• Страница 1 из 1
  • 1
Еременко Андрей Иванович - Годы возмездия. 1943–1945
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.42.48 | Сообщение # 1
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Еременко Андрей Иванович

Годы возмездия. 1943–1945


Аннотация издательства: Автор книги Маршал Советского Союза Еременко А. И. подробно рассказывает о подготовке ряда крупнейших операций, о военных действиях на Смоленщине, Южном берегу Крыма, в Прибалтике, в Чехословакии.
Содержание

Предисловие ко второму изданию [5]

От автора [6]

Глава первая. Калининский фронт [7]

Глава вторая. Открыть смоленские «ворота»! [26]

Глава третья. Враг упорствует [32]

Глава четвертая. Смоленские «ворота» открыты [45]

Глава пятая. На Керченском плацдарме [92]

Глава шестая. Стремительный удар [130]

Глава седьмая. С берегов Черного моря в Прибалтику [148]

Глава восьмая. Враг изгнан с древней тверской земли [201]

Глава девятая. Резекне и Даугавпилс снова свободны [246]

Глава десятая. Штурм лубанских болот [285]

Глава одиннадцатая. Красное знамя над Ригой [318]

Глава двенадцатая. Сражение против «Курляндский крепости» [356]

Глава тринадцатая. В боях за Моравска-Остраву [370]

Глава четырнадцатая. Впереди Прага [408]

Примечания

Список иллюстраций

http://militera.lib.ru/memo/russian/eremenko_ai3/index.html


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.44.09 | Сообщение # 2
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
От автора{1}

Предлагаемая вниманию читателей книга является воспоминаниями военачальника. Это обусловило ее содержание и форму. Автор не мог ограничиться лишь тем, что сохранилось в его памяти, ибо крупные военно-политические события, очевидцем и участником которых он являлся, не могут быть осмыслены читателем лишь на основе ознакомления с личными впечатлениями автора. В ходе работы над книгой были привлечены и использованы многие материалы, извлеченные из архивов, а также из отечественной и зарубежной исторической и мемуарной литературы, периодической печати и т. д. В ряде случаев пришлось провести и исследовательскую работу, поэтому в книге мемуарный материал сочетается с элементами военно-исторического очерка.

В своем труде о минувших военных событиях военачальник не имеет права, на мой взгляд, руководствоваться желанием увлечь читателя описанием наиболее увлекательных эпизодов и деталей своей боевой деятельности. Он должен сохранить те пропорции между различными сторонами этой деятельности, какие имелись в действительности. В книге, например, подробно рассказывается о подготовке ряда крупных операций. При этом получалось иногда так, что описание динамики действий заняло меньше места, чем изложение хода их подготовки. Но так было в действительности, ибо время, затраченное на подготовку операции, нередко обратно пропорционально периоду ее осуществления. Так, Невельская операция готовилась более месяца, а осуществилась за два-три дня.

Читатель не найдет в этой книге тематической цельности в узком смысле этого слова, поскольку речь здесь идет о действиях на трех различных участках тысячекилометрового советско-германского фронта. Повествование перекидывается с древней Смоленской земли на Южный берег Крыма, оттуда — в Прибалтику, а затем — в Чехословакию. Но связывает эти события отнюдь ее только личность автора и его восприятие действительности. Тематическая общность событий, описываемых в книге, обусловлена прежде всего тем, что всюду речь идет об усилиях Красной Армии, руководимой Коммунистической партией, направленных на разгром фашистской Германии, об изгнании оккупантов со священной земли нашей Родины, о массовом героизме советских воинов, военном творчестве штабов и командиров, об искусстве вождения войск на поле боя. Мне кажется, что различие в географических условиях театров военных действий даже подчеркивает это органическое единство в целеустремленной деятельности советского народа и его армии по ликвидации фашистского нашествия. [7]


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.47.54 | Сообщение # 3
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Глава первая.

Калининский фронт

В последний период боев на Сталинградском фронте и в особенности на Южном я с трудом передвигался. В конце января 1943 г. состояние моего здоровья резко ухудшилось. Два тяжелых ранения давали о себе знать. Все мои старания остаться в строю, хотя бы до освобождения Ростова-на-Дону, оказались безуспешными. В Москве было принято решение направить меня в Цхалтубо, Ехать предстояло через Зимовники, Моздок, Орджоникидзе, по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Путь этот в тех условиях был не из легких: дороги бомбились врагом и часто становились непроезжими из-за снежных заносов. Особенно трудным был участок пути от Зимовников до Моздока. Последние километры перед Моздоком ехали в полнейшей темноте под свист и завывание вьюги. Впереди машины шел офицер для поручений Федор Васильевич Орлов{2}, а мы медленно двигались за ним, иначе отыскать дорогу не было никакой возможности.

В пределах Кавказа дорога стала спокойнее. Мы не переставали восхищаться величественной природой этих мест, воспетых почти всеми нашими поэтами.

7 февраля вечером приехали в Тбилиси. Ночевали у командующего Закавказским военным округом генерала армии И. В. Тюленева. Встретил он нас очень радушно. Я и раньше знал Ивана Владимировича как чуткого, отзывчивого и задушевного человека, а эта встреча с ним еще более сблизила нас. На следующее утро Иван Владимирович проводил меня в Цхалтубо.

Врачи сразу же назначили мне процедуры и принялись за лечение. Однако после напряженных дней под Сталинградом и на Южном фронте я не мог примириться с вынужденным покоем и бездействием, поэтому я решил использовать это время и написать о том, что было пережито нашими войсками и мною лично в битве на Волге. [8]

Видимо, у каждого человека в жизни бывает период, когда чувствуешь особый прилив энергии. Такой период я пережил в 1942 — начале 1943 г. во время Сталинградской битвы, он продолжался и теперь в Цхалтубо, где я сумел вчерне написать свои воспоминания о Сталинграде.

Тем не менее, ежедневно слушая и читая сообщения Совинформбюро, мысленно я уносился на фронт, к тем, кто не на жизнь, а насмерть бился с врагом за наше правое дело. Радио и газеты будили воспоминания о боевых друзьях, вызывали неукротимое желание быть вместе с ними, делить с ними суровый воинский труд, вести на ратные подвиги войска, бить фашистских разбойников, очищать от них нашу священную землю. Однако лишь в апреле, когда южная весна полностью вступила в свои права, я «научился» ходить без костылей и незамедлительно сообщил о своей готовности вернуться в строй.

7 апреля 1943 г. я покинул Цхалтубо. После окончания курса лечения у меня зажили почти все раны.

Вот и Москва! Затемненная, суровая в своем могучем напряжении, но спокойная и уверенная. В Москве я был принят Верховным Главнокомандующим. Он сообщил мне, что я назначаюсь командующим Калининским фронтом. В Генеральном штабе я ознакомился с обстановкой на фронте. В тот период войска Калининского фронта подошли к Средне-Русской возвышенности — к Бельско-Духовщинской гряде Валдая. Противник создал на этом выгодном природном рубеже сильную оборону, используя болота, озера, леса и другие естественные препятствия. Всю зиму 1942/43 г. вплоть до апреля войска фронта вели бои местного значения.

Соседом справа был Северо-Западный фронт (командующий генерал-полковник И. С. Конев), а слева — Западный (командующий генерал-полковник В. Д. Соколовский).

Перед Калининским фронтом действовали части 3-й танковой армии противника под командованием генерал-полковника Рейнгардта и части 4-й полевой армии под командованием генерал-полковника Хейнрици.

Дорога в прифронтовую полосу была нелегкой, она шла по земле, недавно освобожденной от гитлеровских захватчиков: через Клин, Калинин, Ржев на Торопец. Командный пункт Калининского фронта располагался в 35 км западнее Торопца.

Путь, которым я ехал, был мне хорошо знаком. Зимой 1942 г. 4-я ударная армия вела здесь наступательные бои. Все вокруг говорило о том, что в этих местах прошел ураган войны. Города были разрушены, деревни и села сожжены фашистскими варварами. Куда ни взглянешь, всюду руины, пепел да кое-где полуразбитые трубы — признаки того, что когда-то здесь жили люди.

Глядя на эту тяжелую картину, невольно думалось: Родная земля! Сколько страданий изведала ты. Кто только не пытался завладеть твоими богатствами: орды печенегов, половцев и татар, полчища польских и шведских интервентов, тебя хотели поделить [9] империалисты Америки, Англии и Франции; неоднократно пытались завладеть тобой немецкие захватчики, начиная с псов-рыцарей. Сколько жизней отдали твои сыны, сколько крови пролили за то, чтобы ты жила, дорогая Родина. Верилось, что в последний раз изгоняем мы врага, что никогда уже больше не ступит его нога на нашу священную землю.

Вот и Торопец. Командный пункт размещался близ дер. Подсосенье, в наскоро сколоченных из досок и фанеры домиках и землянках, разбросанных по лесу на довольно значительном удалении друг от друга в целях маскировки.

На КП фронта я встретился с генералом армии М. А. Пуркаевым (командующим фронтом), членом Военного совета генерал-лейтенантом Д. С. Леоновым и начальником штаба фронта генерал-лейтенантом В. В. Курасовым, которого я хорошо знал еще по 4-й ударной армии. Высокий, стройный, с неизменной улыбкой, Курасов всегда имел свое мнение и умел отстаивать его, оптимист по характеру, он всегда сохранял спокойствие и хладнокровие. О лучшем начальнике штаба фронта нечего было и мечтать.

Товарищи кратко познакомили меня с положением дел на фронте, а вечером В. В. Курасов подробно доложил мне о состоянии войск фронта, о ходе боевых действий и о противнике.

Вслед за мной на фронт прибыл секретарь ЦК ВКП(б) и начальник Главного политического управления Красной Армии генерал-лейтенант А. С. Щербаков. Его приезд был вызван тем, что фронт испытывал большие затруднения в снабжении войск. Он должен был выяснить причины создавшегося положения и помочь нам исправить дело, главным образом в вопросах обеспечения продовольствием. Он находился на фронте в течение 5 дней. В его присутствии были проведены два очень важных совещания с аппаратом тыла фронта и с начальниками тылов армий по вопросам организации снабжения войск.

А. С. Щербаков оказал большую помощь фронту. Он встретился со всеми руководящими политработниками армий, корпусов и дивизий, глубоко вникая в конкретные вопросы партийно-политической работы, которую следовало направить на исправление положения и подъем боеготовности и боеспособности войск. Характерным для деятельности А. С. Щербакова было умение направить энергию коммунистов на решение конкретных и наиболее острых вопросов боевой деятельности и жизни войск. Одной из тяжелейших проблем было тогда налаживание питания личного состава, что объяснялось перебоями в подвозе, связанными с весенней распутицей и недостаточной требовательностью к службе снабжения в предшествующий период.

Знакомство с войсками фронта я начал с того, что на следующий же день вызвал к себе командующих родов войск, начальников управлений и служб фронтового управления с докладами. Для меня, только что принявшего командование войсками фронта, эти доклады были важны как исходные данные для работы. Конечно, [10] на одних данных из докладов соответствующих начальников строить свою работу нельзя, нужно побывать в войсках, чтобы по-настоящему почувствовать их жизнь. Подчас следует добираться до мелочей, чтобы осмыслить обстановку и состояние войск и тогда определить главное направление в своей работе. Однако и беглое ознакомление с делами фронта, по докладам соответствующих начальников, показало, что нужно немедленно наладить снабжение войск, укрепить занимаемые позиции, привести в порядок дороги и развернуть боевую учебу. Относительно снабжения войск продовольствием и боеприпасами, в которых они терпели нужду, дело сводилось к тому, чтобы организовать их подвоз, так как до сего времени система подвоза была не налажена. Вместо того, чтобы армейское звено подвоза доставляло грузы от фронтовых и армейских складов в дивизии, делалось наоборот — дивизии посылали свой транспорт за всеми грузами на армейские и фронтовые базы, но так как их транспорт не был рассчитан на такую систему подвоза, то он, естественно, не справлялся с этой задачей. К тому же бездорожье — исконный бич здешних мест, — усугубленное распутицей, еще более осложняло положение, но на фронтовых складах продовольствие, снаряжение и боеприпасы имелись в достатке.

Вторым вопросом, тесно связанным с первым, за который нужно было немедленно браться, являлся вопрос о дорогах. Необходимо было проложить достаточное количество грунтовых дорог, а также построить на местности с крайне тяжелым рельефом железнодорожный путь от ст. Западная Двина на Велиж.

Третий вопрос — подготовка войск — был также весьма существенным. Боевая учеба и в мирное и в военное время является коренным вопросом. Войска и командный состав необходимо учить всегда и везде, при любых условиях, если к этому имеется хотя бы малейшая возможность, памятуя, что залог успеха в бою — это всесторонняя подготовленность каждого воина, сколоченность подразделений и частей. Только умение действовать в наступлении и обороне, на марше и в разведке, днем и ночью, в любое время года и на любой местности может принести успех при ведении активных боевых действий.

Планируя усиленную боевую подготовку войск, мы основывались на том, что, во-первых, пополнения, поступавшие в тот период в действующую армию, не всегда были достаточно подготовлены, а во-вторых, на том, что войскам предстояло взломать мощную оборону врага, чего можно было добиться лишь при высоком уровне обученности личного состава.

Четвертый вопрос, которым всегда должны заниматься войска, находящиеся на театре военных действий, — постоянная забота командиров всех степеней об улучшении позиций своих войск. Никогда нельзя забывать, находясь на войне, что враг всегда подстерегает тебя, чтобы нанести внезапный удар.

Нужно делать все для того, чтобы действия своих войск обеспечивали успех на каждый данный момент. Это связано с большим объемом командной деятельности. При этом со всей силой должно [11] сказаться умение непрерывно вести разведку противника, уметь маскировать войска и свои намерения, внезапно наносить удары по врагу. Именно в этом направлении должны проявляться военное искусство и инициатива наших командиров.

Войска фронта находились в сложных условиях, и Ставка Верховного Главнокомандования меня ориентировала в этом отношении.

После того как мы предварительно ознакомились с состоянием дел в войсках по данным фронтового управления, были вызваны командующие армиями: генерал-лейтенант К. Н. Галицкий{3} (командующий 3-й ударной армией), генерал-майор В. И. Швецов{4} (командующий 4-й ударной армией), генерал-лейтенант К. Д. Голубев (командующий 43-й армией), генерал-лейтенант А. И. Зыгин (командующий 39-й армией), генерал-майор авиации Н. Ф. Папивин (командующий 3-й воздушной армией).

Беседы с командармами о состоянии их войск и о ходе боевых действий подтвердили наши выводы.

Естественно, что, прежде чем переходить к непосредственной подготовке наступательных операций, которые планировались Ставкой для западного направления, необходимо было ликвидировать имевшиеся недостатки. Калининскому фронту предстояло решать нелегкие оперативные задачи. Они вытекали из того, что фронт стоял на одном из важнейших стратегических направлений, в междуречье Западной Двины и Днепра, вошедшем в героическую историю нашей Родины под названием «смоленские «ворота». Это направление является ближайшим путем из центра России на запад, и тот, кто владел рубежом Велиж, Духовщина, Ярцево, — тот владел ключами от древнего Смоленска.

Здесь сама природа создала ключевую позицию, одинаково важную для тех, кто стремился на восток, и для тех, кто шел на запад. И сейчас за этим мощным естественным рубежом, занятым противником и запирающим смоленские «ворота», открывался оперативный простор в двух направлениях: на северо-запад к берегам Балтийского моря, к границам Литвы, Латвии, Эстонии, и строго на запад к границам Пруссии и собственно Германии.

Немецкое командование отлично понимало значение этого стратегического направления и заранее строило здесь мощные оборонительные укрепления, глубоко эшелонируя их.

В условиях весенней распутицы Калининский фронт испытывал особые трудности как в использовании всех родов войск в наступлении, так и при их сосредоточении. Фронт был растянут на 340 км. Его правый фланг находился севернее Великих Лук, а [12] левый примыкал к шоссе Москва — Смоленск. Болота, озера, леса затрудняли маневрирование войск, а дороги, проложенные по болотистым местам, в дождливую погоду становились почти непроезжими.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.48.22 | Сообщение # 4
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Перед войсками Калининского фронта Верховным Главнокомандованием была поставлена задача в течение ближайших месяцев прочно удерживать занимаемые позиции, совершенствовать оборону, а в отдельных случаях улучшить позиции в тактическом отношении, одновременно готовя войска к наступлению.

Ознакомившись с положением дел в штабе фронта и побеседовав с командармами, я направился в соединения и части, чтобы встретиться с солдатами, офицерами, командирами частей и соединений.

Хочется рассказать здесь, что вскоре после моего прибытия на Калининский фронт я узнал о подвиге рядового 2-го батальона 91-й стрелковой бригады 6-го стрелкового корпуса комсомольца Александра Матвеевича Матросова (15 мая эта бригада была переформирована в 254-й гвардейский стрелковый полк 56-й гвардейской стрелковой дивизии{5}). Этот подвиг был совершен еще до моего прибытия на Калининский фронт, 23 февраля 1943 г., во время боя за дер. Чернушки в районе г. Локня. О подвиге этом много говорили в штабе фронта и политическом управлении. Я поинтересовался, как отмечен самоотверженный поступок советского солдата. Оказалось, что пока никак. Это удивило меня. Я направил одного из офицеров управления фронта, чтобы на месте выяснить все детали героических действии Матросова. По возвращении он доложил, что 91-я бригада получила в районе Западной Двины, в Земцах пополнение из курсантов Краснохолмского пехотного училища. В числе курсантов прибыл рядовой Матросов. 23 февраля 1943 г. она во взаимодействии с другими частями дивизии перешла в наступление под городом Локня с задачей выйти на линию железной дороги Локня — Насва. Здесь и совершил свой бессмертный подвиг красноармеец 2-го батальона 19-летний комсомолец Александр Матросов. 2-й батальон имел задачу наступать на дер. Чернушки и овладеть ею. Противник из дзота открыл сильный пулеметный огонь, не давая продвигаться нашей пехоте. А. М. Матросов, получив приказ уничтожить укрепленную огневую точку противника, двинулся к ней по-пластунски и, израсходовав все патроны и: гранаты, своим телом закрыл амбразуру дзота. Пулемет врага замолчал. Матросов погиб смертью героя, а пехота пошла вперед и овладела Чернушками.

В дальнейшем в итоге боевых действий противник понес здесь тяжелые потери.

Рассказали мне краткую, но нелегкую историю жизни Матросова. Его отец, двадцатипятитысячник, был убит кулацкой пулей. Не перенесла этой трагедии мать, она тоже вскоре умерла, и Саша стал беспризорником, но, попав в колонии под влияние хорошего [13] коллектива и вдумчивых воспитателей, стал настоящим комсомольцем. Важную роль в формировании его характера сыграла боевая учеба в армии, куда он был призван в сентябре 1942 г.

На основании этих данных мною было направлено представление о присвоении рядовому Александру Матвеевичу Матросову посмертно звания Героя Советского Союза. Ходатайство было удовлетворено, и Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 июня 1943 г. Александру Матросову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. А затем по всему миру радио разнесло слова приказа № 269 Народного Комиссара Обороны от 8 сентября 1943 г. В нем говорилось:

«23 февраля 1943 года гвардии рядовой Александр Матвеевич Матросов в решающую минуту боя с немецко-фашистскими захватчиками за дер. Чернушки, прорвавшись к вражескому дзоту, закрыл своим телом амбразуру, пожертвовал собой и тем обеспечил успех наступающего подразделения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 года гвардии рядовому тов. Матросову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Великий подвиг товарища Матросова служит примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной Армии.

Для увековечения памяти Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова приказываю:

1. 254-му гвардейскому стрелковому полку 56-й гвардейской стрелковой дивизии присвоить наименование «254-й гвардейский стрелковый полк имени Александра Матросова».

2. Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова зачислить навечно в списки 1-й роты 254-го гвардейского полка имени Александра Матросова».

Хочется также сказать, что в дни подготовки к празднованию 20-й годовщины со дня Победы нашего народа и Советских Вооруженных Сил в минувшей войне я побывал в столице Башкирии — Уфе, где Матросов воспитывался в трудовой детской колонии и где сооружен памятник советскому юноше, чье имя стало символом солдатской верности социалистической отчизне.

Но вернемся к событиям на Калининском фронте.

Первое мая застало меня в войсках. В этот день я постарался побывать во многих подразделениях, чтобы поздравить воинов с международным пролетарским праздником.

Во время поездки по частям фронта с группой генералов и офицеров управления фронта, мы, к сожалению, установили, что некоторая часть офицерского состава, правда весьма незначительная, недостаточно хорошо знала новую боевую технику и вооружение. В этом не было ничего особенно удивительного, поскольку часть командиров и политработников, тех, которые были призваны из запаса или прошли краткосрочный курс в военных училищах, нуждалась в дополнительном обучении владению новым оружием и техникой. Но так как с учебой дело не везде обстояло благополучно, то подобное положение могло привести к нежелательным последствиям на отдельных участках фронта при начале активных [14] действий. На ряде важных в тактическом отношении участков артиллерийский огонь готовился несвоевременно, а оборонительные рубежи, занятые противником, пристреляны были не повсеместно. Поэтому не случайно, что противник в 17 час. 30 мин. 26 мая после сильной артиллерийской подготовки по высотам 166,3 и 181,0 на участке 145-й стрелковой бригады при поддержке артиллерии и авиации атаковал высоту 181,0, расположенную юго-восточнее Новоржева, и овладел ею. Попытки подразделений 145-й стрелковой бригады вернуть высоту встретили сильное сопротивление противника и не принесли желаемых результатов. Все это случилось потому, что для отражения атаки противника открыла огонь только одна артиллерийская батарея, хотя на этом направлении занимали огневые позиции не менее 12 батарей. При этом выяснилось и другое: оборона высоты была подготовлена недостаточно. Не было и блиндажей для укрытия личного состава от артиллерийского огня противника.

Или другой случай, который имел место 16 мая 1943 г. В 4 часа утра противник силою двух батальонов после сильного огневого налета под прикрытием темноты атаковал наше боевое охранение в дер. Харайлово на самом правом фланге 3-й ударной армии на границе с Северо-Западным фронтом. 1-я стрелковая рота 3-го батальона 31-й стрелковой бригады, оборонявшая Харайлово, встретила противника организованным огнем и отразила атаку. Весь день противник атаковывал наши позиции. Долго ему не удавалось окружить горстку храбрецов. Лишь ценою больших усилий (только убитыми противник потерял до 300 человек) гитлеровцам к вечеру удалось окружить Харайлово. Но и после этого бой продолжался, пока гарнизону Харайлово в количестве 50 человек в результате дерзкой контратаки не удалось прорваться в северо-восточном направлении, при этом было захвачено двое пленных солдат 331-й пехотной дивизии противника.

Таким образом, несмотря на выдающееся мужество и самоотверженность воинов 1-й стрелковой роты, населенный пункт был потерян. Это было следствием недостаточного артиллерийского обеспечения обороны.

При посещении 43-й армии пришлось с сожалением установить, что здесь излишне увлекались оборудованием командных пунктов, уделяя крайне мало внимания укреплению обороны. Объезжая соединения и части фронта, мы проводили совещания с командирами и политработниками, беседовали с бойцами. Совещания проводились, как правило, после ознакомления с боевыми действиями и боевой подготовкой войск.

Иному читателю слово «совещание», возможно, будет резать ухо. В фронтовых условиях и вдруг этакий канцелярско-бюрократический метод руководства! Но мероприятия, о которых идет речь, вообще говоря, просто по традиции называли совещаниями. На самом деле это была учеба, обмен опытом. Они проводились по большей части прямо в поле, а метод рассказа сочетался с методом показа. Здесь более опытные военачальники, а зачастую младшие [15] командиры и рядовые воины, проявившие себя в боях, рассказывали и показывали, как следует действовать, чтобы добиться успеха. На таких совещаниях обсуждались наиболее существенные для тех или иных частей и соединений вопросы. Совещания проводились в полку или дивизии и, как исключение, с представителями личного состава или командованием нескольких дивизий. После тщательной проверки соединений 3-й ударной армии было проведено совещание с командирами дивизий, полков и батальонов 357, 46, 21-й гвардейской и 28-й стрелковых дивизий. Выступая на этом совещании, я, в частности, указывал, что оборона на фронте 3-й ударной армии не всюду имеет хорошо оборудованные сооружения, что на отдельных участках ее отсутствуют противотанковые и противопехотные заграждения. Командарму, командирам соединений и частей была поставлена задача незамедлительно приступить к организации и созданию прочной обороны.

Подробно объяснялось, как следует устанавливать минные поля. Дело в том, что, например, в 145-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии не учли того, что противотанковые мины могут взрываться от детонации, и поставили мины в ряду одна от другой на два метра, а ряд от ряда на три-четыре метра.

Кроме совещаний с офицерским составом, были проведены также учебные сборы, на которых командующие родами войск проводили занятия по изучению вооружения и техники. На некоторых сборах были проведены батальонные учения, где практически осваивалась организация взаимодействия родов войск в наступлении.

При разборе учений особое внимание уделялось именно организации четкого взаимодействия пехоты с танками и артиллерией, совершенствованию огневого мастерства артиллеристов, минометчиков, танкистов и пехотинцев.

Всюду в соединениях и частях мы нацеливали командный состав на усиление активности. Непреложным законом для нас должно было стать суровое правило: «Ни минуты передышки врагу!» Необходимо было держать гитлеровцев в постоянном страхе, чтобы они не имели возможности снимать войска с нашего фронта и посылать их на другие участки.

А враг, пользуясь предоставленной ему передышкой, безнаказанно рыл ходы сообщения, траншеи, строил блиндажи и дзоты, усиленно укрепляя свои позиции.

Чтобы коренным образом улучшить использование артиллерии, был отдан приказ о совершенствовании командирами и начальниками системы огня, особенно артиллерийского, о создании армейских артиллерийских групп, находящихся в постоянной готовности к открытию массированного огня на важнейших направлениях, а также об устройстве прочных блиндажей в несколько накатов и о некоторых других вопросах.

Реализуя этот приказ, войска усилили активность. Наши огневые средства все чаще, настойчивее и результативнее стали беспокоить врага, что пришлось не по вкусу гитлеровцам, и они решили отвести некоторые свои части в более безопасные районы. [16]

Так, в ночь с 4 на 5 мая на участке 5-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор В. Г. Позняка, точнее 21-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Д. В. Михайлова (3-я ударная армия), противник начал отход на заранее подготовленный рубеж, более выгодный в тактическом отношении. Мы ему не позволили безнаказанно отойти. Как только разведка донесла об этом, сразу же была поставлена задача генерал-лейтенанту К. Н. Галицкому — командующему 3-й ударной армией — сильным отрядом, ядром которого должна была стать 6-я гвардейская стрелковая дивизия (командир — генерал-майор Ф. М. Черокманов){6}, решительно отбросить прикрывающие части гитлеровцев и выйти на новые рубежи.

В результате трехдневных боев планомерный отход противника был сорван, гитлеровцы понесли значительные потери. Части противника, вышедшие за р. Скоретница на оборонительный рубеж, проходивший по линии Кижино — Сурагино — Птахино — Васельки, были потрепаны. Этот рубеж был ранее подготовлен и очень хорошо оборудован сплошными траншеями полного профиля, пулеметными дзотами, проволочными заграждениями в 2–3 ряда кольев, прикрытыми минными полями. Перед передним краем протекала р. Скоретница с заболоченными берегами, являвшаяся естественным противотанковым препятствием.

Части 5-го гвардейского стрелкового корпуса, преследуя противника, вышли на рубеж Борки, Евдокимово, восточный берег оз. Дергановское, роща западнее Пухлово, где были остановлены огнем.

В связи с этим было решено закрепиться на достигнутых рубежах и подготовить в короткий срок оборону глубиной 3–4 км с развитой системой траншей и ходов сообщений, блиндажей для укрытия личного состава, а участок Агино, Дерганово на р. Скоретница сделать танконедоступным путем устройства плотины.

В войсках фронта развернулась работа по совершенствованию боевых позиций, по тактической подготовке частей и подразделений, по более углубленному изучению уставов, наставлений с целью поднятия организованности, дисциплины и боеготовности.

При посещении подразделений отмечались подарками и благодарностями высокодисциплинированные, знающие уставы, подтянутые и опрятно одетые воины. Получившие ранения в боях, совершившие подвиги бойцы и командиры награждались орденами. Мне припоминается такой случай. Во время посещения 28-й стрелковой дивизии (командир дивизии полковник Михаил Фомич Букштынович), находясь в расположении одного из полков, я увидел возвращающееся с обеда подразделение, подошел к нему, поздоровался с бойцами, завязалась беседа. Одновременно я присматривался к внешнему виду воинов. Было отрадно видеть, что, несмотря на суровые [17] фронтовые условия, у многих из них были подшиты свежие подворотнички. Однако были и такие, у которых подворотничков не было, у некоторых были оторваны пуговицы. Внешний вид бойцов на фронте — это в определенной степени показатель их морального состояния. Помню, в конце беседы спросил: «Товарищи, а кто имеет при себе иголку и нитку?» Поднял руку только один боец. Я подозвал его к себе. Он подошел и доложил: «Рядовой Ковалев». Молодое лицо, молодцеватая осанка, все на нем было ловко пригнано. «Ну-ка, покажите нам, где у вас иголка и нитка», — сказал я. Он снял пилотку, отвернул ее клапан и показал иголку с ниткой. За опрятный, подтянутый внешний вид воина, за умение следить за собой в тяжелых боевых условиях я объявил ему благодарность и наградил часами.

Мы собрали немало фактов, показывающих хорошую работу командиров, проявлявших заботу о своих подчиненных, и на этих конкретных фактах учили и воспитывали тех командиров (их было очень немного), в подразделениях которых не было настоящего порядка. Это вскоре дало свои положительные результаты.

Я уделил здесь внимание пробелам в работе командного состава, потому что прежде всего приходилось заниматься их устранением. Но это ни в какой мере не означает, что недостатки доминировали, напротив, они были исключением, а хорошее — правилом.

Боевой опыт учит, что успех боя, успех операции прежде всего зависит от того, насколько полно командир вооружен данными о противнике. Командир должен знать, с какой частью или соединением ему придется драться, численный ее состав, вооружение, моральное состояние, национальный состав. Он должен иметь сведения об офицерах и генералах противника, их характере, излюбленных приемах и методах их работы. Знать обо всем этом может лишь тот, кто организует непрерывную и действенную разведку. После ознакомления с делами разведки в дивизиях и армиях штаб фронта убедился, что необходимо систематически готовить разведчиков непосредственно в дивизиях. Вместе с тем проводились армейские и фронтовые краткосрочные сборы. На них учили ведению разведки всеми способами: засадой, поиском, боем и т. д.

Помнится, как поднялся на одном из таких сборов гвардии сержант Бахтюков, высокий, богатырского телосложения юноша, на первый взгляд казавшийся несколько мешковатым (на деле он был ловким и неуловимым разведчиком), и сказал: «У нас, разведчиков, добывающих «языка» поисками и засадами, громкой может быть только слава. Действовать же нам нужно беззвучно, скрытно, а огонь применять лишь при крайней необходимости».

На сборах разведчиков делились своим опытом и командиры. Выступал здесь не раз и я. При этом вопросы организации разведки ставились конкретно, связывались с условиями нашего фронта.

В дружеских беседах на сборах выявлялись нужды разведчиков. На фронте были созданы при каждой армии 7–10-дневные дома отдыха для воинов, где они могли отдохнуть и. набраться сил. Рядом [18] мероприятий, проведенных с разведчиками и для разведчиков, мы активизировали нашу разведку. Чаще стали проводиться засады, поиски, разведка боем, засылка в тыл противника отдельных групп, доставлявших ценные сведения о группировке войск противника, о системе его оборонительных сооружений и т. п.

Все действия такого характера находились под неослабным внимательным контролем штаба армии, который требовал подробных докладов. Так, в частности, докладывал мне начальник штаба 39-й армии генерал-майор Павел Федосеевич Ильиных о действиях, осуществленных силами армии в конце мая — начале июля.

В ночь на 22 мая в 39-й армии была произведена разведка боем силами отрядов, выделенных несколькими дивизиями, с целью захвата пленных и улучшения тактического положения в направлении Вердино, Старые Усохи, Старое Казарино, высота 216,1, Мужилово. Действия проводились одновременно.

В 4 часа 10 мин. утра после 30-минутной артиллерийской подготовки штурмовой отряд 134-й стрелковой дивизии в составе армейской и двух стрелковых рот 515-го стрелкового полка, следуя за огневым валом артиллерии, стремительным броском ворвался в траншеи противника на высоту 216,1. Завязался рукопашный бой. Не выдержав энергичных действий штурмового отряда, гитлеровские солдаты, бросая оружие, в панике побежали в юго-западном направлении, неся при этом большие потери. Выбив врага с высоты 216,1, захватив 11 пленных и трофеи, отряд закрепился на достигнутом рубеже.

Учитывая тактическое значение утерянной высоты, противник с 9 часов утра начал настойчивые атаки силами от взвода до роты. Однако до десяти проведенных в течение дня атак, поддержанных массированным артиллерийским и минометным огнем, успеха противнику не дали. Штурмовой отряд 134-й стрелковой дивизии прочно удерживал высоту 216,1, мужественно и организованно отражая все атаки противника. Тогда в 15 часов враг снял с участка 43-й армии роту автоматчиков и бросил ее к месту боя. Подход вражеской роты был своевременно замечен, и залпом гвардейских минометов она была почти полностью уничтожена.

Потеряв надежду выбить отряд с занятых им позиций и вернуть высоту атаками пехоты, гитлеровцы сконцентрировали артиллерию своих 197-й и 256-й пехотных дивизий. Мощный огневой налет обрушился на горстку храбрецов. Более полутора тысяч снарядов калибра 105 и 150 мм разорвалось на высоте и в непосредственной близости от нее. Казалось, все было сметено этим шквалом огня и металла, но подразделение сумело выйти из-под ураганного огня. Под прикрытием этого огневого налета до полуроты гитлеровцев заняли высоту, но новым дерзким ударом части 134-й дивизии вынудили врага откатиться назад.

В этом бою проявили отвагу и мужество командир роты старший лейтенант Г. В. Сергеев, лично руководивший боем и проявивший при этом смелость и военное мастерство; командир взвода младший лейтенант Бобровский, который первым во главе своего [19] взвода ворвался в траншеи противника, чем обеспечил успешные действия всего отряда; красноармеец Гребенюк также в числе первых ворвался в траншею, уничтожил двух пулеметчиков, обеспечив этим захват траншеи. Получив ранение, Гребенюк продолжал бой и спас жизнь заместителю командира роты по политчасти, уничтожив гитлеровца, напавшего на офицера.

185-я стрелковая дивизия действовала двумя отрядами силою до роты каждый в направлениях Старых Усох и леса юго-западнее Старого Казарино. Отряд в составе стрелковой роты в районе Старых Усох захватил в плен двух солдат 163-го пехотного полка 52-й пехотной дивизии. Другой отряд в составе отдельной роты, действовавшей в направлении леса юго-западнее Старого Казарино, захватил в плен двух солдат 352-го пехотного полка 246-й пехотной дивизии. Встретив в дальнейшем сильное огневое сопротивление гитлеровцев, оба отряда вернулись на исходное положение. Уничтожив до сотни гитлеровцев, они потеряли при этом 11 убитыми и 37 ранеными.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.48.32 | Сообщение # 5
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
178-я стрелковая дивизия действовала тоже двумя отрядами в направлении Шишкино. На рассвете 22 мая после 30-минутной артподготовки ее отряды в составе разведроты, стрелковой роты 709-го стрелкового полка и 44-й армейской отдельной роты перешли в наступление. Используя темноту, 44-я рота подобралась к траншеям противника, расположенным на линии высот 214,0 и 216,1, на расстояние 70–100 м и с началом артиллерийской подготовки, не дожидаясь переноса огня в глубину обороны противника, под разрывами снарядов, внезапно и стремительно атаковала боевое охранение противника. В результате короткой, но ожесточенной рукопашной схватки было захвачено пять пленных, а остальные гитлеровцы уничтожены. Рота закрепилась на достигнутом рубеже. В это время для дальнейшего развития успеха и обеспечения флангов командование ввело в бой взвод разведывательной роты дивизии и разведывательный взвод 709-го стрелкового полка. Эти подразделения перехватили и в упор расстреляли отступающего противника. В итоге боя было взято еще четверо пленных и трофеи, а отряд вышел на новый выгодный рубеж, куда выдвинулся батальон 709-го стрелкового полка.

В 16 часов противник силой до двух батальонов 404-го пехотного полка под прикрытием сильного артиллерийского и минометного огня предпринял контратаку с целью вернуть утраченные позиции в направлении высоты 216,1, но лишь частично потеснил их. Однако, произведя за ночь перегруппировку и подтянув взвод автоматчиков, штурмовые подразделения 178-й стрелковой дивизии с утра 23 мая вновь атаковали противника и с боем вновь полностью овладели высотой 216,1, где и закрепились, продолжая разведку в направлении р. Царевич.

В этих боях было уничтожено до 200 солдат и офицеров противника, захвачено в плен еще 4 солдата и трофеи.

386-й стрелковый полк, обеспечивая закрепление захваченного 709-м стрелковым полком рубежа, в 5 часов утра 24 мая силами [20] стрелкового батальона, разведывательного взвода и взвода автоматчиков во взаимодействии с артиллерией решительной и внезапной атакой выбил противника из Рахманино, Афанасово и закрепился на достигнутых позициях. Противник в ночь с 24 на 25 мая усиленной ротой при поддержке артиллерийского и минометного огня трижды пытался восстановить утраченное положение. Однако огнем артиллерии и пехотного оружия все атаки врага были отбиты.

В итоге боев по улучшению тактического положения 178-я стрелковая дивизия заняла Рахманино, Замятино, Афанасово, Мужилово, высоту 216,1, взяла в плен многих солдат и унтер-офицеров. Отвагу, мужество и смекалку проявил красноармеец Шевченко, он смело врывался в траншеи противника, забрасывал их гранатами. В рукопашном бою, действуя штыком и прикладом, Шевченко уничтожил двух солдат и одного захватил в плен. Когда был ранен командир взвода, Шевченко принял на себя командование подразделением и продолжал выполнять поставленную задачу. Красноармеец В. В. Петров самоотверженно бросился в атаку на врага. Огнем из винтовки он уничтожил трех солдат.

Противник, пытаясь сдержать наши атакующие подразделения, оказывал упорное сопротивление, бросался в контратаки, однако был отброшен на западный берег р. Царевич.

30 июня после получения приказа командира 234-й дивизии овладеть Седибо-Никольским командир 1340-го полка решил действовать с левого фланга (со стороны леса) одной стрелковой ротой, имея огневое прикрытие для отражения возможных контратак противника. Непосредственно на местности были указаны места исходного положения, направление атаки, цели для подавления артиллерийским и минометным огнем позиций для групп огневого прикрытия. От переднего края и скатов высоты 251,8, занятой накануне, к исходному положению в кустарнике был прорыт ход сообщения длиной до 600 м, по которому рота прошла днем совершенно не замеченной противником.

Боевое охранение противника в Седибо-Никольском, как выяснилось потом, было небольшим. После тщательного изучения местности, 2 июля в 18 часов усиленная стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Белоусова заняла исходное положение в трехстах метрах от противника. Правый фланг наступавшей стрелковой роты прикрывала огневая группа в составе усиленного стрелкового взвода, левый фланг — также усиленный стрелковый взвод. В засаде находилась рота автоматчиков на случай подтягивания противником резерва. Через полчаса, сразу же после начала артиллерийской подготовки, рота поднялась и пошла в атаку. При подходе к траншеям противника был дан сигнал переноса огня, и бойцы вслед за огневым валом ворвались в траншеи противника. Солдаты противника не успели опомниться от артиллерийского огня, как на них посыпались гранаты. Первыми во вражеские траншеи ворвались младший лейтенант Гусаров, старший сержант Голубев, старший сержант Перов, красноармеец Задков. В коротком бою гарнизон был частью уничтожен и частью обращен в бегство. Два [21] ефрейтора 6-й роты 332-го пехотного полка 197-й пехотной дивизии были взяты в плен. Фашистский пулеметчик пытался оказать сопротивление, но старший сержант Плеханов и рядовой Русин уничтожили вражеский пулемет, а пулеметчика захватили в плен. Другой гитлеровец бросился на Плеханова со штыком. Русин вышиб винтовку из рук врага и этого гитлеровца взял в плен. После короткого единоборства двоих пленных захватили бойцы Задков и Гиба. Старший сержант Перов был ранен, но он не ушел с поля боя, огнем из трофейного пулемета точно разил врага. Попытка отхода врага из Седибо-Никольского была пресечена разведчиками, устроившими засаду и уничтожившими всех, кто пытался спастись бегством. На отвоеванном рубеже взметнулся красный флаг. Его водрузил старший сержант Голубев. По занятии Седибо-Никольского сразу же были приняты меры по укреплению занятого рубежа: минировали подступы, установили проволочное заграждение, отрыли ход сообщения от исходного рубежа до вновь занятого. Противник атаками трижды пытался вернуть утраченные позиции, но безуспешно.

Успех действий 234-й дивизии явился результатом тщательного изучения противника и местности; хорошо организованной и проведенной подготовки личного состава действовавших подразделений; четко организованной связи при взаимодействии пехоты и поддерживающих средств; внезапности и стремительности действий; использования в бою автоматчиков, разведчиков, обеспечивших фланги, и захват пленных; удачного выбора времени начала действий (перед наступлением темноты), что дало возможность закрепиться на занятом рубеже и отразить атаки противника.

В это же время провела удачный ночной поиск рота старшего лейтенанта Рочева. Она уничтожила боевое охранение врага, захватила пленного, документы и трофеи.

Потерь с нашей стороны не было.

Отличились в разведке и девушки. Так, старшина Людвига Львовна Вязовская (Бочарова) из разведвзвода 360-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии во время одного из поисков в числе первых ворвалась в траншею врага. Перед нею оказались двое гитлеровцев, они не ожидали внезапной атаки и бросились бежать. Отважная девушка не растерялась; «Хенде хох», — скомандовала она. Вражеские солдаты подчинились. Отобрав у них оружие, она доставила «языков» к командиру взвода, находившемуся неподалеку. Об этом эпизоде сообщала газета «Боевой натиск» от 9 сентября 1943 г.

Поиски, засады и другие способы разведки, широко практиковавшиеся теперь в каждой армии, принесли замечательные плоды; мы всегда довольно полно знали противостоящего нам противника и имели более или менее точные сведения о его тылах и перевозках. Почти каждый день мы подтверждали данные о противнике показаниями пленных, в которых теперь не было недостатка. Из этого следует убедительный, правда, не новый вывод: каждое дело требует хорошей организации и настойчивого исполнения. Взялись [22] по-настоящему за разведку все командиры, и результаты не замедлили сказаться.

При выездах в войска фронта, как уже говорилось, были вскрыты недостатки в обеспечении подразделений боеприпасами, продовольствием и обмундированием, в ряде случаев эти недочеты зависели не только от объективных причин, но и от старшин рот, от их отношения к своим служебным обязанностям.

В каждой армии были проведены сборы старшин под непосредственным руководством начальников тылов и командующих армиями.

Большое значение придавалось распространению опыта лучших подразделений. Была у нас, например, рота капитана Шишлова, куда мы направляли офицеров для изучения опыта искусной организации обороны на переднем крае.

Рота была выдвинута на один из важных участков полка. Она обороняла населенный пункт, являвшийся узлом нескольких дорог. Несмотря на отсутствие естественных рубежей, капитан Шишлов в короткий срок сумел сделать этот населенный пункт неприступным. Ротный опорный пункт был построен продуманно, огневая система организована расчетливо, так что перед передним краем создавался перекрестный и косоприцельный огонь. При планировании и строительстве ротного опорного пункта и других оборонительных сооружений командир не только точно выполнил соответствующие требования инженерных наставлений, но и проявил много инициативы. Им была составлена схема обороны, увязано взаимодействие с соседними ротами, с артиллерийскими и минометными батареями, расположенными неподалеку от участка роты. И когда противник попытался захватить этот опорный пункт, он был отброшен назад.

Результаты проведенной работы не замедлили сказаться и на ряде других участков нашей обороны. Так, например, через несколько дней после того, как была взята противником высота 181,0, враг попытался захватить и высоту 101,0, северо-западнее г. Велижа на участке 234-й стрелковой дивизии 4-й ударной армии. Эту высоту оборонял взвод лейтенанта Иващенко в составе 21 человека. Выполняя приказ командования, командир взвода хорошо укрепил свою позицию. Были отрыты траншея полного профиля, ходы сообщений, построены удобные блиндажи с перекрытием в шесть накатов бревен.

Были устроены проволочные заграждения в два ряда кольев. Взвод много положил труда для создания укреплений, но не напрасно.

10 июня рано утром противник открыл по высоте 101,0 ураганный огонь. В течение 12 минут было выпущено противником более 3000 снарядов и мин. В блиндаж взвода было три прямых попадания снарядов, но перекрытия выдержали. Фашисты, по-видимому, считали, что после такого шквала огня артиллерии на высоте не осталось в живых ни одного человека, и устремились к высоте в надежде легко овладеть ею. Но они просчитались. Когда противник перенес огонь в глубину нашей обороны, лейтенант Иващенко подал [23] взводу команду: «К бою!» Взвод мгновенно занял полуразрушенную траншею и увидел перед собой в 80–100 м до роты гитлеровцев, идущих во весь рост. В это время прозвучала вторая команда лейтенанта: «По фашистам огонь!» Открытый взводом ружейно-пулеметный огонь начал косить врагов. Для них он был совершенно неожиданным, и в их рядах возникло замешательство, а затем и паника, они бросились наутек, оставив убитых и раненых у нашего проволочного заграждения.

Командир, добросовестно выполнивший приказ об укреплении обороны, успешно, почти без потерь решил боевую задачу, удержал высоту, нанес поражение врагу, а его взвод прослыл на фронте как геройский.

Спустя два дня всему личному составу взвода были вручены правительственные награды.

Постепенно во всех частях и подразделениях фронта оборона была упрочена.

Запомнился такой эпизод, продемонстрировавший хорошую организацию артиллерийского и минометного огня. Было решено захватить высоту 170,1 в районе хут. Птахино, являвшуюся важным опорным пунктом в системе немецкой обороны, и тем улучшить оборону на участке 141-го гвардейского стрелкового полка 46-й гвардейской стрелковой дивизии. Отсюда далеко просматривались и простреливались наши боевые порядки, контролировались пути подхода к передовой линии фронта. 20 июля задача овладеть высотой была поставлена перед командующим 3-й ударной армии.

Высота 170,1 была надежно укреплена и в инженерном отношении, она оборонялась 3-м батальоном 504-го пехотного полка гитлеровцев, имевшим 17 пулеметов, 11 минометов, 10 пушек. Система огня была построена с чисто немецкой скрупулезностью так, что простреливался каждый вершок местности на подступах к высоте.

Задачу по овладению высотой предстояло выполнить полку (командир — полковник Романенко). Для подготовки отводилось семь дней. Для артиллерийского обеспечения действий полка в этот район было подтянуто около 30 батарей. Накануне дня атаки с наступлением темноты два батальона пехоты в первом эшелоне и один батальон во втором эшелоне заняли исходное положение для атаки, Атака пехоты поддерживалась двумя танковыми ротами.

Рано утром, едва рассвело, артиллерия открыла ураганный огонь по высоте 170,1, а через 20 минут пехота при поддержке танков атаковала высоту и захватила ее. Для противника наша атака была настолько неожиданной, что гитлеровцы не сумели оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Высота с батальонным опорным пунктом была полностью очищена от противника, при этом было захвачено 70 пленных и богатые трофеи.

Секрет успеха полка полковника Романенко заключался в тщательной подготовке и во внезапности удара. Бойцы в течение нескольких дней в порядке тренировки «штурмовали» в тыловом районе подобную же высоту, оборудованную препятствиями и макетами [24] сооружений по типу имевшихся у противника. Ночью группа саперов незаметно сделала проходы в минных полях и проволочных заграждениях противника, а утром под прикрытием огня артиллерии воины полка дружно атаковали врага. Пулей, гранатой, штыком и прикладом они уничтожили основную часть гитлеровцев, захватили пленных, а остальные бежали, преследуемые нашим артиллерийским и минометным огнем.

Готовя этот удар, мы самым тщательным образом изучили систему позиций противника в этом районе и выбрали один из важных участков немецкой обороны. Мы предвидели, что враг не смирится сразу с его утратой. В расчете на возможные контратаки была подготовлена артиллерия, которая была хорошо пристреляна по вероятному направлению вражеских контратак. Это позволяло нам выполнить и еще одну задачу — перемолоть на этом участке как можно больше живой силы противника.

Через час-полтора после того, как мы овладели высотой, гитлеровцы подтянули два батальона пехоты и, поддержав их сильным артиллерийским огнем, перешли в атаку. Но наши подразделения успели закрепиться на высоте. Танки были вкопаны и превращены в неподвижные огневые точки. Шесть раз в течение дня немцы бросались к высоте, но всякий раз, встреченные губительным огнем артиллерии, минометов, танков и пехоты, откатывались назад. Полковник Романенко умело управлял батальонами, оборонявшими высоту.

Во время каждой вражеской атаки мы захватывали все новых и новых пленных; они принадлежали к различным полкам и дивизиям. Судя по их показаниям, немецкое командование для того, чтобы вернуть высоту 170,1, подбрасывало части из вторых эшелонов дивизий, оборонявшихся на соседних участках (пленные принадлежали к восьми различным дивизиям). Целую неделю с 24 по 30 июня враг предпринимал одну атаку за другой, бросая в бой все новые и новые подразделения. Было отбито 12 атак врага. Потеряв надежду вернуть высоту, гитлеровцы прекратили атаки.

Самое серьезное внимание пришлось уделить вопросам ремонта и строительства дорог-рокад, дающих возможность маневра по фронту, и дорог, связывающих фронт с тылом и обеспечивающих подвоз и эвакуацию. При строительстве дорог пришлось искать новые методы, так как условия этой местности были крайне тяжелыми. Много было построено колейных дорог. Для разъезда встречных машин на однопутных дорогах делались специальные площадки, на важных же направлениях, где движение было особенно интенсивным, дороги выполнялись в двухпутном (четырехколейном) варианте. Таким способом сравнительно быстро было построено необходимое количество дорог, общая длина их составляла около 200 км. Это буквально спасло нас от поистине катастрофических затруднений со снабжением.

Попутно стоит рассказать и еще об одной фронтовой стройке. А именно: о сооружении железнодорожной ветки протяженностью 120 км от станции Старая Торопа в направлении Велижа. В условиях [25] фронта для трех армий значительно сокращался путь подвоза. В нормальных условиях каждая армия должна использовать отдельную железнодорожную ветку. Пришлось просить Наркомат путей сообщения выделить нам рельсы. Все остальное мы готовы были взять на себя. Я позвонил, изложил свою просьбу, в ответ же услышал решительный отказ. Это, однако, не обескуражило нас, мы продолжали строительство земляного полотна. Одновременно вели поиски рельс и нашли, правда, старые и частично испорченные немцами при подрыве дорог, но все же ветку соорудили. В Наркомате путей сообщения долго не верили, что дорога построена без их помощи, но потом прислали своих представителей. Линию опробовали и разрешили движение. В дальнейшем эта ветка сыграла большую роль в осуществлении всех операций Калининского фронта. Эта дорога фактически связывала г. Велиж с главной магистралью. Но после окончания войны ее почему-то разобрали. Едва ли это целесообразно.

Таким образом, шаг за шагом, не без преодоления серьезных трудностей были отремонтированы старые дороги и построены новые. Это значительно улучшило подвоз вооружения, боеприпасов, продовольствия и другого имущества, необходимого для войск фронта, и вопрос о затруднении с продовольствием был снят с повестки дня. Уже в июне в дивизии было завезено до шести сутодач продовольствия, по боекомплекту снарядов. С каждым днем питание улучшалось. Теперь в окопы регулярно доставлялась горячая пища.

Войска упорно учились ведению наступательных боев, взаимодействию на поле боя в конкретных условиях местности.

Оживилась партийно-политическая работа. Во всех частях и соединениях были укреплены партийные организации за счет перемещения коммунистов. Политработники и командование повседневно заботились об идейном и организационном росте партийных организаций, о привлечении в партию новых членов из числа передовых, проверенных в боях воинов. Это укрепило моральное состояние войск фронта.

При всех посещениях частей и подразделений всюду мы собирали коммунистов и комсомольцев, чтобы поднять у них чувство ответственности за состояние дел в части, помочь им занять авангардную роль во всех боевых делах. На практической работе росли и закалялись кадры политработников, в их ряды вливались лучшие, наиболее сознательные и преданные делу коммунизма воины.

В деле обмена боевым опытом и поднятия морального духа воинов в период подготовки к наступлению большую роль играла наша печать, и в первую очередь фронтовая газета «Вперед на врага» (редактор Н. С. Кассин). В этой газете печатались статьи командиров и бойцов, в которых они делились своим боевым опытом, воспитывая воинов в духе высокой сознательности и благородной ненависти к врагу. Во фронтовой газете выступал со статьями воспитательного характера и командный состав фронта. [26]

http://militera.lib.ru/memo/russian/eremenko_ai3/01.html


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.52.15 | Сообщение # 6
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Глава вторая.

Открыть смоленские «ворота»!

Калининский фронт находился на правом фланге той большой группировки войск Советской Армии, которая вела наступательные операции в период летне-осенней кампании 1943 г. Задачей фронта на первом этапе кампании являлось обеспечение фланга и сковывание противостоящего противника. Это требовало в тех условиях постоянного привлечения внимания врага, оттягивания его сил на себя с тем, чтобы гитлеровское командование было лишено возможности маневра.

Однако, планируя крупнейшие стратегические операции советских войск Центрального, Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов по освобождению Левобережной Украины с захватом плацдармов на правом берегу Днепра, советское командование не могло оставить в руках противника Средне-Русскую возвышенность с ее ключевыми позициями: Духовщиной, Ярцевом, Смоленском — без того, чтобы не подвергать серьезной опасности правый фланг наступающих войск.

В связи с этим Верховное Главнокомандование поставило перед Калининским фронтом задачу во взаимодействии с Западным фронтом спланировать и провести операцию по освобождению Смоленщины. Нашему фронту предстояло овладеть Духовщиной во взаимодействии с соединениями правого крыла Западного фронта, а в дальнейшем наступать в общем направлении на Смоленск. Выполнение этой задачи обеспечило бы выход наших войск на широкий оперативный простор в Прибалтику и Белоруссию.

Несмотря на поражение в районе Курска, Гитлер решил во что бы то ни стало закрепиться на центральном участке советско-германского фронта, надеясь с помощью позиционной борьбы удержаться здесь до лучших времен. Нельзя забывать, что здесь враг находился всего в 250–300 км от столицы и продолжал держать под угрозой центральные промышленные районы нашей страны. Главное внимание уделялось Смоленску — крупному опорному пункту на северном фланге группы армий «Центр». Гитлеровцы не без основания опасались, что продвинувшиеся в предыдущие месяцы войска Калининского и Западного фронтов используют теперь эти успехи. Дело в том, что в результате зимних и весенних боев наши фронты заняли охватывающее положение относительно центральной группировки гитлеровцев. [27]

В одном из документов генерального штаба сухопутных сил Германии указывалось: «Овладение районами Рославль и Смоленск откроет советскому командованию, кроме большого успеха в смысле престижа, новые оперативные возможности... Советские войска будут стремиться прорваться как можно дальше на запад и обеспечить тем самым выгодные исходные районы для последующих операций против района Минска»{7}.

Весьма показательно, что гитлеровская ставка в самые тяжелые дни катастрофы на Курской дуге не решилась взять ни одной дивизии из группы армий «Центр», а, напротив, в первой половине августа перебросила из-под Орла на смоленское направление 13 дивизий{8}.

В связи с этим враг и стремился системой оборонительных полос и опорных пунктов в районе Духовщина, Ярцево возможно более прочно запереть смоленские «ворота».

Войскам Калининского и Западного фронтов противостояли войска группы армий «Центр» — 3-я танковая и 4-я полевая армии, а также часть сил 2-й танковой армии, которой некогда командовал Гудериан. Всего эта группировка насчитывала до 40 дивизий. Все части были укомплектованы полностью как боевой техникой, так и людьми. Численность немецкой дивизии превышала в полтора-два раза численность наших дивизий и достигала более 10 тыс. человек. Причем это были получившие значительный опыт в предыдущих боях войска — ветераны Восточного фронта. Поскольку эта территория уже около двух лет находилась в руках гитлеровцев, они создали здесь оборону, отличавшуюся большой прочностью и разветвленностью, глубиной, достигавшей 100, а на многих участках 130 и более километров. Оборона состояла из пяти, а на большинстве участков из шести полос. Особенно прочно были оборудованы вторая и главная полосы. Так, главная полоса опиралась на господствующие высоты и прикрывалась проволочными заграждениями в несколько рядов и обширными минными полями. На каждый километр фронта здесь приходилось от пяти до восьми бронированных колпаков и дзотов. Почти так же была оборудована вторая полоса.

Принимая во внимание сказанное ранее о чрезвычайно трудных условиях местности, можно понять, что задача стояла перед нами весьма сложная. Необходимо учесть также то, что Ставка вынуждена была быть весьма экономной в выделении фронтам западного направления пополнений и боеприпасов. В это время продолжались бои в районе Курска и Белгорода.

При наступлении на Смоленск с северо-востока основным препятствием явился г. Духовщина с прилегающим районом, превращенный гитлеровцами в мощный узел сопротивления. Здесь же врагом была создана главная база снабжения войск, действовавших [28] севернее, северо-восточнее и северо-западнее Духовщины, являвшейся и узлом коммуникаций. Духовщина связана с городом и железнодорожной станцией Ярцево шоссейной дорогой, а со Смоленском и Демидовом — грунтовыми дорогами. От Духовщины идет тракт строго на север, служивший в свое время главной магистралью снабжения балтийско-ржевской группировки войск противника. Кроме того, от Духовщины на северо-восток и северо-запад идут проселочные дороги, связывающие город с окрестными селами.

Сравнительно густая сеть дорог позволяла противнику быстро подвозить в этот район резервы, маневрировать живой силой и техникой, осуществлять подвоз боеприпасов и продовольствия.

Учитывая оперативное значение и выгодное положение Духовщины и Ярцева, гитлеровцы почти в течение года укрепляли эти города и подступы к ним, а с января 1943 г. здесь велись особенно интенсивные инженерные работы. В результате была создана мощная, глубоко эшелонированная тактическая оборона с двумя оборонительными рубежами, с системой опорных пунктов и узлов сопротивления.

Первую оборонительную позицию противник оборудовал тремя траншеями. Причем первая траншея была сплошной, полного профиля и имела ячейки для стрелков, площадки для огневых средств из расчета три площадки на пулемет для маневрирования огнем. На удалении 50–150 м от траншеи были построены блиндажи, соединенные с траншеей ходами сообщения. В этих блиндажах размещались мелкие подразделения для отдыха и укрытия во время артиллерийского обстрела позиций.

Вторая и третья траншеи были неполного профиля. Здесь противник имел систему опорных пунктов и множество дзотов, дотов и стальных колпаков, противотанковых рвов, эскарпов, дополнявших и усиливавших естественные преграды (ручьи, реки, озера и болота). Основными наиболее укрепленными узлами сопротивления являлись населенные пункты Рибшево, Матюхи, Отря, Ломоносово, Волково, Капешня, Вердино, Панкратово, Батыево.

Перед передним краем в несколько рядов были установлены проволочные заграждения, усиленные минными полями, фугасами, сюрпризами различных видов и сигнальными средствами. На подступах к пулеметным площадкам имелись малозаметные препятствия, позиции артиллерийских батарей также прикрывались минными полями и проволочными заграждениями.

Вторая позиция проходила: Варухи, Большие Чайцы, Дольшино, Вежечек, Высокое, Рябово, по р. Веленя от Спас-Углы и далее по правому берегу р. Царевич. На этом рубеже была отрыта сплошная траншея полного профиля, правда со значительно меньшим количеством блиндажей и площадок для огневых средств. Реки Гобза, Веленя и Царевич служили серьезными естественными преградами. Глубина р. Царевич достигала местами 3 м, а ширина колебалась от 20 до 120 м, глубина р. Веленя достигала 1 м, а ширина составляла 5–10 м. [29]

Третья позиция (тыловая) проходила на рубеже дер. Платки, Марково, Малое Береснево, высота 256,0, Глядки, р. Царевич, Бараново, Грязноки, Бровка и дальше на Ярцево. Сам г. Духовщина, как уже указывалось, был превращен в мощный узел сопротивления с круговой обороной полевого типа.

В промежутках между оборонительными рубежами были созданы опорные пункты на высотах и в населенных пунктах. Местность в полосе Рибшево — Кулагино была пересеченной, с болотами и лесами. На приречных участках из-за заболоченности она была непроходима для танков. По существу удобными для танков были лишь дороги и неширокие полосы вдоль дорог.

Плотность инженерных сооружений на первом оборонительном рубеже противника была весьма высокой, а плотность огня на погонный метр фронта равнялась 5–10 пулям в минуту.

Таким образом, к началу августа 1943 г. противник создал здесь сильную тактическую оборону глубиною 10–15 км.

Фронт обороны противника Рибшево, Ломоносово, Воеводино, Панкратово протяженностью около 50 км удерживался 246, 197, 52 и 256-й пехотными дивизиями при поддержке значительных сил артиллерии.

Воздушной и артиллерийской разведкой было установлено только на участке Вердино, Афанасово (ширина 11 км) 28 артбатарей, а на участке Капешня, Панкратово — 14 артбатарей. Танки были обнаружены в Смоленске, Рудне, Витебске, Велиже и в других местах.

Активизация боевой деятельности войск фронта в период обороны и подготовки к наступлению позволила нам тщательно изучить противника, оборонявшегося на направлении планируемой операции: его состав, вооружение, технику, оборонительные сооружения, систему огня, а также моральное состояние и боеспособность.

В начале июля штаб фронта совместно со штабом 39-й армии начал кропотливую подготовку к проведению разведки районов сосредоточения и путей выдвижения частей и соединений в исходное положение, а также плана операции. К концу месяца он был готов.

Целью операции являлся разгром и уничтожение духовщинско-ярцевской группировки противника, овладение г. Духовщиной, а также выход на р. Хмость и во взаимодействии с 31-й армией овладение г. Ярцево. После этого армия могла приступить к выполнению задачи по овладению г. Смоленск.

Замысел операции состоял в нанесении главного удара левым крылом в полосе станции Капешня, рек Веленя и Царевич, хут. Вольный (справа) и Мышково, Уткино, Лабрево (слева).

Вспомогательный удар планировалось нанести правым крылом в полосе хут. Починок, Ефремово, Ломоносово (справа), Вежечек, Клевцы, Акулино (слева); фронт прорыва здесь ограничивался 7 км. Плотность пехоты сохранялась здесь такая же, как на участке главного удара, а плотность артиллерии и танков планировалась [30] значительно меньшая: 80 стволов и 3 танка на 1 км фронта.

Планом предусматривалось окружение и уничтожение противника в районах Загоскино, Тетерино, Вердино, где оборонялись 481-й и 256-й пехотные полки противника, силами наших 179-й и 134-й стрелковых дивизий, а также в районе Вежечек, Рябово, Старые Усохи, Ломоносово, оборонявшегося частями 197-й и 52-й пехотных дивизий, силами 158-й стрелковой и 9-й гвардейской стрелковой дивизий, усиленных артиллерией 155-го укрепленного района.

По 264-й пехотной дивизии противника, находившейся в районе Ярцево, предполагалось нанести удар силами 83-го стрелкового корпуса во взаимодействии с 31-й армией соседнего фронта.

Много поработал коллектив штаба над разработкой конкретного плана действий. Сосредоточение войск в исходном районе предполагалось закончить 30 июля 1943 г.

Для того чтобы обеспечить скрытность сосредоточения войск на духовщинском направлении, строились специальные дороги. Эта работа находилась под неослабным вниманием и контролем штаба фронта.

Сосредоточение наших войск началось со второй половины июля и проходило довольно интенсивно. Перегруппировка и выход на исходные позиции проводились скрытно как от воздушной, так и от наземной разведки противника. Погода была неблагоприятная, почти непрерывно шли проливные дожди, что, естественно, крайне затрудняло выполнение этой задачи. Однако дождливая, пасмурная погода сыграла и определенную положительную роль, так как противник не имел возможности вести воздушную разведку. На фронт подвозились боеприпасы, вооружение, снаряжение и продовольствие. На склады и головные базы ежесуточно приходило по 100–150 вагонов груза, и тысячи машин развозили его по частям и соединениям. Вот когда мы ощутили в полной мере громадное значение построенных нами колейных и железных дорог.

В период непосредственной подготовки к наступлению еще более усилилась боевая учеба. Воины обучались в составе штурмовых групп блокированию дзотов и дотов, отрабатывались вопросы взаимодействия между пехотой, танками, артиллерией, саперы учились быстрому, скрытному проделыванию проходов в минных полях и проволочных заграждениях, в частности проделыванию проходов в проволочных препятствиях путем установки ночью самовзрывных удлиненных зарядов с часовыми замыкателями, рассчитанными на взрыв за 20–30 мин. до атаки.

С 1 по 4 августа я находился в 39-й армии, на направлении главного удара. В начале августа перегруппировка и сосредоточение войск армии в основном были закончены, в ее состав были включены новые части и соединения.

Калининский фронт действовал в следующей группировке: 39-я армия в составе 2-го гвардейского стрелкового корпуса (17, 91, 9-я гвардейские стрелковые дивизии), 84-го стрелкового корпуса (234, 158, 134-я стрелковые дивизии), 83-го стрелкового корпуса [31] (178-я, 185-я стрелковые дивизии и 124-я стрелковая бригада), 28-й гвардейской танковой бригады, 11-го гвардейского тяжелого танкового полка, 203-го танкового полка, 21-й артиллерийской дивизии, 17-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады, 71-й минометной бригады, 20-й гвардейской минометной бригады, шести артиллерийских полков, трех минометных полков, трех гвардейских минометных полков и других частей.

В состав войск левого фланга 43-й армии, которой предстояло участвовать в наступательной операции, входили 306-я стрелковая дивизия, 179-я стрелковая дивизия, 105-й танковый полк, 43-й артиллерийский полк, 1098-й пушечный артиллерийский полк, 283-й гаубичный артиллерийский полк, 376-й гаубичный артиллерийский полк, 114-я стрелковая бригада, 39-й гвардейский механизированный полк, 1626-й и 225-й армейские зенитные артиллерийские полки.

В резерв командующего фронтом входили 5-й гвардейский стрелковый корпус в составе 192-й и 32-й стрелковых дивизий, 41-го гвардейского артиллерийского полка, 240-го отдельного гвардейского минометного дивизиона, 8-й эстонский стрелковый корпус и 3-й гвардейский кавалерийский корпус. Правда, последние были по распоряжению Ставки переданы затем в подчинение другого фронта. [32]


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.53.11 | Сообщение # 7
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Глава третья.

Враг упорствует

1 августа 1943 г. в 2 часа ночи, когда, как обычно, подводились итоги боевого дня, раздался телефонный звонок. В это время я находился на командном пункте 39-й армии в 35 км северо-восточнее Духовщины.

Взяв трубку, я услышал голос Сталина:

— Здравствуйте, товарищ Иваненко (Иваненко — был мой псевдоним для телефонных переговоров).

— Здравствуйте, товарищ Иванов (псевдоним Сталина), — ответил я.

Сталин задал мне несколько вопросов о положении на Калининском фронте. В пределах возможного для телефонного разговора я ответил на поставленные им вопросы и коротко доложил об обстановке на фронте.

В конце разговора он сообщил мне о своем намерении 5 августа приехать на Калининский фронт. Местом встречи он назначил с. Хорошево под Ржевом, восточнее командного пункта Калининского фронта.

4 августа я выехал из 39-й армии на командный пункт фронта. По пути заехал в 43-ю армию, где с целью контроля побывал в некоторых частях и соединениях, входивших в состав ударной группировки и производивших сосредоточение. Проверив готовность этих частей и соединений к наступательным боям, к исходу того же дня я прибыл на командный пункт фронта. В 4 часа утра 5 августа отправился на машине к месту прибытия Верховного Главнокомандующего. В пути я с волнением думал о встрече с ним, о том, как он оценит разработанный нами план действий войск Калининского фронта в Смоленской наступательной операции. Меня особенно волновал вопрос, выделят ли нам необходимое количество боеприпасов, усилят ли войска фронта артиллерией, авиацией и танками, так как для успешного выполнения плана операции мы настоятельно нуждались в этом.

В районе с. Хорошево я оказался несколько раньше условленного времени и снова стал просматривать план предстоящей операции. Примерно через 10 минут на легковой машине подъехал молодцеватого вида генерал-майор в форме пограничных войск и сообщил, что Верховный Главнокомандующий на месте в с. Хорошево и ожидает меня. [33]

Небольшое село, куда мы через несколько минут въехали, прижималось к крутому оврагу и, пожалуй, ничем не выделялось среди других сел Калининской области. Несколько улиц с деревянными домиками, а перед ними палисадники, зеленевшие черемухой, березой и липой.

Мы подъехали к небольшому двору, в центре которого стоял домик с карнизами, украшенными резьбой. Миновав крошечные сени и комнату с русской печью, я вошел в горницу и доложил Верховному Главнокомандующему о своем прибытии и кратко о ходе боевых действий войск фронта. Он поздоровался со мной и пригласил сесть, сразу же задав несколько вопросов и прежде всего о противнике и о снабжении войск фронта продовольствием и боеприпасами.

Выслушав мои ответы, Верховный Главнокомандующий повел речь об общих вопросах военно-политического характера. Затем И. В. Сталин подошел к карте Смоленской операции, прикрепленной мной к стене, и сказал: «Докладывайте, как вы спланировали боевые действия». Я охарактеризовал операционное направление и состояние обороны противника перед Калининским фронтом, а затем подробно остановился на соотношении сторон и возможностях фронта; главный упор сделал на то, что для успешного проведения операции нам недостает снарядов и что плотность артиллерии на участке прорыва составляет не более 140 орудий на 1 км фронта. Этого было недостаточно, особенно при учете прочности и многочисленности оборонительных сооружений противника. Основываясь на этом, я попросил Верховного Главнокомандующего помочь нам авиацией, артиллерией и снарядами.

После этого мною был коротко изложен план операции, вытекавший из поставленной Ставкой задачи фронту. Операцию намечалось осуществить силами двух фронтов — Западного и Калининского. Действия смежных флангов двух фронтов должны были слиться в единый удар.

Я доложил, что первоначально мы были склонны избрать для первого удара велижское направление, где несколько легче было взломать оборону противника, но тогда не решалась бы главная задача — быстро прорвать его ключевые позиции. Причем действия на велижском направлении значительно ослабили бы наши силы, что не могло не сказаться затем на успехах в выполнении основной задачи. Удар же на Духовщину открывал кратчайший путь на Смоленск, в наши руки переходил крупный узел дорог и в крайне опасном положении оказывались фланги обороны противника, в том числе и в районе Велижа. Кроме того, в этом случае значительно облегчалось взаимодействие с ударной правофланговой группировкой Западного фронта, нацеленного на Смоленск и район южнее города. Поэтому и было решено нанести главный удар силами 39-й армии и частью сил 43-й армии на духовщинском направлении с целью взломать оборону противника на всю глубину, создавая превосходство в силах и средствах на избранных для атаки направлениях. [34]

В ответ на мою просьбу о подкреплениях Верховный Главнокомандующий позвонил в Генеральный штаб и приказал 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Н. С. Осликовского направить в распоряжение командования Калининского фронта, в район г. Белый. Мне было сказано, что снаряды будут подвезены, а в день атаки авиация фронта будет усилена бомбардировочным полком Ту-2. Эти самолеты были сконструированы конструкторским бюро А. Н. Туполева.

После того как я ответил на несколько вопросов, возникших при докладе, план операции был одобрен; плотность артиллерии решено было увеличить до 170 стволов на 1 км фронта за счет снятия артиллерии с второстепенных участков. Начало операции было намечено на 13 августа.

Когда наша беседа подходила к концу, в комнату поспешно вошел генерал для поручений и доложил, что наши войска овладели городами Орел и Белгород. Это радостное известие несколько нарушило довольно официальный характер аудиенции. Сталин сказал, что в честь войск, взявших эти города, стоит произвести салют в Москве и делать это всегда в связи с освобождением крупных городов и стратегически важных пунктов. Он спросил о моем мнении на этот счет. Я, естественно, отозвался одобрительно. И. В. Сталин тут же позвонил в Москву и отдал распоряжение о подготовке салюта из 124 орудий к его возвращению в Москву, т. е. к сегодняшнему вечеру.

Это было очень ценное мероприятие. Войска стали явственней чувствовать одобрение и благодарность народа. Салюты воодушевляли их, звали на новые подвиги. Возвещая о славных делах армии, они вдохновляли и весь народ на самоотверженный труд во имя победы.

Беседа закончилась, я собрал документы, и все вышли на улицу. Машины стояли тут же, и мы поехали на железнодорожную станцию Мелехово. Поезд, на котором приехал Верховный Главнокомандующий, состоял из нескольких товарных вагонов и платформ и одного салон-вагона, камуфлированного под основной состав. Я был приглашен на обед в салон-вагон. За обедом велась оживленная беседа. Наряду с обсуждением вопросов, связанных со Смоленской операцией, Сталин дал высокую оценку действиям войск Сталинградского и Юго-Восточного фронтов в ходе битвы на Волге, подчеркнув, что армии, входившие в эти фронты, отличились не только в обороне, но и в контрнаступлении. За обеденным столом прозвучала примерно та оценка битвы под Сталинградом, которая была дана Верховным Главнокомандующим, когда он назвал Сталинград закатом немецко-фашистской армии.

Прощаясь, И. В. Сталин разрешил сообщить войскам о посещении им фронта.

В тот же день весь руководящий генеральский состав узнал, что Верховный Главнокомандующий был на нашем фронте. Я рассказал о задачах, поставленных перед нами, и о том, что предстоят напряженные бои. Известие о посещении фронта Верховным Главнокомандующим [35] сыграло большую положительную роль в подъеме морального состояния войск.

Теперь предстояло окончательно откорректировать план Духовщинской операции. Имея в виду изменение в плотности артиллерии, следовало несколько уменьшить запланированный для прорыва участок, а часть орудий привлечь со второстепенных участков и за счет этого создать необходимую плотность артиллерии, доведя ее до 170 орудий на 1 км фронта.

8 августа с группой офицеров штаба фронта я снова приехал на командный пункт 39-й армии и весь день работал над планом операции 39-й армии, пришлось его значительно поправить. На следующий день мы были в 43-й армии, здесь я также подробно рассмотрел план и утвердил его.

Во второй половине дня мы приехали в 91-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерал-майора М. И. Озимина{9}, где провели инструктивное совещание с офицерским составом от командира роты и выше. Цель этого совещания состояла в том, чтобы на боевых примерах разобрать и проработать тактику наступления пехоты во взаимодействии с танками и артиллерией. Особенный упор делался на необходимость того, чтобы пехота не отставала от танков и от огневого вала артиллерии и чтобы артиллерия сопровождения двигалась с пехотой, не отставала от нее. В ходе совещания было приведено много ярких примеров из практики войск в битве на Волге.

В этот же день мы побывали в 277-м стрелковом полку этой дивизии. Чувствовалось, что в этой части, как и в других, была проведена большая политическая работа.

11 августа было проведено совещание высшего командного состава 39-й и 43-й армий, на котором подробно рассматривался план предстоящей операции по этапам и по задачам.

Особое внимание участников совещания было обращено на мощность обороны противника. В связи с этим я потребовал от командиров дивизий, корпусов и командующих армиями умелого использования артиллерии, квалифицированного управления ею, чтобы добиться поражения конкретных, наиболее важных целей. Это особенно существенно при наличии ограниченного количества боеприпасов. Вместе с тем с помощью расчетов я доказал, что задачи, стоящие перед нами, вполне выполнимы.

Кроме плана операции, был отдан также общий приказ о наступлении, содержание которого доводилось до каждого воина тех частей, которым предстояло действовать.

Войска были хорошо морально подготовлены к предстоящей операции, правда, недостаточно оснащены техникой и боеприпасами. 12 августа, за день до начала наступления, войскам был дан отдых, все предшествовавшие дни они упорно учились и готовили исходные позиции для атаки. [36]

За два дня до наступления был отдан оперативный приказ командующим 39, 43 и 3-й воздушной армиями, командующим и начальникам родов войск, в котором ставилась задача, нанося удар в стык 3-й танковой и 4-й немецких армий, разгромить 27-й армейский корпус противника, овладеть городами Духовщина, Ярцево, Смоленск с целью рассечения войск группы армий «Центр» и выхода в ее тылы. Каждое общевойсковое объединение, входившее в состав Калининского фронта, получило конкретные задачи, точно были указаны функции артиллерии, авиации, инженерных войск.

День 13 августа 1943 г. был началом ожесточенных сражений 39-й и 43-й армий. Несмотря на то, что полевые оборонительные сооружения немцев, как уже говорилось, были очень прочными и имели большую глубину, артиллерийская подготовка началась лишь за 35 минут до атаки. Это обусловливалось тем, что количество артиллерийских снарядов было недостаточным.

39-я армия наносила главный удар левым флангом силами двух корпусов (2-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов){10} в полосе (справа): ст. Капешня, р. Веленя, р. Царевич (исключительно), Вольный, слева Мышково, Уткино, Лабрево, Узвалье (все пункты исключительно). Вспомогательный удар наносился правым флангом армии силами 84-го стрелкового корпуса{11} в полосе (справа): хут. Починок, Ефремово; (слева): Ломоносово, Акулино (все пункты исключительно) на фронте 7 км. Центральный участок оборонялся силами пулеметно-артиллерийских батальонов 155-го укрепленного района. 43-я армия наносила вспомогательный удар силами 306 и 179-й стрелковых дивизий и 105-го танкового полка со стороны оз. Мохань в направлении Рибшево.

В 7 час. 30 мин. 13 августа танки, а вслед за ними и пехота пошли в атаку. Бомбардировочная и штурмовая авиация сопровождала атаку. За два часа наступления наши войска прорвали первую и вторую позиции противника на фронте 22 км и продвинулись в глубину на 4–5 км. Противник, прикрываясь мощными оборонительными сооружениями, оказывал упорное сопротивление с заранее подготовленных рубежей и опорных пунктов.

Ударные группировки 39-й армии прорвали передний край обороны противника на рубеже хутор Починок, Ломоносово, ст. Капешня, Панкратово, освободили населенные пункты, находившиеся [37] в полосе наступления. Противник с самого начала оказывал упорное сопротивление, а во второй половине дня начал переходить в контратаки крупными силами. Его авиация группами по 20–40 самолетов наносила удары по боевым порядкам наступающих (всего было совершено 124 самолето-вылета и сброшено только на правый фланг армии (134, 234-я стрелковые дивизии) 400 авиабомб разного калибра).

Ударная группировка 43-й армии, атаковав противника, к 10 часам овладела хут. Горохово, высотой 202,5 (938-й стрелковый полк 306-й стрелковой дивизии). К полудню полк был остановлен ураганным огнем противника из района Серки, хут. Шарубы, Рибшево; не имея возможности для дальнейшего продвижения, он завязал огневой бой с достигнутого рубежа. Однако к 15 часам 3-й стрелковый батальон полка, действовавший в центре, овладел селением Горохово (одноименный хутор был взят утром). За это время полк отбил три ожесточенных контратаки противника. 935-й полк этой дивизии был введен в бой к 10 часам утра и начал движение на Матвеево с востока, но атака не удалась в силу мощного огневого сопротивления врага.

Лишь к 12 часам огонь гитлеровцев несколько утих, полк вновь двинулся вперед и к 15 часам занял Матвеево. Однако был контратакован и до вечера вел бой в районе этого пункта.

179-я стрелковая дивизия 234-м стрелковым полком на своем участке прорвала передний край обороны противника, овладела безымянной высотой (700 м северо-западнее Ивашино) и ворвалась на северную окраину Ивашино (к 10 часам). 259-й полк к 10 часам овладел первыми траншеями. К 15 часам он овладел высотой 264,3.

Таким образом, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, наши войска в первый день боя вклинились во вражескую оборону. Было освобождено несколько населенных пунктов и захвачен ряд важных в тактическом отношении высот. В результате боев наши подразделения уничтожили до 4000 солдат и офицеров противника, захватили 146 пленных и взяли следующие трофеи: 24 орудия, 44 пулемета, 1 танк, 16 минометов, 7 метательных аппаратов типа М-40, 6 складов боеприпасов и другое имущество. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии было уничтожена 19 и подбито 6 вражеских самолетов.

В течение всего дня противник при поддержке авиации, танков и сильного артиллерийско-минометного огня несколько раз переходил в контратаки, пытаясь приостановить наступление наших войск. Все контратаки врага отбивались с большими для него потерями.

По показаниям пленного офицера 197-й пехотной дивизии последние три дня солдаты дивизии ежедневно поднимались в 4 часа по боевой тревоге и приводились в боевую готовность для отражения нашего наступления. Противник чувствовал, что мы будем вести наступление, и поэтому все время нервничал в ожидании нашего удара. [38]

Так как противник упорно сопротивлялся и непрерывно атаковал, подтягивая резервы, а его авиация группами от 20 до 50 самолетов непрерывно бомбила боевые порядки наших наступающих войск, я приказал командиру 5-го гвардейского стрелкового корпуса — сосредоточить войска в тыловом районе полосы наступления.

15 августа противник, подтянув к месту прорыва крупные силы пехоты, предпринял яростные атаки против передовых подразделений 39-й армии. 246-я пехотная дивизия, направлявшаяся на Брянский фронт, была повернута на Калининский фронт. Все атаки были отбиты с большими потерями для противника.

16 августа войска 39-й армии и левое крыло 43-й армии продолжали наступление. Отбивая многочисленные атаки противника и преодолевая упорное сопротивление, части 39-й армии очистили северный берег р. Царевич и форсировали ее в районе Павлово.

В эти дни я был в наступавших частях, в частности, в 19-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Бориса Семеновича Маслова, действовавшей на направлении главного удара. Здесь я вручил награды многим воинам, отличившимся в боях.

В ходе наступления были взяты пленные из вражеских частей, переброшенных с других направлений. Так, в районе Духовщины появилась 25-я моторизованная дивизия.

В условиях, когда оборона противника имела большую глубину и ощущался недостаток в боеприпасах, пришлось осуществлять наступательные действия в течение 5–6 часов и вести их с предельным напряжением сил, чтобы добиться успеха, а остальное время суток использовать на подготовку, подвоз боеприпасов и прочее. Это была вынужденная мера, вообще наступление прерывать нельзя, чтобы не дать противнику возможность маневрировать силами, но у нас другого выхода не было.

В течение 17 и 18 августа немцы контратаковали наши войска непрерывно в разных местах. Каждая из атак предпринималась противником от батальона до полка и поддерживалась танками, самоходно-артиллерийскими установками и авиацией.

Погода, к сожалению, стояла все время пасмурная, дождливая, что не способствовало успеху, а, наоборот, тормозило наступление.

В ходе действий командующий 39-й армией рано переподчинил артиллерию, децентрализовав управление ею. Причем это произошло тогда, когда оборона врага еще не была полностью взломана, что лишило возможности использовать артиллерию массированно при поддержке наступающих и при отражении яростных атак противника.

Обстановка складывалась неблагоприятно для наших войск, действовавших на смоленском направлении. В период с 1 по 18 августа противник перегруппировал на это направление, как уже указывалось, 13 дивизий из района Орла. Ставка разрешила временно приостановить активные наступательные действия Западного и Калининского фронтов с тем, чтобы произвести перегруппировку войск, подтянуть тылы, пополниться боеприпасами. [39]

Наступление первоначально решено было возобновить 21 августа, но в дальнейшем этот срок был несколько оттянут.

В связи с этим был произведен ряд мероприятий. В частности, 5-й гвардейский стрелковый корпус был передан в подчинение командующего 39-й армией с тем, чтобы развернуть его на участке главного удара на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелкового корпусов.

В 22 часа 20 августа я провел разбор боевых действий с руководящим составом 39-й армии и командующими родами войск фронта по вопросам улучшения взаимодействия пехоты и танков в наступлении, артиллерийской стрельбы (стрелять по целям, а не по площадям), организации артиллерийских групп и управления частями в процессе боя.

Все эти вопросы рассматривались на конкретных примерах боевых действий 39-й армии с указанием путей исправления недочетов, выявленных в ходе боя.

22 августа мне позвонил Верховный Главнокомандующий. Он спросил о моем мнении относительно передачи 31-й армии Западного фронта в состав Калининского фронта. Это было связано с изменением направления удара Западного фронта с рославльского на ельнинско-смоленское. Я ответил положительно, отметив, что тесное взаимодействие 39-й и 31-й армий необходимо вплоть до выхода их на линию Орша — Витебск. Но практически этот вопрос не был решен по причинам, оставшимся для меня неизвестными. Кроме того, меня спросили о ходе боевых действий войск фронта. Я подробно доложил о действиях 39-й и 43-й армий и сказал, что очень мало боеприпасов, а оборону противника приходится буквально прогрызать.

В этот же день я провел совещание с командирами полков и дивизий 3-й воздушной армии. Были обсуждены вопросы улучшения бомбометания по наземным целям и повышения активности нашей истребительной авиации, задачами которой должны были стать поиски встречи с самолетами противника и их уничтожение. Кроме того, были рассмотрены вопросы улучшения работы офицеров авиации, находившихся при общевойсковых командирах с тем, чтобы они четче наводили свою авиацию по наземным целям врага. Эти вопросы были разобраны с конкретными примерами прошедших боев.

Ввод в бой 5-го гвардейского стрелкового корпуса на стыке 2-го гвардейского и 83-го стрелковых корпусов, к сожалению, не дал решающего успеха. Противник оказывал ожесточенное сопротивление и постоянно наращивал оборону в глубину на направлении нашего удара.

26 августа на мой передовой КП, который находился на направлении главного удара 39-й армии, приехали представители Ставки — Маршал артиллерии Н. Н. Воронов, Маршал авиации А. А. Новиков (начальник артиллерии и командующий ВВС Красной Армии) — для увязки взаимодействия Западного и Калининского [40] фронтов. А. А. Новиков оказал помощь 3-й воздушной армии фронта: в ее состав были включены две новые авиадивизии.

Представители Ставки ознакомили меня с положением на других фронтах. От них я узнал, что на всех фронтах дела идут неплохо, за исключением Волховского и Ленинградского, где обстановка складывалась пока не особенно благоприятно для нас, там наше наступление натолкнулось на яростное сопротивление врага и за двадцать дней удалось добиться лишь небольшого продвижения при ощутимых потерях для нашей стороны.

28 августа мне снова позвонил Верховный Главнокомандующий, поздравив с присвоением звания генерала армии.

В это время я получил множество поздравительных телеграмм от боевых друзей и товарищей.

29 и 30 августа наступательные действия войск фронта не прекращались, но сопротивление врага становилось все более ожесточенным.

30 августа в Ставку было послано следующее донесение:

«Обстановка на направлении нашего удара изменилась. Духовщинское направление, как особенно опасное для противника, усилено. Документально установлено, что кроме действовавших здесь частей противника, появились до двух пехотных дивизий, одна танковая дивизия, четыре-пять тяжелых артиллерийских дивизионов, два-три дивизиона штурмовых орудий и 60–70 танков. Вот то, что обнаружено. Кроме этого, противник продолжает подтягивать на автомашинах пехоту с орудиями на прицепах.

28–29 августа к линии нашего фронта подошли пять наших свежих стрелковых дивизий, кавкорпус, танковая бригада и два танковых полка. Таким образом, с подходом этих соединений мы получили превосходство над противником в силах, необходимое для решения поставленных задач.

Однако опыт боев показал, что если войска не подготовлены и не овладели техникой штурма, траншейного боя, не обучены владению ручной гранатой, не приобрели навыков ближнего боя, не подготовлены к стремительному наступлению и атакам, то наступление желательных результатов не дает...

В проводимой операции мы прорвали первую и вторую оборонительные позиции противника. Подошедшие свежие части, только что получившие пополнение, к бою не были готовы. Для приведения их в полную боевую готовность требовалось примерно 12 дней напряженной боевой подготовки.

После того как противник понял направление нашего главного удара, он значительно усилил это направление, спешно создал промежуточный рубеж между духовщинским оборонительным районом и ныне занимаемой позицией. Это усиление усложняет наше дальнейшее наступление на Духовщину в этом направлении и требует значительных сил и средств, больших работ по устройству дорог и мостов и не дает перспективы для ввода в прорыв подвижной группы. [41]

Поэтому считаю необходимым:

1. Переместить главный удар с направления Вердино через Мал. Береснево, Духовщина с выходом на фланги и тыл духовщинскому оборонительному району, овладеть городом Духовщина с запада и северо-запада.

С этой целью нанести удар с фронта Волкова, Валогина на участке в 10 км в следующем боевом порядке:

а) в одном эшелоне иметь два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Их задача — прорвать оборонительную полосу противника и обеспечить ввод в прорыв подвижной группы;

б) во втором эшелоне — два стрелковых корпуса (6 стрелковых дивизий). Его задача — развить и расширить прорыв;

в) в особом эшелоне — 3-й кавкорпус и две мехбригады. Их задача — выйти в прорыв, захватить г. Духовщина и развивать удар в смоленском направлении.

Кроме того, иметь 1–2 стрелковые дивизии в резерве на направлении главного удара.

2. Подготовить войска для прорыва и его развития.

3. Провести организационную работу по укреплению вновь созданных стрелковых корпусов. Восстановить потери, пополнить и доукомплектовать соединения и части.

4. Накопить и подвезти боеприпасы и материально обеспечить операцию.

5. Подготовить генералов и офицерский состав к операции. Для обеспечения операции прошу: 1) 12 суток времени; 2) усилить артиллерию одной артдивизией; 3) 5–6 тысяч пополнения; 4) два боекомплекта боеприпасов».

В тот день, когда мы послали это донесение, я тяжело переживал то, что наступление выдыхалось, а задача не была решена, хотя в людях мы не испытывали недостатка. В предыдущих боях мы понесли умеренные потери, так что в этом нас никто не мог обвинить; главной причиной неуспеха, как говорилось выше, был недостаток в артиллерии для разрушения сильно укрепленных позиций противника. Суть дела состояла не в количестве стволов артиллерии, их мы набрали более 170 на 1 км фронта, а в снарядах. В связи с обстановкой на других участках фронта Ставка не вмела возможности выделить нам достаточного количества боеприпасов. Однако наши действия сковали крупную группировку врага, не дали ему возможности использовать резервы на Орловско-Курской дуге, где решалась основная задача летне-осенней кампании 1943 г.

Не ограничившись письменным донесением, я позвонил в Ставку и доложил наши соображения относительно наступления, указав, что противник на избранном нами направлении все время наращивал оборону, а мы не имели достаточного количества боеприпасов, чтобы прорвать ее, а также о том, что Калининский фронт, ведущий наступление на одном из важных направлений, обеспечивается не лучше фронтов, действующих на второстепенных направлениях. [42]

Верховный Главнокомандующий выслушал меня и как будто бы согласился с нашими доводами, тем не менее сказал, что нельзя останавливать наступление, иначе противник начнет снимать силы с Калининского фронта и перебрасывать их на другие фронты. Мне трудно было судить в то время, насколько этот довод был основательным, я считал, что время, которое я просил для паузы, было недостаточно, чтобы противник при бездорожье в этой лесисто-болотистой местности успел передвинуть и ввести в сражение на другом участке сколько-нибудь крупные соединения. Думалось, что если бы противник и начал подобное мероприятие, то оно обернулось бы в нашу пользу, ибо ослабленную оборону мы опрокинули бы еще скорей, а развивая наступление, притянули бы на себя новые силы врага. Но в Ставке, конечно, знали обстановку в полном объеме, к тому же количество боеприпасов лимитировалось тем, что могла дать наша промышленность. Для нас было, конечно, большим огорчением и перемещение кавалерийского корпуса под командованием генерала Н. С. Осликовского. Через семь дней после начала Смоленской операции он был переброшен с Калининского фронта на Западный. Примерно через месяц корпус был вновь возвращен на Калининский фронт.

Поскольку наше предложение по существу не было поддержано, пришлось изыскивать ресурсы для продолжения наступления внутри фронта. Нами была создана подвижная группа полковника И. Ф. Дремова, в которую вошли 46-я и 47-я механизированные бригады — в общей сложности 81 танк и 38 бронемашин, 4-я истребительно-противотанковая бригада и другие части. Эти части были пополнены техникой за счет машин, отремонтированных силами фронта.

2 сентября мною было подписано боевое распоряжение, смыслом которого было мобилизовать все силы, всю инициативу и военную предприимчивость командного состава для скорейшего овладения Духовщиной. Приведу отрывок из этого документа:

«...Захват Духовщииы выводит наши войска в тыл немецкой группировки, которая пытается задержать продвижение войск Западного фронта на этом рубеже, и может привести к окончательному разгрому немцев на смоленском направлении.

В многочисленных контратаках на фронте нашего наступления противник понес огромные потери. За это время войска уничтожили более 20 000 фашистов, захватили и уничтожили техники противника: орудий разных калибров — до 200, минометов — 210, пулеметов — 500, танков — 40, самолетов — до 120. Полки 18-й танковой и других дивизий противника в связи с потерями сведены в батальоны. Противостоящий враг истощен и значительно перемолот.

Общая обстановка сложилась весьма неблагоприятно для противника, который не в состоянии бросить против нас крупных и свежих своих резервов. Однако теми силами, которыми он действует на нашем фронте, противник будет драться до последнего солдата и патрона.

Наших сил и средств вполне достаточно для разгрома противостоящего [43] врага и захвата Духовщины. Стремление к этому разгрому у наших войск огромное. Все будет зависеть от смелого и решительного руководства боевыми действиями войск... со стороны всего офицерского состава...

Требую от всего офицерского состава решительного руководства боем, настойчивого выполнения поставленных задач, быстрого прорыва последних оборонительных рубежей противника, безостановочного наступления, скорейшего захвата Духовщины и дальнейшего развития наступления».

В этом документе делался упор на имевшие место недочеты в руководстве войсками со стороны некоторых общевойсковых командиров. Я считал нецелесообразным акцентировать внимание на недостаточности артиллерийского обеспечения, поскольку от нас требовали продолжать наступление с имеющимися средствами.

Войска 39-й армии с утра 3 сентября возобновили наступление частями 5-го гвардейского и 83-го стрелкового корпусов и вклинились в оборону противника. Однако немецкое командование уже успело усилить это направление новыми частями и нарастить в глубину свои мощные полевые оборонительные сооружения, враг оказывал серьезное сопротивление, переходя в бешеные контратаки.

С 1 по 8 сентября войска 39 и 43-й армий на отдельных участках продолжали наступление, на других закреплялись на достигнутых рубежах и специальными штурмовыми отрядами вели активные боевые действия главным образом по разгрому опорных пунктов врага. Продвижение достигалось лишь на отдельных направлениях и было весьма медленным.

Общеизвестно, что успешное проведение операций зависит от многих причин, весьма важным является и то, насколько умело, с достаточной требовательностью руководят войсками командиры всех степеней, в особенности же командиры дивизий, корпусов и армий. Знания и умение, командирская воля, оперативная культура, общий кругозор сразу сказываются, как только военачальник возьмется за большое боевое дело. Но самое главное, командир должен врасти в обстановку, как дуб врастает корнями в землю. Без этого успешное руководство войсками невозможно.

Следует сказать, что не все командиры на Калининском фронте в полной мере отвечали этим требованиям. В частности, командующий 39-й армией генерал-лейтенант А. И. Зыгин в то время не был еще достаточно подготовлен к исполнению ответственных обязанностей командарма. Он сам понял это и просил освободить его от этой должности.

По просьбе командования фронтом Ставка назначила командующим 39-й армией генерал-лейтенанта Николая Эрастовича Берзарина{12}, который принял армию 8 сентября 1943 г. [44]

Тяжелые бои в первых числах сентября не принесли желательных результатов. Поэтому 8 сентября я снова просил Ставку разрешить сделать перерыв в наступательных действиях, с тем чтобы подвезти снаряды, произвести небольшую перегруппировку войск и несколько изменить направление главного удара. Кроме этого, новому командарму нужно было предоставить хотя бы несколько дней, чтобы войти в курс боевых дел армии в более спокойной обстановке. Ответ на этот раз был положительным. [45]


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.55.45 | Сообщение # 8
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Глава четвертая.

Смоленские «ворота» открыты

Пауза в пять дней, предоставленная нам Ставкой для подготовки изменения направления удара, была использована командованием фронта для того, чтобы проанализировать причины медленного развития наступления, а также для перегруппировки сил в соответствии с новым направлением удара.

Было установлено, что в направлении нашего наступления противник усилил оборону и непрерывно продолжал наращивать укрепления в глубину. Ясно, что и в дальнейшем наступление в прежнем направлении не могло дать желаемого результата, особенно учитывая ограниченность в боеприпасах. Поэтому было решено обмануть противника. Замысел этот состоял в том, чтобы, создавая впечатление, что наступление будет продолжаться в прежнем направлении в обход Духовщины слева, в действительности подготовить главный удар в обход города справа и силами 84-го стрелкового корпуса овладеть им. В дальнейшем, выйдя во фланг той группировки противника, которая оказывала особенно сильное сопротивление нашему наступлению на первоначальном направлении, разгромить и ее.

Большой оперативный обман противника — дело непростое. Главное в нем — заставить врага поверить в наши демонстративные действия, поэтому необходимо добиться их максимального правдоподобия. Военная хитрость оперативного масштаба связана с искусством многих военачальников и невозможна без риска.

Серьезное преимущество нового замысла состояло и в том, что изменение направления нашего удара не требовало особой перегруппировки войск и затраты дополнительного времени, а лишь простого поворота боевых порядков, четкой организованности и быстроты действий в целях сохранения тактической внезапности. Осуществление нового замысла приводило к последовательному разгрому противника.

Этот замысел возник после того, как выяснилось, что дальнейшие попытки вести наступление в обход Духовщины слева бесполезны. В течение целой недели вынашивалась эта идея в обстановке полной секретности, чтобы обеспечить внезапность. В этом было главное.

Одновременно был разработан конкретный план дезинформации противника перед фронтом 39-й армии с целью ввести противника [46] в заблуждение относительно истинного положения войск армии. В полосах действий 84-го и 2-го гвардейского стрелковых корпусов и на левом крыле армии (5-й гвардейский и 83-й стрелковый корпуса) были запланированы и проведены ложные оборонительные работы и имитированы группировки войск, а также перегруппировки и усиленные поиски разведчиков.

На правом фланге армии в полосе 84-го стрелкового корпуса оборонительные работы проводились на достигнутом рубеже Тетерино, Маецкое, отметка 251,0, Афанасово.

В полосе 2-го гвардейского корпуса демонстрировалось закрепление на занимаемом рубеже по восточному берегу р. Веленя и создание второго оборонительного рубежа.

На левом фланге армии в полосе 5-го гвардейского корпуса был проведен ложный подход войск (пехоты, артиллерии и танков) из глубины и сосредоточение их.

В полосе 83-го стрелкового корпуса также осуществлялось ложное сосредоточение войск якобы для наступления.

Демонстрировалось строительство мостов через р. Царевич в районе Сущево.

На отдельных участках ставились ложные дымзавесы для создания впечатления прикрытия подходящих войск в полосе 5-го гвардейского, 83-го стрелкового корпусов и отходящих с переднего края войск в полосе 2-го гвардейского и 84-го корпусов.

Для того чтобы еще больше запутать противника и отвлечь его внимание от нового направления нашего главного удара, было решено наступление левым флангом 43-й армии начать на сутки раньше. 13 сентября 91-й стрелковый корпус 43-й армии в 11 часов перешел в наступление в общем направлении на Рибшево, преодолевая сильное огневое сопротивление и отбивая многократные контратаки, прорвал оборону противника и к исходу дня вышел на рубеж Петроково, Боровая, где продолжал упорные бои с противником.

Духовщина расположена на возвышенности, ее окружают лощины, которые нелегко преодолеть. В самом городе гитлеровцы приспособили к обороне старинные толстостенные кирпичные здания, сконцентрировали здесь десятки артиллерийских батарей, особенно они боялись, чтобы мы не перехватили важную шоссейную дорогу, соединяющую Духовщину с Ярцевом и Духовщину с Демидовом{13}. Боязнь потерять важную коммуникацию и укрепленный район Духовщины была настолько велика, что все внимание вражеского командования сосредоточивалось именно на этом участке. Сюда спешно были переброшены боевая группа 18-й танковой дивизии, 25-я моторизованная дивизия, ранее находившиеся на других направлениях, а также моторизованная бригада СС из-под Невеля и одна резервная пехотная дивизия. Здесь же было сосредоточено и большое [47] количество артиллерии и минометов. Больше всего, однако, противник был обманут тем, что накануне атаки всю ночь с 13 по 14 сентября тяжелая авиация Ставки Верховного Главнокомандования, предоставленная в распоряжение фронта, бомбила войска и полевые оборонительные сооружения врага южнее Духовщины, как бы подготавливая к утру еще более мощное наступление в прежнем направлении. Таким сильным авиационным ударом с целью обмана противника мне никогда ранее не приходилось руководить: всю ночь — с вечера до утра — две тяжелых авиадивизии непрерывно бомбили указанный район, где войска противника были сосредоточены особенно плотно, ожидая наше наступление.

Во всем этом был, однако, большой риск. Следует иметь в виду, что несколько дней назад мы получили передышку после тяжелых наступательных боев, не принесших решающего успеха; теперь мы снова возобновляли наступление. Ставка поддерживала наш удар тяжелой авиации, а мы, использовав ее в районе прежнего главного направления, повернули главные общевойсковые силы для удара в другом направлении. Вдруг неудача?! Но с оперативной точки зрения риск был вполне оправдан тем, что противник на смоленском направлении южнее Духовщины имел прочные оборонительные сооружения. Туда он стянул почти всю артиллерию, танки и все резервы, севернее же Духовщины подобной плотности войск противник не имел, поэтому и было решено южнее и юго-восточнее Духовщины атаковать противника одним слабым стрелковым корпусом, это была демонстрация, два же других более сильных корпуса без сложной перегруппировки меняли направление и наносили удар в обход Духовщины с севера и северо-запада. Как явствует из дальнейшего развития событий, этот рискованный в тех условиях шаг полностью оправдал себя.

Оперативный приказ об изменении направления главного удара приведен выше, здесь я позволю себе вскрыть, так сказать, психологическую подоплеку той военной хитрости, которую мы собирались применить. Дело в том, что у гитлеровского командования утвердилось мнение о некоем догматическом подходе советских военачальников к выполнению поставленной задачи.

Поэтому не удивительно, что и под Духовщиной гитлеровское командование рассчитывало, что наши усилия будут и впредь сосредоточиваться на ранее избранном направлении. Эта уверенность была столь тверда, что гитлеровцы для укрепления этого участка не останавливались перед оголением соседних. Мало этого, стремясь к максимальному массированию артиллерийского огня на прежнем направлении нашего удара, вражеское командование пошло на то, что перенесло туда артиллерийские наблюдательные пункты батарей и дивизионов, орудия которых находились на соседних участках. Этим немецкое командование ослепило свою артиллерию там, где наносился наш новый удар. Подобная однобокая бдительность фашистов обошлась им очень дорого.

В ночь накануне наступления мне против обыкновения не удалось заснуть. Как только я закрывал глаза, так в моей памяти возникали [48] один за другим все случаи крупных наступательных действий, организатором которых мне довелось быть. Вспомнил я также ряд поучительных операций, проведенных на других фронтах. В мыслях шла непроизвольная работа по отбору событий прошлого и их сопоставления с предстоящим наступлением. Не новый, но незаменимый принцип внезапности как следствие продуманного обмана противника извлекался мной из всех ранее проведенных сражений.

Перебирая в памяти недавние события, я подкреплял свою уверенность в успехе. Я не сомневался, что новое решение принесет победу, но все-таки волновался. Мне кажется, что не может быть военачальника, который бы не волновался перед решающим сражением. Я несколько раз выходил из своей палатки, которая в целях маскировки была разбита в довольно узком овраге. Балка сверху была затянута маскировочной сеткой, через нее можно было наблюдать за действиями нашей тяжелой авиации, наносившей бомбовый удар большой силы в течение всей ночи.

Сентябрьская ночь окутала мраком и землю и небо. Однако «фонари», поставленные нашей авиацией для «подсветки» целей, уверенно разрывали темноту над районом бомбометания. Я с гордостью наблюдал этот могучий удар. Авиация действовала умело, враг понесет потери и определенно будет обманут в своих расчетах. Одновременно, глядя на работу летчиков, нельзя было не испытывать чувства глубокой благодарности труженикам тыла, давшим фронту мощные средства, чтобы покарать и разгромить врага. Картина авиационного удара напомнила мне сталинградские ночи. Вся местность в районе действий авиации была ярко освещена как бы заревом большого пожара. Одновременно до 10–15 осветительных бомб висели над участком действий, так что никакого перерыва в «подсвечивании» не было. Гремели бомбовые разрывы, их всполохи мгновенно делали «освещение» еще более ярким, слух же воспринимал сплошной «плотный» ревущий гул. Страшной для гитлеровцев была эта ночь.

Такой яростной ночной бомбардировки противник на этом направлении еще ни разу не испытывал. Подобный бомбовый удар, естественно, не только насторожил противника, но и полностью приковал его внимание. Нужно подчеркнуть, что хотя этот авиационный удар и был опрокинут на врага в ложной полосе, но он приходился по наиболее мощной и опасной группировке противника, которая на протяжении длительного времени оказывала яростное сопротивление нашему наступлению. Таким образом, эта бомбардировка помогала нам решить две важные задачи: во-первых, вводила гитлеровцев в заблуждение относительно наших намерений, во-вторых, наносила врагу большие потери в живой силе и технике. У наших же воинов она поднимала дух, готовя их к новому удару по врагу.

Еле-еле забрезжил рассвет, когда мы выехали на наблюдательный пункт.

За 40 минут до начала артподготовки мы с Маршалом артиллерий Н. Н. Вороновым — представителем Ставки, прибыли на наблюдательный [49] пункт, расположенный в 600 м от переднего края противника так, чтобы было хорошо видно поле боя на направлении главного удара. Командармы, командиры корпусов и начальник штаба фронта доложили, что все готово и они ждут условного сигнала. Осталось 5 минут. Я вышел из блиндажа, чтобы лучше было видно поле боя. Наступил рассвет. Видимость хорошая. Ровно в 9 часов 14 сентября первыми заревели «катюши», за ними обрушили огонь артиллерия и минометы. 20 минут свирепствовал шквал огня.

Противник не отвечал. Наши предположения оправдались. Вот взвились ракеты над участком наступления — сигнал для атаки пехоты и танков. Взревели моторы боевых машин, и они устремились в направлении на Спас-Углы. На расстоянии не более 100–200 м за танками двинулась пехота. Сразу же обозначился успех, противник, не ожидавший удара в этом направлении, вначале вообще не оказал сколько-нибудь серьезного сопротивления. Стрелковые части и танки непосредственной поддержки пехоты в быстром темпе преодолели две траншеи и успешно продвигались вперед. Подвижная группа по плану должна была быть введена через 2–3 часа после начала атаки. Но события потребовали ее введения по истечении всего 50 минут боя. Это сыграло решающую роль в быстром развитии наступления, ибо, пока противник разобрался в обстановке, наша подвижная группа оказалась уже далеко, за 2 часа она продвинулась более чем на 10 км в глубину и стремительно развивала удар в направлении Духовщины. Действия войск на новом направлении, в особенности же действия подвижной группы, принесли серьезные успехи. Так же, как в свое время под Сталинградом, мы смело пошли на изменение в деталях плана, коль скоро этого требовала реальная обстановка.

Наблюдая наступление, мы констатировали, что оно развивается успешно: следуя за артиллерийским огнем, 91-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора М. И. Озимина, 184-я стрелковая дивизия полковника Самуила Ильича Цукарева{14}, 97-я стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Давыдова{15} и танкисты полковника И. Ф. Дремова{16} теснили противника на запад, а части 9-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Простякова {17} во взаимодействии с танками подполковника Н. Д. Чупрова{18} — на Городок.

Через полтора-два часа после начала нашей атаки гитлеровцы опомнились и поняли, что мы обманули их, что наш удар наносится не там, где они его ждали, но теперь уже врагу было невозможно исправить положение. [50]

Противник поспешно снимал свои войска с ложного направления нашей атаки и бросал по частям в спешке в контратаки при поддержке танковых частей, в составе которых были и «тигры».

Однако войска фронта, ломая сопротивление врага, решительно уничтожали контратакующие группы противника, нанесли им тяжелые потери и продолжали успешно развивать наступление.

К исходу дня, разгромив до пяти полков противника, войска вели бои на рубеже Кишкеница, Малое Береснево, Пономари, Кульмичино, Михаево, завершая уничтожение этих частей противника (397, 352-го пехотных полков 197-й пехотной дивизии; 404-го пехотного полка 296-й пехотной дивизии; 103-го пехотного полка 52-й пехотной дивизии и 427-го пехотного полка 129-й пехотной дивизии).

15 сентября войска 43 и 39-й армий продолжали наступление, уничтожая окруженные подразделения противника, и продвинулись вперед до 13 км, захватив до 50 населенных пунктов, в том числе опорные пункты: Рибшево, Колодези, Большое и Малое Сыроквашино, Большое и Малое Береснево, Браклицы.

К утру следующего дня острия двух наших клиньев сошлись у населенного пункта Клевцы, лежавшего в глубине вражеской обороны, был перехвачен также тракт, идущий от Духовщины на север. В ночь с 18 на 19 сентября в результате комбинированного удара с севера и юга войска фронта штурмом овладели важнейшим опорным пунктом гитлеровцев на путях к Смоленску — г. Духовщина.

Почти одновременно с Духовщиной был разгромлен Вердинский опорный пункт гитлеровцев. Вердино — село, расположенное в центре трех высот на большаке Пречистое — Духовщина. Используя выгодный для обороны рельеф местности, противник превратил и его окрестности в мощный опорный пункт, прикрывавший правый фланг духовщинского узла сопротивления. С высот противник имел возможность далеко просматривать лежащую впереди местность, контролировать шоссейную дорогу и идущую параллельно ей железнодорожную ветку. На склонах высот была создана система дзотов и блиндажей, соединенных ходами сообщений. Передний край обороны обеспечивался огнем орудий и минометов из глубины опорного пункта.

Еще до начала общего наступления штурмовые отряды 134-й дивизии генерал-майора Е. В. Добровольского, действия с целью разведки боем, внезапной атакой овладели с. Вердино и удержали его, что способствовало нашему успеху при наступлении, развернули ожесточенные бои, не раз переходившие в рукопашные схватки. При овладении вердинским укрепленным районом отличились батальоны капитанов Цветкова и Бадакина, артиллеристы дивизиона майора Габидошвили.

Наступательный порыв и умелое руководство командира дивизии Е. В. Добровольского принесли воинам 134-й дивизии заслуженную победу. Дивизия прорвала вражескую оборону и в первый же день наступления продвинулась на 12 км.

В развернувшихся боях враг понес большие потери. Пленный солдат 6-й роты 181-го полка 52-й пехотной дивизии показал, что [51] его рота полностью разгромлена, в роте осталось в живых 7 человек. Другой пленный, радист 152-го резервного батальона этой же дивизии, рассказал, что потери батальона составляют 50% личного состава. В батальоне уничтожены все орудия.

Нельзя не рассказать здесь хотя бы коротко о том, с каким героизмом и самопожертвованием шли на врага воины фронта.

Командир стрелковой роты гвардии старший лейтенант Григорий Николаевич Садовников был уже четырежды ранен в предыдущих боях. Перед началом наступления он подал заявление о приеме его в партию. Как только был подан сигнал атаки, офицер поднял свою роту первой и, воспользовавшись завесой, образовавшейся от разрывов снарядов нашей артиллерии, стремительно приблизился на бросок гранаты к первой вражеской траншее. По его сигналу туда полетели десятки гранат, воины роты вслед за своим командиром ворвались в траншею, а затем углубились в оборону врага на 300 м. В образовавшийся прорыв вошел весь батальон. Враг бежал, рота Садовникова преследовала его на протяжении 4 км.

На выгодном рубеже гитлеровцы выдвинули на высоте 37-миллиметровую пушку и, ведя стрельбу прямой наводкой, попытались задержать наступающих. Из строя выбыл наш пулеметчик. Огонь орудия мешал продвижению роты. Старший лейтенант Садовников бросился к пулемету. Началась дуэль пулемета с пушкой. Гитлеровцы засекли пулемет и обрушили на него всю силу огня. Старший лейтенант сменил позицию и снова ударил по орудийному расчету.

Осколком снаряда офицера тяжело ранило, но он продолжал вести огонь, один за другим гибли под его пулями вражеские артиллеристы. Но вот еще один осколок настиг самоотверженного командира. Рана была смертельная. Но и пушка уже умолкла, ее расчет был истреблен метким огнем Садовникова.

Умирая на руках своих боевых товарищей, офицер-гвардеец слабеющим голосом приказал неотступно преследовать врага. Своего друга, лейтенанта Богдалиева, он просил написать жене, что честно погиб за Родину.

Рота выполнила поставленную ей задачу.

В наступлении воины не знали усталости и страха. Батальону капитана Николаева, ведшему напряженные бои в течение четырех суток, командование предоставило возможность перейти во второй эшелон, чтобы привести себя в порядок и несколько отдохнуть. Личный состав батальона отказался от отдыха, воины настойчиво просили поставить им новую боевую задачу, получив ее, подразделения устремились в решительную атаку на важный опорный пункт врага и в результате упорной схватки овладели им.

Наш успех под Духовщиной был результатом сочетания внезапности с гибким управлением со стороны командиров всех степеней, хорошей организацией взаимодействия, проявлением разумной инициативы, успешными действиями авиации, которая прицельно и смело бомбила и штурмовала заданные цели.

Заслуженно получили благодарность командования инженерные [52] части, они обеспечили успех прорыва укреплений противника на новом направлении. Саперы не только прокладывали дорогу через заграждения врага, но и сами геройски дрались, вступая в рукопашные схватки. Саперный взвод лейтенанта Бабенцова успешно штурмовал дзоты противника, занял высоту, отразил шесть контратак гитлеровцев и уничтожил более ста человек. Лейтенант Бабенцов с возгласом: «Вперед за нашу Родину!» провел своих солдат в траншеи врага, взвод взорвал три дзота. Рядовой Волков первым ворвался в дзот и огнем из автомата расстрелял нескольких сопротивлявшихся врагов. Герой был ранен, но остался на поле боя и лишь после второго ранения согласился отправиться в тыл. Старший сержант Таратухин, бойцы Сулейманов и Ульянов, несмотря на ранения, также остались в строю.

Отмечая действия наших немногочисленных танков, следует сказать, что они, умело огнем и гусеницами истребляя живую силу врага, во многом способствовали общему успеху. Все танковые и механизированные части, участвовавшие в прорыве, заслужили высшую оценку. Но особенно отличались танкисты роты старшего лейтенанта Жиганова. Рота, умело маневрируя и ведя огонь с ходу и коротких остановок, прорвалась вперед через боевые порядки, увлекая за собой машины других подразделений, что способствовало общему успеху. Экипаж танка лейтенанта Самойленко вступил в поединок с вражеской самоходной пушкой и уничтожил ее.

В 5 часов 19 сентября я доложил в Ставку о том, что войска фронта овладели г. Духовщина и продолжают развивать наступление на Смоленск.

19 сентября, в 20 час. 30 мин., столица нашей Родины Москва салютовала войскам Калининского фронта, прорвавшим оборону немцев на путях к Смоленску и овладевшим г. Духовщина. В войсках, как обычно, где позволяла обстановка, было организовано слушание благодарности Родины. В соответствующем приказе указывалось: «Войска Калининского фронта в результате четырехдневных ожесточенных боев прорвали сильно укрепленную полосу врага, разгромили его долговременные опорные пункты Рибшево, Вердино, Ломоносово, Кулагино, Панкратово и штурмом овладели важнейшим опорным пунктом обороны немцев на путях к Смоленску — городом Духовщина.

Таким образом, оказалась взломанной сильно укрепленная долговременная оборонительная полоса немцев, запирающая так называемые смоленские «ворота».

Вечером 19 ноября в ознаменование освобождения г. Духовщина был дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.

За умелые боевые действия войскам фронта Верховный Главнокомандующий объявил благодарность.

В ознаменование одержанной победы отличившимся в боях при освобождении города Духовщина соединениям и частям присваивались наименования:

«Духовщинских» — 91-й гвардейской стрелковой дивизии, 17-й стрелковой дивизии, 184-й стрелковой дивизии, 46-й механизированной [53] бригаде полковника Н. Л. Манжурина и 47-й механизированной бригаде подполковника М. Е. Романова, 21-й артиллерийской дивизии генерал-майора артиллерии К. Н. Самборского, 4-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригаде полковника М. П. Савелевича, 4-й штурмовой инженерно-саперной бригаде подполковника Г. И. Матаузаса; подвижной механизированной группе фронта полковника И. Ф. Дремова, 1820-му самоходно-артиллерийскому полку майора М. Г. Лесового.

«Рибшевской» — 306-й стрелковой дивизии; «Вердинской» — 134-й стрелковой дивизии; «Ломоносовской» — 234-й стрелковой дивизии; «Кулагинской» — 178-й стрелковой дивизии; «Панкратовской» — 185-й стрелковой дивизии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 сентября 1943 г. командиры многих соединений были награждены орденами. Среди них Н. Э. Берзарин, М. Ф. Андрющенко, Н. Ф. Папивин, И. С. Безуглый{19}. Награждение было воспринято всеми нами как обязательство усилить удары по врагу.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.56.38 | Сообщение # 9
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Я побывал в освобожденной Духовщине. Этот небольшой старинный русский город, основанный в 1777 г., буквально взывал о мщении. Он был оккупирован гитлеровцами еще 15 июля 1941 г. Издали город казался уцелевшим, но это потому, что старинные кирпичные здания, выгоревшие внутри, внешне сохранили свой вид. На улицах почти ни души. Рассказывали, что первые наши солдаты, ворвавшиеся в город, встретили старика, который на вопрос: «А где же люди?» покачал головой и, указывая рукой на смоленский большак, проговорил: «Немец угнал».

Улицы города были изрыты воронками, завалены кирпичом, развалины домов, землянки оплетены колючей проволокой. Одно из лучших зданий города, где помещалось педагогическое училище, было сильно повреждено пожаром, гитлеровцы использовали его как свой клуб, а при приближении наших войск подожгли. Напротив через улицу высокий проволочный забор — здесь был концентрационный лагерь, где погибли тысячи советских людей. На площади, где прежде стоял памятник Ильичу, гитлеровцы устроили кладбище. Город был пока еще мертв, его улицы и скверы поросли лопухами и чертополохом, но по дорогам, уходящим на юго-запад, нескончаемым потоком двигались автомашины, танки, пехота, артиллерия. На улицах и переулках возле уцелевших домов работали наши воины, очищая помещения от мусора, вставляя окна, ремонтируя крыши.

Мы выезжали из города по старому шоссе, ведущему к Смоленску. С запада отчетливо доносились звуки ожесточенного боя. В перерывах между ухающими разрывами артиллерийских снарядов [54] явственно слышался треск ружейно-пулеметной стрельбы. В небе, то быстро проносясь вперед, то кружась, парили наши самолеты. По обочинам дороги, в кустах серели штабеля ящиков с боеприпасами. Гитлеровцы бежали так поспешно, что не успели даже взорвать мосты на проселках, за городом. Всюду видны кучи круглых мин, а вдоль шоссе указатели «мин нет». Это поработали наши саперы из батальона капитана Алещенко.

Со взятием Духовщины первый этап Духовщинско-Демидовской операции был выполнен.

Еще задолго до начала Духовщинской{20} операции был спланирован удар на Велиж и Демидов как первый этап Полоцко-Витебской операции. Затем обстановка изменилась, и было решено осуществить вначале Духовщинскую операцию. Как только была взята Духовщина, пришла очередь начинать и Велижско-Демидовскую{21} операцию для наращивания ударов. При этом имелось в виду, что в связи с тяжелыми боями под Духовщиной противник вынужден будет ослабить велижско-демидовское направление. Это предположение было весьма логично, так как при отсутствии резервов быстро подбросить войска на угрожаемое направление противник мог лишь с неатакованных участков своего фронта.

Город Велиж более двух лет, еще со времени зимнего наступления 4-й ударной армии в период моего командования ею в 1942 г., являлся ареной ожесточенных боев. Он был разделен линией фронта пополам — восточная часть занималась нами, а западная часть — противником. Враг настойчиво удерживал здесь свои позиции, поскольку Велиж был важным рубежом на пути к Витебску.

Не жалея труда, гитлеровцы укрепляли его, приспособили к длительной обороне развалины каменных зданий, создали прочные доты и дзоты, опутали подступы к городу густой сетью проволочных заграждений и опоясали минными полями.

Весной 1943 г. враг пытался оттеснить наши войска, занимавшие восточную часть города, и обеспечить таким образом более прочную его оборону. Однако эта попытка, окончившаяся провалом, стоила ему потери двух отборных пехотных полков.

Характерно, что нам удалось тогда полностью взять реванш за эту вражескую вылазку не совсем обычным способом при экономии столь дорогих для нас тогда артиллерийских снарядов. Как это было сделано, рассказал мне начальник инженерной службы 4-й ударной армии генерал-майор инженерных войск А. А. Развозов, непосредственно руководивший данной операцией.

Речь идет о подземно-минных ударах по врагу, проведенных в Велиже в полосе 358-й стрелковой дивизии. Саперами 358-й стрелковой дивизии были отрыты две минные галереи. Одна, прорытая [55] непосредственно в откосе возвышенности, вела под участок траншеи противника и далее под землянку, занимаемую вражескими офицерами (как видно, в их числе был и начальник боевого участка, оборонявшего окраину западной части города — район лесопильного завода); вторая галерея вела под кирпичное здание бывшей котельной лесопильного завода, которое было очень искусно приспособлено врагом к обороне. Но эту галерею полностью поднести под котельную метров на 20 не успели. Грунт был песчаный, так что особых затруднений при прорытии не было. Отсутствие набора подземно-минного имущества затрудняло подачу свежего воздуха в галереи, отчего по мере продвижения подкопа дышать саперам становилось все труднее и приходилось через каждые 20–30 мин. производить смену работающих. В каждый горн было заложено по 3 тонны взрывчатых веществ. Взрыв горнов произвели почти одновременно. Офицерская землянка была полностью разрушена, и находившиеся там гитлеровцы погибли. При взрыве горна, ведущего к котельной, находящийся там гарнизон в составе десятка солдат был оглушен, все они сдались в плен без всякого сопротивления.

Сразу после взрывов подразделения нашей пехоты устремились в атаку и дошли без единого выстрела со стороны противника до оврага, проходящего в северной части Велижа и отделявшего район лесопильного завода.

Таким образом, взрывом двух горнов без расхода артиллерийских снарядов была захвачена вся территория лесопильного завода площадью до 2 кв. км. Минеров наградили орденами и медалями. Был применен в Велиже и другой способ борьбы, названный нами «саперной артиллерией». Еще в период Торопецкой{22} и Велижской{23} операций зимой 1942 г. было захвачено большое количество немецких артиллерийских снарядов разных калибров. Их стали применять в массовых количествах летом 1943 г. Способ использования заключался в следующем: позади наших траншей или перед ними отрывались в грунте лунки, по размерам соответствующие снаряду, а по глубине — немного длиннее снаряда. Лунка отрывалась с подъемом в сторону намечаемой цели. На дно лунки закладывался пороховой заряд с электрозапалом и капсулой, закрепленными проводами. На пороховой заряд опускался снаряд головкой вперед. Заряд при помощи подрывной машинки взрывался и вышибал снаряд, который в зависимости от веса порохового заряда пролетал до 400 м и там разрывался. Снаряды устанавливали иногда целыми «батареями» и одновременно подрывали от 25 до 100 снарядов. Пленные рассказывали, что такой способ огневого воздействия ошеломлял противника, особенно когда взрывы производились в светлое время суток, и тогда гитлеровцам казалось, что все снаряды летят именно на их участок. «Саперная артиллерия» применялась во многих дивизиях на участках близкого соприкосновения с противником. [56]

Штабом фронта был разработан план Велижско-Демидовской операции и еще 15 сентября документ с его изложением отослали в Генеральный штаб.

В нем, в частности, отмечалось: «Я считаю, что пришла пора сильным ударом войск Калининского фронта на велижско-демидовском направлении открыть смоленские «ворота», выйти в район Лиозно, Рудня, расколоть левое крыло фронта Центральной группы армий противника и перенести действия в Белоруссию. Все предпосылки для этого созданы победоносным наступлением наших войск».

Операцию предполагалось провести в три этапа. Вся она на глубину 115–130 км могла быть осуществлена в течение 14–17 дней.

Нами давался полный расчет необходимых для этого сил и средств, которые могли быть выделены из состава Волховского и Северо-Западного фронтов, не ведших пока активных наступательных действий, а также из резервов Ставки Верховного Главнокомандования.

В заключение мы с начальником штаба фронта В. В. Курасовым писали: «Для проведения намеченной операции на велижско-демидовском направлении силами фронта построены железные дороги: широкой колеи — от ст. Стар. Торопа через Ильино на Кресты и узкой колеи от Кресты до Воронино (Рябково) и от Березино до Ставно. Эти железные дороги создают благоприятные условия для материального обеспечения войск в операции.

Прошу Вашей поддержки и постановки этого вопроса перед Верховным Главнокомандующим».

Ставка, однако, не смогла выделить нам дополнительно никаких сил. Несмотря на это, мы все же продолжали усиленно готовить эту операцию; но пришлось ее исполнение передвинуть на более поздний срок. Еще в процессе подготовки и проведения Духовщинской операции по моему указанию штаб фронта приступил к ее планированию. Самым подходящим моментом для удара на Велиж был, по-моему мнению, период развития успеха после овладения Духовщиной и Смоленском. Благоприятность обстановки для этого обусловливалась тем, что у противника исчерпывались резервы и он должен был снимать войска с неатакованных участков, для того чтобы остановить или хотя бы задержать наше наступление на направлении главного удара западнее Духовщины. Этот наш прогноз полностью оправдался. Чтобы не упустить выгодно сложившуюся обстановку, уже 19 сентября, когда противник снял некоторые части и перебросил их на духовщинское направление, был отдан приказ начать наступление смежными флангами войск 4-й ударной и 43-й армий. 4-я ударная армия главный удар наносила на Велиж, а 43-я на Демидов. Действия начались штурмом западной части г. Велиж и прилегающих к ему узлов сопротивления противника. Сразу же удалось прорвать оборону врага на широком фронте, и к исходу дня 20 сентября войска 4-й ударной армии полностью овладели г. Велиж. [57]

Расскажу несколько подробнее о боях за Велиж. Бои за город войска 4-й ударной армии начали с захвата укрепленных высот и опорных пунктов, прикрывавших западную часть города с юго-востока.

Ночью батальон старшего лейтенанта Кокова сосредоточился на исходном рубеже. С рассветом 20 сентября началась артиллерийская подготовка. Снаряды и мины точно поражали цели. Пехота пошла вперед и, преодолев минные поля и проволочные заграждения, ворвалась во вражеские окопы.

Вклинившись в немецкую оборону, батальон Кокова быстро закрепился на достигнутом рубеже и подготовился к отражению вражеских контратак. Гитлеровцы к вечеру начали упорно контратаковать. Бой часто переходил в рукопашные схватки. Но наши воины не уступали врагу ни одного вершка родной земли. На следующий день утром тщательным наблюдением было установлено, что на участке, где нами был вчера вбит клин во вражескую оборону, гитлеровцы стягивают силы, готовясь к решительной атаке, при этом ими был оголен опорный пункт на правом фланге. Было решено нанести удар именно по этому уязвимому месту. С фронта и фланга неожиданно ударили наши пехотинцы, и опорный пункт был взят.

Однако основной опорный пункт немцев, расположенный на высоте, несмотря на то, что он был уже в полуокружении, упорно держался. Оборонявшие его подразделения врага неоднократно переходили в ожесточенные атаки, но огнем минометов и пулеметов они были отбиты. В удачный момент, когда захлебнулась очередная атака гитлеровцев, был нанесен решительный удар пехоты при поддержке танков. Гитлеровцы не смогли задержаться ни на одном промежуточном рубеже.

Одновременно действовали и войска 43-й армии, наносившие удар по правому флангу противника. В результате упорных трехдневных боев оборона противника была прорвана. Создалась угроза окружения велижской группировки противника, враг начал поспешный беспорядочный отход, и рано утром наши воины вошли в западную часть города. Войска противника откатывались на запад, бросая вооружение, боеприпасы и военное имущество.

Мы побывали в Велиже вскоре после его освобождения. Через город проходили войска. Колоннами по одному, по два шли пехотинцы, впереди двигались саперы с миноискателями. Улицы были густо заминированы. Местами попадались «сюрпризы»: заминированные велосипед, пачки папирос и т. п.

Города, как такового, по существу не было, торчали лишь стены разрушенных домов. Там не видно было ни одного жителя — часть погибла от рук гитлеровцев, другие бежали, а многие были угнаны в Германию.

Враг удрал отсюда так поспешно, что не снял линий связи и телефонных аппаратов, не убрал указки с минных полей. Повсюду было разбросано военное имущество. [58]

Одновременно с освобождением Велижа 43-я армия нанесла удар на Демидов. Демидов был важным узлом сопротивления в системе вражеской обороны. Здесь сосредоточивались резервы противника. Из города по нескольким довольно благоустроенным фронтовым дорогам производилось снабжение продовольствием и боеприпасами немецких войск, оборонявшихся на фронте от Велижа до Ярцева.

С взятием советскими войсками Духовщины, Велижа и Ярцева значение Демидова несколько ослабело, но он продолжал использоваться врагом как мощный узел сопротивления.

Опираясь на систему инженерных сооружений и водные преграды, немецкое командование пыталось на этом рубеже остановить наши войска. На подступах к городу развернулись ожесточенные сражения. Войскам 43-й армии удалось сломить яростное сопротивление врага, взять несколько опорных пунктов и уцепиться за юго-восточную окраину города. Одновременно юго-восточнее Демидова вышли передовые части 4-й ударной армии, преследовавшие гитлеровцев, выбитых из Велижа. Демидов оказался в полукольце, после этого начался решительный штурм города.

43-й Краснознаменный пушечный артиллерийский полк полковника А. И. Дыдышко и 118-й минометный полк подполковника К. В. Мельникова обрушили на врага сокрушительный огонь. Пехотинцы 270, 262 и 145-й (командир А. С. Люхтиков) стрелковых дивизий, а также 114-й стрелковой бригады, тесно взаимодействуя с танками 105-го танкового полка, ворвались в город и в итоге упорных боев выбили оттуда противника. Демидов был освобожден нами 21 сентября, а захвачен немцами еще 6 июля 1941 г.

В боях за Демидов понесли потери 256-я немецкая пехотная дивизия и другие части противника. Уничтожено свыше 8000 вражеских солдат и офицеров, взято много пленных и большие трофеи. Таким образом, и Велижско-Демидовская операция завершилась успешно.

В ознаменование достигнутых успехов 262-й стрелковой дивизии генерал-майора Захария Никитовича Усачева, 270-й стрелковой дивизии полковника Ивана Петровича Беляева, 114-й стрелковой бригаде полковника Тихона Федоровича Егошина, 105-му танковому полку подполковника Георгия Гавриловича Павлова, 43-му Краснознаменному пушечному артполку полковника Александра Ивановича Дыдышко, 118-му минометному полку подполковника Константина Васильевича Мельникова и 273-му инженерному батальону майора Всеволода Семеновича Алексеева было присвоено наименование «Демидовских».

Тем временем войска 39-й армии, продвигаясь с рубежа Ельково, Холм, 19 сентября приступили к выполнению последнего этапа Духовщинско-Демидовской наступательной операции. Как и раньше, наиболее сильное сопротивление противник оказывал на смоленском направлении. Освобождение Духовщины, Велижа и Демидова явилось одним из важнейших факторов, способствовавших [59] овладению Смоленском войсками Западного фронта. В дальнейшем 39-я армия, повернув на запад, без передышки продолжала наступление на Витебск, взаимодействуя при этом с 43-й армией нашего фронта.

26 сентября войска фронта, развивая наступление на витебском направлении, овладели районным центром Смоленской области Каспля и освободили свыше 200 других населенных пунктов. На следующий день, продолжая наступление, они продвинулись вперед до 20 км и заняли свыше 300 населенных пунктов, в том числе районный центр Смоленской области Красное, а также станции Лелеквинская и Плоская.

28 сентября было освобождено еще более 120 населенных пунктов, среди которых районный центр Смоленской области Понизовье и крупные населенные пункты Микулино, Бутрово, Сутоки, Хлыстовка, Ляды.

29 сентября 1943 г. в результате упорных боев пасти 5-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Виктора Генриховича Позняка и подвижная механизированная группа полковника Ивана Федоровича Дремова штурмом овладели г. Рудня — сильным опорным пунктом и узлом коммуникаций противника на витебском направлении.

В боях за освобождение г. Рудня показали образцы боевой выучки и умения маневрировать 17-я Духовщинская гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. П. Квашнина, 19-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Б. С. Маслова, 47-я Духовщинская механизированная бригада подполковника Р. Е. Михайлова и 1-й отдельный штурмовой батальон, который в боях при прорыве оборонительной полосы противника, и особенно в боях за г. Рудня, во главе со своим командиром майором Оганезовым показал образцы боевого мастерства и мужества.

Батальон одним из первых ворвался на северную окраину г. Рудня и сыграл решающую роль в овладении городом, 500 вражеских трупов осталось на улицах Рудни. Наши потери убитыми и ранеными составили 372 человека.

В овладении городом активное участие приняли также часть сил 97-й стрелковой дивизии подполковника Б. С. Ракова, 46-я механизированная бригада полковника Н. Л. Манжурина, 28-я гвардейская танковая бригада полковника Е. М. Ковалева, 1820-й самоходно-артиллерийский полк майора И. С. Гора, 4-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника М. П. Савелевича.

В ознаменование достигнутых успехов 17-я Духовщинская стрелковая дивизия и 47-я Духовщинская механизированная бригада, второй раз отличившиеся в боях с немецкими захватчиками, были награждены орденами Красного Знамени, а 19-й гвардейской стрелковой дивизии было присвоено почетное наименование «Рудненская».

Таким образом, благодаря слаженным ударам Западного и Калининского фронтов от гитлеровских захватчиков была полностью [60] очищена Смоленщина и положено начало освобождению Белоруссии.

Важнейшим условием успеха наших действий была широко развернувшаяся в войсках партийно-политическая работа.

В период сосредоточения и подготовки частей к наступлению, особенно усилившемуся со второй половины июля, основными вопросами, требовавшими надежного политического обеспечения, были: скрытность передвижения, своевременность выхода на исходные рубежи, оборудование районов сосредоточения, строгое сохранение военной тайны, подготовка личного состава к предстоящим боям. Соответственно с этими задачами планировались и осуществлялись мероприятия политуправления фронта (начальник политуправления генерал-майор Михаил Федорович Дребеднев{24}), политорганами армий и подчиненных им соединений. Членами Военных советов армий были в 39-й — генерал-лейтенант Василий Романович Бойко{25}, в 3-й ударной — генерал-майор Андрей Иванович Литвинов {26}, в 4-й ударной — генерал-майор Трофим Яковлевич Белик{27}, в 43-й — генерал-майор Сергей Иванович Шабалов {28}.

При сосредоточении войск и подготовке операции, как я уже упоминал, плохо обстояло дело с дорогами. В это время шли продолжительные дожди, в связи с чем создалась напряженная обстановка со снабжением войск продовольствием, фуражом и боеприпасами. Дороги решали вопрос подготовки к операции, а значит и ее исход.

В дорожные батальоны и части, выделенные на строительство дорог, были направлены работники политуправления фронта, политотделов армий и соединений. Перед строителями дорог на митингах, собраниях, в беседах, в боевых листках были поставлены задачи: «Дело чести дорожников, чтобы коммуникации были в образцовом порядке». Решение этих задач целиком зависело от правильной организации работ, выполнения норм выработки каждым воином. Политработники конкретно ставили эти вопросы перед коммунистами-дорожниками. Так, в 60-м отдельном понтонно-мостовом батальоне коммунисты первоначально не могли найти своего места в условиях строительства дорог. Перед ними был остро поставлен вопрос о передовой роли члена партии, о необходимости не только [61] выполнять, но и перевыполнять нормы. После этого здесь резко повысилась общая выработка. 28 июля 1943 г. 279-й гвардейский стрелковый полк 91-й дивизии вышел на строительство дороги между деревнями Отрица и Отря. В послеобеденное время комсорг полка лейтенант Соколов собрал комсоргов рот и комсомольцев-агитаторов. Комсомольскому активу рассказали о значении дорог в обеспечении войск, об авангардной роли комсомольцев на строительстве. Комсомольцы тут же выпустили боевые листки, посвященные воинам, перевыполнившим нормы. О том, какое значение это имело, говорит хотя бы пример 3-го батальона этого полка, большинство комсомольцев которого стали перевыполнять нормы, а 34 человека перевыполнили нормы в 3 раза.

Усиленная работа на дорогах, передвижение массы бойцов и техники требовали особой бдительности, поэтому обеспечение скрытности сосредоточения, наведение порядка на дорогах, внедрение маскировочной дисциплины стали также и основными вопросами партполитработы на фронте. С этой целью в подразделениях и частях были проведены беседы.

Большую работу на дорогах в период сосредоточения провели работники политотделов армий. Так, в 39-й армии выделялись подполковники Борисенков и Крылов, майоры Болотов и Ткаченко. Они в течение многих дней проводили партийно-политическую и организационную работу в частях, работавших на дорогах, разъясняя дорожникам, регулировщикам, водителям, ездовым и другим военнослужащим значение твердого воинского порядка на дорогах, бдительности, маскировки, принимали меры по ликвидации пробок при движении частей. Большую работу в этом отношении провели также политотделы тылов армий, нацелившие партийные организации автомобильных и дорожных батальонов, складов и других тыловых подразделений и учреждений на четкое обеспечение предстоящих боев. В итоге значительно повысилась производительность труда, особенно по 262 и 792-му автобатальонам. На армейской базе 39-й армии заместитель начальника базы по политчасти майор Деев и замполит продсклада Мухамедзянов мобилизовали весь личный состав: писарей, кладовщиков, вторую смену караула на разгрузочно-погрузочные работы и добились выполнения норм на 150–200%, ликвидировали задержки и простои транспорта, хотя на склады базы ежедневно приходило 100–150 вагонов груза и отправлялось в части свыше 1000 автомашин.

С шоферами проводилась специальная работа на остановках и местах заправок. Работники политотделов армий особое внимание уделили новому пополнению шоферов. Еще до получения машин с ними, как правило, проводилась работа о соблюдении строжайшей дисциплины при перевозках грузов.

Во всех вновь прибывавших частях проводились партийные и комсомольские собрания с вопросом о бдительности. Речь шла об осторожности, умении держать язык за зубами при общении с местным населением, о том, чтобы ни один предатель, ни один лазутчик не перешел линию фронта. В боевые охранения подбирались [62] лучшие бойцы, главным образом коммунисты и комсомольцы. Политработники систематически контролировали выполнение приказа по этому вопросу. Нередко начальники политотделов дивизий лично подбирали воинов в боевое охранение и проводили с ними соответствующую работу. Инициативу в этом проявил начальник политотдела 178-й стрелковой дивизии полковник Жалис, затем этот опыт был распространен и в другие соединения.

Хорошо была поставлена партполитработа в 91-й гвардейской стрелковой дивизии в период марша в район сосредоточения. После разгрузки на железнодорожной станции дивизия начала готовиться к переходу. В это время политработники, секретари парторганизаций провели беседы с личным составом о дисциплине на марше, собрания коммунистов и комсомольцев с повесткой дня «О работе коммунистов и комсомольцев на марше». Были собраны и проинструктированы парторги и агитаторы. В ходе самого марша, в частности, когда подразделения проходили по местности, освобожденной от оккупантов, где почти все населенные пункты были сожжены гитлеровцами, политработники и агитаторы провели беседы о зверствах фашистов, наглядно подтверждая свои слова тем, что видели вокруг сами воины. Во время привалов проводились беседы об обстановке на фронтах, о борьбе с вражескими танками T-VI и самоходными орудиями «фердинанд», а также о сбережении оружия и имущества, о сохранении военной тайны. Во всех батальонах на привалах были проведены заседания партийных бюро, на которых рассматривались вопросы о приеме в партию.

За время марша в 275-м гвардейском стрелковом полку этой дивизии, например, 60 солдат и офицеров подали заявления о приеме в партию. В 177-м гвардейском стрелковом полку на дневках агитатор политотдела дивизии капитан Семенов и агитатор полка старший лейтенант Хижняк выступили с докладами: «Традиции советской гвардии» и «Патриотизм советского народа в Великой Отечественной войне».

В период непосредственной подготовки к операции основной задачей политические органы считали подбор, расстановку и подготовку кадров, работу по обеспечению авангардной роли коммунистов в предстоящих боях, подготовку ротных и первичных, особенно вновь созданных партийных и комсомольских организаций к непрерывной работе в условиях активных боевых действий. Все политические мероприятия на фронте были направлены на решение основной задачи — поднять в войсках наступательный порыв. Решение этой задачи во многом зависело от правильного подбора и расстановки кадров. Достаточно сказать, что, например, в 39-ю армию, которой предстояло действовать на направлении главного удара, влилось много новых соединений и частей. Работники политотделов армий проделали большую работу в деле создания института внештатных заместителей политсостава и резерва на выдвижение. В 39-й армии, например, было подобрано до 700 таких внештатных заместителей, происходило выдвижение на политработу парторгов рот — сержантов — членов и кандидатов партии. [63]

Для оказания помощи партполитаппарату соединений, которым предстояло решить главную задачу, во 2-й гвардейский, 83 и 84-й стрелковые корпуса и другие соединения были направлены опытные политработники политуправления фронта. Они помогли проверить работу парторгов и их заместителей, организовали с ними занятия, помогли расставить коммунистов и комсомольцев в подразделениях, где не было ротных парторганизаций, организовали их за счет правильной расстановки коммунистов, добились того, что во всех ротах появились полнокровные парторганизации, а также того, чтобы первые номера в пулеметных расчетах были коммунистами и комсомольцами. Была организована работа по приему в партию и комсомол лучших солдат и офицеров.

С получением боевого приказа во всех подразделениях были проведены партийные собрания с повесткой дня: «О задачах коммунистов в наступательном бою», на которых члены партии были нацелены на доведение боевой задачи до каждого воина. Сразу же после получения приказа Военного совета фронта во всех подразделениях были проведены короткие митинги и организована проверка боевой готовности частей и соединений, хозяйственных и санитарных подразделений и приняты меры к устранению недочетов.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.57.30 | Сообщение # 10
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Перед началом операции группы политработников политуправления фронта и политотделов армий проверили состояние партполитработы по обеспечению готовности госпиталей и других лечебных учреждений к приему раненых. По материалам проверки были проведены короткие совещания с заместителями начальников госпиталей по политчасти. Генерал М. Ф. Дребеднев выезжал в армии, помогал расставить силы политотделов, бывал в частях, нацеливал политработников на решение основных вопросов.

С началом наступательных действий партполитработа оставалась на высоком уровне, изменились лишь ее формы и методы.

В перерывах между боями политработники, коммунисты и комсомольцы систематически проводили беседы на различные темы. Так, например, комсомольцы Сакисян (43-й гвардейский полк), Найдик (48-й гвардейский полк), Воронов (52-й гвардейский полк) провели по нескольку бесед на тему: «Охраняй командира в бою», «Наблюдай за полем боя», «Используй всю силу огня», «Действия снайпера в наступлении», а также по текущим газетным материалам («Судебный процесс над изменниками Родины в Краснодаре», «События в Италии», «Успехи наших войск на Орловско-Курском направлении» и др.). Хорошо поработали комсомольские организации 9-й гвардейской дивизии (помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу Москаленко).

Большое внимание политорганы уделили работе среди войск противника. В период подготовки к штурму Духовщины были изданы и распространены 43 листовки общим тиражом 410 тыс. экземпляров. 15 листовок были написаны с привлечением конкретного материала и адресованы личному составу определенных дивизий противника. 6 листовок были посвящены успехам Советской Армии.

Листовки, обращенные к солдатам вермахта, должны были, используя [64] успехи первых дней наступления и потери, понесенные противником, показать наступление на данном участке как часть общего наступления Красной Армии; вместе с тем на конкретных примерах рассказывалось о наиболее безопасных способах сдачи в плен.

К 1 сентября 1943 г. — дню 4-й годовщины начала второй мировой войны — была издана серия листовок для отдельных дивизий противника. Их содержание на примерах каждой дивизии показывало, что гитлеровское командование ведет вермахт к гибели.

Наши технические средства пропаганды позволили развернуть оперативную устную агитацию среди вражеских солдат на довольно широком фронте. За время операции было составлено 14 программ передач, кроме того, в армиях и корпусах составлялись программы на конкретном материале. При этом систематически выступали военнопленные. Начиная с 24 августа в 39-й армии работал представитель национального комитета «Свободная Германия» унтер-офицер И. Штригель, выступавший с разъяснением программы этой организации. В эти напряженные дни не упускалось из виду и культурное обслуживание воинов. В армии были направлены кинопередвижки, фронтовой ансамбль, бригады артистов, прибывшие из тыла, так, 39-ю армию обслуживала бригада артистов из Алтайского края.

О размахе партполитработы свидетельствует тот факт, что за время с 25 августа по 25 сентября, т. е. в период самых напряженных боев, в члены и кандидаты партии только в 39-й армии, действовавшей на направлении главного удара, было принято 12 332 воина. По этой же армии за образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу было награждено орденами и медалями более 150 политработников. Об их активном участии в боях говорит и такой факт, что в той же армии за август — сентябрь было убито и ранено свыше 200 политработников.

Партполитаппарат проводил немалую работу и с местным населением. В связи с тем, что при быстром продвижении наших частей вперед представители органов Советской власти не всегда одновременно с освобождением того или иного населенного пункта могли приступить к выполнению своих функций, партполитаппарат фронта и армий проводил работу по мобилизации трудящихся на уборку урожая и оказанию помощи войскам в строительстве дорог. Одновременно осуществлялась помощь населению со стороны войск в обеспечении горючим, питанием, оказанию медицинской помощи и т. д. Поддерживалась фронтом и непрерывная связь с партизанами. Условия действий партизан в прифронтовом районе, насыщенном войсками противника, были крайне трудными. Однако партизанские отряды наносили ощутимый урон врагу, снабжали нас разведданными.

Гитлеровцы жесточайшими мерами стремились подавить народных мстителей.

Важным фактором в успехе Духовщинско-Демпдовской операции [65] было надежное и всестороннее инженерное обеспечение. Оно готовилось заблаговременно и тщательно и имело целью в условиях бездорожной, лесисто-болотистой местности и глинистых грунтов Калининской и Смоленской областей создать условия для сосредоточения, маневра, прорыва обороны противника и продвижения ударной группировки фронта.

Решение этой задачи требовало выполнения большого объема трудоемких работ по строительству дорог, мостов и преодолению минно-взрывных заграждений противника. В ходе операции в боевых действиях впервые участвовали штурмовые инженерно-саперные бригады. На них возлагалось устройство проходов в минных полях, на переднем крае и в глубине обороны противника, инженерное сопровождение танков в бою и обеспечение действий штурмовых групп в ходе атаки укрепленных опорных пунктов врага.

Инженерными войсками фронта руководил опытный военный инженер генерал-майор инженерных войск Василий Васильевич Косарев. Он хорошо понимал значение дорог и переправ для наступления в условиях лесисто-болотистой местности. К началу наступательной операции были построены на направлении удара в полосе 39-й армии две дороги, связывающие наступающие войска с железнодорожными станциями. Обе дороги были подготовлены инженерными войсками для движения автотранспорта в любое время года. Генерал В. В. Косарев с раннего утра до поздней ночи, на своем «виллисе» с офицером штаба инженерных войск объезжая фронт работ, выбирал на местности лучшие участки для объезда труднопроходимых мест, ликвидировал пробки на дорогах.

В Духовщинско-Демидовской операции фронта инженерные войска были использованы массированно для решения задач инженерного обеспечения. Для решения наиболее ответственных и сложных задач инженерного обеспечения прорыва обороны противника Калининскому фронту были приданы две штурмовые инженерно-саперные бригады РВГК. Обе бригады обеспечивали действия войск 39-й армии. Бригады были новым организационным формированием и имели специальные подготовку, вооружение и предназначение. Специальной директивой мы определили задачи и порядок использования штурмовых инженерно-саперных частей. По этой директиве данные бригады предназначались для инженерного обеспечения боевых действий войск при преодолении заграждений, форсировании рек и участия в штурме укрепленных пунктов противника. Для контроля за подготовкой к действиям в предстоящей операции в штурмовых бригадах постоянно находились начальник штаба инженерных войск фронта полковник А. А. Винский или один из опытных офицеров штаба. Во время подготовки операции в бригадах отрабатывалось взаимодействие со стрелковыми и танковыми подразделениями. Действия саперов-штурмовиков на поле боя всегда отличались отвагой, смекалкой и самоотверженностью.

В ходе наступательной операции только за период с 13 августа по 14 сентября 1943 г. 4 и 5-й штурмовыми инженерно-саперными бригадами при обеспечении прорыва обороны и сопровождения танков [66] в глубине ее было обезврежено 36 000 противотанковых, 16000 противопехотных мин и 385 фугасов и «сюрпризов».

Обеспечивая наступление, штурмовые инженерно-саперные частя уничтожали не подавленные огнем артиллерии прочные огневые точки противника.

Но путь к продвижению вперед наступающим войскам преграждают не только огневые точки и минные поля. Не меньшим препятствием для наступающих войск являются реки, как правило, прочно обороняемые противником. В этих случаях инженерные части под огнем противника должны организовать переправы и строить мосты, обеспечивая форсирование рек. Поучительным мероприятием по инженерному обеспечению форсирования в Духовщинско-Демидовской операции было преодоление рек Царевич и Веленя.

При подготовке строительства мостов на р. Веленя штаб инженерных войск 39-й армии продумал организацию устойчивой связи и обеспечение твердого управления инженерными подразделениями во время форсирования реки. Пункты постройки мостов были связаны со штабами батальонов, КП корпуса и армии по телефону а радио. По ночам в последние двое-трое суток перед атакой саперы 293-го инженерного батальона, которым командовал майор В. Л. Авсеенко, и понтонеры 60-го понтонного батальона подвозили детали мостов к переднему краю. Автомобили разгружались в овраге на расстоянии одного километра от первой траншеи. Далее детали мостов подносились на руках к первой траншее, где укладывались в 50–100 м от реки и тщательно маскировались.

В 9 часов 14 сентября мощный молот артиллерийской подготовки ударил по немецко-фашистским позициям. Придавленные огнем фашисты не могли мешать строить мосты. Саперы и понтонеры с первым залпом артиллерии приступили к подноске деталей четырех мостов к реке, к пунктам их постройки. Артиллерия подготовила атаку пехоты, с началом которой понтонеры приступили к сборке трех мостов, а в последующем в эту работу включились саперы 293-го инженерного батальона, построившие еще два моста. Отличная подготовка подразделений 60-го понтонного батальона дала свои результаты. За 50 минут после начала атаки два моста были готовы и по ним пошли танки подвижной группы полковника Ивана Федоровича Дремова. Третий мост вступил в строй позже — через 1 час 30 мин. Строительство его задержалось, так как противник с фланга открыл артиллерийский огонь по району строительства. Среди понтонеров появились раненые и убитые, понтонеры залегли, работа была прекращена. Тут свою роль сыграло твердое управление подразделениями, строившими мосты. В районе строительства третьего моста находился офицер штаба инженерных войск фронта, который связался по телефону с командиром наступавшего стрелкового корпуса и попросил его подавить ожившую батарею противника. Батарея противника была немедленно уничтожена, и понтонеры закончили сборку третьего моста. Таким образом, четкая организация инженерного обеспечения форсирования р. Веленя и [67] р. Царевич позволила через 50 минут после начала пехотной атаки ввести в прорыв подвижную группу фронта. При этом количество мостов все время наращивалось и к 18 часам 14 сентября было построено пять мостов, что полностью обеспечило стремительно развивавшуюся наступательную операцию. За сутки по мостам р. Веленя было переправлено 150 танков, 92 броневика, 724 орудия с тягачами, 1600 автомобилей и 1710 повозок и орудий на конной тяге. Мосты, построенные на болотистой реке, требовали непрерывного содержания и ремонта, особенно во время переправы танков. В илистом грунте дна р. Веленя рамные опоры быстро оседали, и приходилось периодически наращивать высоту моста новыми пролетными мостовыми блоками.

Тщательная подготовка и четкая организация инженерного обеспечения форсирования р. Веленя оправдали себя не только успешным развитием наступления, но и незначительными потерями в инженерных подразделениях, обеспечивающих форсирование.

Этот опыт в инженерных войсках фронта был всесторонне изучен, а его значение по заслугам было оценено общевойсковыми командирами и войсками фронта. За отличные боевые действия многие солдаты, сержанты и офицеры инженерных войск были награждены правительственными наградами, орденами и медалями. Только в одной 4-й штурмовой инженерной бригаде за эту операцию было награждено 430 человек солдат, сержантов и офицеров, а бригаде приказом Верховного Главнокомандующего присвоено наименование «Духовщинской».

Опыт форсирования рек Царевич и Веленя позволил коренным образом пересмотреть организацию и способы строительства мостов при обеспечении форсирования рек. Он показал, что на препятствии при форсировании рек необходимо не строить, а собирать мосты из заблаговременно изготовленных, хорошо подогнанных друг к другу деталей, скрытно сосредоточенных у мест сборки еще до атаки.

С окончанием Духовщинско-Демидовской операции войска Калининского фронта развивали наступление на Витебск. Встала на очередь Невельская операция, которая планировалась нами также заранее. Письменная директива о подготовке этой операции с целью сохранения тайны не отдавалась. Однако командующим 3-й и 4-й ударными армиями были поставлены задачи на ее подготовку.

В течение месяца они готовили Невельскую операцию. Главная ее цель (силы обеих ударных армий были весьма ограничены) — прорвать фронт противника на узком участке и захватить г. Невель — сильно укрепленный опорный пункт, важный узел железных и шоссейных дорог и крупную базу снабжения. Кроме того, овладение Невелём выводило войска Калининского фронта во фланг Витебской группировки гитлеровцев.

В связи с тем, что центр тяжести действий фронта перемещался с левого фланга на правый, я, естественно, счел необходимым быть с войсками, которым предстояло решить важнейшую в тот момент задачу. Однако, чтобы создать впечатление в войсках (это [68] могло дойти и до противника), что командующий находится на левом крыле фронта, а значит здесь и решается главная задача наступления, я побывал в частях и дивизиях 83-го стрелкового корпуса и в других частях 39 и 43-й армий. На месте было принято решение о формировании 60-го стрелкового корпуса в составе 119, 154, 156-й стрелковых дивизий с частями управления. Я побеседовал также с офицерским составом, бойцами и провел короткие совещания с руководящим составом, на которых указал на необходимость решительного продолжения наступления и мерах к улучшению организации и руководства частями в бою.

1 октября я приехал в 4-ю ударную армию с том, чтобы проверить готовность армии к наступательным действиям по плану Невельской операции и помочь командованию в планировании и организации наступления.

Это была армия, которой я командовал в конце 1941 — начале 1942 г., когда она только что была сформирована. Среди командного состава были теперь новые люди. Командовал армией генерал-майор В. И. Швецов, способный военачальник. 16 октября ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. Членом Военного совета являлся генерал-майор Т. Я. Велик, а начальником штаба генерал-майор А. И. Кудряшов.

Тем не менее я встретил на командном пункте многих своих фронтовых друзей. Весело приветствовал меня Артик Михайлович Мурадов, старейшина шоферов Военного совета армии, с которым мы немало поездили суровой зимой 1941/42 г. Он рассказал мне об общих знакомых, в том числе о своем бывшем начальнике М. В. Рудакове, который уехал из армии на должность начальника политуправления Юго-Западного фронта в ноябре 1942 г.

На следующий день я побывал в нескольких дивизиях, основное внимание, однако, уделил 16-й литовской стрелковой дивизии, ею командовал мой старый знакомый — генерал-майор Владис Антонович Карвялис, с которым мы впервые встретились, когда я был назначен начальником Вильнюсского гарнизона в 1940 г., а Владис Антонович командовал 184-й стрелковой дивизией 29-го стрелкового литовского корпуса. Тогда и неоднократно встречался с ним по делам службы и хорошо узнал этого очень исполнительного и вместе с тем инициативного командира, отзывчивого и доброжелательного человека. Помню, как мы готовились к параду, посвященному 23-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Это был первый парад и демонстрация трудящихся в Литве после восстановления Советской власти в республике, причем в возвращенной ей исконной столице Вильнюсе. С благодарностью вспоминал я всегда, что Владис Антонович предложил мне воспользоваться своим замечательным англо-арабом, так как мой конь заболел в это время.

Парад был волнующим зрелищем — вся Лукшинская (ныне площадь Ленина) и прилегающие к ней улицы были буквально затоплены населением, восхищенным мощью техники и хорошей подготовкой проходящих войск. [69]

Тогда же я близко познакомился с замечательным сыном литовского народа Антанасом Юозовичем Снечкусом, членом Коммунистической партии с 1920 г. он принимал самое активное участие в революционном движении, являясь одним из руководителей Коммунистической партии Литвы, неоднократно подвергался арестам со стороны фашистского правительства А. Сметоны.

В июне 1940 г. А. Ю. Снечкус стал первым секретарем ЦК КП Литвы. Отзывчивость, душевность, громадный революционный и жизненный опыт буквально покоряли всех, кто имел возможность близко соприкасаться с ним по работе.

Короткая встреча состоялась с воинами-литовцами и генералом Карвялисом, когда 29 сентября литовская дивизия вошла в состав Калининского фронта и совершила переход по маршруту Кунья, оз. Чайца, Сапроново, Гниловатка, Федосеево.

Тогда же решено было, что в 12 часов 2 октября в лесу северо-восточнее дер. Волчьи Горы, которая была еще в руках врага, соберется весь старший и средний командный состав дивизии до командира роты включительно. В то же время в дивизию приехал Антанас Юозович Снечкус, с которым мы были добрыми друзьями.

Хотелось бы здесь кратко рассказать об истории формирования и боевом пути литовской дивизии до того, как она вошла в состав Калининского фронта, о чем мне впоследствии поведал Владис Антонович.

В суровые декабрьские дни 1941 г., когда советские войска в битве под Москвой перешли в решительное контрнаступление и разгромили немецко-фашистские полчища, началось формирование литовского национального соединения Красной Армии. По решению Государственного Комитета Обороны СССР от 18 декабря 1941 г. началось формирование 16-й литовской стрелковой дивизии.

Костяк дивизии составили советские и партийные работники, рабочие, крестьяне и интеллигенция Литовской ССР, эвакуировавшиеся в начале войны в глубь Советского Союза, бойцы и командиры 29-го (литовского) стрелкового корпуса, бывшие курсанты Вильнюсского пехотного училища; литовцы, проживавшие в других советских республиках, литовцы-воины Советской Армии. По призыву партии и правительства со всех сторон Советского Союза: из Москвы и Ленинграда, Ташкента и Алма-Аты, Свердловска и Челябинска, Пензы и Уфы и многих других мест собирались в район формирования будущие воины литовского соединения.

Среди будущих воинов литовского соединения были коммунисты и комсомольцы, бойцы и командиры, сражавшиеся с захватчиками с первых дней войны. В создании дивизии активное участие принял участник гражданской войны генерал-майор Феликс Рафаилович Балтушнс-Жемайтис, командовавший дивизией с начала ее формирования до апреля 1943 г., а также полковники: Мацияускас, Баргашюнас, Жибуркус в дальнейшем генерал-майоры; офицеры: Стасюлис, Гполкявичюс, Мажейка, Мичуда, Сташкевичюс, Дильманас, Соблис и др. Прибыла в дивизию большая группа старших офицеров бывшей литовской народной армии: генерал-майор [70] В. Карвялис, полковники — Шуркус, Киршинас, А. Урбшас (в дальнейшем генерал-майор), подполковник В. Мотека и младшие офицеры — Луня, Станисловавичюс, Битинайтис (в дальнейшем полковники), Петронис (в дальнейшем генерал-майор), Симонайтис, Апейкис, Римас и много других.

Дивизия при формировании была обеспечена всем необходимым для ведения боевых действий и сосредоточилась в Тульской области. Тульским обкомом ВКП(б) дивизии было вручено боевое знамя.

В составе 48-й армии на Курской дуге, под Алексеевкой, дивизия получила первое боевое крещение. Почти на всем протяжении Курской битвы 16-я литовская дивизия принимала активное участие в боях. Она закончила свои боевые действия в этом сражении освобождением деревни с символическим для литовского соединения названием — Литва. За боевые действия в Курской битве дивизии была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего и командующих войсками фронта и армии. Больше 2 тыс. были награждены орденами и медалями. Успешные боевые действия дивизии на Курской дуге были отмечены Совинформбюро. «Слава героям боев за Родину. Бить немцев так, как советские герои Золотас, Каволюнас, Иоцюс, Гужаускас!» — писала фронтовая газета «Слово бойца» 9 июля 1943 г.

Во второй половине августа дивизия была перевезена по железной дороге вновь в Тульскую область, где была пополнена личным составом, вооружением, техникой, транспортом.

После этого дивизия вошла в состав Калининского фронта.

Приехав на КП дивизии, я ориентировал офицеров в общей и частной обстановке, рассказал, какие предстоят боевые действия, дал ряд практических указаний, пожелал дивизии стать гвардейской, наградил капитана Белана, как трижды раненного, орденом «Александра Невского» и заместителя командира 249-го стрелкового полка по политчасти майора Ганичева, как дважды раненного, орденом «Отечественной войны».

Затем выступил А. Ю. Снечкус. Он пожелал воинам дивизии совместно со всеми воинами Красной Армии успехов в борьбе с коварным врагом и сказал, что необходимо сделать все возможное, чтобы приблизить час освобождения Советской Литвы от оккупантов.

Надо сказать, что А. Ю. Снечкус часто посещал литовскую дивизию. В тот приезд он пробыл в дивизии с 2 по 9 октября и как всегда побывал во всех частях и подразделениях, проводил с воинами беседы, интересовался их жизнью, боевой и политической подготовкой, вселял уверенность в победе над врагом.

В каждом стрелковом полку и саперном батальоне дивизии были созданы отряды разграждения и разминирования.

В 156-м стрелковом полку (командир подполковник А. Кессель) и в 167-м стрелковом полку (командир полковник В. Мотека) были выделены по одному наиболее сильному стрелковому батальону с целью подготовить их как штурмовые, были выделены также отряды автоматчиков в количестве 100 человек, подготовлены и оборудованы [71] в лесу площадки для тренировок этих подразделений.

Вернувшись вечером 2 октября на командный пункт 4-й ударной армии, я постарался помочь командующему армией, имевшему к тому времени еще небольшой опыт руководства крупными объединениями в деле подготовки войск к предстоящему наступлению. Главным из нерешенных оказался вопрос подвоза боеприпасов, в связи с этим пришлось перенести срок начала операции на три дня, хотя это и было крайне нежелательно.

Лишь 4 октября мне удалось приехать в 3-ю ударную армию. Войска этой армии в основном были готовы выполнить приказ о наступлении.

После того как армии подготовились к наступлению, 5 октября были проведены совещания с руководящими офицерами и генералами отдельно в 3 и 4-й ударных армиях, на которых были даны практические указания по реализации плана наступления и по действиям артиллерии, танков, пехоты и инженерных войск. Особое внимание было обращено на внезапность удара и стремительность наступления, а также на взаимодействие пехоты с танками, артиллерией и авиацией.

К началу октября 1943 г. закончилась оперативная пауза, в течение которой наши войска готовились к продолжению наступления и подтягивали тылы. Наступательные бои вновь развернулись на многих участках тысячекилометрового советско-германского фронта. Началось очищение Таманского полуострова — последний акт длительной и ожесточенной борьбы за Кубань. Наши войска заняли г. Тамань. Рухнули надежды Гитлера на неприступность Днепровского рубежа. В своем среднем течении была форсирована эта великая река. Наши войска овладели плацдармами на его правом берегу. Общая обстановка на советско-германском фронте благоприятствовала продолжению наступательных действий и на северо-западном участке фронта.

3-я ударная армия, которой предстояло сыграть главную роль в Невельской операции, занимала полосу протяженностью 100 км, прикрывая с запада Великие Луки и направления Насва — Новосокольники и Изоча — Чернозем. Передний край ее обороны проходил по линии Жары — Гороватка — Шугурово — Островиты — оз. Дергановское — Балаши — Минино и далее по восточному берегу р. Ловать, Балабаново, Хондошки.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.57.53 | Сообщение # 11
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
Во второй половине сентября 1943 г. гитлеровцы произвели значительную перегруппировку своих войск.

Занимая оборону в этом районе в течение 9–10 месяцев, они создали хорошо развитую инженерную систему окопов, траншей, ходов сообщения полного профиля. Блиндажи и дзоты имели перекрытия в несколько накатов. Наша артиллерийская разведка засекла большое количество запасных позиций для пулеметов, минометов и орудий. Предположительно в первой линии обороны на направлении главного удара было расположено более 100 огневых точек, до 80 блиндажей, 16–20 минометных позиций, 12–15 отдельных орудий, 12 артиллерийских батарей, кроме того, до 6 батарей [72] могли быть привлечены дополнительно с соседских участков. Передний край своей обороны противник прикрывал на главных направлениях двумя полосами минных полей глубиной каждая 40–60 м и двумя рядами проволочных заграждений. Он имел следующие узлы сопротивления: Леоново — Никифоров, Жидки — Бардино, Мягкий Бор, Правоборье — Масликово — Политыки, Волчьи Горы — Барсуки, Большая Будница. В глубине обороны имелся второй оборонительный рубеж на фронте оз. Березово, и по р. Шестиха. По данным партизан, межозерное дефиле восточнее Невеля укреплялось противником довольно продолжительное время. Подробных данных о характере этих сооружений, однако, у нас не было. Город Невель по восточным и юго-восточным окраинам также был приспособлен к обороне.

Ближайшие резервы противника располагались в районе Ловно, Слозино — до двух батальонов; в районе леса южнее Опухлина — до пехотного полка; на рубеже р. Шестиха — до двух батальонов. Кроме того, в районе Изочи отмечался пехотный полк, а в районе Невеля — части непосредственной обороны города. Таким образом, общая тактическая глубина обороны противника достигала в среднем 6–7 км.

Гитлеровцы, располагая достаточно прочной обороной и разветвленной сетью дорог, могли с помощью привлечения резервов из глубины оказать серьезное сопротивление как на переднем крае, так и в глубине своей обороны на рубеже рек Еменка и Шестиха, в межозерном дефиле восточнее Невеля и в районе самого города. Так как оборона противника в ходе наступления была прорвана прежде всего в полосе наступления 28-й стрелковой дивизии (командир полковник М. Ф. Букштынович) на участке Правоборье, Ворсаково, Масликово, то следует несколько подробнее сказать об этом узле сопротивления врага, являвшемся важнейшим звеном в общей цепи гитлеровской обороны на этом направлении. Он прикрывал шоссе Усвяты — Невель, которое являлось основной коммуникацией Невельской группировки врага. Передний край здесь проходил по командным высотам с обзором 3–5 км. Общая траншея имела разветвленную сеть ходов сообщения, через каждые 20–25 м в ней были устроены стрелковые ячейки, а через каждые 100–120 м — площадки для ручных и станковых пулеметов. Перед передним краем имелись проволочные заграждения в два ряда кольев, линия рогаток и спиралей. Прочность неприятельского узла усиливалась минными полями большой плотности. Выдвинутый вперед опорный пункт Масликово прикрывал фланкирующим огнем подступы к опорным пунктам Ворсаково и Правоборье. Участок переднего края от высоты 165,2 на северо-восток и Нивные Жигары также простреливался косоприцельным огнем. Поскольку враг располагал длительным временем для совершенствования своей обороны и использовал его полностью, стрелковые отделения имели убежища и блиндажи преимущественно на обратных скатах высот с 5–6 накатами вместимостью 8–12 человек. Наша разведка выявила 5 дзотов, 18 блиндажей, 3 наблюдательных пункта, 28 пулеметов, [73] 18 орудий, 12 минометов. Батальон поддерживали, кроме того, 12 пушек более крупного калибра и артиллерийский полк в составе 12 батарей.

Примерно по такому образцу были укреплены и остальные узлы сопротивления гитлеровцев.

Местность в полосе нашего наступления была сильно пересеченной. Лесной массив, находившийся в центре, делил ее на два участка: северный, — открытый до рубежа Акулино, оз. Балаздынь, позволял вести массированные действия на глубину 6–8 км, а далее ограниченный лесом; южный, — открытый до г. Невеля, имел на всем протяжении естественные преграды, способствовавшие противнику в организации обороны малыми силами на промежуточных рубежах (р. Шестиха, дефиле между озерами Черетвицы, Воротно, Мелкое, Невель) фронтом на восток. Район в направлении Невеля имел четыре шоссейные дороги и ряд грунтовых. Достаточно развитой была и сеть проселочных дорог, но передвижение по ним затруднялось большим количеством ручьев и болот. При передвижении по ним приходилось учитывать необходимость работ по постройке и восстановлению мостов, устройству бревенчатых дорог на заболоченных участках.

Местность, занимаемая противником, господствовала над обороняемой нами, в особенности на южном участке. Район, где оборонялась 3-я ударная армия, в глубине своей представлял лесисто-болотистый массив с ограниченным числом дорог. В ближайшей тактической глубине нашей обороны выходы из лесного массива на запад пересекались р. Ловать, которая на этом участке имела всего две переправы. Леса позволяли вместе с тем скрытно сосредоточить до 6–7 дивизий с артиллерией и танками.

При планировании Невельской операции имелось в виду обеспечить общее наступление фронта в направлении на Витебск, а также создать условия для развития успеха в южном направлении на Городок, в северном и северо-западном — для захвата новосокольнического узла сопротивления. Удар на Невель, кроме того, отвлекал значительные силы немцев, его успех нарушил бы всю систему коммуникаций противника, так как являлся узлом дорог Новосокольники — Городок, Пустошка — Опочка — Псков — Полоцк — Идрица — Себеж и Невель — Велиж. Это исключало возможность маневра со стороны противника с севера для поддержки своей Витебской группировки.

3-й ударной армии предстояло, продолжая обеспечивать направление Нисва, Новосокольники, Изоча, Чернозем, а ударной группировке наступать в направлении Невеля, прорвать оборону противника и, разгромив его части, овладеть этим городом, закрепить за собой узел коммуникаций и опорный пункт. Операция строилась на внезапном прорыве частями первого эшелона тактической обороны противника с немедленным вводом в образовавшийся прорыв второго эшелона, состоящего из подвижных соединений танков и мотопехоты, усиленных инженерными и артиллерийскими частями для захвата межозерных дефиле и овладения [74] самим Невелем. Эшелон развития прорыва, овладев городом, должен был прочно укрепиться здесь до подхода основных сил пехоты на рубеж озер Ивановского, Верхитино, Среднее, Должно, Плисса, Невель и подготовиться к отражению возможных контратак.

В первом эшелоне действовали 357-я (командир генерал-майор Александр Львович Кроник) и 28-я (командир полковник Михаил Фомич Букштынович) дивизии, усиленные двумя механизированными полками и артиллерией стрелковой дивизии и стрелковой бригады второго эшелона. Их действия поддерживала армейская артиллерийская группа. Им предстояло прорвать оборону противника, овладеть рубежом р. Шестиха, в последующем, обеспечивая себя справа по р. Еменка, захватить дефиле между озерами Черетвицы и Воротно, а затем овладеть Невелём с северо-востока и районом западнее города.

Во втором эшелоне действовала 21-я гвардейская дивизия (командир генерал-майор Денис Васильевич Михайлов) и 78-я танковая бригада (командир полковник Яков Григорьевич Кочергин) с частями усиления. Все стрелковые войска были на автомашинах.

Им предстояло после прорыва тактической глубины обороны противника первым эшелоном нанести удар из глубины в направлении Соколы, Ващеничино, Столбово с задачей захвата дефиле между озерами и в дальнейшем, овладев г. Невель, выдвинуться на рубеж озер Верхитино, Среднее, Должно, Плисса, Невель для обороны до подхода основных сил пехоты.

В резерве оставлялись 46-я гвардейская стрелковая дивизия (командир генерал-майор Сергей Исаевич Карапетян) в районе Зуи, Борисоглеб в готовности двигаться за левым флангом ударной группировки и отражать возможные контратаки и 100-я стрелковая бригада (командир полковник Анатолий Иванович Серебряков) в готовности к действиям за ударной группировкой и при отходе противника перед 357-й стрелковой дивизией наступать в направлении Овсянки, Рябиновка. На крайнем южном фланге 3-й ударной армии с юго-запада выдвигалась 31-я стрелковая бригада (командир полковник Леонид Андреевич Бакуев). Ей предстояло двигаться вплотную за 28-й дивизией с задачей овладеть рубежом Заболотье, Петрухи, а затем двигаться на Мясники, Малые Шведы.

С юга действия 3-й ударной армии обеспечивались наступательными действиями 4-й ударной армии в юго-западном направлении, где наносился удар 360-й стрелковой дивизией (командир полковник Иван Иванович Чиннов) с рубежа оз. Свиро, Горелица в направлении Волчьи Горы, Пестрики, Зеленые Луга, Городище с последующим охватывающим ударом по обоим берегам оз. Езерище на Редотенки и Шурмели. Дивизия входила в состав 2-го гвардейского корпуса генерал-лейтенанта А. П. Белобородова. Успех здесь предстояло развить 236-й танковой бригаде (командир полковник Нил Данилович Чупров). Южнее наступала 47-я стрелковая дивизия (командир генерал-майор Виктор Георгиевич Чернов), входившая в состав 83-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта А. А. Дьяконова с задачей овладеть рубежом Завесно, Прудок. [75]

Авиация должна была непрерывно вести разведку полосы наступления с целью вскрыть положение и характер действий противника в ходе операции и своевременно обнаружить подход резервов противника. Истребительной авиации надлежало прикрыть район сосредоточения войск и исходное положение. Бомбардировочной авиации в период подготовки атаки предстояло нанести бомбовые удары по опорным пунктам противника, а с развитием наступления ударами с воздуха вместе с истребителями обеспечить действия подвижной группы, а также нарушить железнодорожное сообщение Полоцк — Дретунь, Невель — Городок — Езерище.

Для уничтожения и подавления системы огня в обороне противника на направлении удара 3-й ударной армии была создана плотность артиллерии 75 орудий на 1 км фронта, без 82 мм минометов и 45 мм орудий. Ударная группировка дополнительно усиливалась двумя армейскими минометными полками. Кроме того, для ее поддержки привлекалась на период подготовки и поддержки атаки артиллерия двух стрелковых дивизий и одной бригады второго эшелона. Были организованы также армейские артиллерийские группы, в частности, в артгруппу 3-й ударной армии входили шесть артиллерийских полков и один гвардейский минометный полк. Была предусмотрена также артиллерийская поддержка атаки второго эшелона (подвижной группы) и ее прикрытие с воздуха. Продолжительность артиллерийской подготовки была определена в 1 час. На всю операцию 3-й ударной армии планировалось израсходовать до трех комплектов боеприпасов.

Инженерное обеспечение предусматривало строительство и ремонт дорог протяженностью 200 км, постройку четырех мостов через р. Ловать и другие инженерные мероприятия. Саперы соединений в ночь перед началом наступления должны были проделать несколько десятков проходов в заграждениях противника из расчета не менее двух проходов на стрелковую роту и подготовить переправы для танков и артиллерии через р. Шестиха.

Управление войсками в 3-й ударной армии, которой предстояло нанести главный удар, было организовано следующим образом.

Основной КП армии находился в лесу в 2 км севернее Плаксино. Руководство операцией должно было осуществляться с передового КП, оборудованного в Ворохобах, и двух наблюдательных пунктов в районе Рындиха и Веренино. На период операции в армии было создано Две группы: Северная (23-я стрелковая бригада, 118-й укрепленный район и 178-я стрелковая дивизия) — командующий группой генерал-майор А. Г. Кудрявцев и Южная (357, 28, 21-я гвардейская стрелковые дивизии, 78-я танковая бригада) — командующий группой генерал-лейтенант С. А. Князьков.

5-й укрепленный район, 185-я стрелковая дивизия, 100-я стрелковая бригада и 46-я гвардейская стрелковая дивизия находились в непосредственном подчинении командарма, два последних соединения составляли его резерв.

Существенную роль в подготовке операции должны были сыграть и органы тыла. Им предстояло подвести 7,3 тыс. т боеприпасов, [76] 420 т горючего, 1,5 тыс. т продовольствия, 250 т инженерного имущества.

Всего нужно было перебросить 9,5 тыс. т груза, для чего требовалось до 8 тыс. авторейсов.

План действия армии был окончательно утвержден 27 сентября 1943 г. При этом 381-я стрелковая дивизия была передана в состав 4-й ударной армии, а из резерва фронта 3-й ударной армии были выделены 178-я и 185-я стрелковые дивизии и 5-й укрепленный район.

Направление главного удара являлось наикратчайшим путем к объекту операции — г. Невель. Действия были спланированы так, что при успехе первого эшелона в наши руки попадала прекрасная коммуникация — шоссе на Невель и ряд грунтовых дорог, облегчавших быстрое введение в прорыв подвижных соединений. С тем, чтобы обеспечить возможно более широкое участие войск в активных наступательных действиях на фронте Раструбовка, Нивные Жигары протяжением 16 км оборону занял отряд Чикарькова в состава 153-го запасного стрелкового полка и отдельных мелких подразделений. Этим достигалось высвобождение боеспособных частей 28-й стрелковой дивизии на главном направлении. В результате проводимой перегруппировки и смены частей на участке прорыва в 5 км создавалось действительно подавляющее превосходство над противостоящим противником. На рубеже Нивные Жигары, Лоскатухино против 2–3 батальонов противника сосредоточилось в первом эшелоне две стрелковые дивизии (357 и 28-я) силою до 18 батальонов (шестикратное превосходство в живой силе). Против 178 орудий и минометов противника (40 стволов на 1 км) фронта было выставлено с нашей стороны на направлении главного удара 814 орудий, т. е. 180 стволов на 1 км фронта (превосходство в 4,5 раза). Наступление намечалось на 6 октября. Смена частей, перегруппировка и занятие исходного положения для наступления намечалось в очень короткий срок — двое суток — 4 и 5 октября, что лишало противника возможности разгадать наш замысел и подтянуть резервы.

Подготовка к операции началась 23 сентября, при этом были приняты строжайшие меры оперативной маскировки. Решение о наступлении было известно крайне ограниченному кругу лиц, была запрещена передача каких-либо сведений, даже косвенно связанных с подготовкой к наступлению, не рассылалось никаких документов по этому поводу даже шифром в части и соединения. Все приказы передавались лично ответственными военачальниками фронта и армий.

Инженерные работы велись скрытно в лесах, где собирались части мостов и переправ. Переправы через Ловать наводились в ночное время, тогда же производились и все передвижения войск. Новые дороги строились в лесах и кустарниках. Тщательно маскировались войска, штабы, линии связи, тылы, чему способствовал лесистый характер местности. Происходившие одновременно перегруппировки и подход войск в соседних армиях, не участвовавших или частично участвовавших в операции, дезориентировали противника, [77] который предполагал, как выяснилось впоследствии, что наш удар намечается южнее.

Перегруппировка и сосредоточение артиллерии осуществлялись также только ночью по строго разработанному плану в течение четырех дней. Перед артиллерийскими штабами была поставлена трудная задача — скрытно сосредоточить на узкий участок большое количество орудий и минометов. Артиллерийские части вначале сосредоточились в 6–8 км от районов будущих огневых позиций. Для оборудования наблюдательных пунктов были высланы взводы управления, которые сразу же занялись разведкой переднего края и глубины обороны противника. Было строжайше запрещено передвижение днем по местности, наблюдаемой противником, с этой целью была четко организована комендантская служба, которая ни в коем случае не допускала скопления большого количества повозок и материальной части. Для проведения пристрелки, учитывая необходимость скрыть от противника сосредоточение такой массы артиллерии, от каждого артиллерийского полка было выделено по одному орудию, которые пристреляли основные рубежи. Сходными способами была произведена пристрелка батарей армейской артгруппы.

Занятие огневых позиций и районов сосредоточения артиллерийскими частями на мехтяге маскировалось специально спланированным огнем минометов и дальнобойной артиллерии.

С 1 октября для тщательной подготовки к предстоящим действиям в войсках, которым предстояло осуществить наступательную операцию, развернулась усиленная боевая учеба. На занятиях отрабатывались все те методы наступательного боя, которые предстояло осуществить войскам на практике. 1 и 2 октября соответствующие занятия были проведены и с офицерским составом.

В каждой дивизии были созданы штурмовые батальоны, вооруженные автоматами.

В этот период ответственные задачи выпали на долю штабов, которые кроме своей основной задачи по детализации плана должны были обеспечить четкость, быстроту и скрытность перегруппировки войск. Так как в 3-й ударной армии корпусных управлений не было, то вся эта работа легла на плечи штаба армии. Он выделял «колонновожатых», проводил рекогносцировки маршрутов и местности, на широко организованной командирской разведке особое внимание было обращено на взаимодействие родов войск на местности. На направлении главного удара была создана сеть офицерских НП.

Лишь 3 октября войскам был разослан план наступления без указания срока начала операции в объеме, касающемся того или иного соединения. Этот план, как показало развитие событий, был почти точно выдержан при проведении его в жизнь.

К 4 октября войска вышли в намеченные им районы. Танки 78-й танковой бригады еще к утру 1 октября сосредоточились в лесу 0,5 км южнее Гущи, командиры танковых батальонов произвели рекогносцировку исходных позиций и путей подхода к ним, отработали [78] вопросы взаимодействия с 21-й гвардейской стрелковой дивизией и 163-м гвардейским истребительно-противотанковым полком. Предстоящие действия были предварительно разыграны с офицерским составом на карте.

К началу операции в войска было завезено до 1,5 боекомплектов боеприпасов, что позволило при недостатке автотранспорта обеспечить войска боеприпасами в течение всей операции.

Для выявления заграждений противника и проделывании проходов в них в 28-й стрелковой дивизии было организовано 12 групп разграждения, каждая из них проделала по одному проходу шириной 10–12 м. В 357-й дивизии было 8 таких групп, они проделали 4 прохода шириной 40 м каждый. Группы разграждения работали четыре ночи и сняли несколько сот различных мин, перерезали проволоку на всю глубину заграждений, составили схему минных полей и проходов.

Разведка в дни подготовки к наступлению велась методами боя, поисков и засад, общевойскового и специального наблюдений. Поиски с целью захвата пленных и документов проводились силами разведывательных подразделений. Объектами поисков служили отдельные наблюдательные посты противника, огневые точки, окопы, блиндажи, отдельные часовые. Разведка боем осуществлялась силами роты и выше. До половины полученных данных дали наблюдательные посты.

Самолеты 3-й воздушной армии сфотографировали передний край обороны противника на рубеже Пурляново, Комшанская, Рудня, Бардино. Одиночными самолетами и группами велась также разведка полосы наступления в границах от оз. Ушо, Каратай, оз. Невель, Кошелево.

Войска в своих районах прикрывались с воздуха группой ПВО, которая в ночь на 28 сентября заняла свои позиции. Служба ВНОС и система воздушного наблюдения частей целиком обеспечивали прикрытие и своевременное оповещение войск о воздушной опасности.

Вся совокупность подготовительных мероприятий позволила сохранить военную тайну и обеспечить внезапность операции. Благодаря ясности плана маневра удалось предусмотреть многие возникавшие в ходе развернувшихся боев неожиданности.

К исходу дня 5 октября войскам были отданы последние распоряжения на атаку. Начало ее было назначено на 10 часов 6 октября 1943 г.

К 3 часам 6 октября части и подразделения 357-й и 28-й стрелковых дивизий заняли исходное положение и окопались в 300 м от неприятельских траншей. Саперы заканчивали проделку проходов в минных полях, резали проволоку. Противник в двух проходах на участке 28-й дивизии устроил засады, саперы и пехотное прикрытие своевременно заметили их и отогнали огнем. Роты, выделенные для разведки боем, начали свою работу в 5 часов в направлениях Правоборье и Ворсаково. В 6 часов наши разведгруппы были обнаружены противником и прижаты огнем к земле у самых проволочных [79] заграждений. В 6 час. 15 мин. разведка отошла в исходное положение, выполнив свою задачу по выявлению системы огня противника на переднем крае. В 10 часов после артиллерийской подготовки 1-й эшелон устремился в атаку. Части 357-й дивизии успеха не имели. 88-й полк 28-й дивизии в 10 час. 20 мин. прорвал фронт противника. 144-й полк вначале был остановлен перед первой траншеей фланкирующим огнем противника из опорного пункта Масликово. В 10 час. 30 мин. 88-й полк ворвался в Правоборье и к 11 часам овладел им полностью. 144-й полк, подтянув орудия для стрельбы прямой наводкой, подавил огневые средства противника в Ворсаково, ворвался в траншеи и к 11 час. 05 мин. овладел этим населенным пунктом.

Части 357-й дивизии так и не смогли продвинуться. Однако попытки противника перейти в контратаку из опорного пункта Масликово на левый фланг 28-й дивизии были парализованы сосредоточенным огнем артиллерии и минометов. 88-й полк начал преследование противника в направлении Карчаги. В 11 час. 40 мин. 144-й стрелковый полк овладел высотой 197,5, а в 12 часов командир 28-й дивизии ввел в бой свой резерв — 235-й стрелковый полк — с задачей, развивая успех, наступать на Зиволи, Луговое. Спустя 10 минут генерал-лейтенант К. Н. Галицкий отдал приказ о вводе в бой за 28-й дивизией эшелона развития прорыва — 21-ю стрелковую дивизию, 78-ю танковую бригаду, 163-й истребительно-противотанковый полк и 827-й гаубичный артиллерийский полк. Танкисты 78-й бригады с 59-м стрелковым полком 21-й гвардейской дивизии, посаженным на автомашины, двинулись на Невель, отбрасывая и уничтожая мелкие группы противника, пытавшиеся оказать сопротивление.

Они двигались двумя колоннами: левая колонна в составе 264-го танкового батальона, трех батарей 163-го гвардейского истребительно-противотанкового полка, двух взводов саперов, батареи 120 мм минометов, гаубичного артиллерийского дивизиона, батальона 59-го гвардейского стрелкового полка на автомашинах и зенитной батареи (начальник колонны командир 264-го танкового батальона майор Дудченко); правая колонна в составе 263-го танкового батальона, трех батарей 163-го гвардейского иптап, двух взводов саперов, батареи 122 мм минометов, двух батальонов 59-го стрелкового полка, дивизиона гаубичного артполка и зенитной батареи (начальник колонны командир 263-го танкового батальона майор Дедик).

Мотострелковый батальон 78-й танковой бригады (240 человек, вооруженных автоматами) был посажен в качестве десанта на танки из расчета по 5 человек на Т-34 и по 3 человека на Т-70. Противотанковые и зенитные орудия были распределены по колоннам с таким расчетом, чтобы танки и авиация противника могли быть отбиты с любого направления.

За обеими колоннами двигались стрелковые полки 21-й гвардейской дивизии.

Правая колонна наносила удар в направлении Старны, Кошелупы, Правоборье, Луговое, Осетки, Шестипо, Столбово, Невель; [80] левая — Собакино, Лоскотухино, Политыки, Кошелево, Ващеничино, Невель. Задачей обеих колонн было, тесно взаимодействуя, овладеть Невелём и удержать его до подхода основных сил 21-й гвардейской дивизии.

В 12 часов обе колонны двинулись вперед одновременно. Преодолев бездорожье и минные поля (шесть танков подорвались на минах), в районе Лоскотухино, Кошелупы обе колонны встретили огневое сопротивление противника из вторых и третьих траншей. В 14 час. 30 мин. стремительным ударом танков и пехоты сопротивление противника было сломлено. Подвижные группы в районе Кошелево вышли на большак Усвяты — Невель и на предельных скоростях двинулись на Невель, уничтожая отходящего противника, его обозы, артиллерию, технику и отбрасывая уцелевшие мелкие группы пехоты к северу и югу от дороги.

В 15 часов танки с десантом автоматчиков вышли на рубеж Буслаково, Ващеничино, после 30-минутного боя сбили противника и ворвались в Невель. В 16 час. 10 мин. вслед за танками в город проникли подошедшие на автомашинах подразделения 59-го гвардейского полка, завершившие разгром гарнизона противника к 19 часам. В это время подвижная группа перешла к обороне, выставив усиленные заслоны.

Вслед за 59-м полком в Невель вошел 64-й полк, который окончательно очистил город от противника, выставил караулы к захваченным складам.

Отмечая отличные действия подвижной группы, нельзя не сказать, что они были обеспечены самоотверженными ударами пехоты. 88-й стрелковый полк (командир полковник Лихобабин) прорвал сильно укрепленный рубеж, разгромил четыре опорных пункта противника. В образовавшийся прорыв и была введена левая колонна эшелона развития успеха. Несмотря на открытый правый флаг и сильное огневое воздействие противника справа, полк к исходу дня выполнил задачу, выйдя на назначенный рубеж. Из подразделений этого полка наиболее отличился 2-й батальон (командир майор Васильев). Не ожидая окончания артподготовки, подразделения батальона подошли вплотную к неприятельским траншеям и смелым броском ворвались в них. Старший сержант Ельнин из этого батальона, будучи раненым, не оставил пулемета, продолжая вести огонь. Когда же погиб командир взвода, Ельнин принял командование и до конца боя успешно руководил взводом.

Большой успех выпал на долю левофлангового 144-го стрелкового полка (командир гвардии подполковник Голенков). Полк преодолел во взаимодействии с 88-м полком тыловую линию обороны противника на р. Шестиха, форсировал ее и занял Осетки.

Наступление 357-й стрелковой дивизии развивалось менее удачно. Противник оказал бешеное сопротивление из опорных пунктов Жидки, Боканово, Бардино. Имелись и другие причины меньшего по сравнению с 28-й успеха этой дивизии. Местность в полосе наступления 357-й дивизии была более закрытой и пересеченной, противник сумел перебросить сюда с соседнего участка тактические резервы [81] и ввел в бой дополнительные огневые средства. 351-я дивизия уступала 28-й дивизии по составу и подготовке. Огонь основной массы артиллерии дальнего действия был сосредоточен главным образом в полосе 28-й дивизии. Тем не менее части 357-й дивизии к исходу 6 октября овладели на правом фланге высотой 137,9 и д. Жидки, на левом — высотой 165,2 и населенным пунктом Жуково, в центре же неприятель удержал в своих руках опорные пункты Боканово и Бардино.

Таким образом, 357-я дивизия, несмотря на неблагоприятные условия, своими активными действиями прикрыла правый фланг 28-й дивизии и обеспечила ввод в прорыв подвижной группы.

У нас оставался не израсходованным резерв командующего армией — 46-я гвардейская стрелковая дивизия и 100-я стрелковая бригада.

360-я и 47-я стрелковые дивизии 4-й ударной армии начали атаку также в 10 часов 6 октября. После почти полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки, не встретив серьезного сопротивления, они овладели первыми линиями траншей. Левофланговые части 360-й дивизии (1195 и 1197-й полки) энергичной атакой прорвали оборонительную линию противника, уничтожили его на высоте 186,2, в Исаково и продолжали развивать наступление. Однако правофланговый 1193-й полк этой дивизии двигался медленнее, так как ему пришлось преодолевать глубокое болото и более организованное огневое сопротивление из опорного пункта Волчьи Горы. Вскоре 1195 и 1197-й стрелковые полки овладели высотой 186,2 и населенным пунктом Исаково, 1193-й полк все еще вел бои за первую линию траншей. Командир дивизии решил своим резервом — 2-м батальоном 1193-го полка атаковать противника в Волчьих Горах, направив подразделение по лощине между этим населенным пунктом и высотой 186,2. Маневр удался, и к середине дня Волчьи Горы были заняты. Около 11 час. 30 мин. за 1195-м полком была введена в прорыв 236-я танковая бригада полковника Н. Д. Чупрова. При ее поддержке 1193-му полку удалось разгромить противника на рубеже оз. Некулец, Субачево. К исходу дня части 360-й дивизии вышли за рубеж оз. Белое, восточная окраина Усово, оз. Жужалица.

Столь же успешно выполнила задачу дня и 47-я дивизия 4-й ударной армии.


Qui quaerit, reperit
 
СаняДата: Понедельник, 14 Ноября 2022, 19.58.05 | Сообщение # 12
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
В 10 часов 148-й, 353-й стрелковые полки и 2-й штурмовой батальон перешли в атаку. 148-й полк подполковника Ковренева стремительным броском занял высоты юго-восточнее Барсуки, одновременно 2-й штурмовой батальон ворвался на юго-восточную окраину Росседенье. Остатки подразделений противника, оборонявших эти пункты, в страхе перед полным окружением и уничтожением панически бежали в Большую Будницу. К этому времени наши штурмовики и артиллерия накрыли огнем и этот населенный пункт, эффективно поддержав пехоту. К 11 час. 30 мин. 148-й полк вышел на шоссе и, взаимодействуя с 2-м штурмовым батальоном, завязал бой за Малую и Большую Будницу. [82]

В 11 час. 20 мин. 353-й полк вышел в район 1 км восточнее Большой Будницы, где встретил сильное сопротивление. Бой принял ожесточенный характер, переходя в рукопашные схватки. Из районов Боброво и Леково гитлеровцы открыли сильный фронтальный и фланкирующий огонь. Наше продвижение на этом участке было временно приостановлено.

В 11 час. 50 мин. в прорыв были введены танки 143-й танковой бригады с 3-м батальоном 334-го стрелкового полка.

В 12 часов командир дивизии генерал-майор В. Г. Чернов приказал командиру 353-го полка подполковнику Богачеву развернуть 2-й батальон майора Никульчика влево и овладеть д. Лехово. Между тем 3-й батальон этого полка майора Петрова, действуя стремительно и умело, овладел д. Большая Будница, высотой 209,3. Используя этот успех, 2-й штурмовой батальон и два батальона 353-го полка полностью заняли Большую Будницу. В дальнейшем 47-я дивизия продолжала продвижение в соответствии с планом операции и к 24 часам вышла на рубеж Раки, Лозовка, Завеено, Лесниково. На отдельных участках бои продолжались и ночью. На следующий заключительный день операции войска 4-й ударной армии полностью выполнили свою задачу.

В результате успешных действий наших войск в первый день операции части 263-й пехотной и 2-й авиаполевой дивизий гитлеровцев были выбиты с занимавшихся ими рубежей. Немецкое командование начало спешно подтягивать в район прорыва новые части о других участков фронта. 7 октября севернее Невеля появились части 58-й пехотной дивизии, прибывшие из района Красновалдайск, с участка Волховского фронта.

В ночь с 6 на 7 октября 28-я дивизия продолжала продвижение. Гитлеровцы, имея в районе Машенино узел сопротивления с разветвленной сетью траншей и ходов сообщения, пытались задержать части дивизии, встретив их плотным огнем из всех видов оружия. Наши атакующие подразделения, пользуясь темнотой, обтекали со всех сторон узел сопротивления. Гарнизон Машенино численностью до двух рот, опасаясь окружения, отошел на следующий рубеж обороны, который представлял собой цепь высот, идущих от высоты 184,7 на восток с поворотом от Краснополья на юго-восток, и был весьма выгодным для обороны. На этот же рубеж отошли части противника, выбитые из Детлянки, Буслайково, Друганово. Всего здесь скопилось до трех батальонов из разных частей. Гитлеровцы, рассчитывая на инженерные сооружения, намеревались остановить здесь наше продвижение до подхода своих резервов. Однако умелыми дерзкими действиями частей 28-й дивизии этот замысел был сорван, а опорные пункты врага Марипчелки, Краснополье 1-е и 2-е заняты. Враг отошел на рубеж Скородумово, Маслово.

В районе Невеля были отбиты многочисленные яростные атаки врага, пытавшегося восстановить положение.

В итоге войска смежных флангов 3-й и 4-й ударных армий блестяще выполнили поставленную перед ними задачу. Город Невель, находившийся под пятой немецких оккупантов с 16 июля 1941 г., [83] был возвращен Родине. Освобождение Невеля, крупнейшего узла дорог на этом участке фронта, в корне нарушило всю систему коммуникаций противника, лишило его важной базы, питавшей новосокольническую и велижскую группировки. Потеря Невеля затруднила противнику возможность маневрирования резервами для воздействия с севера на боевые порядки фронта.

Для нас создались условия для активных действий на Городок, Новосокольники, Идрицу и Пустошку, что впоследствии и было с успехом осуществлено.

В результате овладения Невелем войска фронта получили хорошие коммуникации: шоссе Великие Луки — Невель и ряд грунтовых дорог, позволивших в последующих операциях осуществлять по ним широкий маневр войск и подвоз всех видов материальных средств.

Ставка поставила нам задачу овладеть г. Витебском ударом 39, 43-й армий и левого фланга 3-й ударной армии. Для того чтобы ввести противника в заблуждение относительно наших целей и создать для войск фронта выгодное в оперативном отношении нависающее положение нашего правого крыла над витебской группировкой противника, необходимо было овладеть Невелём. В этот замысел были посвящены первоначально лишь командармы двух ударных армий и начальник штаба фронта.

В ходе Невельской операции партийно-политическая работа сыграла большую роль. Дни наступательных боев вновь продемонстрировали и крепость партийных организаций частей и подразделений фронта, их сколоченность, умение организовывать целеустремленную политическую работу.

Почти все бои, как известно, проходили в условиях яростного сопротивления врага и всегда вдохновляющей силой были коммунисты, составлявшие железный каркас каждой части, подразделения.

На фронте партийно-политическая работа велась тем настойчивее, чем сложнее была обстановка. Особой гибкости она требовала в условиях наступления. Ночью, когда утихал бой, в ротах, на батареях, в подразделениях проводились короткие партийные собрания. Если позволяла обстановка, командиры подводили итоги дня, выдвигали новые задачи, поднимали самые острые и насущные вопросы, учили всех воинов на примерах доблести и мужества, проявленных героями.

Партийные организации частей и соединений фронта уделяли особое внимание встрече пополнения. С вновь прибывающими агитаторы проводили беседы о боевых традициях той или иной части, о ее героях. Молодым бойцам торжественно перед строем вручались винтовки и автоматы, часто оружие героев, выбывших из строя.

Во время боя члены полковых партийных бюро находились в наступавших подразделениях.

С парторгами рот, состав которых из-за потерь в бою часто менялся, политорганы систематически проводили краткие инструктивные совещания. [84]

В дни боев наблюдался особенный прилив воинов в партию. Так, только в одну из полковых партийных организаций поступило 170 заявлений.

Парторги рот, как правило, с большой ответственностью относились к оформлению документов. Батальонные бюро без задержек рассматривали заявления о приеме в партию и в подавляющем большинстве случаев удовлетворяли благородное стремление лучших воинов идти в бой коммунистами.

Представители политотделов соединений на поле боя вручали партийные билеты вновь вступившим в партию коммунистам. Правда, были случаи, когда некоторые политотделы не проявляли в этом должной оперативности.

Как известно, умение зорко видеть все детали боевой жизни и в то же время находить главное — это ценнейшее качество политических работников проявилось в дни наступательных боев особенно отчетливо.

В огне боев партийные организации частей фронта с честью выдержали испытание: резко и прямо вскрывали недостатки, проявлялась повседневная забота о росте и укреплении батальонных и ротных организаций, распространялся опыт передовых, изыскивались живые формы партийной работы на поле боя.

У врага после потери Невеля создалось исключительно тяжелое положение, так как на полоцком направлении образовалась брешь. К сожалению, у нас не было резервов, чтобы немедленно использовать это.

Вместе с тем гитлеровцы вполне основательно, опасаясь дальнейшего развития нашего успеха, бросали на этот участок войска, для противодействия которым у нас далеко не всегда хватало сил. Так что речи о сколько-нибудь серьезных наступательных действиях не могло быть.

Чтобы показать, как нелегко для нас развивались события после освобождения Невеля, и вместе с тем осветить вопрос о героическом участии 16-й литовской дивизии в составе Калининского (с 20 октября 1943 г. 1-го Прибалтийского) фронта в боях против гитлеровских захватчиков, я приведу сведения об этом, переданные мне генералом В. А. Карвялисом. После того как 7 октября наши войска освободили Невель, перерезали шоссе и железную дорогу южнее Невеля, идущую на Городок, Витебск, 16-я литовская стрелковая дивизия несколькими переходами к 10 часам 8-го октября сосредоточилась в районе Усово, Остров (20 км юго-восточнее Невеля).

Противник оборонялся между озерами Ордово и Езерище на рубеже Палкино, Лобок. В соприкосновении с ним находились подразделения 360-й стрелковой дивизии.

10 октября с 15 часов 16-я дивизия совершила двумя колоннами марш и к 10 часам 11 октября заняла исходный рубеж в 13 км южнее Невеля с задачей наступать вдоль шоссе и железной дороги в направлении на Езерище, Грибачи. Ближайшей задачей было овладеть Ароново, Езерище, а к исходу дня овладеть деревнями [85] Сучки, Шыльки. Дивизии были приданы 246 и 34-й минометные полки, один дивизион PC, рота 12-го огнеметного батальона. Дивизию поддерживала 94-я танковая бригада. В 11 часов 11 октября с началом артиллерийского налета на передний край противника 167-й стрелковый полк двинулся справа на Палкино, а 156-й стрелковый полк начал движение по шоссе на Лобок. Однако обе части были задержаны сильным ружейно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем, а также огнем пяти танков и нескольких самоходных установок противника из опорных пунктов Палкино, Косенково, Лобок, наземные силы врага были поддержаны авиацией. Неоднократные попытки прорвать оборону гитлеровцев успеха не имели. Противник упорно оборонял межозерье Ордово, Езерище, являвшееся воротами к Городку. К исходу дня 167 и 156-й стрелковые полки, продвинувшись на 200–300 м, окопались.

Авиация противника бомбила и штурмовала их боевые порядки как на исходном рубеже, так и при переходе к обороне.

Чтобы добиться успеха, по приказу командира 2-го гвардейского стрелкового корпуса из 249-го стрелкового полка был выделен отряд под командованием заместителя командира 2-го стрелкового батальона старшего лейтенанта В. Санаускаса в количестве 195 человек. Отряд в 16 часов выступил с задачей в ночь на 12 октября, обходя лесами озера Мелкое и Ордово, с запада и юго-запада выйти противнику в тыл на северную опушку леса, что 600 м южнее Палкино, и по создавшейся обстановке во взаимодействии с частями, наступающими с фронта, ударить 12 октября утром на Палкино или Косенково с тыла (с юга).

В 7 час. 50 мин. утра 12 октября отряд Санаускаса вышел на северную опушку леса, что 600 м южнее Палкино, откуда радировал: «Быстрей начинайте». В 8 часов 167 и 156-й полки после десятиминутной артподготовки перешли в наступление, но из-за сильного огня и неоднократных губительных налетов авиации противника, господствовавшей в воздухе, понеся серьезные потери, залегли и окопались. Повторные атаки по тем же причинам успеха не имели.

Между тем отряд 249-го полка, действовавший в тылу противника южнее Палкино, попал в окружение. Завязался ожесточенный бой. Отряд оборонялся до последнего патрона, было использовано и захваченное немецкое оружие и боеприпасы. Стремительной атакой отряду удалось прорвать кольцо окружения и 13 октября выйти к своим.

Противник вплоть до 17 октября продолжал усиливать оборону, подбрасывал резервы, предпринимал поддержанные авиацией и танками контратаки, которые нашими частями мужественно отражались.

Тем не менее в течение 17 и 18 октября в результате героизма, проявленного воинами-литовцами, 167-й стрелковый полк овладел Палкино, 2 и 3-й батальоны 156-го полка ворвались в траншеи противника, но были контратакованы превосходящими силами врага и отошли на исходный рубеж. [86]

19 октября дивизия по приказу командования перешла к обороне на занимаемом рубеже (249-й полк находился в резерве командира 2-го гвардейского стрелкового корпуса).

Бои за Палкино, Лобок принимали все более ожесточенный характер. Противник особенно упорно оборонялся и предпринимал неоднократные контратаки с танками и самоходными орудиями, поддержанными авиацией в межозерном дефиле Ордово, Езерище, являвшемся воротами к Городку и Витебску.

Во время наступления 12 октября на Палкино 2-й роте 167-го стрелкового полка не удалось сразу подавить пулемет противника, который из укрытия своим огнем не давал возможности подняться в атаку бойцам подразделения. Лейтенант Казлаускас под прикрытием высокой травы подполз к огневой точке противника и бросил две гранаты. Пулемет замолчал, гитлеровцы вскочили и бросились бежать. Лейтенант ворвался в окоп и начал косить гитлеровцев из их же пулемета.

Казлаускас был ранен пулей фашистского снайпера, пулемет лейтенанта замолчал. Фашисты, очнувшись, готовились к атаке. Тогда лежавший рядом солдат Алексей Лукьянов первым устремился на гитлеровцев. Его примеру последовали другие бойцы. Они забросали фашистов гранатами и бросились в штыки. Гитлеровцы бежали. Хорошо работали наши зенитчики, отгоняя вражеских стервятников.

18 октября взвод 5-й роты 167-го полка, которым командовал лейтенант Кристопайтис, к утру сблизился с противником на 200 м. После сигнала к атаке Кристопайтис вместе с бойцами Лапкиным, Малышкиным, Супоневым, Цесасом и другими поднялись в атаку и, приблизившись на 30 м к окопу врага, забросали гитлеровцев гранатами, спрыгнули в окоп и, работая штыками, прикладами, малыми саперными лопатами, оттеснили вражеских солдат. Их примеру последовали другие подразделения. Палкино было занято.

Когда 1-я стрелковая рота 167-го полка подошла к дер. Палкино со стороны оз. Ордово противник открыл огонь во фланг этому подразделению. Пулеметчик комсомолец Радзявичюс через кустарник подполз к озеру и заметил двух гитлеровцев, сидевших в лодке и стрелявших из пулемета. Радзявичюс открыл по ним меткий огонь. Лодка перевернулась, раненые гитлеровцы утонули. Радзявичюс, наступая дальше со своим взводом, заметив на дороге обоз гитлеровцев, уничтожил шесть лошадей и ездового, остальные гитлеровцы скрылись в лесу.

17 октября из 249-го стрелкового полка снова был выделен отряд в составе 317 человек с минометами, тремя противотанковыми пушками, саперами и двумя рациями под командованием майора С. Марцинкуса с задачей ночью выступить в обход оз. Ордово и дер. Сурмино, что на юго-восточном берегу оз. Белого в район леса западнее Панкры (1 км западнее Езерище).

18 октября с рассветом разведчики и передовое охранение отряда наткнулись на гитлеровцев, которые с высоты открыли огонь. Наши разведчики и передовое охранение развернулись и открыли [87] по врагу огонь из пулеметов. Их поддержал своим огнем подошедший взвод лейтенанта Авдеева. Он атаковал гитлеровцев. Огнем автоматов, гранатами, штыками и прикладами разведчики Казюкайтис, Гендрикас, Валодко, Берсеньев и другие вместе со взводом Авдеева разгромили гитлеровцев, заняли окоп врага. Лейтенанта Авдеева поддержали взводы коммуниста лейтенанта Клюкаса, младшего лейтенанта Жаркова, пулеметчики коммуниста старшего лейтенанта Гринкуса, противотанковый взвод старшины Кубилюса, минометчики лейтенанта Вишняускаса и два орудия лейтенанта Большакова. Вскоре из лесу выползли и стали приближаться танки и самоходные пушки «фердинанды». Нашим огнем пехота врага была прижата к земле, два подбитых танка остановились, а остальные отошли к лесу.

Контратака гитлеровцев с большими для них потерями была отбита.

Восемнадцатилетний комсомолец Сеняускас заменил раненого наводчика ручного пулемета. Сам раненый, он не ушел с поля боя, подполз к минометчикам, вытащил индивидуальный пакет и попросил, чтобы его перевязали. Разорвавшейся рядом миной командир миномета был убит, минометчики ранены. Еще раз ранен был осколком мины и Сеняускас. Вместе с подошедшим к нему санитаром, который подавал мины, Сеняускас начал стрелять из миномета. Когда кончились мины, Сеняускас подполз к рядом находившемуся пулемету, пулеметчики которого погибли. Только после третьего ранения Сеняускас дал санинструктору Рагустису вынести себя с поля боя.

Гитлеровцы усилили нажим, приближались фашистские бронемашины. Наводчик противотанковой пушки, которой командовал старшина Бенедиктов, сержант Ольшвангас подбил первую машину, рядовой Снутоцкис несколькими снарядами подбил вторую машину, старшина Бенедиктов — третью, а коммунист сержант Юкнюс обстрелял бронетранспортер с гитлеровцами, которые бросились бежать в лес. Не удалось фашистам столкнуть наших бойцов в озеро. Много трупов оставил враг на поле боя.

Отличились парторг лейтенант Игнатавичюс (раненный в лицо, он не ушел с поля боя) и комсорг Доморад, они были в первых рядах бойцов и воодушевляли их на подвиги.

Когда стемнело, отряд по приказу отошел в лес и своими вылазками беспокоил врага и вводил его в заблуждение относительно ваших сил и замыслов.

Гитлеровцы не решились войти в лес. Наши артиллеристы, минометчики и пулеметчики, прикрываясь оставленными на опушке леса для охранения разведчиками, так умело маневрировали огнем, что гитлеровцы не знали, что в охранении действует всего несколько человек. Утром 19 октября по врагу открыла огонь наша артиллерия с дальних огневых позиций.

Трое суток отряд оставался в тылу врага, нанося ему потери, вводя в заблуждение и отвлекая его силы. На четвертые сутки по приказу отряд возвратился в полк. За смелые, решительные действия [88] в тылу врага многие офицеры и солдаты были удостоены правительственных наград.

25 октября 16-я дивизия была сменена частями 156-й дивизии и 29 октября выбыла из состава 2-го гвардейского корпуса, перейдя в непосредственное подчинение командующего 4-й ударной армией, и, меняя районы сосредоточения, к 7 часам 5 ноября перешла в район Высоцкие, Овинище, Ващилы. Штаб дивизии расположился в Козлах (10 км северо-восточнее Езерище). 224-й артиллерийский полк дивизии к 12 часам 4 ноября сменил 637-й артполк 219-й стрелковой дивизии и занял огневые позиции в районе Студенец, Белины, Щепиха.

8 ноября утром противник при сильной поддержке авиации, танков, самоходных пушек и артиллерии прорвал оборону 417-го стрелкового полка 156-й стрелковой дивизии на участке Палкино, Лобок, к 10 часам занял Овинище, Нивки, Блинки, Шеляхово и продвигался вперед на северо-восток в стык наших армий — 3 и 4-й ударных.

16-я дивизия получила задачу контратаковать наступающего противника, восстановить прежнее положение. В 7 час 30 мин. дивизия была поднята по тревоге, вперед были выдвинуты передовые отряды. Дивизия начала наступление в направленных на Щепиха, Борок и Блинки.

В 13 часов дивизия вступила в бой с пехотой и бронемашинами противника, рвавшегося при поддержке авиации на северо-восток и восток: 249-й полк на рубеже Белины, 167-й — 1 км восточнее Блинки, 1-й батальон 156-го полка занял оборону в 1 км юго-западнее Борисково. Справа с северо-запада в направлении Желудок, Овинище, Лобок должна была действовать 47-я стрелковая дивизия, но связи с ней установить не удалось. Слева наступала 117-я дивизия в направлении на Лобок, и с 13 часов ей предстояло нанести удар на Багозино.

В 18 часов противник, имея превосходство в воздухе, несмотря на большие потери, захватил Борок, где был остановлен 167-м полком, причем враг потерял до 400 человек убитыми, 2 танка, 4 пулемета и 4 миномета.

Ночью противник подтянул резервы. Ночные контратаки подразделений 249 и 167-го полков, успеха не имели.

9 ноября с утра дивизия вела бои на достигнутых рубежах, отражая неоднократные атаки пехоты и танков противника, поддерживаемые сильным артиллерийским огнем и авиацией.

Ожесточенный бой завязался на восточных окраинах Борок. Однако все атаки противника были отражены, и в 13 час. 40 мин. 167-й стрелковый полк с 1-м батальоном 156-го полка овладел Борками, 1 и 2-й батальоны 167-го полка закрепились в дер. Борок, а 3-й батальон 167-го полка с 1-м батальоном 156-го полка продолжали наступать на Блинки. В бою за Борок решительными и смелыми действиями отличились 2-й батальон 16-го стрелкового полка, которым командовал старший лейтенант Гарнис, и 1-й батальон 156-го полка, которым командовал капитан Ситник. Оба командира [89] батальонов и многие офицеры, сержанты и солдаты дивизии были удостоены правительственных наград.

10 ноября к 10 часам 249 и 167-й стрелковые полки с 1-м батальоном 156-го полка продвинулись еще на несколько сот метров, но были задержаны сильным огнем противника и ударами пикирующих самолетов, залегли и окопались. В течение дня ожесточенные повторные атаки противника были отражены с большими для него потерями. В 16 часов 167-й полк отразил атаку противника из Блинки силой до полка пехоты при поддержке 13 танков, однако к исходу дня противник, подтянув резервы и усилив артиллерийский огонь и авианалеты, оттеснил 167-й стрелковый полк на северозападную и восточную окраины дер. Борок, где полк закрепился.

11 ноября дивизия находилась в обороне на рубеже — южный выступ оз. Завережье, железная дорога, Белины, Борок, 1 км восточнее Блинки. Противник продолжал подтягивать живую силу и технику, сосредоточивая их перед фронтом 16-й дивизии. В течение дня пехота противника с танками, самоходными пушками и танковым десантом при поддержке авиации и сильного артиллерийско-минометного огня пыталась прорвать нашу оборону, но успеха не имела. Противник окопался перед нашим передним краем и перешел к обороне.

Четверо суток дивизия вела ожесточенные бои с пехотой и танками противника, задерживая его наступление, не давая ему возможности прорваться в стык двух наших армий — 3 и 4-й ударных. Наступление противника захлебнулось, он перешел к обороне. За эти бои 175 офицеров, сержантов и солдат были награждены орденами и медалями. Я объявил личному составу 16-й литовской дивизии благодарность.

Отличились литовцы-артиллеристы в борьбе с бронемашинами противника. Батарея лейтенанта Чепониса при первой встрече с врагом 8 ноября метким огнем с первых выстрелов уничтожила до взвода пехоты противника, а когда появились семь танков с пехотой, его батарея подбила один танк и уничтожила еще до взвода пехоты.

Наводчик орудия Опалев подбил «фердинанд», рвавшийся к позиции его пушки. Смело боролись с танками врага артиллеристы Коробков, Палкявичус, Венслаускас, старший сержант Руткаускас, Розенбергас, Кучискас. Комсомолец Руткаускас, будучи раненным, не прервал борьбу с бронемашинами врага, пока его, тяжело раненного, не унесли санитары. Телефонисты Буткус и Дуденас, Фридманас, Гедрайтис и другие под огнем противника быстро восстанавливали поврежденные огнем противника телефонные линии. Неутомимо работали радисты и разведчики.

Когда днем 10 ноября два танка и «фердинанд», прорвавшиеся через наши боевые порядки, ползли к НП командира дивизии, смелый и решительный командир 224-го артиллерийского полка майор П. Симонайтис подтянул находившуюся поблизости артиллерийскую батарею и, лично руководя ее огнем, прямой наводкой подбил [90] один танк и самоходную пушку, другой танк отошел обратно. Опасность для НП миновала.

18 ноября части дивизии, пройдя дефиле между озерами Невель и Еменец, несколькими переходами по маршруту Рикшино, Колодовка, Воската, Ковали сосредоточились в районе Селище, Воската (16 км северо-западнее Городка).

Во время перехода 16-й дивизии из района севернее Езерище в Полоцкую петлю, в район северо-западнее Городка через дефиле Рикшино особенно отличился саперный батальон дивизии.

Ширина дефиле Рикшино между озерами Невель и Еменец менее 1,5 км. С обеих сторон дороги с севера и с юга у Рикшино проходила линия фронта. Проход через Рикшино находился под непрерывным воздействием авиации, артиллерии и минометов противника. Топкие места затрудняли передвижение не только автомобильного, но и гужевого транспорта. До перехода через дефиле Рикшино личный состав 16-й дивизии уже несколько суток под огнем противника и все усиливавшимся воздействием авиации упорно трудился. Саперы дивизии устраивали проходы и гати в межозерье. За проявленные отвагу, решительность, упорство и мужество при устройстве этого прохода саперам дивизии я также объявил благодарность. Саперный батальон был отмечен как отличное подразделение. Особенно отличился в организации и проведении переправ в этом дефиле лично руководивший всеми работами мужественный и решительный командир этого батальона майор С. Стрельчунас, бывалый воин и опытный командир.

До рассвета 18 ноября дивизия прошла через дефиле почти без потерь.

В дальнейшем, сменив подразделения 90-й гвардейской стрелковой дивизии, 16-я литовская в составе 2-го гвардейского корпуса вела бои между озерами Коша и Черново (северо-западнее Городка), отражая атаки танков и пехоты противника.

Я остановился на действиях 16-й литовской стрелковой дивизии еще и потому, что она находилась на стыке двух ударных армий, где нам перед этим удалось добиться существенных успехов, в этом районе находился и ключ от Витебска, куда направлялись теперь наши основные усилия.

Примерно так же складывалась обстановка в течение второй половины октября и в ноябре и на других участках нашего фронта.

Вскоре Калининский фронт был переименован в 1-й Прибалтийский, причем 3-я ударная армия была переподчинена 2-му Прибалтийскому фронту.

Перед фронтом стояла серьезная задача — дальнейшее развитие наступления на полоцко-витебском направлении. В нем приняли участие 4-я ударная, 43 и 39-я армии, 3-й гвардейский кавалерийский корпус, а также 5-й танковый корпус, который был предоставлен в распоряжение фронта позднее и введен в бой 16 ноября для развития успеха.

Действия протекали в осеннюю распутицу, особенно тяжелую в этом болотистом районе, который к тому же был отрезан от основных [91] магистралей, могущих питать войска. Несмотря на это, правый фланг войск 4-й ударной армии продвинулся на глубину до 55 км и овладел рубежом Клиновская, Надружно, Подмишневы, Городок. Таким образом, войска фронта заняли нависающее положение по отношению к северному флангу витебской группировки противника. Однако на левом фланге войска 43 и 39-й армий продвинулись вперед лишь на 10–15 км. С целью развития успеха войск правого фланга (4-я ударная армия) 18 ноября был введен в бой 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Н. С. Осликовского, но из-за распутицы его удар оказался недостаточно эффективным. Требовалось всесторонне проанализировать создавшуюся обстановку, чтобы найти уязвимое для врага направление.

Но 19 ноября 1943 г. приехал генерал армии Иван Христофорович Баграмян и вручил мне приказ Верховного Главнокомандующего о передаче ему командования 1-м Прибалтийским фронтом. [92]


Qui quaerit, reperit
 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: