полку «изо дня в день кормят перловым и пшенным супом. Пищу готовят к 16 – 17 ч в тылу и приносят на позиции за 6 км в термосах к 19.30 остывшей и невкусной» [29].
В наступлении существовали объективные трудности для организации питания: на маршах походные кухни и обозы не успевали за продвигавшимися вперед войсками. Готовить еду «на ходу» было затруднительно, а ночью не разрешалось разжигать огонь. В результате бойцам раздавали сухой паек, что порой оказывалось предпочтительнее горячей еды, так как в этом случае сокращалась возможность воровства продуктов и, по словам фронтовиков, «все наше оставалось с нами». Если перед атакой бойцы получали «неприкосновенный запас» (консервы, сухари, сало), то «нехитрая голодная солдатская мудрость учила: надо съесть все запасы до боя – а то убьет, и не попробуешь!» [30]. Но бывалые фронтовики, зная, что при брюшном ранении больше шансов выжить сохраняется при пустом желудке, перед боем стремились не наедаться и не пить.
Участники войны отмечают и различия в снабжении отдельных категорий военнослужащих, и, прежде всего, вспоминают о дополнительном офицерском пайке. Востоковед И.М. Дьяконов, служивший переводчиком в политуправлении Карельского фронта называл «замечательный» состав этого пайка: «К Новому году я получил два кубика в петлицы и стал получать офицерский дополнительный паек. В нем был, во-первых, табак, который я выменивал: сам я не курил. Затем, были хорошие консервы (тресковая печень в масле) и сливочное масло, которое я перетапливал: паек должен был превратиться в посылку для моих ленинградцев» [31].
Разница в питании могла зависеть от позиции и личных представлений командира того или иного подразделения. А.В. Пыльцын описывает, как изменился порядок питания в офицерском штрафбате, где он командовал ротой, с назначением комбатом Батурина: «Новый комбат установил и новый порядок питания командного состава, пока батальон находился вне боевых действий. Если раньше все мы питались из общего солдатского котла и только дополнительный офицерский паек отличал наше меню от содержимого котелков штрафников, то теперь штатные офицеры питались отдельно от них, в так называемой «столовой», которая располагалась в более или менее вместительном помещении. Готовили нам отдельно; не скажу, что заметно лучше, чем в ротной походной кухне, но зато ели мы уже не из котелков, а из алюминиевых мисок». Поскольку подполковник Батурин имел слабость к молоку, то он возил за собой постоянно пару дойных коров, и офицерам с «барского» стола доставались кофе или чай с молоком. Комбату с заместителями готовили отдельно, и это не столько сказывалось на качестве меню, сколько задавало строгую дистанцию. «Предыдущий комбат Осипов к подобной «дистанции» не стремился, и ни дисциплины, ни боеготовности или боеспособности это не снижало» [32].
В данной связи обращают на себя внимание появившиеся в воспоминаниях, опубликованных в последние годы, сравнения с положением в армии противника: «В Красной армии солдаты имели один паек, офицеры же получали добавочное масло, консервы, галеты. В армейские штабы генералам привозили деликатесы, вина, балыки, колбасы и т.д. У немцев, от солдата до генерала, меню было одинаковое и очень хорошее. В каждой дивизии была рота колбасников, изготовлявшая различные мясные изделия. Продукты и вина везли со всех концов Европы. Правда, когда на фронте было плохо, и немцы и мы жрали дохлых лошадей» [33].
От питания, разумеется, зависело состояние здоровья. Первой военной весной, которая далась особенно трудно, в госпитали нередко привозили дистрофиков с «нулевым дыханием». «Во время 12-километрового перехода в мартовскую грязь полки теряли по несколько солдат умершими от истощения», – вспоминал Б.А. Слуцкий [34]. Плохое питание обостряло хронические заболевания внутренних органов (желудка, печени), авитаминоз вызывал распространение цинги и «куриной слепоты». Дневниковые записи инженера-механика танкового полка Л.З. Френкеля (май 1942 г.) сообщают о полугодовом отсутствии овощей (в том числе наиболее важных из них – лука и чеснока) в рационе и, как следствие, возникновении цинги у бойцов [35]. Писатель-фронтовик Д.А. Гранин свидетельствует, что под Ленинградом он сам и многие из его товарищей-ополченцев заболели цингой, у них стали выпадать зубы: «Мы пальцами вставляли их обратно. Иногда зубы приживались, и это была радость. Деснами ведь не пожуешь! Батальон целыми днями сосал хвойные противоцинготные брикетики, это немного помогало, укрепляло костную ткань» [36].
Каким бедствием был авитаминоз, видно из рассказа Л.Н. Рабичева. В марте 1943 г. один не особенно надежный боец его взвода заявил, что «ничего вокруг себя не видит, ослеп». Бойца обвинили в симуляции, но на следующий день зрение потеряли 12 из 40 человек: «Это была военная, весенняя болезнь – куриная слепота. На следующий день произошла катастрофа. Ослепло около одной трети армии» [37]. Странные сумеречные шествия, напоминающие картину Питера Брейгеля Старшего, запечатлели воспоминания Н.Н. Никулина: «Один солдат вел за собою вереницу других. Большой палкой он ощупывал путь, а остальные шли гуськом, крепко держась друг за друга. Они ничего не видели. Это были жертвы так называемой куриной слепоты – острого авитаминоза, при котором человек лишается зрения в темноте. Лечить куриную слепоту можно было витаминизированным сливочным маслом. Но его разворовывали, как разворовывали и обычное масло. Болезнь стойко держалась среди солдат» [38]. С авитаминозом боролись введением в рацион овощей, рыбы, проросшей пшеницы.
Командование прилагало усилия для исправления положения с питанием военнослужащих, виновных снижали в должности и воинским звании, отправляли под трибунал. В приказах наркома обороны неоднократно отмечались «факты плохой организации питания бойцов и несоветского отношения к сохранению и расходованию продовольствия». Указывалось, что питание бойцов «в ряде частей, несмотря на полное наличие продуктов на складах и базах, организовано плохо; имеется немало случаев, когда воры и мошенники безнаказанно обкрадывают красноармейцев, выдавая им хлеба меньше положенной нормы, закладывая в котел неполное количество положенных по раскладке продуктов». Чтобы улучшить питание бойцов и командиров, приходилось использовать местные возможности по заготовке овощей. В воинских частях и соединениях создавались собственные подсобные хозяйства, при этом в некоторых армиях посевы достигали тысячи гектаров [39].
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 14:40:51 | Сообщение # 664 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Военнослужащие и сами искали собственные пути выживания. Традиционно солдат стремился находиться поближе к кухне. Наряды на кухню, обычно нежелательные в мирное время вследствие необходимости выполнения тяжелой и грязной работы, порой становились пределом мечтаний для военнослужащих тыловых частей. Характеризуя свое двухмесячное пребывание в Тесницких лагерях, Л.Г. Андреев отмечал, что «только два-три раза я был сыт, да и то не впрок – объедался. Это были дни нарядов на кухне… вконец изголодавшиеся, мы ели не разбирая и не задумываясь о последствиях – знали, что завтра снова наступит мучительное ощущение. Да, мучительное, ведь знаешь, что ничем не удовлетворишь себя». Казармы Казани запомнились ему тем, что «не был голоден за два месяца только один раз: был в наряде на кухне и там объелся, а потом мучился с животом» [40].
При наличии денег бойцы и командиры покупали продукты в системе военторга и гражданских магазинах. В лагерях под Ногинском «можно было иногда доставать хлеб в ларьке, хотя очереди за ним были колоссальные. Я чаще всего использовал то, что у меня были деньги: платил, и мне доставали хлеб». Курсанты 2-го Владивостокского военно-пехотного училища, располагавшегося в Комсомольске-на-Амуре, во время лыжной подготовки проложили маршрут невдалеке от магазина, полки которого были заполнены исключительно крабовыми консервами. Крабами сдабривали утреннюю порцию перловой или овсяной каши [41].
Поскольку деньги на покупку продуктов были не у всех, начиналась незаконная обменная торговля, происходили нехитрые натуральные сделки: «В первый день я не мог есть ни супа, ни каши и поменял их на четыре компота. Оказалось, что существовала отработанная практика обменов. За суп – два компота, за второе – четыре, за хлеб и сахар – второе, или наоборот» [42]. В.В. Сырцылин, которому в пути надоели вобла и лещ, на полустанках менял их на картофель. В городе он, продав картофель, на вырученные деньги покупал хлеб, часть которого сразу же менял на табак [43]. Получив продукты на 15 дней пути (колбаса, сельдь, сахар, сухари, чай), младший лейтенант 3. Клейман, страдавший от отсутствия горячей пищи, обменял половину выданной рыбы на крупу. Обмен процветал и в окопах. «Табак на сухари, порция водки на две порции сахару. Прокуратура тщетно боролась с меной», – вспоминал о «меновой торговлишке» Б.А. Слуцкий [44].
В продажу шли и сохранившиеся немногочисленные домашние вещи, и предметы военного обмундирования, амуниции и снаряжения. С.И. Шампаньер сообщал жене: «Я очень рад, что избавился от личных вещей… Теперь и легче стала сумка и немножко поправился – молочко пил, малинку едал, огурчики и лук и все, что можно летом достать в деревне. В общем, из простынь, и маек, и полотенец можно делать съедобные вещи, что иногда труднее сделать, имея деньги». М.И. Сороцкин, осенью 1942 г. находившийся в учебной части в Муроме, писал жене: «Если тебе нетрудно и есть возможность, Манечка, то пришли мне денег сколько сумеешь. Изредка я покупаю себе здесь помидоры (30 – 35 р. кило), молока (40 р. литр) и кушаю. С хлебом [дело] обстоит плохо» [45]. Посылки из дома скрашивали меню фронтовиков. Родные вкладывали в них пряники, печенье, колбасу, шоколад, конфеты, сахар, сухари. Именно сухари, наряду с табаком и папиросами, просили прислать наиболее часто. В условиях, когда «жрать хотелось постоянно», «курение хоть ненадолго притупляло чувство голода» [46].
Не забывали о сладостях. Сержант медицинской службы Ф. Кривицкая, проходившая службу в полевом госпитале, писала матери в Москву: «Мамуська, если опять есть коммерческие магазины (мне один летчик сказал, что есть), то пришли мне чего-нибудь сладкого (конфет, печенья), хочется вкусного. Но если большие очереди, то ничего не надо, и без вкусного обойдусь. А если будешь присылать, то пришли мне мед, эмблемы и 16-угольник». Единственное, о чем после двух месяцев пребывания на фронте просил москвич Ф.В. Слайковский, были галеты и драже («не обязательно, просто побаловать себя») [47]. Однако сознавая тяжелое экономическое положение близких, большинство военнослужащих либо вовсе отказывались от посылок из дома, либо просили, чтобы родные не тратились и присылали продукты подешевле.
Нередко бойцы и командиры получали посылки и от совсем незнакомых им людей. Присылаемое сельскими жителями обычно состояло из продуктов (кусочек сала или домашней колбасы с чесноком, сухофрукты или пара яблок, булочка с запеченным внутри яичком – все заботливо упаковано в сумку из домотканого холста), за исключением кисета с табаком и вложенным письмом. Из города чаще присылали канцелярские товары и, как правило, печенье [48].
Эту форму добровольной помощи ГКО СССР 18 мая 1942 г. регулировал специальным постановлением N 1768-с «Об улучшении организации доставки по назначению и упорядочению учета подарков, поступающих для Красной армии от населения страны» (объявлено в приказе наркома обороны СССР N 0400 от 20 мая). Согласно постановлению, именные подарки красноармейцам и командирам, а также продовольственные подарки от населения и организаций, предназначенные для определенных воинских частей, соединений и армий, требовалось «доставлять строго по назначению в соответствии с пожеланиями отправителей». Остальные подарки полагалось направлять на фронтовые и армейские базы, где из них формировались индивидуальные посылки-подарки для отправки в части, подразделения и госпитали для выдачи бойцам и командирам. Продукты, оставшиеся от комплектования индивидуальных посылок, а также скоропортящиеся и трудно обрабатываемые в полевых условиях (муку, крупу, мясо, рыбу, растительное масло, овощи, сухофрукты, вино, специи, хозяйственное мыло) следовало отправлять в части действующей армии как дополнение к пайку [49].
Рацион фронтовиков от случая к случаю пополнялся боевыми трофеями, когда удавалось захватить походные кухни противника или запасы на складах. Удачно атаковав румын, взвод А.З. Лебединцева завладел полевой кухней с мамалыгой, которая «голодным» очень понравилась [50]. Н.Н. Никулин с удовольствием вспоминал «прекрасную вещь» – сухой гороховый суп в пачках (гороховый концентрат), попадавшийся в брошенных немцами складах или фургонах с продовольствием. Некоторые продукты вызывали удивление. Таков был, к примеру, «какой-то гибрид эрзац-меда со сливочным маслом в больших брикетах» (советские солдаты делали из него сытные бутерброды), а также трофейный хлеб, запечатанный в прозрачную пленку с обозначенной датой изготовления: 1937 – 1938 годы [51].
В.В. Сырцылин «рассыпался в благодарностях» немецким летчикам за неточные попадания: «Спасибо им – много к нам в окопы колбасы, хлеба и шоколадок нашвыряли, а немчура голодная сидит в окопе напротив и облизывается и сердится на своих летчиков, что те ошибаются» [52]. Впрочем, иногда происходило и наоборот. Бывало и так, что противники «мирно» делили между собой один и тот же продукт. Так произошло, например, с диким медом, который взялись добыть ночью Н.Н. Никулин с сослуживцем. Закончив свое опасное предприятие (для этого понадобилось «натянуть на лицо противогаз, шею обвить портянкой, а на руки надеть рукавицы»), солдаты увидели стоявших поодаль немцев: «Они тоже шли за медом и вежливо ждали, когда мы уйдем». Подобные «импровизированные перемирия», заключаемые на почве голода или скудости солдатского меню, не мешали наутро «рвать друг другу глотки и разбивать черепа» [53]. Б.А. Слуцкому тоже запомнился эпизод, когда за выросшей в нейтральной полосе малиной лазили по ночам представители обеих армий.
Ягоды хорошо дополняли рацион. «Зреет малина, кто не разевает рот на самолеты, всегда может организовать себе десерт. Земляника уже кончается, ее здесь тоже порядочно…», – писал в июле 1943 г. с передовой В. Раскин [54]. Иногда они вообще служили основным продуктом: «Питаемся мы прекрасно, я черникой уже объелся» [55].
Универсальным питанием в суровых походных условиях служила картошка. «Наберем на первом попавшемся огороде картофеля и варим прямо в ведре, а потом садимся вокруг, как цыгане, и кушаем, кто руками, ножом, ложкой, а кто и просто палочкой». Картошку солдаты называли «благословенной». Впоследствии удивлялись, как много могли ее съесть за один раз («съеденное нами сейчас напугало бы меня»). «Солдатский желудок, привыкший пустовать и никогда не наполняться жалкими «котиными» порциями, при первой возможности обнаруживал удивительную способность растягиваться до невероятных размеров» [56].
Нередко выручала и рыбалка. По словам П.В. Синюгина, во время наступления под Таганрогом в феврале 1943 г. тылы значительно отстали, и солдаты пухли от голода. Быт наладился весной – не только потому, что стали подвозить продукты: «Рядом речка Мертвый Донец, рыба пошла, судак. Мы от каждого расчета по одному человеку выделяли рыбу ловить. Притащат ребята рыбу в вещмешках, повар сварит, а соли нет. Хоть и несоленной, но питались рыбкой» [57].
Приходилось использовать в пищу и колосья, липовые почки, желуди, различные суррогаты. Во время строительства дорог и мостов на перевале вблизи Туапсе в конце 1942 г. политрук 150-го инженерно-заградительного батальона А. Кобенко записал в дневнике, что, когда иссякли продукты, бойцы более недели питались каштанами, сухофруктами и фундуком [58].
Особенно трудно приходилось курившим: «Курящие очень мучились, могли променять и хлеб и водку на курево. Что делали? Конский помет, который года два валялся, уже перегнил весь, иголкой собирали, заворачивали и тянули, курили. Мы с ними, с курящими, и ругались, и морду набьем, чтобы отучить. Тяжело курящим было. Лучше ему хлеба не дай, чем папирос» [59].
Многие источники упоминают использование конины, нередко добываемой нелегально (забивали здоровых лошадей). Слуцкий утверждал, что такая практика распространилась первой военной весной: «До сих пор помню потный сладкий запах супа с кониной. Офицеры резали конину на тонкие ломти, поджаривали на железных листах до тех пор, пока она не становилась твердой, хрусткой, съедобной». Зимой 1941 г. Н.Н. Никулин, воевавший на Волховском фронте, оказавшись на грани дистрофии, вырубал топором «бифштексы» из мерзлой ляжки откопанного из-под снега мерина [60].
Массовый характер употребление в пищу конины приобрело весной 1943 года. Советские войска вели жестокие наступательные бои, а продовольственный эшелон, как вспоминал Л.Н. Рабичев, отстал на 100 километров. На третий день голодного существования связисты и артиллеристы обратили внимание на трупы людей и лошадей, погибших предыдущей осенью и зимой: «Пока лежали засыпанные снегом, были как бы законсервированы, но под горячим лучами солнца начали стремительно разлагаться. С трупов людей снимали сапоги, искали в карманах зажигалки и табак, кто-то пытался варить в котелках куски сапожной кожи. Лошадей же съедали почти целиком. Правда, сначала обрезали покрытый червями верхний слой мяса, потом перестали обращать на это внимание. Соли не было. Варили конину очень долго, мясо это было жестким, тухловатым и сладковатым, видимо омерзительным, но тогда оно казалось прекрасным, невыразимо вкусным, в животе было сытно и журчало» [61].
Когда солдаты находились на «подножном корму», в ход шло все: и оглушенная разрывами снарядов рыба, и украденные куры. Лебединцев описал случай на узловой станции Минеральные Воды, где скопились эшелоны с эвакуированными грузами и скотом. Поскольку состав со свиньями какого-то совхоза «уже никто ничем не кормил» и «свиньям было впору поедать самих себя в вагонах без корма и воды», Лебединцев с другом решили упросить свинарок дать им поросенка. Получив отказ, подстрелили поросенка («избавив от голодных мучений»), а девушки из близлежащих домов его приготовили, добавив от себя молодой картофель прямо с грядки [62].
В массе случаев такие «реквизиции» были необходимостью, позволявшей выжить тем, кто, не раздумывая, должен был отдать жизнь за Родину. Мука, добытая во время налета на железнодорожный вагон, спасла жизни Л.Г. Андрееву и его товарищам, добиравшимся до фронта (всю дорогу они варили из нее похлебку), – те жизни, которые спустя несколько недель были отданы в бою за полуразрушенную деревню Черную под Старой Руссой (от батальона осталось 18 человек). Незадолго до этого боя, оказавшись совсем близко от передовой, замерзшие и голодные, в полубреду, солдаты лыжного батальона в несколько мгновений «растащили по буханкам» грузовик, наполненный хлебом. Шофер кричал, натягивал брезент, но сделать ничего не мог [63].
На дорогах войны солдатам нередко приходилось питаться по так называемому «бабушкиному аттестату», то есть полагаться на доброту и расположение местного населения. Измученные голодом, фактически они не имели другого выхода, как «попрошайничать». Порой хозяева сами проявляли инициативу и делились с солдатами своими запасами. Однако военнослужащие вспоминают и другие случаи. В. Извеков описывает, как в октябре 1941 г., в отступлении, солдаты его части разбрелись по домам в близлежащей деревне в поисках пропитания. Хотя ему и «претило попрошайничество», Извеков миновал мазанки и обратился в добротно построенный дом, но получил отказ от хозяина-старика: «Что, довоевались, сукины дети? Побираться пошли? Грабили, грабили мужика, а теперь опять же к нему. Здорово…» [64].
Однако на такой резкий отказ вооруженным людям решались немногие, чаще такие крестьяне утаивали продукты. Отсюда – случаи, когда солдату приходилось добывать себе пропитание хитростью или иным способом. Однажды А.З. Лебединцеву и его другу хозяева дома отказались продать какие-то продукты. Он решил перезарядить барабан своего нагана: «Вынул его и начал шомполом выбивать пустые гильзы и вкладывать боевые патроны. Я как-то даже не придал значения этому, а на деда подействовало. Он немедленно поднялся, спустился в погреб, и вынес полкаравая хлеба и сало размером с кусок хозяйственного мыла, и велел жене налить нам по миске супа. Я оставлял им денег, но они не взяли, надеясь на то, что, может, и их сынов накормит какая-нибудь доброжелательная хозяйка. Мы сердечно поблагодарили хозяев, унося не только полбулки хлеба и сало, но и теплоту в сердце» [65].
По наблюдению Б.А. Слуцкого, серьезное улучшение питания началось «с приездом на сытую, лукавую, недограбленную немцами Украину». Летом 1943 г. его рота отказалась от ужина, «накушавшись предложенными прятавшимися по погребам крестьянами огурцами, молоком, медом». Хотя отступление противника сопровождалось уничтожением продовольствия (были разгромлены бахчи, расстрелян скот), все уничтожить он не смог. В это лето была снята проблема овощей и фруктов; продовольственные отделы прекратили сбор витаминозной крапивы для солдатских борщей: «Под Харьковом фронт проходил в бахчах и огородах. Достаточно было протянуть руку за помидором, огурцом, достаточно разжечь костер, чтобы отварить кукурузы. Под Тирасполем началось фруктовое царство. Противотанковые рвы пересекали яблоневые, грушевые, абрикосовые сады… Компот и кисель прочно вошли в солдатское меню» [66].
С 1944 г. в письмах и дневниковых записях отмечаются перемены, связанные с улучшением фронтовой кухни, рациона, встречаются похвалы поварам: «Кормят нас великолепно, у нас повар Миша готовит, как лучший повар французского короля, но ему некогда проявлять свои способности, и потому он готовит по-солдатски жирно, вкусно и много». П.Л. Печерица упоминал конкурсы на лучшее приготовление пищи, которые проводились в условиях фронта [67].
Улучшившееся питание, его разнообразие стали темой писем, отправляемых фронтовиками из-за границы, особенно из Германии. Некоторые из них сообщали о полном отсутствии проблем с продовольствием сжато, очевидно, не желая бередить воображение стесненных в еде домашних. Другие – с каким-то особым куражом: «Мы уже заелись, и нам не все хочется кушать»; «Мы сало с салом едим и блинами с сладким чаем закусываем» [68]. Порой отмечалась возможность питаться «самыми изысканными лакомствами» (впрочем, под такими, в силу гастрономической неискушенности военнослужащего, могли подразумеваться вполне обычные продукты), либо говорилось о том, что «не хватает только птичьего молока» [69].
Особым вниманием пользовалось мясо, которое и в мирной жизни употреблялось большинством советских граждан не слишком часто. В.Н. Цоглин писал сестре «из дома одного сбежавшего ганса»: «Коровку зарезали и тренируемся, кто лучше сготовит. Сперва, не поверишь, 9 кг мяса съели вдесятером» [70]. О ежедневном неограниченном употреблении птицы и мяса («куры, холодное, свинина уже приелись») рассказывала в письме из Германии старший лейтенант медицинской службы Х. Идельчик [71]. Лейтенант З. Клейман сообщал, что солдаты его батареи, находясь на постое в немецкой деревне, «мяса едят сколько угодно – в котел закладывают по целой корове». Такие резкие изменения в рационе вызывали беспокойство медиков. Штабной врач жаловался, что тыловики, идя по линии наименьшего сопротивления, перегружают рационы огромными порциями мяса и вина, угрожающе перерождающими ткани [72].
Имеются свидетельства о прямом пресыщении. «Зимой 1944/45 сплошь и рядом пехота опрокидывала кухни, вываливала курганы каши на грязный снег – хоть в кашу и закладывали тогда по 600 граммов мяса на человека, а не 37 граммов непонятно чего». Неудивительно, что советские солдаты «без лишних слов делились едой» с многодетными немецкими семьями [73]. Продуктовые запасы давали возможность обмена на вещи (к примеру, в Вене за пять буханок хлеба можно было купить дамские золотые часы), отправляемые посылками на родину. Из продуктов в посылки закладывались обычно шоколад и сахар.
Особенно шиковал за границей офицерский состав. По словам очевидца, во время пребывания в Вене «завтраки, обеды и ужины состояли из нескольких блюд и из самых деликатесных продуктов, подавались они на настоящем фарфоре, пользовались мы столовым серебром, и только замечательное чешское пиво отпускали за чисто символическую плату оккупационными деньгами в хрустальных бокалах… Офицеры и вольнонаемные сотрудницы питались вместе, что напоминало не просто столовую, а как бы ресторан с официантками». На обеде в штабе армии закуски подавались на фарфоре и серебре, пили исключительно французское шампанское [74]. А.П. Поповиченко также вспоминал Вену в день первомайского торжества: «Начальник тыла полковник Карпов, что называется, разорил Вену, но на банкет доставил таких вин и закусок, что нам даже и не снилось, не только в военное время, но, пожалуй, и в мирные дни!» Ошеломительный банкет в честь Дня Победы «справляли» в особняке под Вайдгофеном [75].
По наблюдению Б.А. Слуцкого, в 1945 г. советскому солдату удалось в определенной мере восстановиться, «подкормиться» и «наесть мяса, которого с избытком хватило на многие месяцы восстановительного периода» [76]. Еще некоторое время после окончания войны трофейные продукты играли значительную роль в армейском рационе. Об этом свидетельствуют, к примеру, письма рядового В.Н. Цоглина, летом 1945 г. продолжавшего службу на 1-м Дальневосточном фронте: «Насчет еды исключительно хорошо. У нас еще с Пруссии скот имеется и другие разные трофеи». Примечательно, как автор объяснял ухудшение ситуации с питанием на исходе осени: «С питанием поскуднело, но это так и должно было быть. Трофеи не век длятся. Не скатерть-самобранка». Собственно, эти слова отражают известную готовность советского человека встретить неизбежные трудности; ему кажется вполне нормальным, что за достатком «трофейного периода» обязательно последуют привычные проблемы с продовольствием, что и подтверждает фраза из декабрьского письма: «Говорят, солдатский желудок долото переварит. Не будет хлеба – будем плотницкий инструмент употреблять» [77].
За время войны советскому солдату пришлось пережить многие тяготы, не последнее место среди которых занимала «жизнь впроголодь» или настоящий голод. Норму потребления для мужчин призывного возраста составляют 2600 – 4000 калорий в сутки. Энергетическая ценность установленных норм питания военнослужащих действующей армии отвечала этому стандарту. Однако реальное состояние продовольственного снабжения зависело от ряда факторов: периода войны, месторасположения войск, интенсивности военных действий, постановки служб войскового тыла, времени года и погодно-климатических условий.
Еще сложнее складывалось положение с питанием военнослужащих тыловых учреждений. Уже сами нормы их суточного довольствия были минимальными и не всегда соответствовали характеру нагрузки, особенно в запасных и строительных частях. При длительном питании личного состава по тыловой норме распространялись заболевания от истощения. Например, в частях Забайкальского фронта в 1943 – 1944 гг. массовый характер приобрела алиментарная дистрофия [78].
Приписываемая еще Фридриху II поговорка безапелляционно утверждает: «Армия марширует на брюхе». Однако в ее справедливости заставляют усомниться свидетельства участников Великой Отечественной войны. Одно из наиболее откровенных принадлежит поэту и гвардии майору, прошедшему войну от начала до конца, Борису Слуцкому, открывшему главу «Быт» своей автобиографической прозы «Записки о войне» следующим утверждением: «Менее высокий жизненный стандарт довоенной жизни помог, а не повредил нашему страстотерпчеству… Мы опрокинули армию, которая включила в солдатский паек шоколад, голландский сыр, конфеты» [79].
«Солдатская проза» Л.Г. Андреева, написанная им спустя год после возвращения с фронта, еще в разгар войны, сохранила страшный опыт пережитого: «Мы даже не голодны – голоден человек, осознающий ясно, что он хочет есть, в котором желание это обособлено от него; нас же голод проник всех, стал состоянием, постоянной принадлежностью мысли, чувства, ощущения, перестал ярко ощущаться, слившись целиком с нами» [80]. Память о военном голоде не отпускала фронтовиков и спустя десятилетия.
http://www.oboznik.ru/?p=46331
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 20 Марта 2019, 18:40:19 | Сообщение # 665 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Примечания:
[1]. Бохановский И.Н. Снабжение хлебом войск в полевых условиях. Канд. дисс. Калинин. 1945; Советский тыл в Великой Отечественной войне. Кн. 1 – 2. М. 1974; Роль тыла Советских вооруженных сил в достижении победы в Великой Отечественной войне. Л. 1975; Тыл Советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг. М. 1977; и др.
[2]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Отцы-командиры. М. 2004, с. 87.
[3]. Вознесенский Н. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М. 1947, с. 42.
[4]. Великая Отечественная война. 1941 – 1945. Энциклопедия. М. 1985, с. 645.
[5]. Русский архив. Т. 13 (2 – 2). М. 1997, с. 95 – 102.
[6]. Там же, с. 97.
[7]. Там же, с. 98 – 99. Красноармейцам строевых и запасных частей вне действующей армии, по сравнению с довоенным пайком и пайком боевых частей, полагалось на 150 г меньше хлеба, на 50 г круп и макарон, на 75 г мяса, на 10 г жиров, на 10 г сахара. Вместе с тем на 20 г увеличилась норма рыбы и на 100 г – овощей. Для красноармейцев караульных частей и тыловых учреждений суточные нормы питания стали меньше на 200 г хлеба, 60 г круп и макарон, 75 г мяса, 10 г жиров, 10 г сахара, но больше на 100 г картофеля. Курсантский суточный паек также сократился, и состоял из 400 г (зимой – 500 г) ржаного и 300 г пшеничного хлеба, 140 г круп, 150 г мяса, 80 г рыбы, 500 г картофеля и 285 г других овощей, 50 г сливочного масла и 15 г других жиров, 50 г сахара. Помимо чая паек включал компот из сухофруктов и суррогатный кофе.
[8]. Там же, с. 96. В действующей армии – 500 г ржаных сухарей, 200 г концентрированной пшенной каши, 75 г концентрированного горохового супа-пюре, 100 г полукопченой колбасы, заменяемой на 70 г бекона, 150 г воблы или брынзы, 100 г сухой рыбы, 113 г мясных консервов, 200 г сельди, 35 г сахара, соли и чая, вне действующей армии – меньше на 100 г сухарей, на 20 г полукопченой колбасы, на 10 г бекона, на 30 г воблы или брынзы, на 20 г сухой рыбы, на 40 г сельди, а мясные консервы не предусматривались.
[9]. Там же, с. 100 – 101. 800 г, а в зимнее время 900 г, ржаного обойного хлеба, 180 г круп и макарон, 250 г мяса, 90 г рыбы, 610 г картофеля и 410 г других овощей, 30 г сливочного масла, 25 г других жиров, 50 г сахара. Боевым расчетам экипажей вне действующей армии и летно-техническому составу, находившемуся на казарменном положении, выдавали 400 г ржаного и 300 г пшеничного хлеба, 130 г круп и макарон, 300 г мяса, 70 г рыбы, 500 г картофеля и 335 г других овощей, 60 г сливочного и 5 г растительного масла, 60 г сахара, 100 г молока, 20 г творога, 10 г сметаны, 20 г сыра, сухофрукты и фруктовый экстракт. Для технического состава частей ВВС вне действующей армии предусматривались горячие завтраки, нормы которых включали 100 г пшеничного хлеба, 30 г круп или макарон, 200 г картофеля и овощей, 100 г мяса, 30 г сливочного масла, 20 г сахара. Курящим выдавали по 25 папирос 1-го сорта или 25 г табака в сутки, 10 коробок спичек ежемесячно.
[10]. Там же, с. 96.
[11]. Там же, с. 101 – 102. Госпитальный паек содержал меньше хлеба (600 г, в том числе 300 г пшеничного), круп и макарон (130 г), мяса (120 г) и рыбы (50 г). Он также включал 450 г картофеля и 285 г других овощей, 50 г сахара, сухие или консервированные фрукты, 200 г молока, 40 г коровьего масла и 15 г других жиров, 25 г творога, 10 г сметаны, 100 г сока или ягодно-фруктовый экстракт. Для выздоравливающих увеличивалась норма хлеба до 800 г (в том числе 400 г пшеничного). Санаторный паек включал 500 г пшеничного и 200 г ржаного хлеба, 110 г круп и макарон, 160 г мяса, птицы и копченостей, 70 г рыбы, 400 г картофеля и 500 г других овощей, 200 г свежего молока, 50 г сахара, 25 г сметаны, 10 г творога, 45 г коровьего и 5 г растительного масла, сухофрукты, кофе и какао.
[12]. Оськин М.В. Русская армия и продовольственный кризис в 1914 – 1917 гг. – Вопросы истории, 2010, N 3, с. 144 – 145.
[13]. Тыл в Великой Отечественной войне. М. 1971, с. 191; и др.
[14]. Русский архив. Т. 13 (2 – 2), с. 285, 368.
[15]. Андреев Л.Г. Философия существования. Военные воспоминания. М. 2005, с. 61, 89, 92.
[16]. Рабичев Л. «Война все спишет», мемуары, иллюстрации, документы, письма. М. 2008, с. 76 – 77.
[17]. Русский архив. Т. 13 (2 – 2), с. 373.
[18]. Андреев Л.Г. Ук. соч., с. 98.
[19]. Сохрани мои письма… Сб. писем и дневников евреев периода Великой Отечественной войны. Вып. 1. М. 2007, с. 57, 81, 85; вып. 2. М. 2010, с. 80.
[20]. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. М-33, оп. 1, д. 369, л. 14.
[21]. Письма из войны. Сб. документов. Саранск. 2010, с. 165.
[22]. РГАСПИ, ф. М-33, оп. 1, д. 1400, л. 40.
[23]. Русский архив. Т. 13 (2 – 2), с. 273 – 274.
[24]. Там же. Т. 13 (2 – 3). М. 1997, с. 29, 36.
[25]. Никулин Н.Н. Воспоминания о войне. СПб. 2008, с. 61.
[26]. Русский архив. Т. 13 (2 – 3), с. 90 – 91.
[27]. Твардовский А.Т. Василий Теркин. Теркин на том свете. М. 2010, с. 105.
[28]. Пыльцын А.В. Штрафной удар, или Как офицерский штрафбат дошел до Берлина. СПб. 2003, с. 154.
[29]. Центральный архив Министерства обороны РФ, ф. 12 А(2), оп. 6005, д. 96, л. 144, 178.
[30]. Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 156, 210.
[31]. Дьяконов И.М. Книга воспоминаний. СПб. 1995, с. 541.
[32]. Пыльцын А.В. Ук. соч., с. 182 – 183.
[33]. Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 54.
[34]. Слуцкий Б.А. Записки о войне. В кн.: Слуцкий Б.А. О других и о себе. М. 2005, с. 29.
[35]. Сохрани мои письма… Вып. 2, с. 26.
[36]. Ванденко А. Дно великой войны. – Итоги, 2010, N 18(725), с. 52.
[37]. Рабичев Л. Ук. соч., с. 104.
[38]. Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 61.
[39]. Русский архив. Т. 13 (2 – 3), с. 167, 36, 319.
[40]. Андреев Л.Г. Ук. соч., с. 61 – 62.
[41]. Там же, с. 78; Пыльцын А.В. Ук. соч., с. 21 – 22.
[42]. Рабичев Л. Ук. соч., с. 76 – 77.
[43]. Герои терпения. Великая Отечественная война в источниках личного происхождения. Сб. документов. Краснодар. 2010, с. 87.
[44]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 162; Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 29.
[45]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 88; вып. 2, с. 165.
[46]. Ванденко А. Ук. соч., с. 52.
[47]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 115; вып. 2, с. 38 – 39.
[48]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Ук. соч., с. 97 – 98.
[49]. Русский архив. Т. 13 (2 – 2), с. 234 – 236.
[50]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Ук. соч., с. 135.
[51]. Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 103, 149; Пыльцын А.В. Ук. соч., с. 40.
[52]. Центр документации новейшей истории Краснодарского края, ф. 1774-Р, оп. 2, д. 1234, л. 32об.
[53]. Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 166 – 168.
[54]. РГАСПИ, ф. М-33, оп. 1, д. 1400, л. 43.
[55]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 140.
[56]. Герои терпения, с. 99; Андреев Л.Г. Ук. соч., с. 179.
[57]. Воспоминания Петра Васильевича Синюгина, 1924 г.р., записаны в г. Майкопе Е. Ф. Кринко 5.XI.2001.
[58]. Герои терпения, с. 208.
[59]. Воспоминания Петра Васильевича Синюгина.
[60]. Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 29; Никулин Н.Н. Ук. соч., с. 84.
[61]. Рабичев Л. Ук. соч., с. 111.
[62]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Ук. соч., с. 124.
[63]. Андреев Л.Г. Ук. соч., с. 102 – 103, 126 – 127.
[64]. Самый памятный день войны. Письма-исповеди. М. 2010, с. 81 – 82.
[65]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Ук. соч., с. 118 – 119.
[66]. Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 29, 31.
[67]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 261; Герои терпения, с. 229.
[68]. Сенявская Е.С. Женские судьбы сквозь призму военной цензуры – Военно-исторический архив, 2001, N 7(22), с. 38; Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 262.
[69]. Архив Научно-просветительского центра (НПЦ) «Холокост», ф. 9, оп. 2, д. 160, л. 20, 46.
[70]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 262.
[71]. Архив НПЦ «Холокост», ф. 9, оп. 2, д. 195, л. 11.
[72]. Сохрани мои письма… Вып. 1, с. 165; Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 32.
[73]. Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 29; Я это видел… Новые письма о войне. М. 2005, с. 20.
[74]. Лебединцев А.З., Мухин Ю.А. Ук. соч., с. 234, 241.
[75]. РГАСПИ, ф. М-33, оп. 1, д. 369б, л. 40, 42об., 43.
[76]. Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 32.
[77]. Архив НПЦ «Холокост», ф. 9, оп. 2, д. 160, л. 50, 57, 61.
[78]. Русский архив. Т. 13 (2 – 3), с. 268 – 269.
[79]. Слуцкий Б.А. Ук. соч., с. 28.
[80]. Андреев Л.Г. Ук. соч., с. 71.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
