|
Stalag 349 Uman
|
|
| Саня | Дата: Среда, 27 Октября 2010, 15.41.37 | Сообщение # 1 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Период существования 1.1942-10.1943
У́мань (укр. У́мань) — город в Черкасской области Украины, административный центр Уманского района (не входит в его состав). Расположен на слиянии рек Каменка и Уманка.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Умань
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Воскресенье, 07 Ноября 2010, 02.48.46 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Уманьская яма.
На окраине города, там, где недавно была птицеферма, немцы сделали для военнопленных лагерь. Обнесли проволокой, поставили вышки с пулемётами и часовыми… Кругом лагеря стояла толпа людей – женщины, дети, старики. Они принесли хлеб, молоко, всматривались в этих измождённых людей, хотели узнать кого-либо из своих родственников, но их отгоняли, Кормить в лагере не кормили, воды тоже не давали. Только для комсостава в ржавом котле один раз в сутки варили вику с овсом. За этой «кашей» стояла длинная очередь. Один из нацменов перебежал поближе к котлу и уже хотел получить «кашу», как раздался выстрел, и он мёртвый упал в котёл. Поднялась суета. В ход пошли приклады, штыки, дубинки. Вскоре у котла осталось ещё шесть трупов.
На земле валялись опухшие с пересохшими губами люди, просили воды. По лагерю ходили санитары с носилками и подбирали умерших.
Рядом с лагерем была яма, из которой местные жители брали глину. На дне ямы осталась грязная вонючая вода от давних дождей. Нас погнали туда. Скоро эта жидкость была выпита. Ночевали тоже здесь, на дне ямы. Утром на край ямы подводили лошадей, стреляли. Пленные, кто в чём мог, варили конину. Дня через три дно ямы было усыпано мертвецами, их никто не убирал.
http://novotarbeevo.narod.ru/festival/tur_pobed/chekanov.htm
Дополнительная информация:
http://parabellum1941.narod.ru/photoalbum17.html
УМАНСКАЯ ЯМА
На сборном пункте нас держали не долго. Все это время подвозили выловленных людей, приносили раненых, а по селу еще раздавались отдельные выстрелы, крики «хальт!», плач женщин и детей, стоны стариков и раненых. Раненым никакой помощи не оказывалось со стороны немцев, хотя их санитар находился здесь же. Только мы сами перевязали товарищам раны остатками индивидуальных пакетов, а когда их не хватало, то изорванным бельем. Рядом причитала женщина, плакали маленькие дети над колхозником, которого немцы убили только за то, что он не хотел идти в колонну пленных, доказывая, что это его дом и семья. Но гитлеровцы не стали разбираться, а выстрелом тут же на пороге дома, на глазах у жены, старушки матери и маленьких детей, убили невинного безоружного человека. На сборном пункте нас немцы не трогали, ничего не отбирали, кроме оружия, и проверяли патронташи, нет ли патрон и гранат. Не запрещалось оказывать необходимую помощь раненым, но отлучаться с места сбора не разрешали, даже за водой для раненых. Когда было собрано около 70 человек, военных и гражданских, нас построили в колонну по два человека, окружили конвоирами и повели по балкам из села в сторону Умани. Мы покидали место боя во второй половине дня 6августа 1941 года, но покидали его уже не как победители, а как побежденные, под усиленным конвоем. При отправке нас из Копенковатого немцы не разрешили взять с собой раненых, которые не могли самостоятельно двигаться, хотя мы просили, что будем по очереди нести их на руках. Однако немецкого лейтенанта, который был ранен в этом бою в ногу, заставили нести на руках в тыл. Что сталось в дальнейшем с ранеными, нам неизвестно, но мы их больше не видели. Вышли на высотку, откуда открывался вид на с. Копенковатое и лес, в котором мы вели бои несколько дней. Я оглянулся, внимательно окинул взором весь район. Ярко светило солнце, вдали слышалась артиллерийская канонада. Полевая дорога вела среди копен скошенного и сложенного в копны хлеба, а почти за каждой копной располагались орудия и минометы противника, бронемашины и танки, артиллерийские наблюдательные пункты, а несколько дальше ближайшие тылы противника. Вся эта смертоносная машина была нацелена в сторону, откуда доносилась артиллерийская канонада, и на село, в котором официальный бой уже закончился, но фашисты продолжали вылавливать спрятавшихся людей, грабить и расправляться с мирным населением. Перед самым закатом солнца нас привели во двор сахарного завода в селе Перегоновка. Здесь располагался штаб крупного соединения, который занимал помещения бывшего заводоуправления. Мы только успели остановиться и сесть прямо на дороге после изнурительного пути, как нам, здесь уже через переводчика, велели строиться в одну длинную шеренгу. После построения нас оцепили и начали обрабатывать. Группа эсэсовцев самым тщательным образом выворачивали наши карманы, дорожные мешки и сумки, у кого они сохранились, забрали все до последнего клочка бумаги и огрызка карандаша. Во время осмотра мы, т.е. я, Полежай и Бабин стояли вместе. К нам подошел офицер, свободно говоривший по-русски, назвавшись русским офицером, служащим в немецкой армии, долго выпытывал у Полежая, не офицер ли он. Его выдавал внешний вид. Большая шевелюра, без голоного убора, офицерского покроя летний костюм и явно заметные следы знаков различия. Я же и Бабин не вызывали подозрения. Мы оба были стриженые под машинку, в красноармейских летних костюмах, пилотках. Я был с бородой и носил ватную телогрейку, которую захватил в Копенковатом ночью, ибо ночи уже были прохладными. Полежай отделался от офицера тем, что назвался старшим сержантом сверхсрочной службы. Ясно было, что офицер не был согласен с доводами Полежая, но, удостоверившись, что он больше ничего не добьется, отошел. Но перед уходом он все-таки иронически спросил: «Ну, куда дальше, до Москвы или до Берлина?», Кто-то из наших на эту иронию бросил реплику: «Дальше драпать придется». Он, как будто не слышал реплики, сказал «у нас вам хорошо будет» и удалился. Это «хорошо» уже чувствовалось сейчас. После осмотра и обыска нам даже не дали возможности напиться, хотя осмотр производили на берегу пруда и мы просили пить. Завели в какое-то помещение для скота, заперли за нами дверь и поставили часовых. Несмотря на голод и жажду, духоту и смрад в помещении, мы под свежими впечатлениями прошедшей ночи, утреннего боя, тяжелого изнурительного пути, сильно устали и безо всяких происшествий быстро уснули. Подняли нас на рассвете следующего дня. День выдался пасмурный, брызгал дождь, нас наскоро построили, оцепили конвоирами с овчарками, в голове колонны стал на мотоцикле полевой жандарм, с большим железным орлом на груди. Путь был длинным и тяжелым. Уже вторые сутки без пищи и воды чувствительно отражались на состоянии каждого. Но люди шли, подгоняемые конвоем. Отстать или сесть было нельзя, ибо каждого, кто выбился из сил, фашисты пристреливали или прикалывали штыком. Навстречу нам почти на всем пути двигались пешие, конные и на машинах гитлеровские войска. Солдаты гитлеровских войск врывались в колонну пленных, избивали безоружных людей, грабили последние вещи. Особенно охотились за сапогами, поясными ремнями, плащ-палатками и исправными вещевыми мешками. Чтобы сберечь сапоги каждый из нас порезал голенища сапог. Таких порезанных сапог фашисты не брали, зато озлобленные били людей за порчу сапог. В дальнейшем, по порезам голенищ легко было определить, что человек был в лагере пленных. При встрече с немецкими частями колонну сводили с дороги в поле, и это несколько облегчало наше положение. Сойдя с дороги, мы могли поднять несколько колосков хлеба, вытирая зерно из которых, жевали и этим несколько утоляли голод. Пищей служило все, что попадалось по пути: стручки гороха, початки кукурузы, сахарная свекла, капуста, картофель, а кому попадалась морковь или тыква, так это уже был деликатес. Проходя через села, колхозники выносили продукты, но конвой поднимал такую стрельбу, что все разбегались, а несколько человек из нашей колонны остались лежать на дороге. Несколько способствовала нам и погода. Всю дорогу мочил дождь. Хотя было и тяжело под ногами, зато ободряла прохлада и люди, даже выбивавшиеся из сил, продолжали идти, поддерживаемые товарищами. Каждый следил друг за другом и если кто начинал отставать, его всеми силами поддерживали, ибо отстать – это означало быть расстрелянным. Уже приближаясь к Умани, измученные люди без пищи и воды переставали реагировать на стрельбу конвоя и пренебрегая смертью, бегали за пищей и водой, которые выносили жители сел и города. По прибытии в лагерь, мы многих товарищей не досчитались. Они погибли в пути только за то, сто их мучили голод и жажда или они выбились из сил и не смогли двигаться дальше. Наблюдая на всем пути отношение конвоя к военнопленным, мне вспомнилось наше отношение к пленным. Еще мальчуганом, играя на дороге в первую империалистическую войну 1914-1917годов, я видел, как через село проводили пленных немцев и австрийцев. На протяжении всего пути через село население выносило продукты питания и русские конвоиры не только не препятствовали, а даже помогали передать продукты и воду пленным. Вспомнился и случай, происшедший две недели назад в районе Осычна. При разгроме группировки противника мы взяли около 50 человек фашистов в плен. Несмотря на то, что мы вели тяжелые отступательные бои с превосходящими силами противника, чувствовали большое затруднение в продовольствии, однако пленных кормили и поили водой нормально, наравне с нашими людьми, оказывали раненым необходимую помощь. Звериное, человеконенавистническое воспитание фашистов в гитлеровской Германии привило солдатам бездушное отношение к людям другой национальности, и не только к военнослужащим, а и к гражданскому населению, будь то женщины, старики или дети. Воспитание наших людей проходило в ином духе. Пленный, хотя он и враг, но он без-оружный и непосредственной угрозы не представляет, является человеком и к нему должна быть проявлена человеческая забота. Фашисты же обращались с нашими людьми, как с неодушевленными предметами, не считаясь с их самыми существенными потребностями – есть и пить. Не хотелось верить, что такое отношение было системой, однако в этом и еще много худшем пришлось убедиться на практике в Уманском лагере военнопленных. К исходу дня 7августа 1941г нас привели в Уманский лагерь военнопленных. Процесс водворения нас в лагерь был очень простым. Открыли ворота, впустили в загородку и не преминули возможностью подтолкнуть задних тумаками, резиновыми шлангами и прикладами. Наше знакомство с лагерем началось с расспросов - дают ли хоть чего-нибудь поесть? Это сейчас было самым важным, ибо мы уже вторые сутки ничего не ели, если не считать того, что погрызли в дороге сухого зерна или сахарной свеклы. Нам показали костры у ворот этой загородки, на которых варилась пища в двух небольших котлах. А в лагере людей было уже много и рассчитывать получить хотя бы немножко пищи было трудно. Однако, мы думали, что в лагере существует хоть какой-нибудь порядок и сначала покормят прибывших с длительного перехода и голодных. Под лагерь был использован птичник, в котором до войны содержалась птица. Двор птичника был обнесен и внутри на отделения разбит металлической сеткой. Имевшиеся помещения также представляли собой строения для содержания птицы. Немцы только дополнили его колючей проволокой извне, украсив по углам сторожевыми вышками, на которых установили пулеметы, и около вышек противотанковые мушки и минометы. Вначале лагерь охранялся только извне, по отсекам можно было передвигаться свободно. В помещениях люди не помещались и круглые сутки находились под открытым небом - и под палящими лучами августовского солнца, и в дождь, и в холодные ночи. А основная масса людей была раздета. Кто даже захватил с собой шинель или плащ-палатку, то еще в начале пути был освобожден от них немецкими солдатами. Вскоре после нашего прибытия начали выдавать пищу. Чтобы получить консервную баночку чечевицы или гороха, нужно было построиться в очередь по два человека. Но проголодавшиеся и измученные люди не хотели понимать никакой дисциплины, становились в несколько очередей и толпились к воротам, за которыми готовилась пища. Все это приводило к тому, что охрана разгоняла толпу палками, резиновыми шлангами, прикладами и даже штыками. Отогнав толпу в противоположный конец двора, а оттуда все снова бросались бегом в очередь, и так повторялась картина до тех пор, пока из котла не выдавалось все варево. Попытавшись стать раза два в очередь, мы поняли, что добиться пищи мы не сможем, начали искать место для ночлега, ибо уже спускались сумерки. В нашем дворе было только одно небольшое помещение и туда набилось полно людей. Мои товарищи, Полежай и Бабин также полезли в помещение, чтобы немного обогреться, так как еще с дороги были мокрые и сейчас сильно озябли. Я, имея телогрейку, пристроился к куче людей под помещением. Кое-как продрожав на холоде ночь, я поднялся очень рано. К котлам уже стояла порядочная очередь и если бы она так продолжалась, я смог бы получить баночку варева. Однако, по мере готовности пищи повторялась вчерашняя картина, а именно, бегание из угла в угол, как стадо скота под палками охраны. Побегав несколько раз, пища кончалась, нужно было ждать другого котла. Времени выдачи пищи установлено не было, т. к. ее не хватало, а выдавалась по мере готовности котла. Котлов уже было установлено несколько и еще продолжали устанавливать, это давало хоть малейшую надежду на получение в будущем пищи. Следующий день (8.08.41) выдался теплым, солнечным, мы высушились и обогрелись. Но это мало радовало, становилось жарко, и к голоду добавилась жажда. Людей все прибавлялось. Надежды на получение пищи и воды было мало, оставалось ожидать голодной смерти. Молодых, здоровых бойцов немцы брали в город и в поле на работы, откуда они приносили куски хлеба, огурцы, сахарную свеклу, тыкву, картофель и др. Этими продуктами они делились с ослабевшими товарищами, но были и такие, что начали продавать и менять на вещи продукты. Таких эгоистов было немного, но они были и они же, сговорившись, группой устраивали толпу у котлов, часто подставляя спину под удары, по несколько раз в день получали пищу, в то время как их товарищи умирали с голоду у них на глазах. Они позже были приведены в соответствующий порядок и многие из них лишились жизни, как предатели, но до этого погибло голодной смертью много хороших людей. На второй день мне также не удалось достать ни одной крошки пищи. К исходу дня куда-то пропали мои товарищи, и я остался один, хотя кругом и было много людей, но они пока были чужие, незнакомые. На третий день, (9.08.41) я стоял в очереди за получением пищи. Надежды на получение пищи было мало, повторялась та же картина, что и предыдущий день. В очереди начали разговаривать о том, что в соседнем дворе отбирают стариков для освобождения из лагеря, и такие случаи уже имели место. Имея мало шансов на получение пищи, я оставил очередь и перебрался в соседний двор. Будучи сильно заросшим, грязным и истощенным голодом, я имел вид глубокого старика и мог надеяться на официальное освобождение из лагеря. Во дворе, куда я перебрался, к выходным воротам строились большие очереди, которые по мере их накопления палками отгонялись в противоположную сторону двора, и так повторялось. Я пробежался несколько раз в очередь и обратно, понял, что это пустая затея, вышел из этой игры в очередь. Забравшись на задний план двора, я наблюдал за происходящим, правда, мало сознательно. Голод уже настолько морил, что у меня кружилась голова, и я едва поднимался на ноги. К счастью, здесь меня нашли сержант Баранов и один красноармеец (фамилию которого не помню) из нашего полка. У них было в запасе немного пищи и они поделились со мной. Немного подкрепившись, я начал приглядываться, где и что делается. День был жаркий, сильно мучила жажда, еще хуже, чем голод. Правда, автоцистерна подвозила воду, но это была капля в море на такую массу людей. Снова очереди за водой, снова палки, приклады, бегание из одного угла двора во второй под палками охраны. Так проходило время первых дней пребывания в лагере. Видя невыносимое состояние людей, заканчивавшееся многочисленными смертельными случаями от голода и жажды, немцы, во второй половине дня начали строить людей в колонны. Колонны направлялись на керамический завод, находившийся рядом, где каждый брал себе посуду из глины – горшок, кувшин или миску, оттуда вели к пруду, где каждый пил воду, набирал в посуду и нес в лагерь. Я пристроился к одной из колонн, чтобы пойти за водой. Здесь, когда колонна еще строилась во дворе, меня нашли Полежай и Бабин. Он также рассказал, что комиссар 88 ап батальонный комиссар Федирко тоже попал в плен, но в лагере его никто не встречал. Или он сбежал по пути в лагерь, или погиб в пути, этого никто не знал. Подозрительное, недружелюбное отношение друг к другу, после выяснения многих обстоятельств, становилось товарищеским, и люди начали строить планы дальнейшей жизни. Меня не покидала мысль освободиться из лагеря любыми средствами.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Февраля 2011, 20.55.15 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Списки погибших в лагере-лазарете военнопленных:
http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=56620819&page=1
В примечании к списка сказано:
Списки умерших вкладываются в каждую могилу,с первых дней работы лазарета.
На 1 марта 1943 года было 62 могилы,количество умерших составило 3231 человек.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Февраля 2011, 23.46.03 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Имчук Николай Константинович
Один на всех
Родился я на Украине в 1930 году. Помню себя лет с четырех, в это время находился в детском доме. Есть такой городишко на Украине – Умань, Киевской области. Он расположен между Киевом и Одессой. До войны в городе было несколько детдомов. Видимо, после гражданской войны много было детей-сирот, и к тому же на Украине в эти годы был страшный голод. Насколько мне известно, на Украине погибло примерно 7 миллионов граждан. Не знаю, с чем это связано: то ли с вывозом зерна, то ли ещё с какими-то обстоятельствами. Своих родителей не помню и не знаю. Помню только своих воспитателей и директора детского дома.
В первом детском доме было несколько групп: младшая лет 3-х-4-х и старшая группа до 7 лет. Подросших детей переводили в другой детский дом, где уже была школьная программа, и там мы начинали учиться. Запомнил первого своего директора – Надежду Марковну Зелёную. Я был её любимчиком. Бывало, подойдет ко мне, погладит по голове и спросит: «Ну, Коля, летчиком хочешь стать?» «Да, очень хочу, Надежда Марковна», — отвечал я. Все мальчишки мечтали стать лётчиками.
В общем, всё мое дошкольное детство до 7 лет прошло в этом детском доме. Обстановка была очень доброжелательная. Воспитатели были как родные мамы. Хотя я не понимал, что такое «мама», но отношения были очень теплые. Нас хорошо кормили, одевали. В виде премии за хорошее поведение на ГАЗиках возили на аэродром в подшефную войсковую часть. Мы там любили возле самолётов бегать.
Вообще Умань – город исторический и первое упоминание о Уманщине есть в летописи Супрасльского монастыря 1497 года. Известно, что в Умани в XVI веке располагался казачий полк. Кроме того, на окраине города расположен великолепный парк Софиевка, который был основан польским магнатом Станиславом Потоцким в 1796 году в честь своей молодой жены Софии. Граф Потоцкий был очень богатый человек. Когда они с женой обследовали окраины города, София отметила это живописное место: здесь и пруды, и низина красивая, и огромные камни. И вот граф в честь своей молодой жены построил парк, который по красоте занимает одно из первых мест в Европе. Нас, детей, водили туда почти каждый день летом, читали интересные книжки, учили вышивать шёлковыми нитками и девочек, и мальчиков. Тогда было принято поверх одежды носить сумочки, которые сами вышивали узорами. Приучали к опрятности, дисциплине.
Этот детский дом, в котором я воспитывался до 7 лет, располагался на Пушкинской улице, а недалеко от него на улице Гоголя находился другой детский дом. Помню и другие поэтические улицы: Довженко, Шевченко, и даже свой «Крещатик» в Умани был.
И вот меня перевели в другой детский дом на улице Гоголя, где я пошёл в первый класс. Как только меня перевели в новый детский дом, ребята, которые там уже были, нас обступили и начали выбирать себе друзей. Ко мне подбежали девочки и наперебой стали тащить: «Он со мной будет дружить», «Нет, он со мной будет дружить». Победила Лена с косичками, она была повыше всех ростом, покрепче. Растолкав всех, сказала: «Нет, он будет дружить со мной». Учился хорошо. Помню, как нас водили в школу строем. Все опрятно одеты, с ранцами. На территории детского дома было несколько одноэтажных корпусов и в каждом корпусе – своя группа. В учебном корпусе размещались спальни, классы, подсобные помещения и гостиная, в которой стоял большой довоенный рояль черного цвета. А нашим воспитателем был Виктор Федорович, к сожалению, фамилию сейчас не помню, прекрасный педагог. Во-первых, он был мастер на все руки. Мы с ним строили дирижабли, потом их запускали. Помню, строили планёр, настоящий большой планёр. Кроме того, он прекрасно играл на рояле. После того, как были выполнены домашние задания, Виктор Федорович собирал нас в гостиной на урок музыки.
Через дорогу от нашего детского дома был огромный детдомовский сад. За каждым воспитанником была закреплена яблоня. У меня тоже была своя яблоня, и я обязан был за ней ухаживать: окапывать, поливать, собирать урожай. Мы обязательно должны были трудиться в саду, кроме того ходить за город, на наше поле копать, окучивать и собирать урожай картошки и капусты. Ходили все. Мы жили по принципу коммуны Макаренко.
На летние каникулы нас вывозили в село Кочержинцы, 30-40 километров от Умани. Заканчивалась учёба, и детдом полностью туда перевозился. Там была большая школа, и на время летних каникул мы жили в этой школе. Возле школы были сараи, в которых содержали свиней.
Я сейчас сравниваю положение ребят нынешних детских домов и наше, — это небо и земля! Мы трудились, ухаживали за поросятами: пасли, водили на водопой, загоняли в сарай. А когда мы садились обедать – а летом мы всегда обедали на улице, ставились большие столы и лавки – ели борщ, на второе жаркое (вот она, свинина наша: и сало там было, и мясо). В Кочержинцах мы устраивали пионерские костры, для чего нас водили в лес собирать хворост. Заготавливали много хвороста, потому что делали три огромных костра на поле. Тренировались в самодеятельности, устраивали военные игры. Одни играли буржуев: клали подушку под рубашку, как будто пузо, другие – красноармейцев в буденовках с саблями. Помню, как я играл буржуя, и у меня подушка вывалилась. Зажигали костры – это неимоверно красивое зрелище. Воевали. Усы намазывали углями.
Все старались стать отличниками. Когда перешли во второй детский дом, у нас был свой клуб. Лена, которая меня выделила, очень хорошо танцевала, она втянула меня в кружок, и я с ней танцевал гопак. Кроме того, в клубе был духовой оркестр. А руководителем оркестра был военный капельмейстер. У него была очень необычная фамилия — Замотайло. Он носил две шпалы в петлицах, т.е. находился в звании майора. В воскресенье или праздник к нам в детский дом приходил из лётной части духовой оркестр. Устраивали концерт на большой площадке для игр, и мы слушали эту музыку.
Свободного времени практически не было. Я поступил в кружок духового оркестра после 3 класса, играл на трубе. В кружок брали тех, кто хорошо учился и у кого был слух. Я подошёл по всем этим параметрам. В связи с тем, что старался и хорошо занимался, я стал первой трубой в нашем оркестре. Замотайло хорошо ко мне относился. Меня даже наградили коньками-снегурочками за хорошую учёбу. Эти коньки надо было крепить к ботинкам струбцинами. В каблуке прожигалась дырочка и прикручивалась стальная пластиночка. Конек вставлялся, поворачивался и струбцинами зацеплялся за подошвы.
В детдоме был директор, его заместитель по политчасти и заместитель директора по учебной части. В каждой группе – нянечки. В нашей группе было, наверное, 12 мальчиков и примерно столько же девочек – детдомовская группа в 25 человек.
К нам в детдом часто ходил лётчик, лейтенант (он два кубика носил), красивый, высокий. Оказывается, он был сыном нашего заведующего по учебной части (завпеда). А наш завпед жил при детском доме. И мы, как только он появлялся, бежали за ним гурьбой, и все кричали: «Подними меня, подними меня!», и он каждого подбрасывал на руках. Я помню, как он мне сказал: «Ну, черноглазый, лётчиком будешь?» Я говорю: «Буду!» Мы были патриотически настроенные дети, потому что общение было такое, в клубе занимались, любили военных. Рядом с детдомом на углу Гоголя был Дом офицеров, и мы туда часто бегали и видели: идет командир, на нём ремни красивые, кубики красивые. Когда в Софиевку нас водили погулять на поляну, то там бегать можно было, кататься, кувыркаться. И очень часто приходили лётчики с войсковой части, пили ситро и водку, наверное. Мы вокруг них бегали, а они нас конфетами или ситро угощали. И все лётчики, потому что рядом аэродром был. И нам так нравилась их парадная форма синего цвета с вышивкой – синие крылья, такая лётная эмблема.
Я запомнил первомайскую демонстрацию 1941 года. За год мы научились играть три или четыре вещи. Выучили вальс, марш «Утро красит нежным светом», туш. Премии получали. Кроме этого, мальчикам выдали парадные костюмчики, а девочкам нарядные платья. У меня, поскольку я был первой трубой, костюмчик отличался от всех ребят. Были вышиты шёлковыми нитками золотистые звёздочки на рукавах, такие до войны носили политработники. Помню, как мы готовились к первомайскому параду, маршировали по нашей площадке.
Раннее утро 1 мая. Мы уже нарядились в костюмчики, шелковые пионерские галстуки. У меня труба, у кого бас, у кого барабан – всякие инструменты. Наконец дали команду, мы вышли из детдома, выстроились вдоль улицы Гоголя. За мной духовой оркестр, а за оркестром идёт весь детдом. По тротуару идут Замотайло и директор детдома. Было так задумано: мы выйдем, свернём на Садовую, и уже там к нам присоединится городская демонстрация. Замотайло дал знак, я поднял трубу и духовой оркестр заиграл марш. Потом мы свернули на наш «Крещатик» – это улица Ленина, там стоял памятник Ленину. Замотайло боялся, чтобы мы не сбились. Всё прошло хорошо.
В этом году мы ждали, что нас опять повезут в Кочержинцы на лето. Спрашивали, а отъезд всё оттягивали, мы были в недоумении: когда же нас туда повезут? Там привольно было, речка, пионерские костры.
И вот, наконец, 22 июня, это тоже мне запомнилось. Окна в спальне были открыты. Утром около 7 часов я услышал женские голоса, то ли нянечек, то ли воспитателей. Они надрывным голосом с плачем кричали: «Диточки, – они по-украински разговаривали, – диточки, вставайте, бо война!» А мы ничего не понимаем. Выскочили в трусах, майках на свою площадку. Началась суматоха. Днем нас собрали в клубе, перед нами выступила заместитель директора по политчасти, она сказала: «Дети, сегодня в 4 часа утра на нас вероломно напала фашистская Германия». Мы ничего не понимали. До этого я слышал, что была Финская война. Помню в третьем классе зимой мы сидели возле печки, и воспитательница нам сказала, что началась Финская война, а что это такое, мы ещё не понимали. Но к нам часто приезжали военные, и по радио иногда пели песни «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов».
После обеда нам выдали лопаты, чтобы в саду рыть окопы. За день мы, конечно, не выкопали, потому что надо было сделать окоп во весь рост. В основном копали мальчики, девочки тоже помогали, потом девочки стали срывать цветочки, украшать окоп.
На следующий день я первый раз увидел немецкую раму, двухкилевый самолёт. Он очень высоко летал и всё кружил над городом, фотографировал, наверное. А на следующий день город начали бомбить. Рядом с нами граничил диспансер, бомба попала прямо в него. Вторая бомба попала тоже в него. И когда мы бежали в окоп, осколки от взрыва попадали в наш сад. Я бегу и вижу, как осколок в дерево врезался. Я испугался, и мысль пришла в голову: «А если убьют?». Появился страх. Разбомбили Дом офицеров.
Бомбёжки были ежедневно. На улицах появились беженцы, люди бежали с котомками, тележками, на велосипедах. Потом прошёл слух, что директор детдома убежал. Он был по национальности еврей, а тогда все знали, что немец всех евреев уничтожал. Поэтому он, наверное, не мог оставаться. Остался завпед. А нашего воспитателя Виктора Фёдоровича, как только объявили войну, сразу призвали в армию. Он с нами попрощался, мы плакали: «Виктор Фёдорович, пишите нам письма». Мы, дети, не понимали, куда писать.
После выступления 3 июля товарища Сталина по радио прошло примерно 10 дней. Было решено эвакуироваться. На кухне испекли коврижки, которые долго хранились, и выдали нам по куску сала, все это положили в вещмешки. Были у нас в детдоме одна своя телега и машина. Кто отлично учился, на ней возили на экскурсию за 200 км в Киев. Машину забрали сразу в первые дни по военным делам. Эвакуировались с 1-го по 4-й класс пешим строем. Нас построили, на телегу положили продукты. Была одна повариха, завпед лет шестидесяти, и кто-то из женщин – такой состав. Ещё в детдоме была бричка, на которой директор ездил. И вот на эту бричку с продуктами посадили двух или трёх ребят, которые были больные и не могли идти. А я подбежал к завпеду и попросил разрешения забрать свою трубу, сказал: «Зачем немцам оставлять трубу?» Он согласился: «Бери, конечно!» И вот с мешочками, в пионерских галстуках мы потопали. Курс был на Кировоград — в 150 км восточнее Умани.
Мы не дошли до него. Дело в том, что в это время, как я потом уже узнал, когда изучал материалы, в этом районе были расположены две наши армии, в том числе в Умани – 6-я и 12-я. Они оказались в кольце, в окружении. Немец сумел в первые недели войны окружить огромную махину войск. Мы тоже попали в окружение, немец перерезал дорогу к Кировограду. Но тогда мы ещё не знали об этом.
Вышли из детского дома строем, спустились вниз по Садовой к Софиевке. Женщины из домов увидели нашу колонну ребят, заплакали, крестятся, молятся. Когда вышли на дорогу, мы увидели отступающих, беженцев. А движение войск не поймешь: то туда, то сюда. Дороги пыльные, жара. Наша колонна так растянулась, что завпед не мог за всеми нами уследить. Но самое страшное — дороги бомбили, и он нас проинструктировал: «Ребята, как только увидите самолёты, сразу бегите в канавы».
Так мы шли несколько дней днём, ночью спали. Бывало, придём усталые, грязные, чёрные, как негры, и местные жители приходили, подкармливали — кто с крынкой молока, кто с куском хлеба. И повариха что-то готовила нам на костре. Из-за бомбежек было принято решение идти по ночам, а днём спать, потому что за неделю погибло много детей. Бомбы попадали на шоссе, на дорогу, поэтому жертв было много. Было ещё и так, что на стоянки приходили люди и просили завпеда отдать им какого-то ребенка. Он понимал, что не доведет детей и от детского дома ничего не останется, всех поубивают. А некоторые и сами разбегались кто куда.
Запомнился мне последний привал. Нас осталось совсем мало, человек 10-15. Мы расположились днём спать на травке в школьном дворе. Мешочек под голову – и сразу засыпаешь. Проснулся я, слышу – гул. Бомбили. Я видел, как от хат оставались одни лохмотья. Завпед носил пенсне и потерял его, вид взлохмаченный. Всё горит, всё в дыму – ад. Слышу, завпед кричит: «Всем разбежаться! Бегите в лес!». Потом я узнал, что, оказывается, на этом месте располагалась войсковая часть.
В общем, я убежал. Сначала всякий лес был, а потом только огромные дубы с огромными кронами и редко растут, легко бежать. Задохнулся, уже бежать не мог, пошёл, и увидел наших военных красноармейцев — целая войсковая часть. Когда я подошёл, на меня посмотрели и начали расспрашивать: «Откуда ты такой взялся?» Я им всё рассказал, мне сразу дали котелок каши. Я покушал, потом подошёл командир. Звали его Черняев Павел Степанович. Он был, по-моему, политработник. Я ему сказал: «Умею играть на трубе, могу вам играть. Всё равно больше мне некуда идти, детдома больше нет, поэтому я хочу у вас остаться». И он, подумав, согласился. Правда, предупредил, что я должен выполнять его приказы, строго подчиняться. Я сказал, что привык подчиняться, что я детдомовский.
Задача Черняева была – вырваться из окружения. Видимо, многие части оказались в таком положении. Связи никакой не было, координации не было, и каждый командир сам по себе принимал решение и выбирал направление, чтобы прорваться на восток.
Шел август 1941 года. Я уже ориентировался в военной обстановке, знал, как снаряд летит: долёт, недолёт, перелёт, или попадёт на тебя. Пули невозможно увидеть, конечно (хотя трассирующие видел), но по свисту тоже понимал, как пуля летит, как осколок летит, как снаряд летит.
Время от времени мы натыкались на расположения немцев, отстреливались и уходили. Однажды мы наткнулись на нашу разбитую часть у реки Синюха. Убитых было очень много, человек 50-60, вода омывала тела, и речка буквально текла кровью. Кухня стояла полевая, а в ней ещё горячий горох. Мы все наелись этого гороха. Я нашёл войсковую жестяную банку сгущенки. У меня была с собой ложка, и я наелся этой сгущенки досыта. В этой разбитой части оказалась бричка с откидным верхом. Черняев взял меня к себе в эту бричку. Надо было переправиться через реку, где мы предполагали соединиться с нашими войсками. Это и произошло. Мы переправились примерно в 4 часа утра. Едем и видим: поле. Урожай уже был скошен, и стояли снопы, копны. И вдруг из этих копен по нам автоматные очереди. Впереди деревня, в которую мы должны были добраться, а тут на полпути такая засада. И у нас растерянность – такой вдруг массовый обстрел и с одной, и с другой стороны. Бойцы побежали. Командир ругнулся сильно, приказал залечь и открыть ответный огонь. Черняев дал своему ординарцу приказ: «Жми в деревню вместе с Колей. Ты за него мне отвечаешь. А я потом тебя найду». И мы помчались. Въехали в деревню, в которой шел бой. Справа – наши, слева – немцы. Возле каждого дома очень много наших войск: раненные, медсестры. Помню, заскочили мы во двор, там лежит не один десяток людей, стонут. Медсестра бегает, всех утешает: «Сейчас помогу». Я запомнил такую сцену: идет солдат, у него галифе все разорвано, рана огромная, и кровь течёт, он орёт. Сестричка – молодец, шустрая была, успокоила, перебинтовывала.
На центральной дороге этого села стояли наши грузовики ЗИСы. До войны было две модели машин: полуторка ГАЗ АА и ЗИС 5. Полуторка весом в полторы тонны, а ЗИС – в 3 тонны. На этих ЗИСах были военные ящики зелёного цвета, видимо, с какой-то документацией. И этих машин было штук 5. Возле машин собралось много командиров, военачальников. Видимо, шло совещание. Через некоторое время мне приказали сесть в одну из этих машин, в которой были два лейтенанта. Со мной была шинель, каска и сумка.
И вот первая машина выскочила на полной скорости из села. Надо было ехать с интервалом, чтобы дать разгон каждой машине. Затем вторая машина. Я в угол забился, каску надвинул. Каска большая, закрывала хорошо. А шинель положил, она не нужна была – жарко. На полной скорости проезжаем последние хаты. Немцы палят из автоматов прямо по машинам. Скорость спасла, и мы всё-таки выскочили из села. Я приподнял голову, вижу, с левой стороны два сарая, скотный двор. В сараях немцы и два орудия. Я увидел, что машина, которая шла впереди нас, горит в кювете. Затем снаряд разорвался перед моей машиной, ее тряхануло, вторым снарядом сшибло в кювет, и она загорелась. Двух лейтенантов, которые были в кабине, конечно, насмерть, а я остался цел. Сижу, машина горит, кабина трещит. Подняться страшно, потому что немцы ещё стреляют. Уже не из орудий, видят, что машину подбили, стреляют из автоматов.
И одна пуля попала мне в локоть правой руки. Сначала я ничего не понял – обожгло и всё, а потом пошла кровь. Когда пошла кровь, стало больно. Кровь сильно шла, весь рукав был в крови. Мне стало страшно. Я, конечно, не понимал всех последствий, но чтобы в такой ситуации меня не убили, я лёг на борт машины бочком, упал в кювет и стал ползти по скошенному полю, а там стерня колючая! Ползу, каска большая, глаза закрывает, весь потный, кровь течёт. Я матом не ругался (у нас никто в детдоме матом не ругался), просто говорил «проклятые фашисты» и полз. Отполз достаточно далеко и вижу лежащую фигуру. Подползаю поближе – командир лежит еще живой. У этого командира три шпалы – подполковник. Посмотрел – у него весь живот в крови, сильно ранен, аж кишки видно. Я говорю: «Товарищ командир, я вам помогу!» Он говорит: «Сынок, ты откуда?» Я говорю: «Я с машины». Он, наверное, тоже был с машины. «Я тебя прошу, — говорит, — расстегни карман и достань мои документы. Спрячь где-нибудь». У него там была командирская книжка и партбилет. Тогда нельзя было, чтобы командирские документы попали к немцам. «Ты ползи. Я не смогу». А куда ползти, я не знал ориентира. Просто направление выбрал и полз. И, видимо, Господь правильное направление мне подсказал, потому что появился маленький овражек. Стрельбы нет. Ползу дальше, а он все глубже и глубже и потом превратился в глубокий овраг. На Украине такое бывает, что среди поля встречаются большие овраги. И потом я уже мог встать. Нашёл камень, булыжник, вросший в землю. Я его с трудом отковырнул, документы туда положил и камнем закрыл. И потом слышу нашу речь, родную, – ругаются, стонут. Я пошёл и увидел наших, примерно человек пятьдесят, большая группа, но почти все раненые. Оружие редко у кого было. Дело в том, что когда были в окружении, даже если у кого была винтовка, не было патронов, потому что никакого снабжения: ни питания, ни боеприпасов, ни вооружения – не было. Если что и было, то винтовка со штыком, больше ничего.
Опять расспросили меня. Увидели каску, я им рассказал, кто я и откуда. Я назвал номер части и спросил, нет ли здесь Черняева Павла Степановича. Ответили, что нет. Кто-то из солдат мне перевязал рану то ли лоскутом от рубахи, то ли ещё от чего, просто чтобы кровь не текла, и сделал верёвочку, чтобы я руку мог повесить. Кровь остановилась. Я лёг, расслабился, начал вспоминать свой детдом, Черняева, свою часть, Лену. Прошёл, может быть, час или два. Не знаю. Хотелось есть. И вдруг раздаются немецкие голоса. Идут, разговаривают, и вот подошли к оврагу. Много их подошло, все с автоматами. Наши, у кого что было, выстрелили. Попали-не попали, не знаю. Немцы дали пару очередей, и всё затихло. Потом говорят: «Russe, Hände hoch!»[1]. Тех, кто не мог подняться и руки даже не мог поднять, они сразу расстреляли. Вывели нас из этого оврага и построили в колонну. Подошли ко мне: «Oh, kleine Kommissar!»[2]. Начали смеяться и сильно дали мне по заднице кованым сапогом. Больно было – больнее, чем рана! «Kleine Kommissar! Kleine Kriegsgefangene!»[3] — хохотали немцы.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Четверг, 10 Февраля 2011, 03.50.04 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Поставили нас в колонну и приказали идти. Хотя и был приказ «в плен не сдаваться», но я же присягу не давал, я не был призван, мне было 11 лет, пацан. И все же я считал своим долгом быть с нашими. У меня было чувство патриотизма. Я должен быть с нашими, я должен им помогать, я должен что-то делать для Родины. Пусть они пленные, но это – наши. Я пробыл в плену два года и видел командиров, комиссаров; это такие люди, которым памятник надо ставить. Потому что голодные, холодные, раненые, тифозные, они находили силы и волю сопротивляться, как могли.
Жарко было, мы шли раздетые, в гимнастёрках. Вот первое село. Как только вошли, сразу женщины обступили, кто картошку, кто луковицу, кто кусочек хлеба даст. А немцы их отгоняют. Как увидели меня женщины, вообще конец света. Я был в каске, ранен. Немцев ругают: «Зачем дитину?».
Запомнилась такая сцена. Ведут по селу, а тут недалеко возле хаты стоит немец без мундира, в подтяжках, в своей рубашке зеленоватого цвета, рядом кухня полевая — большой котёл, в нем кофе варится. У него деревянное весло, он мешает кофе, а запах по всему селу. Я-то и понятия не имел, что такое кофе, но только понял, что вкусный запах какой-то. А оказывается, немцам положено было. Фляжки у них с кофе были. У нас вода, а у них – кофе. Правда, тогда у нас и воды не было.
Первый лагерь располагался в селе Подвысоком. Коровник за колючей проволокой – вот туда нас загнали. У меня рана разболелась, распухла рука. Температура поднялась. Началась гангрена. Есть нечего. В плен попали не только солдаты 6-й и 12-й армий, но и 10 военных госпиталей. Среди них были военные врачи, в том числе, и хирурги. Они мне помогли, сделали как-то операцию. Слава тебе, Господи, у меня всё зажило. После Подвысокого меня с другими военнопленными перегоняют в лагерь в мой родной Умань! Назывался Уманская яма, ДУЛАГ 283. Что это такое? Это глиняный карьер. Огромный, в несколько гектаров, глубиной 15 метров. На окраине этого оврага был кирпичный завод. Оттуда добывали глину и до войны делали кирпич. В этом карьере под открытым небом немцы решили устроить лагерь для военнопленных. Дождик пройдёт, ногу не вытащишь, пройти невозможно. В туалет куда сходить? Спать где? Все на сырой глине. Кто выживет, то и ладно, кто не выживет, ну и не надо. Вместо баланды сбрасывали в яму полудохлых лошадей.
В этой яме размещалось 50 тысяч военнопленных. Из их числа была создана рабочая команда, которая вытаскивала трупы. Меня сунули в эту яму. В таких условиях я заболел сыпным тифом. Слава тебе, Господи, что в рабочей команде были врачи. Когда я уже совершенно изнемог, они уговорили немцев меня в барак перевезти. И там я встретил своего командира, Черняева Павла Степановича. Он работал в санитарной команде, был контужен и, находясь без памяти, попал в плен. Слава Богу, что рядовые солдаты с него гимнастёрку командирскую сняли, надели солдатскую, и он остался живой.
Потом я попал в инфекционный лагерь, где провалялся целый месяц, а может, и больше, потом очухался. В бараке меня одолевали блохи и вши. Снимешь рубашку, а она вся во вшах. Меня доктор Шварц спас. Он до войны, по-моему, носил 3 или 4 «шпалы», был военным хирургом высшего ранга в Петербурге. Прекрасно говорил на немецком языке. История его интересная. Он был еврей. Родным бы его рассказать, как он погиб, порезал себе вены, чтобы его не расстреляли. В лагере, надо сказать, если бы Вы туда зашли, Вы бы сразу потеряли сознание: в бараке один гной. Нельзя описать, что там творилось. Каждый день выносили скелеты, больше десяти человек. Столько захоронений!
В лагере работала группа сопротивления, велась запись: списки тех военнопленных, кто активно боролся против немцев. Вся информация о жизни военнопленных фиксировалась, и перед тем, как мне бежать из лагеря, Черняев показал тайник, где были закопаны три стеклянных банки, а в них плотно скрученные записи. Мне было приказано: когда Умань освободят, передать эти документы «компетентным органам». Сам Черняев погиб в гестапо.
К лагерю приходили женщины, горожане, приносили какие-то продукты: картошку, хлеба кусочек, луковицу, – кто что мог. А подходить к лагерю нельзя: проволока колючая, охрана, немцы не подпускали. Уговорили начальника охраны, караула, чтобы меня выпустили к этим женщинам. Я ходил к дороге, куда они приходили, и носил в лагерь все принесенные ими продукты. Среди них оказались три женщины, которые были связаны с местным партизанским подпольем города – тётя Соня, тётя Маруся и тётя Ксения. Эта группа относилась к партизанскому отряду имени Кутузова города Умани. Через меня в лагерь стала поступать информация, намечались маршруты побега военнопленных. Мне передавали записочки, я ответ приносил. Если бы немец снял с меня картуз, где была записочка, я мог бы сразу угодить под пулю.
Пробыл я в лагерях с конца 1941-го, 42-й, а в 43-ем уже в начале лета сбежал. После ухода из лагеря я стал выполнять поручения командира группы партизанского отряда Евгения Карпачёва. Отряд располагался в лесу, километрах в 30 – 40 за Уманью. Карпачёв – инженер по образованию. Сбежал из лагеря я по его приказу. Мне дали адрес, где я должен какое-то время пробыть, пока меня искали. Я жил у бабушки на Новой Умани, это пригород. Бабушку я называл тётя Ира. У неё сын был в Советской Армии, поэтому группе партизанского отряда было известно, что она не предатель.
А потом уже непосредственно я получал задания от Карпачёва. Одно из них заключалось в том, чтобы познакомиться с механиком, который работал возле аэродрома. Узнать, кто этот военнопленный, каково его отношение к Советской Армии, не предатель ли он? Я должен был его раскусить. Неделю или две его изучал. Разговаривал с ним, выполнял какую-то часть работы в этой мастерской. Я передавал сведения Карпачеву, благодаря этому были подожжены два немецких бомбардировщика.
В конце 1943 года у нас была договоренность в очередной раз встретиться с Карпачёвым, чтобы уйти в партизанский отряд. То ли я опоздал, то ли он меня не стал ждать, передумал. Очевидно, он правильно поступил. Пришёл к тёте Ксении и говорю: «Нет Карпачёва». «Коля, так надо», — сказала она. А потом через месяц мы получили известие: Карпачёв наткнулся на засаду, немецкий патруль, держал бой, был ещё с одним товарищем, и оба погибли.
10 марта 1944-го года Умань освободили. С сопровождающим солдатом пошли в тайник, но там оказалась только одна банка. А две другие банки так я и не нашёл, кто-то, видимо, их забрал. Меня познакомили с командиром партизанского отряда, капитаном по фамилии Кот. Мне дали справку, что я являлся связным партизанского отряда группы товарища Карпачёва.
Я хотел воевать, уйти на фронт! Надо было за своих товарищей постоять. Меня приняли в полк «Гвардейский миномет», 328-й гвардейский полк. «Катюши» в то время были самые элитные войска. Я был связным при командире батареи. Прошёл Украину, Румынию, Венгрию, Австрию. Закончил войну в Вене. Посидел в императорском кресле. Мне солдат говорит: «Коль, садись, ты ж победитель!» Кончилась война.
http://www.world-war.ru/odin-na-vsex/
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| minaida | Дата: Среда, 09 Марта 2011, 00.10.53 | Сообщение # 6 |
Группа: Поиск
Сообщений: 1
Статус: Отсутствует
| Приветствую! Наконец то я увидел список с фамилиями похороненых военнопленных. В этом списке есть фамилия моего деда. Найда Архипа Павлович,1907 г.р. Спасибо вам! Ближе к майским праздникам поеду к месту захоронения деда. Нигде не могу найти концов. Регистрировали их немцы или нет. Может где то есть карточка с фоткой. И очень хочеться востановить его хоть и короткий, но боевой путь. О себе зовут Михаил, проживаю в Киеве.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Марта 2011, 02.13.24 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| В Умане несколько захоронений.
http://pomnite-nas.ru/mshow.p....wPage=2
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Марта 2011, 02.21.35 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Вот на Найда Архипа еще есть,с причиной смерти .Но,тоже список общий:
Номер записи 77002546
Фамилия Найда
Имя Арх.
Отчество П.
Лагерь г. Умань
Судьба погиб в плену
Дата смерти 29.10.1941
Место захоронения Украинская ССР, Киевская обл., г. Умань
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 18003
Номер дела источника информации 1181
http://www.obd-memorial.ru/Image2....1c8a449
Этот ты видел уже:
Номер записи 71545321
Фамилия Найда
Дата пленения __.__.1941
Лагерь г. Умань
Судьба погиб в плену
Дата смерти 31.10.1941
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977535
Номер дела источника информации 3
http://www.obd-memorial.ru/Image2....42d0ca2
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| svdist | Дата: Понедельник, 13 Июня 2011, 13.00.51 | Сообщение # 9 |
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Приветствую, тезка! Только в этом году мы узнали судьбу моего деда, который значился без вести пропавшим в Сталинграде с 1942 года. По информации ОБД, Павленко Федор Сергеевич, 1903гр., призванный в 1942 году, Калининским РВК Уссурийского края скончался в лазарете лагеря г.Умань 13. 04.1943г. от тифа, и похоронен в могиле 65. Я поработал в сети, и установил, если, конечно, не ошибаюсь, во многом благодаря за это выложенный Вами документ о вскрытии захоронения, что лазарет лагеря располагался на той территории, которая сейчас относится к парку Софиевка в р-не улицы Киевская. В настоящее время там имеется памятник, фото его я нашел, просмотрел в Google map территорию, но каких либо плит с фамилиями или других признаков захоронения там , по всей видимости, не имеется. Всвязи с эти у меня к Вам вопрос, обладаете ли Вы информацией о том, где конкретно находился лагерный госпиталь, где находились могилы, проводилась ли эксгумация и перезахоронение останков в другое место. В общем, если не трудно, поделитесь всем, что имеется по данному вопросу. Хотелось бы быть уверенным, что место упокоения моего деда мною определено правильно. С уважением- Александр, Приморский край
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 13 Июня 2011, 13.16.44 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| svdist,
Номер записи 71545837
Фамилия Павленко
Имя Федор
Отчество Сергеевич
Дата рождения __.__.1903
Лагерь г. Умань
Судьба погиб в плену
Дата смерти 13.04.1943
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977535
Номер дела источника информации 3
http://www.obd-memorial.ru/Image2....75c7a5f
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 13 Июня 2011, 13.29.18 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Немного воспоминаний про Уманьский лагерь:
К исходу дня 7августа 1941г нас привели в Уманский лагерь военнопленных. Процесс водворения нас в лагерь был очень простым. Открыли ворота, впустили в загородку и не преминули возможностью подтолкнуть задних тумаками, резиновыми шлангами и прикладами. Наше знакомство с лагерем началось с расспросов - дают ли хоть чего-нибудь поесть? Это сейчас было самым важным, ибо мы уже вторые сутки ничего не ели, если не считать того, что погрызли в дороге сухого зерна или сахарной свеклы.
Нам показали костры у ворот этой загородки, на которых варилась пища в двух небольших котлах. А в лагере людей было уже много и рассчитывать получить хотя бы немножко пищи было трудно. Однако, мы думали, что в лагере существует хоть какой-нибудь порядок и сначала покормят прибывших с длительного перехода и голодных.
Под лагерь был использован птичник, в котором до войны содержалась птица. Двор птичника был обнесен и внутри на отделения разбит металлической сеткой. Имевшиеся помещения также представляли собой строения для содержания птицы. Немцы только дополнили его колючей проволокой извне, украсив по углам сторожевыми вышками, на которых установили пулеметы, и около вышек противотанковые мушки и минометы. Вначале лагерь охранялся только извне, по отсекам можно было передвигаться свободно.
В помещениях люди не помещались и круглые сутки находились под открытым небом - и под палящими лучами августовского солнца, и в дождь, и в холодные ночи.
Читать далее воспоминания тут
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 13 Июня 2011, 15.33.20 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Судя по всем имеющимся воспоминаниям лагерь рядового состава ( Дулаг 182 ) был создан в карьере кирпичного завода.Пленных офицеров собирали на месте птицефабрики,фотография выше,а вот где создали лазарет ,который и стал скорее всего непосредственно лагерем- лазаретом № 349 непонятно.
Карьер кирпичного завода ( Уманьская яма):
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 13 Июня 2011, 16.58.57 | Сообщение # 13 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Выступление Петра Симоненко в Верховной Раде Украины 5 апреля 2011 года
"...до сих пор останки 1800 военнопленных фашистского лагеря «Шталаг 349»
лежат в мешках на территории одной из воинских частей в Винницкой области и не преданы земле!
Уважаемые граждане Украины! Уважаемые коллеги!
Я призываю всех не допустить надругательства над памятью павших на полях сражений Великой Отечественной войны. "
Взято тут: http://www.komunist.com.ua/article/27/13730.htm
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| svdist | Дата: Вторник, 14 Июня 2011, 04.22.48 | Сообщение # 14 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Инфы много не бывает... Путаница с лагерями, шталаг 349 - известен, дулаг 182 - что это? Сколько вообще лагерей было в Умани? Еще. ,,... в лагере пленных, размещавшемся в военном городке 9, что по дороге из Умани на Маньковку...,, - ошибка, имелся в виду не лагерь, а госпиталь? Уманская яма физически не влезает в предложенное место, а вот госпиталь- прекрасно. Во многих документах о дендропарке Софиевка конкретно указано, что парку была передана территория бывшей в/ч, на которой в годы войны находился госпиталь лагеря,, Уманская яма,, Вот фото по этому месту
|
| |
| |
| svdist | Дата: Вторник, 14 Июня 2011, 04.23.36 | Сообщение # 15 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Еще
|
| |
| |
| svdist | Дата: Вторник, 14 Июня 2011, 04.42.48 | Сообщение # 16 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Смущает один момент... Это фото человек позиционирует как место нахождения лагеря. Это юго-западная часть города, до госпиталя около 4-х км. Не далеко? Хоть бы кто из местных проявился и разрешил сомнения ... Буду писать в военкомат, тем более за ними должок всей стране- информация о погибших так и не была отправлена, судя по всему...
|
| |
| |
| Saint | Дата: Среда, 06 Июля 2011, 13.24.14 | Сообщение # 17 |
Группа: Поиск
Сообщений: 2
Статус: Отсутствует
| Добрый день! Меня зовут Олег. Увидел в представленных списках захоронений своего деда. Коломиец Иван Филимонович, 1916 г.р., ур. с.Старосельцы, Коростышевского р-на, Житомирской обл. У нас была только информация которую прислали бабушке, что дед умер на фронте в немецком плену без места захоронения 04.10.1942 г.(ошиблись на 1 день). В могиле захоронений №49 (№33 по списку),дата смерти стоит 05.101942 г. Обидно,что я был в Умани и не знал, что находился так близко от места захоронения деда. Возможно у Вас есть ещё какая информация о моём деде. Благодарен Вам за Ваш неоценимый труд!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 06 Июля 2011, 15.53.43 | Сообщение # 18 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Saint,
Доброго дня!Есть дата смерти,а есть дата похорон.Помимо данных из списков,на деда есть персональная карточка! Еще немного дополнительной информации можем почерпнуть,например место пленения:
Номер записи 300458920
Фамилия Коломиец
Имя Иван
Отчество Филимонович
Дата рождения __.__.1916
Место рождения Житомирская обл.
Воинское звание солдат (рядовой)
Лагерный номер 28958
Дата пленения __.09.1942
Место пленения Картояк
Лагерь шталаг 349
Судьба Погиб в плену
Дата смерти 04.10.1942
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977520
Номер дела источника информации 2873
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=300458920
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Saint | Дата: Суббота, 09 Июля 2011, 14.08.15 | Сообщение # 19 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 2
Статус: Отсутствует
| Добрый день! Огромное спасибо за ответ! В душе такое состояние... и одновременно ощущение словно прыжок во времени. Не было никакой информации, а тут на тебе. Бабушке пришло уведомление о смерти деда только в 1948 году и всё. У меня ещё есть письмо деда датированное маем 1942 года, незадолго до пленения. Они стояли на каком то отдыхе перед боями( из письма деда) и писал как к нему можно добраться, но цензурой всё было зачёркнуто хим. карандашом. Только оставили(пишу дословно):"...полевая станция 1526, п/я№477 или 2/77(трудно разобрать), 2-й батальон, 5 рота. 3 взвод...". О том какая часть и какой род войск неизвестно. Если у Вас есть какая об этом информация, буду рад. Заранее благодарю, даже если и ничего больше нет. Труд проделан не малый!
|
| |
| |
| Саня | Дата: Воскресенье, 17 Июля 2011, 01.34.28 | Сообщение # 20 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Saint,
По полевым станциям смотри тут:
http://www.soldat.ru/pps.html
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Суббота, 24 Марта 2012, 18.57.26 | Сообщение # 21 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Номер записи 300962381
Фамилия Пищенко
Имя Василий
Отчество Семенович
Дата рождения __.__.1915
Место рождения Николаевская обл., Ивановка
Воинское звание солдат (рядовой)
Лагерный номер 19334
Дата пленения 17.05.1942
Место пленения Керчь
Лагерь шталаг 349
Судьба Погиб в плену
Дата смерти 14.10.1942
Место захоронения Умань
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977525
Номер дела источника информации 349
https://obd-memorial.ru/Image2....1a8e443
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| prapor_46 | Дата: Вторник, 08 Мая 2012, 21.58.04 | Сообщение # 22 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Добрый вечер! Помогите найти прадеда Чередникова Николая Алексеевича 1910 г. р. командир 207 отдельного саперного батальона 141 стрелковой дивизии, старший лейтенант, уроженец села Кремяное Курской области. В РККА с 1933 года. Пропал без вести в сентябре 1941 года предположительно в районе Умани, так как дивизия воевала в этих местах.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Четверг, 10 Мая 2012, 11.40.37 | Сообщение # 23 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| prapor_46,
Лейтенант Чередников был пленен в Бобруйске 09.08.1941,служа в 153 кав. полку.
Оформленин и получение статуса пленного производилось в Германии,в лагере 310 (X-D) с 27.09.41 по 15.10.41
После чего был переведен в коцентрационный лагерь под управлением СС Neuengamme, для работы на военных автомобильных заводах Вольсваген.
http://www.sgvavia.ru/forum/147-397-1
Дата смерти 8 февраля 1945 года записана советским специалистом,работавшим с карточками после войны.
Место захоронения остается неизвестным пока.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| prapor_46 | Дата: Пятница, 11 Мая 2012, 09.04.18 | Сообщение # 24 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Спасибо за информацию. А это тот Чередников, который мой прадед? По данным ОБД он являлся комбатом и проходил службу в 141 дивизии на территории Украины.
|
| |
| |
| Коля | Дата: Воскресенье, 13 Мая 2012, 12.26.24 | Сообщение # 25 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 3496
Статус: Отсутствует
| Ребята 141 СД была в составе Юго-Западного фронта,попала в окружение под Уманью,и практически вся была пленена.
http://www.sdivizia-141.narod.ru/history.htm
Николай
|
| |
| |
| prapor_46 | Дата: Среда, 16 Мая 2012, 14.46.23 | Сообщение # 26 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Саня, да, это мой прадед из 141 дивизии.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 16 Мая 2012, 17.08.36 | Сообщение # 27 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| prapor_46,
Получается Уманьский котел,пленение в Подвысоком.Для офицеров Владимир-Волынский лагерь военнопленных.
Но по лагерю неполные данные в ОБД,только процентов 30 приблизительно фамилий известно,что в него попали и в нем погибли.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| prapor_46 | Дата: Четверг, 17 Мая 2012, 12.33.50 | Сообщение # 28 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| Спасибо за содействие! Я так понимаю, что офицеров расстреливали сразу?
|
| |
| |
| Саня | Дата: Четверг, 17 Мая 2012, 12.42.52 | Сообщение # 29 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| prapor_46,
Нет, всех не расстреливали. Зачем же тогда лагеря создавать надо было?
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| prapor_46 | Дата: Четверг, 17 Мая 2012, 13.11.05 | Сообщение # 30 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 7
Статус: Отсутствует
| У меня еще есть небольшая информация на НШ батальона, которым командовал мой прадед. Это Кацнельсон Аркадий Моисеевич, то ли старлей, то ли лейтенант. Нельзя ли на него найти еще что-нибудь, вдруг это поможет в поисках.
|
| |
| |
